Верх глупости и неизвестно откуда взявшегося в моей махровой голове легкомыслия! Однако, когда я много лет спустя перебирал в памяти этот период моей жизни в моей душе всегда подымался восторг при воспоминании об этом ночном угоне. Восторг и простодушный смех. Я единственный раз в своей биографии допустил серьезное нарушение правовых норм и правил, но тем не менее это навсегда запомнилось мне как самое захватывающее приключение за всю жизнь.

Мы промчались мимо нашей рощи и дорога увела машину куда-то в заброшенные и заросшие полынью поля. Трасса стала более-менее ровной, и я нажал на педаль тормоза. Выйдя в ночную прохладу, я обошел автомобиль спереди и открыв пассажирскую дверь широким жестом пригласил Тейю выйти:

– Прошу вас за руль, мадемуазель! – кривляясь провозгласил я. – Начинаем урок номер один!

Как оказалось, урок первый стал и последним.

Сначала все шло великолепно. Моя возлюбленная оказалась хорошей ученицей и легко освоила основные принципы управления автомобилем. По правде сказать, это не было очень сложно потому как внедорожник был оснащен автоматической коробкой передач и это значительно облегчало процесс для начинающего водителя. Но тем не менее, Тейя вела автомобиль ровно без рывков и с первых же секунд держала дорогу, не дергаясь, как это часто бывает, из стороны в сторону. Мне нравилось наблюдать как ее глазки постепенно загорались от наивного детского восторга, когда она, вцепившись обеими руками в баранку неотрывно следила за освещаемой дальним светом фар трассой. То, что сдвинуть с места автомобиль и потом повести его по не очень хорошей дороге вполне получилось – явно доставляло ей огромное удовольствие и я подозревал, что мне удалось исполнить сейчас ее давнюю мечту.

– Да! Да! Вот так! – подбодрил я ее. – Поняла, как надо? А вот теперь можно и быстрее!

Ни она ни я не увидели того, что было впереди. Кто же знал, что узкая проселочная дорога кончается тем самым оврагом, в который по словам Тейи строители сбрасывают мусор. Скорость джипа была не более сорока километров в час, но этого хватило чтобы свалиться под крутой откос и полететь вниз, прыгая через кусты и бугры для того, чтобы на полном ходу врезаться в огромный камень остановивший автомобиль на пути ко дну расселины. Вся передняя часть внедорожника моментально превратилась в месиво из металлолома, а внезапный удар заставил меня вылететь через лобовое стекло.

Уже теряя сознание я подумал о том, что моя Любимая не успела даже закричать. Она просто закрыла лицо руками бросив руль. Но я знал, что она тщательно пристегнулась и поэтому ее не могла постигнуть та же участь что и меня. С этой обнадёживающей мыслью я провалился в темноту.

***

Очнулся я в больничной палате.

В правой руке торчала капельница, левая была загипсована, а на голове бинтовая повязка. Я лежал на кровати, смотрел в белый потолок и чувствовал тошноту. Дышать было почему-то тяжело и движения диафрагмы давались с трудом. Глаза щипало, и они слезились. Кроме того, очень хотелось в туалет.

Я сразу вспомнил что произошло и не удивился тому где нахожусь. Повернув голову попытался подняться. Это мне не удалось, но я разглядел какой-то массивный медицинский прибор справа от меня, к которому вероятно был подключен. И еще меня врачевали какой-то дрянью, капающей через пластиковые трубки мне в вену.

Я захотел позвать Тейю по имени, но не стал делать этого. Сознание работало на удивление четко, и я понимал, а может быть чувствовал, что в данный момент ее рядом нет.

Что с ней? Как она себя чувствует? Жива ли она вообще? Я подумал об этом как-то отстраненно как будто речь шла о героине кинофильма. Однако сердце сжала тупая боль и я заплакал. Кроме того, меня мучила жажда и под ногами внизу был какой-то дискомфорт, как если бы мне пришлось лежать на бревне. Я заерзал, пытаясь избавиться от этой помехи и громко закряхтел.

– Это у вас судно! – услышал я вдруг низкий женский голос. – Если хотите в туалет, то пожалуйста!

