– Я смогу выбраться оттуда?
Внезапно его вопрос утонул в громких звуках, что доносились из недр стен. Кто-то скребся с той стороны, царапал бетон и стучал в преграды. Комната наполнилась ужасом, и свет люстры замигал в такт быстро бьющимся сердцам.
– Вам нужно немедленно уходить! – закричала Мишель.
Девушка подбежала к письменному столу и нацарапала что-то на клочке бумаги. Тем временем вмурованные начали дико неистовствовать, их удары каким-то образом повлияли на водопроводные трубы, и порвавшиеся коммуникации выпустили на волю бешеные струи воды. Воздух стал влажен, страх усилился. Все стеклянные предметы – оконные стекла, декоративные вазы, пепельницы, бокалы для вина и стаканы – молниеносно покрылись глубокими трещинами, и только благодаря какой-то мистической силе они не разлетались вдребезги. Мишель взяла листок бумаги и собиралась протянуть его Винсу, но несколько рук вырвались из стены за ее спиной и схватили Мишель за плечи.
– Возьмите его! – она смяла листок и кинула его журналисту.
Каннибалы потянули ее за собой, Мишель так быстро вошла в стену, что Винс не успел схватить ее за руки, и только голова девушки осталась в квартире. Мгновение она продержалась на твердой поверхности бетона и обоев, а затем упала на пол, словно отсеченная гильотиной. Они забрали ее тело, оставив только голову в насмешку тем, кто не верит в их силу, тем, кто будет долгое время задаваться безответными вопросами.
С трудом сдерживая рвоту, Винс положил листок с адресом и фотографию в карман и выбежал на улицу. Кровавое пятно на обоях и отрубленная голова медиума стояли перед глазами и преследовали его, словно гарпии, пока он бежал прочь от квартиры Мишель. Если бы он знал, что все так далеко зайдет…
ГЛАВА 2. Анжелин
Ее мать называла это болезнью, душевным расстройством, которое может подстерегать каждого за любым углом жизни. А как еще можно было назвать странную и пугающую тягу отца отыскать иной мир? Когда Анжелин было четырнадцать лет, ее отец – известный романист, влиятельная фигура в литературных кругах Франции, автор девяти бестселлеров – получил серьезную травму головы в результате дорожной аварии. Несколько дней он пролежал в коме. Когда врачи вернули его к полноценной жизни, писатель выдвинул теорию о том, что рядом с нами существует неоготический мир, путь к которому открывается посредством стечений обстоятельств и индивидуального восприятия тонкой границы, которой окружен наш мир. Вскоре странная идея превратилась в чудовищную одержимость. В ночные часы отец Анжелин блуждал по безлюдным улицам, пытаясь поймать лунный свет в небольшое зеркальце и отразить его на кирпичные стены. «Темные переулки, – утверждал он, – это только один из ключей, на самом деле их тысячи, способы проникнуть ТУДА очень разнообразны и просты». После бесплодных хождений по улицам он запирался в своей комнате и до самого утра проводил эксперименты с настенными зеркалами, пытаясь расставлять их в различных последовательностях и под разными углами вокруг всевозможных статуэток, книг, электроприборов и радиаторов отопления. Как известно, рано или поздно любому терпению приходит конец. Родственники писателя упрятали его в сумасшедший дом, где он и окончил свои дни с твердой верой в свою безумную теорию.
Большое состояние, которое оставил ее отец, позволило Анжелин основать собственный журнал, где она совмещала должности владельца и фотографа, часть наследства она промотала. Когда журнал стал достаточно популярен, а доходы взлетели до небес, неприятные слухи о безумии отца, которые долгое время ходили за ее спиной, наконец-то утихли. Теперь Анжелин была не богатой дочерью сумасшедшего, а руководителем престижного журнала, попасть на страницы которого считала своим долгом каждая знаменитость Франции.
Несмотря на постоянную занятость, Анжелин все же находила время для своей главной страсти – фотографии. Как правило, самые удачные снимки попадали на обложку ее журнала, другие – уходили в личный фотоальбом. Люди, укрывающиеся под зонтами от проливного дождя и сильного ветра, привлекали внимание меланхоликов; для холериков Анжелин отбирала рискованные снимки студенческих бунтов, ярких выступлений политиков либо полицейских рейдов; фотографии небоскребов, памятников архитектуры, забытых скульптур предназначались для флегматиков; масштабные снимки музыкальных концертов, автомобильных выставок и национальных фестивалей должны были заинтересовать сангвиников. Подбор фотографий для всех темпераментов был одним из способов расширить читательскую аудиторию, и, как показала практика, он же оказался самым удачным.
В тот день она сделала несколько снимков: пожарный на фоне пылающего здания и сумеречного пеплопада, заброшенная строительная площадка в пригороде, деревья в парке, в чьих кронах запутались лучи солнца, пешеходный переход в центре Парижа, сфотографированный с крыши небоскреба. Неплохой материал для очередного номера. Однако когда городские сюжеты были проявлены на бумаге, вместе с ними проявились персонажи, которые, как она считала, не попадали в объектив фотоаппарата. Например, рядом с пожарным оказался полупрозрачный мужчина, одетый в лохмотья, его лицо жутко шокировало Анжелин, так как являло собой глубокую рану, кишащую красными личинками; рядом с деревом в солнечном парке стояла обнаженная девушка, ее кожа по непонятным причинам отделялась от тела небольшими кусочками и падала на землю подобно дождю, выставляя напоказ оголенные мышцы; безлюдная строительная площадка была усеяна останками людей и животных. Придя в полное замешательство, Анжелин решила показать снимки штатным фотографам журнала, но, как выяснилось, ни специалисты, ни простые люди не видели на бумаге этой дьявольщины. Их видела только Анжелин. Это пугало ее: кто даст гарантии, что ей не передалось душевное расстройство отца?
