нибудь, извините, Шекспира, Марло Кристофера, Гераклита, Гомера, а если
хотите и Вергилия; notre cher papa был, в некоторой степени, знатоком, знатоком
и любителем, ах, любителем, потому что без этого было никак не отвлечься от
процарапанных на синих масляной краской выкрашенных стенах словечек, будто
жизнь прожить не поле перейти, от этой – уже некрасоты лежащей на столе… был
любителем этой эпохи короля с короткими ножками и его наставника Мишель-
Ришара, и, снова же, де Лаланда, и Мадлен де Скюдери (девицы Скюдери),
которая скрывалась за именем своего брата-поэта… да чего только папа не был
любителем, как уже сказано, а ещё наш Papa… