Комсомольцы-подпольщики вместе с Зиной организовывали побеги военнопленных из лагеря, который был на жестекатальном заводе, собирали и переправляли в Павлоград и Синельниково оружие. Да всего не перечислишь» [9].
Из письменных воспоминаний Марии Васильевны Кобзарь:
«В 1942 году в феврале Зина дала мне задание встретиться с Иваном Васильевичем Кутовым, чтобы он снабжал наш подпольный комсомольский комитет писчей бумагой (бумагой служили бухгалтерские книги колхоза Сталина (в селе Вольном – п.а.), школьные тетради, обои). Потом принесли одну листовку, чтобы я много штук написала от руки печатными буквами о первой победе под Москвой в декабре 1941 года. Писали людям правду, что делалось на фронтах Великой Отечественной войны. Были и такие обращения к населению, чтобы не падали духом, ведь они не верили в возможность победы над врагом, потому что наши солдаты ушли далеко. А потом, когда завершилась Сталинградская битва, было много работы, писали много, и Кутовой И. В. старался нам помочь, без бумаги мы не были. Зина передавала мне несколько отпечатанных на типографской машинке листовок. Было задание не пропустить ни одного дома, столба, приклеивать, оставлять на видном месте листовки. И люди совсем стали другими, и радость была, не передать словами, они уже верили, что наши придут» [10].
К. Пилипенко в статье «Новомосковские подпольщики» так описывает действия подпольной организации. Читая эту статью, делайте поправку, что не только комсомольцы участвовали в молодёжном подполье, и что не только комсомольцы были самые отважные и самые честные.
«В сентябре 1941 года Новомосковск заняли фашистские оккупанты. Сразу же замерла жизнь. Безлюдными стали улицы, и, казалось, совсем не светило солнце. Вокруг всё было неприветливым, чужим. Но комсомольцы не теряли боевого духа, самые отважные из них готовили себя к жестокой борьбе. В феврале 1942 года члены ВЛКСМ Никита Головко, Евгений Мирошник, Зинаида Белая, Иван Кутовой организовали подпольную комсомольскую организацию. Её секретарём назначили самого отважного, честного и боевого товарища Никиту Головко.
Посоветовавшись между собой, явочной квартирой избрали дом Никиты Головка. Но с чего конкретно начать? Оружия не было, не было ещё и надежды, что его можно было где-то достать. Пока что основным оружием подпольщиков был радиоприёмник, который спрятали перед оккупацией в городе. Впоследствии его перенесли на квартиру Головко, где умело замаскировали в конюшне, в специально оборудованном ящике для кролей. Подпольщики стали регулярно слушать радиопередачи из Москвы, сообщения «Совинформбюро».
После передач комсомольцы от руки писали листовки, в которых рассказывали о действительном положении на фронтах, призывали граждан к активной борьбе с врагом. Однажды оккупанты повсюду расклеили листовки о том, будто их войска захватили Москву. Об этом долго кричали громкоговорители. Но позывные, которые шли с радиоприёмника, сообщили подпольщикам, что родная Советская столица живёт и никогда не сдастся врагам.
Круглосуточно, без сна и отдыха работали подпольщики. На следующее утро немецкие афиши были заклеены листовками подпольной организации. Содержание их было приблизительно таким: «Товарищи! Не верьте фашистам. Столица нашей Родины – Москва, живёт полнокровной жизнью. Войска Красной Армии начали активное наступление, немцы бегут от Москвы, несут большие потери в силе и технике».
Эта операция была проведена с успехом. Целую неделю неистовствовали гестаповцы и их прислужники, но следов подполья так и не нашли.
Листовками комсомольцы сообщали советским людям города и района о начале разгрома немецкой армии под Сталинградом, рассказывали о генеральном плане наступления Красной Армии, о том, что фашистов ждёт полное поражение.
Подпольная работа комсомольской организации приносила свои плоды. Листовки поднимали дух у населения, утверждали им нашу полную победу» [11].