Передо мной возникла дама средних лет в зеленом халате, шапочке и очках. Она наклонилась и стала пристально вглядываться мне в лицо. Я понял, что она изучает мои зрачки. Очевидно это была медсестра.

– Сергей Андреевич! – зычно крикнула она куда-то в сторону. – Он пришел в себя!

Кто-то глухо и неразборчиво отозвался в дали, и сотрудница больницы скрылась из поля видимости.

Преодолевая жуткий стыд и унижение, я сделал свои дела в то самое судно. Я воспользовался моментом, когда медсестра вышла и проделал все максимально быстро.

А потом пришел врач. Высокий мужчина с помятым усталым лицом. Он спросил меня как я себя чувствую. Я в ответ сказал, что самочувствие у меня хорошее и задал два вопроса: где Тейя и сколько я уже тут лежу.

Оказалось, что я был без сознания двое суток, а девушка, которая была со мной в машине вчера пришла в себя. Голова у нее в порядке, а вот ноги переломаны. У меня же самого травма черепа, но слава Богу наружная, сотрясение, перелом руки и двух ребер. В общем неплохо отделался. Повезло. А вот походка девушки будет испорчена навсегда. Если конечно она вообще сможет ходить.

Я отвернулся. Слезы вины и отчаяния душили меня.

Уходя доктор предупредил, что через час будут из полиции. Смогу ли я поговорить? Я утвердительно кивнул.

Молодой сотрудник органов в новенькой форме с двумя маленькими звездочками на погонах сверкал глазами и ерзал на стуле, записывая в блокнот мои показания. Наверное, это было его первое дело, и оно его безумно увлекало. Это плохо. Потому что от таких зеленых энтузиастов, да еще и обличенных властью можно ожидать чего угодно.

– Одним словом, гражданин Федоров, – подытожил оперативник мой рассказ, – развлекались с девицей, выпивали и захотелось приключений. Поэтому и пришла в голову мысль покататься на машине начальника! – он похабненько улыбался, глядя на меня. – Правильно?

– Нет! – буркнул я. – Я не был пьян!

– Были, гражданин Федоров! Вот анализ крови! – он протянул мне какую-то бумажку, которую я не стал смотреть. – Легкая степень опьянения!

– Вот именно легкая…

– Это значения не имеет! Вы не имели права садиться за руль. Впрочем, это не важно. Вам никто не инкриминирует вождение в пьяном виде. За рулем была ваша подружка…

– Я был за рулем! – я резко вскинул голову и скривился от боли в затылке.

– Спокойнее, гражданин! Не нужно резких движений, а то вам станет хуже и придется переносить допрос. А я итак уже двое суток жду, когда вы очнетесь, – он плюнул на пальцы перелистывая свою записную книжку. – А за рулем была девица! Это сомнению не подлежит. Ее прям там и нашли с зажатыми ногами. Так что ей придется отвечать за вождение в нетрезвом виде, не имея водительских прав и за нанесение средней тяжести вреда здоровью.

– У меня нет к ней претензий!

– Что же, замечательно! Очень благородно! Хотите за все ответить сами – пожалуйста! У вас завладение транспортным средством с целью… Ну это мы еще выясним. Может и с целью хищения. А также передача управления автомобилем лицу заведомо для вас не имеющему на это права. В общем вам хватит. И с вашей стороны глупо выгораживать проститутку. Пусть она тоже отвечает!

Вырвав капельницу, я вскинул правую руку и схватил полицейского за грудки. Смяв в кулаке его галстук и идеально выглаженную рубашку, я прошипел:

– Слушай, лейтенант! Выбирай слова! Она никакая не проститутка! Еще что-то подобное вякнешь, и я набью тебе морду! Мне все равно. Статьей больше статьей меньше!

Он молча оторвал мою руку от себя и позвал медсестру. Та восстановила капельницу и укоризненно посмотрела на сотрудника органов.

– Ему нельзя волноваться, – заявила она ему и отойдя в сторонку устроилась на стуле неподалеку.