– Обратись к анонимному психиатру, – посоветовал Леон, заместитель Анжелин. – В последнее время ты слишком много работала, возможно, это сказывается усталость… И поменьше говори людям о том, что видишь на фотографиях. Уже начинают ходить слухи. Отправляйся в отпуск. Пока тебя не будет, я постараюсь все уладить.
Врач не выявил у Анжелин психического расстройства. Так же, как и Леон, психиатр посоветовал какое-то время отдохнуть от работы, и как можно дальше от города.
Она сняла домик на три недели, небольшой двухэтажный коттедж на окраине деревушки, окруженной пшеничными полями и виноградниками. Свежий воздух, живописные виды из окон, приветливые соседи и полное отсутствие шума и грязи мегаполиса благоприятно подействовали на Анжелин с первых дней. В этом райском уголке исчезла бессонница, которая преследовала ее в Париже. Солнечные ванны и увлечение кулинарным искусством унесли прочь неприятные воспоминания, казалось, что теперь жизнь пойдет по-другому. Возле камина лежала ее походная сумка, хранившая в себе злополучные фотографии, долгое время Анжелин не решалась заглянуть туда. Но ведь если сейчас ее нервы и душевное состояние пришли в норму, то на снимках не должно быть страшных образов. Перед тем как заглянуть в сумку, она вышла на веранду, чтобы вдохнуть сладостную, успокоительную прохладу виноградника. Летняя ночь стояла на пороге дома: лунный кувшин проливал свет ночного солнца в открытые окна, рой светлячков кружился рядом с лампой, что висела у входа, с далеких полей веяло спокойствием. Пейзаж, который открылся ей со ступенек веранды, был настоящим воплощением лесной дремоты в лунную ночь, этот вид был слишком красив для одного человека. Анжелин вернулась в дом, чтобы взять фотоаппарат. Но сначала нужно было взглянуть на снимки. Она извлекла бумажный конверт из сумки и открыла его. Чудовищно! Образы не исчезли! Люди, раны. Она пересмотрела снимки десятки раз, тасуя их словно колоду карт, но сюжеты оставались неизменны, и только треск дров в камине подсказал, что нужно делать. Анжелин сожгла фотографии. В пламени они зашипели, словно беконные шкварки, и тут она услышала низкий голос, который произнес слово «Бог». Если бы в тот миг Анжелин не уверовала в собственное сумасшествие, то она готова была бы поклясться, что голос возник из камина.
Что ж, возможно, действительно отец оставил ей в наследство не только состояние, но и душевную болезнь. Смирение и пустота заполнили душу Анжелин. В доме, что стоял посреди полей и виноградников, она осталась наедине со своим внутренним ужасом. Ей хотелось плакать, но всеобъемлющая подавленность не давала сделать этого, ей хотелось кричать, но страх привлечь внимание запечатал губы. Голоса подавленных эмоций зашептали что-то, но Анжелин не желала слушать их. Она вновь вышла на веранду, безумие тянуло ее навстречу темным деревьям, она хотела укрыться под их ветками и остаться там навсегда, в покое и лесной тишине. Никто и никогда не увидит ее такой.
Но что-то удерживало ее. В первые минуты она решила, что это страх, но в действительности это оказалось любопытство. Ее внимание привлекла одна из деревянных балок, которая подпирала крышу веранды. Продольные трещины часто паразитируют на таких опорах, но на этот раз они расширились настолько, что создали узор, напоминающий сеть, причем внутри ячеек явно что-то шевелилось. Это насекомые, пожирающие деревянные конструкции, или очередная галлюцинация? Анжелин подошла поближе и заглянула в трещину. Ощущение ужаса овладело ей, оказалось, что проявления душевного расстройства не ограничиваются странными изображениями на снимках, теперь внутри деревянной балки она видела плачущую девушку, чье лицо было покрыто уродливой сыпью. Это было то же самое, как если бы Анжелин заглянула в замочную скважину и увидела тусклую комнату с человеком внутри. Еще больший ужас вызвала так называемая одежда девушки – вместо ткани ее тело покрывали раскрытые крылья летучих мышей. Маленькие перепонки росли из девушки в абсурдном беспорядке: вертикально, горизонтально, на руках, ногах и на шее.
Видение оказалось слишком правдоподобным, даже запах гниения повис в воздухе. Анжелин собиралась отступить назад, она подумала, что если отойти от балки, то замкнутый мир и его пленница исчезнут. Неожиданно сквозь слезы девушка произнесла какие-то слова. Она несколько раз повторила фразу, но беззвучно. Лишь по губам Анжелин смогла прочесть послание демона: «Вернись обратно». Наверняка речь шла о доме, но что может дать ей место, где она окончательно поверила в свою одержимость? Анжелин обернулась. Невероятно, но за несколько минут цветущий коттедж превратился в заброшенный дом. Окна, ставни, двери – все отсутствовало, краски обесцветились, пища заплесневела, на лестницах прогнили ступени, обои сползли со стен, и лишь несколько оконных занавесок, подобно призракам, колыхались на ветру в лунном свете, заманивая Анжелин в пустые комнаты, где выл сквозняк и летали тысячи страниц, вырванных из неизвестной книги. Атмосфера ночного кошмара была отвратительно явственной и отпугивающей, чтобы она могла вернуться, и тогда ее подтолкнул страх. Что-то тяжелое упало за спиной Анжелин, проломив ступени веранды. От удара несколько досок взмыли вверх и зацепили ее плечи. Дожидаться последующих действий того, кто стоял за спиной, было выше ее сил, и Анжелин забежала в дом.