К. Пилипенко пишет, что радиоприёмник предварительно был спрятан перед оккупацией города. Затем его перенесли в дом к Никите Головко, где умело замаскировали в конюшне, поместив в специальный ящик для кролей. Эта версия не совпадает с воспоминаниями Александры Константиновны Головко и Владимира Ионовича Литвишкова. Александра Константиновна вспоминает, что, во-первых, всего приёмников было два, и что первый принесли на квартиру Головко Григорий Батурин и Владимир Лисовиков, а другой – Володя Литвишков со своей сестрой Александрой. Один приёмник был спрятан в спальне Никиты Головка у него под кроватью в деревянном сундуке. Как вспоминает Владимир Литвишков, радиоприёмник был перехвачен у проходящей мимо города немецкой части им самим, Евгением Мирошником и Николаем Белым. Вначале этот приёмник был доставлен на квартиру к Евгению Мирошнику, а затем младшая сестра Владимира Литивишкова Александра перенесла этот приёмник на квартиру к Никите Головко.
«Тех дней не смолкнет слава», В. Киселёв, директор Новомосковского краеведческого музея, «Новомосковская правда», 22.02.1995:
«Клавдия Григорьевна Маркивец в утверждённом списке подпольщиков имеет такую запись: «распространяла листовки».
Родилась эта мужественная женщина в Новомосковске. После окончания средней школы работала в райкоме комсомола заведующей сектором учёта. В июле 1940-го её и ряд других работников направили на работу в освобождённую Бессарабию (Молдавию).
Там и настигла её война, откуда была эвакуирована и вернулась к родным в Новомосковск. К большому сожалению, как потом она вспоминала, оказалась на оккупированной территории.
Клава, как патриотка, не сидела, сложив руки с новорожденным ребёнком. Она включилась в подпольную борьбу с фашизмом. Делала это умело, не вызывая подозрений у гестаповцев.
Однажды член подполья Евгения Шуть пригласила Клаву Маркивец на квартиру (как она поняла – Никиты Головко), где их ожидали двое парней. Это были освобождённые из плена военные лётчики с подбитого самолёта – Юра Мохов и Саша Воронин. Их нужно было укрыть от преследования.
Дело это было непростое и опасное. В городе уже знали, как немцы расправлялись с бегущими из плена, и с теми, кто их у себя прятал. Но, невзирая на риск для всей семьи, Клава поздним вечером отвезла лётчиков к своей тёте – Александре Афанасьевне Маркивец на ул. Подолянскую, №22. Тут они скрывались до освобождения города. Неоднократно рвались в лес, чтобы связаться с партизанами, но последних в лесу уже не было.
Однажды тётя, идя на рынок, закрыла парней на замок. А Саша вышел из своего укрытия в переднюю комнату. В это время соседка пришла к тёте и заглянула через окно в комнату, где находился Саша. Они встретились взглядами. Соседка ушла. Пришла тётя, узнала об этом. В доме, среди родственников, был большой переполох. Ожидали плохого, но соседка не выдала, повела себя, как патриотка.
Юра и Саша, при приближении наступающих советских войск, пошли им навстречу, встретили разведчиков 195-й стрелковой дивизии, с ними вернулись в город, после этого – в армию» [12].
В 1967 году в газете «Новомосковская правда» была напечатана статья «Это было весной», автором которой является В. Билоус, рассказывающая о судьбе подпольщицы Полины Ивановны Огурцовой.
«Это было в грозные дни, когда на нашу Родину неожиданно нахлынули гитлеровские орды, когда хозяином на Украине стала смерть. На штыках оккупанты несли слёзы и страдания. До войны Полина закончила пединститут и работала учительницей в западных областях. Когда началась война, она вернулась в Новомосковск. В скором времени в город ворвались оккупанты.
Чтобы прокормить семью, состоящую из шести человек, приходилось часто бродить в поисках куска хлеба. Девушка горела ненавистью к врагам, видя, как они оскверняют нашу землю, как издеваются над невинными женщинами и детьми.