– Ну хорошо, гражданин Федоров! – тяжело дыша от злости произнес лейтенант и снова придвинул табуретку к моей кровати. – Если она не девушка легкого поведения тогда кто же?

– Моя хорошая знакомая! – также злобно отозвался я.

– Отлично! Тогда назовите ее имя, отчество и фамилию, а также домашний адрес.

– А у нее нельзя поинтересоваться?

– Да тут понимаете такая история, – опер заметно сник и почесал затылок приподняв фуражку, – доктора говорят, что у нее нет травм головы кроме легких ушибов, а мне кажется, что с головой у нее не в порядке. Или может так и было до аварии? – он покрутил пальцем у виска. – Что скажете, Павел Дмитриевич?

– Вы, о чем?

– Да не хочет она называть свои данные. Улыбается и называет только странное имя.

– Тейя…

– Точно! Ни фамилии, ни адреса… Документы хоть какие-то были бы при ней. А так ничего! Вот я вас и прошу помочь в установлении ее личности.

Я просто растерянно пожал плечами.

– Ясно! – полицейский снова склонился над своими записями. – А говорите не путана. Тейя! – хмыкнул он себе под нос.

– Я же сказал! – снова вскинулся я.

– Тихо! Спокойно! Не нервничайте! – он выставил обе руки вперед, а потом подвел итоги. – Короче говоря ситуация такова: ваше положение зависит от того какое будет заявление от потерпевшего, а с вашей зазнобой будем разбираться! Выздоравливайте, гражданин Федоров и до новых встреч!

Когда дверь за ним хлопнула я прикрыл глаза и подумал о том, что владелец джипа еще не писал заявление. Для нас с Тейей это было шансом. Может все обойдется с небольшими потерями и нас не будут привлекать к ответственности? Хотелось бы, но верилось в это слабо.

Вставать с койки мне было пока нельзя, и я просто лежал, глядя в потолок и мрачно размышляя о создавшемся положении.

Если начальник стройки не станет писать заявление, то есть возможность избежать преследования со стороны закона. Либо получить административку. Но в любом случае с работой мне наверняка придется попрощаться. Плюс с меня потребуют компенсацию за изуродованный автомобиль. Это обязательно. Откуда брать такие деньги?

С моей возлюбленной было хуже. Ее запросто могли привлечь и без каких-либо заявлений. Вождение без прав. Алкоголь в крови и пострадавшие.

Да уж! Дело дрянь!

И еще меня вдруг прошила мысль о том, что моя жена уже наверняка узнала все что случилось. И здесь главным было содержание информации, которую она получила. Знает ли она о том, что я был не один?

Холодный пот прошиб меня и липкий ручеек потек по позвоночнику.

Почему-то это испугало меня больше чем возможные правовые последствия моих поступков.

Однако следующим визитером в моей палате оказалась не жена, а Лена – моя коллега и друг.

Она сидела на стуле у моей кровати в накинутом на плечи белом халате и смотрела с жалостью и укоризной. В руках ее был пакет с фруктами.

– Ну что? Допрыгался, Казанова? – спросила она с грустью в голосе. – Говорила я тебе!

– Ленка, я так рад тебя видеть! – заерзал я на матрасе, улыбаясь во весь рот. – Мне так нужны твои советы!

– Советы тебе уже не помогут! Могу предложить только сочувствие! Скажи мне, пожалуйста, я не предупреждала тебя о том, чтобы ты прекращал и что все это плохо кончится?

– Ленуся, скажи, как у меня дела?

– Нет уж ты ответь!

– Предупреждала! – я продолжал по-дурацки улыбаться. – Спасибо тебе за это, Родная!

Лена встала со стула и приблизившись ко мне потрогала мне лоб. Ее ладонь была теплая и сухая.

– Где Ваня? – спросил я.

– Там, где должен был до сих пор быть ты! – вздохнула женщина. – На стройке. Наблюдает за ходом работ и параллельно гасит пожар.

– Пожар?!

– Конечно! Тот который ты там устроил. Я имею ввиду гнев Артемьева – начальника объекта, – она криво усмехнулась. – Еще бы! Человек, который прислан для контроля и помощи из головного офиса напился и разгрохал его джип. Представляешь, как он сейчас относится к тебе и думает о всех нас?