Как-то на улице Поля услышала голос своей соседки Риммы Ерёменко, которая приглашала её зайти в дом. Зайдя в дом, она увидела, что хозяин Николай Семёнович очень прислужливо бегал вокруг клиента, который заказал пошить костюм. И ей стало противно, хотелось плюнуть в глаза угоднику. Но она решила подождать. Мысли роились в голове. Девушке казалось, что портной хочет предложить ей быть подсобницей за кусок хлеба. Но нет, он не такой.
Заказчик ушёл. Николай Семёнович начал расспрашивать про отца, интересоваться жизнью, планами на будущее. Девушка насторожилась. Сосед рассказал, что хорошо знает её отца Ивана Даниловича Кривенко, знает, как толкового, как коммуниста. Полина по-детски заплакала. Было жалко и стыдно, что так подумала о нём плохо.
Когда зашла речь о подпольной борьбе, девушка, не дослушав до конца, ответила, что готова на всё. Про этот разговор даже матери не сказала. Отныне она была связисткой. Тут Полина узнала, что её сосед открыл швейную мастерскую для конспирации. Теперь в семью подпольщиков влилась и Полина Ивановна, создались условия, чтобы вылить всю злость и ненависть на проклятого врага. С весны 1942 года началась её героическая борьба.
Первое задание заключалось в том, чтобы наладить тесную связь между коммунистами и комсомольцами, обеспечить встречи на явочных квартирах. Полина Ивановна первыми свела Зину Белую и Ольгу Соболь. Встреча произошла на квартире у Ольги. Потом связистка Огурцова должна брать листовки у Жени Шуть (Недодаевой) и передавать Ивану Васильевичу Кутовому. Все сведения и новости для листовок подпольщики получали с помощью радиоприёмника, который сконструировали Никита Головко и Иван Кутовой. Вначале листовки писали от руки, а впоследствии достали стеклограф и печатали» [13].
Вернёмся к статье О. Браславского «Врач Бутенко», напечатанной в «Новомосковской правде» за 19 ноября 1982 года.
«Плечом к плечу с ней боролся её муж Алексей (Цокур – п.а.). Врач по профессии, он остался на подпольной работе. Вместе с женой выполнял задания члена подпольной партийной организации И. В. Кутового. Такая короткая историческая справка.
Вызывал ненависть флаг с чёрной свастикой, который развевался над немецкой комендатурой. Так называемый «новый порядок» превратил постройки хлебозавода в тюрьму и камеру пыток. Каждую ночь гремели выстрелы. Гитлеровские прислужники, предатели народа и фашистская пропаганда распространяли слухи о разгроме Советской Армии под Москвой. От них холодело в сердце, ложились тяжкой ношей смятение и боль. Молча сновали по улицам города прохожие. Если раньше они нигде не останавливались, то в один из зимних дней они надолго задержались возле зловещего немецкого лозунга, который призывал ехать в «счастливую, культурную» Германию. Объектом их внимания был листок, вырванный из школьной тетради. На нём – чётко написанные слова: «Смерть немецко-фашистским захватчикам! Не верьте фашистам. Москва была и будет нашей навеки», а ниже – последнее сообщение Совинформбюро.
Так начала действовать комсомольская подпольная группа, которую возглавил Никита Головко (как вы помните, Никита Головко был лишь одним из участником молодёжного подполья, но не его главой – п.а.). Её активным бойцом была и Е. В. Бутенко» [14].
А. Б. Джусов, «В плен не сдался», «Новомосковская правда».