– Сам виноват! Сноб гребаный! – я отвернулся. – Мог бы отнестись ко мне поприветливее и пойти навстречу, а так…

Лена погладила меня через одеяло по здоровой руке.

– Нет смысла сейчас об этом говорить, Паша. Шанс свой ты упустил. В общем Ваньке совместно с Рокотовым удалось его уговорить не писать заявление!

Я поднял на нее глаза. Моя коллега кивнула, прикрывая веки.

– Да! За это ты их должен благодарить. Но мало того, шеф как-то умудрился возместить ему потери за счет предприятия. Так что ты ничего теперь не должен.

– Как это? Как такое возможно? – я даже привстал с постели.

– Только не приписывай это на свой счет! – Лена сжала губы. – Просто не хотелось Рокотову раздувать из этого бучу. Могло сказаться на репутации.

Я шумно выдохнул.

– И от полиции тебя по возможности отмажут, – продолжила моя гостья. – Короче говоря сможешь забыть это как страшный сон.

Я закрыл глаза и прошептал, чувствуя глубокий стыд:

– Спасибо!

– Но работать ты конечно у нас уже не будешь, – она смущенно кашлянула. – И скорее всего вообще в отрасли. Да и в принципе хорошую работу теперь в этом городе ты вряд ли найдешь. Шеф постарается. Но это уже, дружок, твоя проблема! За все надо платить! Хотя, – Лена почесала свой маленький нос, – поможем конечно. У Вани вроде есть знакомые в такси.

Я мрачно кивнул, соглашаясь с очевидным, но потом вскинулся как ужаленный:

– А как же…

– А вот подружка твоя пусть выкручивается сама! – категорично заявила моя коллега. – И прекрати свои игрушки пока не поздно! Ты в конце концов не подросток в пубертатный период!

– Как она? – пробормотал я. – Ты ее видела?

– Нормально она! Видела! – грубо отозвалась Лена. – Вон она – в соседней палате! Жить будет, а остальное тебя не должно волновать, – увидев мою мимику она вытянула по направлению ко мне руку и продолжила. – Слушай внимательно, кретин! Или ты прекращаешь всякие контакты с этой девицей… Кстати, что ты в ней нашел? Дохлая и блаженная какая-то. Или все станет хуже. Пойми, что сейчас ты отделался легким испугом. А если ты начнешь качать права насчет своей дамы сердца – все вернется на круги своя и ты прочувствуешь все прелести индивидуальной правовой ответственности. Уяснил?

Я снова отвернулся к окну.

– Тебе еще с твоей Натали объясняться! – Лена готовилась уйти и уже встала со стула. – Она знает все. Так что лежи и не тявкай! Апельсины и яблоки свежие, – она указала рукой на пакет у кровати, – поешь обязательно.

Дверь палаты закрылась, и я остался один.

Пустота возникла в голове и мне кажется не уходила из нее больше никогда.

Полицейского у меня больше не было. Наверное, это заслуга моего бывшего босса Рокотова, который искусно заминал дело, не желая вредить своей фирме. Лена приходила каждый вечер, принося домашнюю еду в контейнерах и фрукты. А вот жена пришла только через неделю.

Я уже мог ходить и даже выходил в коридор. Меня перевели в обычную палату на этаж ниже, и я так и не увидел Тейю. Один раз я поднялся по лестнице и пытался прорваться в женский блок, но меня не пустили.

Второй попытки я почему-то уже не делал.

Меня же не пустят опять! Зачем еще раз пробовать и натыкаться на стену?

Наталья, как это ни странно, совершенно ничего не сказала мне. Ни о моей связи с другой женщиной, о чем ей безусловно было известно, ни об аварии вообще. Словом, она абсолютно не упоминала о том, что было связано с моей теперь уже бывшей работой и с тем происшествием. И, главное, не было никаких упреков по поводу моей измены. И вообще она стала говорить со мной не сразу. Сначала просто смотрела на меня с каменным выражением лица. Но я сразу прочитал в ее глазах боль и жестокую обиду. Потом она заговорила, но все ее слова касались моего состояния здоровья и домашних дел.

– Когда тебя выпишут тебе надо обязательно поговорить с сыном, – сказала она как-то. – Он как узнал о несчастье, которое с тобой произошло, – Наталья сделала паузу и элегантно откашлялась в кулак, – стал совсем замкнутым. Целыми вечерами валяется на диване и пялится в телефон.

– В школу хоть ходит? – робко спросил я.

Она кивнула.

– Ходит. Как положено. И уроки делает. Но все это как-то на автомате. Как робот. Меня он ненавидит после того как я сдала назад его билет. Не говорит совсем. Только мычит и мимика. Я ему каждый день говорю, чтобы сходил к тебе в больницу, но он только смотрит на меня пустыми глазами и не отвечает. Короче разбирайся со всем этим сам! У тебя больше опыта в таких делах, как оказалось!

Я покраснел и устало потер глаза.

Она ушла. Чтобы приходить теперь каждый день. Жена навещала меня часа в четыре дня, а Лена после семи.

Рома так не разу и не пришел.

В один из моих больничных будней, когда до выписки оставалось пара дней у меня была жена. Она стояла у тумбочки и деловито раскладывала принесенную из дома снедь. С этими двойными посещениями я теперь совсем не питался в столовой и чувствовал, что начинаю толстеть. Впрочем, отсутствие движения тут тоже играло свою роль.

Когда я готовился к тому, чтобы начать свой полдник с домашними пирожками с капустой в палату вошла медсестра. Та самая что ухаживала за мной в реанимации.

– Извините! – она нерешительно остановилась в дверях. – Могу я поговорить с вами? – женщина обращалась явно ко мне.

– Да конечно! Входите! – отозвался я, привставая с койки.

– Лежите, лежите! – медсестра приблизилась. – Я собственно…, – она колебалась, поглядывая на мою жену, а потом все-таки заговорила. – Дело в той девушке, которая выздоравливает сейчас в женском блоке. Которая вместе с вами попала в аварию.

Я увидел, как у Натальи напряглась спина и заиграли скулы.

– Что с ней? – спросил я как можно равнодушнее.

– Мы не знаем, что с ней делать. Ее надо выписывать. Но мы не имеем понятия куда. По прежнему никакой информации. Ни паспортных данных ни адреса. Психиатры работали с ней, но…, – она развела руками, – единственный родной человек, которого она указывает – это вы! Говорит, что больше у нее никого нет. Причем вас она называет по фамилии имени и отчеству и знает наизусть ваш адрес. Так может вы…

Я ощутил острую боль в груди. Голова пошла кругом и слезы стали комом в горле.

– Послушайте, а что же полиция? – выдавил я из себя. – Они же обещали выяснить ее личность.

– Ничего. Абсолютно безрезультатно. Как будто она с Луны свалилась.

– Чем я могу помочь? – губы мои тряслись, когда я прохрипел это.

– Не знаю. Но она пока не может ходить. Конечно со временем все восстановится, но нужна долгая реабилитация. Словом, вы могли бы…

– Могли бы что? – это вмешалась моя супруга. – Что вам от нас нужно, милая барышня? – тон ее был холодным и зловещим. Казалось вся боль и ненависть последних дней сосредоточилась в ее взгляде так что медсестра невольно отпрянула.

– Ничего, но…

– Так оставьте же меня и моего мужа в покое! Мы не знаем и не хотим знать никаких девушек и тем более брать на себя их проблемы! Это в конце концов ваша забота!

– Моя?! – растерялась медсестра.

– Я имею ввиду здравоохранение! Социальные органы, полиция и так далее. При чем здесь наша семья? Мы не хотим иметь с этим ничего общего! Ведь так, Павел?

Наталья обернулась ко мне и посмотрела уничтожающим взглядом.

Все внутри меня съежилось. Мне захотелось орать от отчаяния. В глазах помутнело. Потолок перевернулся. Стало жарко.

– Так! – прошептал я.