«Цокур Алексей Макарович родился 26 февраля 1907 года, по свидетельствам сестры Марии, в семье селянина (согласно исследованию бывшего директора Новомосковского историко-краеведческого музея В. К. Киселёва – в семье священника) в с. Голубовка. Образование получил начальное – 4 класса. Сызмальства работал в сельском хозяйстве. Настойчивое самообразование позволило ему в 1938 году поступить на учёбу в Днепропетровский медицинский институт. Только лишь началась Великая Отечественная война, Алексея призвали на военную службу. Он сразу же попадает на передовую. На окраине Днепропетровска, после очередного поражения защитников города, Алексей попал в плен. Но вскоре ему посчастливилось бежать. В декабре 1941 г. добрался до Новомосковска, устроился на работу в тубдиспансере фельдшером. Некоторое время Алексей присматривался к обстановке в оккупированном городе, налаживал знакомства. Этому хорошо поспособствовало и то, что его жена Екатерина Васильевна Бутенко, врач по заболеваниям туберкулёзом, принимала больных не только в тубдиспансере, где работала, но и на дому. С февраля 1942 года начинается практическая работа подпольной группы, которую создал Цокур. Алексей время от времени собирает у себя дома (улица Рабочая, 16. Тут и далее нумерация домов с сегодняшней не совпадает) актив организации. Устанавливает тесную связь с 60-летним дедом Перновым, который работал на салотопне и по его поручениям перепрятывал там оружие, собранное подпольщиками. К работе в организации был привлечён также И. Н. Бутенко – бывший бухгалтер райпотребсоюза. Он принимал участие в распространении листовок, был связистом Цокура с другими членами организации. По заданию Цокура работники мельницы И. С. Гуртовый и Ф. Щербина (матрос, бежал из плена) всячески портили оборудование, срывали поставки муки врагу. К. М. Кравченко работал электриком в артели им. Куйбышева, неоднократно устраивал неполадки в электросети, препятствовал работе предприятия на врага. Следует назвать и Т. И. Чуприну – бывшего работника райпотребсоюза, И. С. Мазницу, сестру Алексея Марию – активных членов подполья. У члена КП(б)У Александра Кондратьевича Бута партийными органами ещё до оккупации Новомосковска были оставлены тысячи листовок для их последующего распространения в тылу врага. Эти листовки не пропали в чулане. На поточные события подпольщики писали целевые листовки и также распространяли их по городу. Так, уже в первой листовке оповестили население о разгроме немецко-фашистских войск под Москвой в начале декабря 1941 и в январе-феврале 1942 года. В других призывали молодёжь не ехать в Германию, сообщалось о событиях на фронтах по сведениям Совинформбюро. Радиоприёмник некоторое время находился в доме Н. Головко, затем – в подвале дома Чалого на улице Советской напротив городской комендатуры. Были листовки-обращения к населению как можно меньше сдавать гитлеровцам съедобных продуктов, не менять советские паспорта на немецкие. Высказывалась уверенность в победе Красной Армии. Действия патриотов поддерживали оптимистический настрой населения» [15].
Возвращаемся к статье юнкора «Новомосковской правды» Людмилы Шалыкиной «О чём рассказала берёза» о Марии Васильевне Кобзарь.
«Её зачислили разведчицей. Работы было много. Основной обязанностью Марии была постоянная связь с партизанским штабом. От него она получала задания для группы, передавала отчёты о проделанной работе. Нелегко было выполнять это задание. Тёмными ночами девушка пробиралась в штаб. Каждый шаг, неосторожно сделанный, – смерть.
Так миновал день за днём. Внешне они были похожими: расстрелы, приказы, стоны, слёзы. Но для Марии каждый такой день был особенным и по-своему незабываемым. Всё чаще по городу распространялись слухи о том, что появились листовки с обращением к жителям города, в которых призывали не покоряться врагу и верить в победу. Листовки – это работа Марии. Она за одну ночь расклеивала с товарищами их бесчисленное количество. Однажды такую листовку нашли даже в кармане старосты, предателя украинского народа, которого так ненавидели жители города» [16].