Моя жена снова развернулась к сотруднице больницы и вопросительно уставилась на нее.

«Вам что-нибудь еще?» – говорили ее поза и выражение лица.

Медсестра покачала головой и вышла в коридор.

Через два дня я был дома.

***

А через еще три недели я разъезжал по городу в желтом кэбе городского такси и развозил клиентов.

Работа эта по-настоящему собачья и я сильно уставал. Правда переломы мои срослись, а раны затянулись и только перед осадками суставы и ребра давали о себе знать тупым и выматывающим нытьем. Я частенько приползал домой уже за полночь и наскоро что-то перекусывая падал в постель. Конечно так бывало только в соответствующую смену, когда приходилось работать во вторую половину дня, но бывали еще и ночные смены, когда я возвращался только утром.

Конечно я попробовал отправлять резюме в компании и организации где нужны были квалифицированные инженеры, но, как и предсказывала Лена везде получил отказ. История о том какой я баловник очень быстро распространилась по городу с подачи Рокотова и меня просто вежливо посылали куда подальше. Попытки же получить работу не по специальности проваливались из-за отсутствия образования и стажа.

Словом, надежду я потерял очень скоро и даже попробовал запить, но Наталья быстро ознакомила меня с семейным бюджетом и напомнила, что семью нужно содержать, а ее зарплаты на это не хватит, тем более что Ромка собрался поступать в какой-то колледж или техникум, а бесплатных среди них осталось мало. Поэтому я вытер сопли и принял единственное возможное в данной ситуации решение.

К слову о моей жене. Я чувствовал к ней что-то вроде благодарности. Наталья не разу не вспомнила о моей проступке и не было ни одного скандала. Разумеется, иногда она вставляла мне шпильки с присущим ей сарказмом, но вовремя осекалась и прекращала. Я понимал, что она просто хочет сохранить семью и наступает себе на горло ради этой цели. Конечно же буря внутри нее еще не улеглась. Но то, что она нашла в себе силы для мудрого решения вызывало уважение. Хотя становилось ясным, что отношения между нами будут гораздо более холодными чем они были раньше. К примеру, совместные радости в постели у нас почти прекратились или свелись к одному разу в месяц. Я очень хорошо видел, что и эти редкие минуты доставляют ей мало радости, а возможно и причиняют душевные муки. Кстати говоря, я тоже не горел энтузиазмом к этому делу и все спустилось на тормозах.

Спасибо моим друзьям Гораньковым – безработным я оставался всего двадцать один день. Лена выполнила свое обещание и помогла устроиться в такси – в более-менее приличную фирму, где даже существовал соцпакет. И вот теперь я втянулся в работу и крутил баранку на заснеженных улицах. Иногда было тяжело иногда страшно потому что клиенты попадались разные, но в целом я был удовлетворен тем, что мой заработок оказался не меньше и даже больше чем раньше и впервые на работе мне не приходилось задействовать мозги.

Я подарил Ивану бутылку дорогущего коньяка в благодарность за помощь, а Лене торт и вино.

Ваня после моего ухода стал очень быстро карьерно расти, очевидно великолепно справившись с той задачей которая не удалась мне. Строительный объект был сдан вовремя. Губернатор остался доволен, а мой друг из простого завхоза превратился в заместителя генерального директора. Я конечно был рад за него. Хотя виделись мы редко.

А вот с Ленкой встречались часто.

Она всегда звонила мне, когда ей нужен был такси и если я мог, то обязательно подвозил ее. После поездки она всегда оставляла мне щедрые чаевые и чмокала в щеку. А еще иногда подкармливала какими-нибудь пирожками.

Однажды в один из предновогодних дней я заехал за ней к своему старому офису, и она плюхнулась на заднее сиденье выдыхая белый пар и расстёгивая короткий норковый полушубок.

– Я готова, Пашка, поехали! – сказала она и я тронул машину с места. – Как твои дела? Как сын? Как кобра? – это был традиционный вопрос, и я ограничился тем что поднял большой палец вверх.

– Ты как? – спросил я и зевнул, останавливаясь на красный сигнал светофора.