Из письменных воспоминаний Кобзарь Марии Васильевны (15.04.1985):
«Я знала Александра Кондратьевича Бут ещё до войны, он работал бухгалтером в Госбанке. А когда город был оккупирован немецко-фашистскими войсками, я часто бывала на квартире Царенко Павла Павловича и туда к нему приходил Бут А. К. Бут Саша и Павел Царенко часто уходили на задание. У них была связь с Цокуром А. И Тонконог Л. С., но что они делали, мы не знали. А потом однажды Саша Бут провожал меня домой. Он тогда сказал мне, что он вместе с Павликом совершил диверсию в 1942 году в январе месяце. Тогда много автомашин с военным грузом двигались на восток. Они остановились на передышку, а Саша и Павлик спустили с баков бензин и сняли много запчастей. Кроме этой диверсии Саша Бут ещё уничтожал телеграфные провода и телефонные связи. Квартира Царенко П. П. была тогда на ул. Рабочей, дом №2» [17].
Из письменных воспоминаний матери Лисовиковой (в девичестве – Сухой) Дарьи Порфирьевны о подпольной работе своего сына Владимира Лисовикова:
«Мой сын, Лисовиков Владимир Зиновьевич, родился в г. Новомосковске, в Решкутянской школе, где я работала учительницей, 25 декабря 1925 года.
В те далёкие двадцатые годы мы были первыми красными учителями, после окончания Новомосковского педагогического техникума я работала в нём с 1925 по 1930 годы, была депутатом сельсовета, организатором женского совета, бесплатно вела ликбез.
Володя ещё в 6 лет хорошо читал, считал. Четвёртый класс он закончил на отлично. Учителя, преподающие в старших классах, гордились им, потому что в школе по математике не было ему равных.
Когда в 1941 году началась война, Володе было только пятнадцать лет. У Володи было очень много друзей, с которыми он вместе вступил в подпольную комсомольскую организацию.
Это Гриша Батурин, Зина и Коля Белые, Иван Кутовой, Коля Колесник и другие. Организатором этой подпольной организации был Никита Головко.
Мне, хоть и матери, не всё дано было знать, но я кое-что узнала об их деятельности. Володя с друзьями писал от руки листовки, узнавал места расположения фашистских объектов. И все эти данные они передавали партизанам.
Коммунистов, не успевших выехать из оккупированного Новомосковска, Володя с друзьями через плавни переправлял в лес – главу Сельского Совета тов. Цитлёнка, заведующего ГОРОНО, Воронько и других. Уже позже, я случайно встретила партизанку из села Вольное, знающую Володю как связиста, потому как Володя часто передавал партизанам, которые были в лесу, ценные сообщения о городе.
Очень тяжкие это были годы, особенно для молодёжи. Медленно тянулись дни страшной оккупации, дни, наполненные постоянной тревогой за уже семнадцатилетнего сына, у которого уже были свои секреты, свои тайны.
Часто Володя куда-то пропадал из дома, а затем что-то приносил с собой, скрывая это от меня.
Радостью и тревогой за сына-борца наполнялось моё материнское сердце.
Вспоминается один такой случай. Однажды фашисты вдруг застали юношей возле своих машин. Ребята решили помочь нашим партизанам и начали выводить из строя немецкий транспорт.
К счастью всё обошлось хорошо, мальчики успели убежать. Подозрение упало на сына, потому что он там работал. Чтобы он не попал к немцам, его надо было прятать. Пришлось одеть Володю в женскую одежду и вести по городу к друзьям. В это время по дороге навстречу шли двое гитлеровцев. Они стали приставать к «девочке».
В первое мгновение я от страха не могла вымолвить ни единого слова, а потом я толкнула сына, чтобы шёл, а сама сказала немцам, что мы идём от доктора, ей (ему) зуб вырвали, поэтому она (он) и молчит. Немецкий язык я знала хорошо, учила в техникуме. Немцы куда-то торопились, потому как быстро от нас отстали и пошли дальше» [18].
Из письменных воспоминаний Фартуховой Александры Карповны:
«В годы жестокой войны с фашистскими захватчиками была на временно оккупированной территории г. Новомосковска. То, что было пережито, трудно описать. Ведь это голод, холод, страх и страх. Перед началом учебного 1941-42 гг. вызвали в гороно, предложили собирать учеников и работать. Недолго пришлось работать. Директор школы Чалый заскочил в школу и сказал: «Спасайтесь все, кто как может – немцы в городе».