– Как всегда! Нормально. Мой опять в командировку укатил. Начальник хренов! Чем они там занимаются в этих командировках – шут его знает!

Я вяло усмехнулся и промолчал.

– Ты голодный? – спросила Лена и стала рыться в своей объемистой сумке.

– Как всегда! – ответил я. – Сегодня с утра без обеда.

Мне было слышно, как она шуршит за моей спиной, перебирая женское барахло, которое обычно содержится в дамских сумках.

– Да не переживай! – махнул я рукой. – Смена скоро кончится, я поеду домой и наемся.

– А знаешь, что? – моя подруга задумчиво схватилась за подбородок. – Поехали ко мне, и я тебя накормлю нормальным обедом.

– Нет, ну что ты! – я замахал головой. – Не удобно. Да и мне Наташка обед сварила так что…

– Поехали, поехали! – она хлопнула меня по плечу и добавила тоном, не терпящим возражений. – Если я сказала накормлю значит это будет хороший обед, а не та бурда, которую готовит твоя мегера. Так что заткнись и рули! Адрес ты знаешь.

Мне оставалось только вздохнуть и послушаться. Конечно я потеряю час времени и соответственно заработок, но перспектива обеда у Ленки была заманчивой. Всем было известно, что как кулинару ей нет равных.

Не успел я сходить в ванную и помыть руки, как Лена уже начала накрывать на стол. В итоге получился действительно полноценный и вкуснейший обед с первым вторым и десертом. Грибной суп дымился в глубокой чашке, салат из овощей, закуски и паста с котлетой ждали своего часа и заканчивалось все это великолепие бисквитными пирожными, которые хозяйка безусловна пекла сама.

Она усадила меня за стол, а сама убежала в комнату переодеваться.

Когда я приступил ко второму женщина вернулась и не садясь за стол облокотилась на подоконник.

– Как вкусно, Ленуся! – похвалил я ее обед, не отрываясь от тарелки. – ты просто богиня кухни! А сама что не ешь?

– Я не голодная, – ответила она.

Я поднял на нее взгляд и слегка поперхнулся. Моя подруга была в коротком домашнем шелковом халате синего цвета и мягких тапочках на босых ногах. Разумеется, ничего плохого в этом наряде не было – халат был не прозрачным и вполне повседневным, но я видел ее немного пухлые голые ноги и глубокое декольте, что заставило меня, к глубокому стыду, разволноваться.

– Кушай, кушай! Не отвлекайся! – произнесла Лена и на лице ее появилась усмешка.

Я уткнулся в еду и боялся глянуть на нее. Впрочем, когда я посмотрел на свою бывшую коллегу во второй раз, то увидел, что она продолжает улыбаться и смотрит прямо на меня. При этом в глазах ее прыгали чертики.

Я поспешно справился с едой и отказавшись от десерта хотел встать со стула и поспешно ретироваться, но Лена рявкнула на меня и заставила съесть десерт и выпить кофе. Когда я вынужден был сделать первый глоток горячего и бодрящего напитка хозяйка вдруг спросила:

– Павел, скажи мне, а ты еще помнишь эту свою… Ну ту девицу?

Я помрачнел, но отвечать не стал, просто отрицательно помахав головой. Однако Лена настаивала:

– Ну расскажи! Ну чего ты? Мы же друзья! Что ты в ней нашел? Ты влюбился, ведь так? – она жевала трубочку для сока и глаза ее были какими-то затуманенными.

Я опять молча затряс головой.

Вспоминал ли я Тейю? Еще бы!

Первое время не было ни дня, ни часа, ни секунды чтобы я не думал о ней. Воспоминания доставляли мне жуткие мучения, которые были вызваны осознанием того, насколько мерзко и подло я поступил с этой девушкой. Ночами я не мог заснуть, потому что не получалось отделаться от мыслей, которые были хуже пытки. Ее образ стоял перед глазами постоянно и мало что могло отвлечь от этого.

Я сохранил в моей памяти эпизод из детства, который до сих пор вызывает глухую боль, когда я вспоминаю об этом.

Когда мне было лет десять я притащил домой бродячую собачку. Мы жили впятером в двухкомнатной квартирке в хрущевской пятиэтажке, и ни мои родители, ни дед не были особо рады этому. За то мой младший брат и я были в восторге. Пса отмыли очистили и оставили дома к нашей с братом великой радости. А дальше были две счастливые недели. Мы гуляли с ним. Он бегал за нами и весело лаял. Друзья во дворе завидовали и спал он в одной кровати с нами.

Все закончилось, когда у собаки обнаружился лишай. Пес был заражен и раньше, но проявилось это только спустя несколько недель.

Нас с братом родители выкупали, выстирали и прополоскали чуть ли не в хлорке, а вот собачку лечить было не кому, да и негде. В те времена ветеринарная клиника – это роскошь. Хотя даже в наши дни от этой заразы животное трудно вылечить.

Я на всю жизнь запомнил глаза того пса, когда он глядел на меня через заднее стекло «Москвича», на котором дед увозил его куда-то.

А потом были слезы. Сначала откровенные, а потом тайные – ночью под подушкой. И страшное, мучительное, изнуряющее чувство вины перед этим несчастным существом.

Но постепенно все прошло. Забылось. Будто бы стер кто-то ластиком.

Однако, когда стираешь что-то маленькая бороздка остается и сохраняет силуэт того что было на чистом листе бумаги. И это уже нельзя уничтожить. Оно будет всегда.

Я понимаю кощунственность этого сравнения, но сейчас со мной происходило что-то похожее. Я как раз находился на стадии стирания и начинал спокойно спать по ночам.

Но чертовка Ленка напомнила мне обо всем и я, закрыв руками глаза снова стал прокручивать в голове тот ужасный момент. Я не хотел это делать, но все равно делал. Когда, к примеру, болит зуб то дотрагиваться до него языком больно, и ты даешь себе обещание не делать этого, но каждый раз делаешь и испытываешь боль. Сейчас я издевался над собой также.

Мы выходили с женой из больницы, когда меня выписали. В приемном покое я забирал свои личные вещи. Наталья застегивала плащ и готовилась выйти на улицу. В это время санитар вышел из-за угла толкая перед собой инвалидное кресло. Сначала я не обратил внимания на того, кто в нем сидел, но потом заметил что-то боковым зрением и резко повернулся. Меня словно током прошибло!

Тейя сидела в этом кресле сжав плотно коленки и схватившись крепко за подлокотники. На ней была надета больничная застиранная пижама, а на ногах – шерстяные вязаные носки. Она была маленькой, испуганной и жалкой и только длинные белые волосы шикарной волной спадали ей на грудь, плечи и спину, напоминая о ее великолепии.

Девушка увидела меня сразу и крик застрял в ее горле. Она прикусила свои пальцы и бросив взгляд на мою жену снова уставилась на меня своими огромными зелеными глазами.

Украдкой я глянул на Наталью. Та ничего не видела. Я поколебался мгновение и опустил глаза. Санитар покатил мою возлюбленную дальше по коридору, а я сделал вид что не знаю ее. Но Тейя обернулась, и я увидел ее последний взгляд. Мне показалось что он поразительно похож на тот, который был у бедного дворового песика, когда он смотрел сквозь стекло старого советского автомобиля.

Я тихонько застонал, сидя за столом в чужой кухне.

– Прости меня! – ласково произнесла Лена и погладила по голове. – Я просто не знала, что это для тебя так серьезно!

Я поднял голову и как мне показалось увидел все.

Схватив Лену в объятия, я быстро содрал с нее халат и сбросил посуду на пол.

– Ты что делаешь? Дурак! – она заколотила меня кулачками по груди. – Отпусти, идиот! Дурак! Кретин! Дурак!

Но вскоре женщина притихла и с протяжно выдохнув приняла меня.

– Вот ты дурачина! – говорила Лена мне потом лежа в кровати и положив голову мне на плечо. – Посуду разбил. Пол залил и чуть стол не сломал, – она поцеловала меня в шею и хихикнула. – Я ведь и не подозревала о том, что ты такой страстный! Настоящий мачо!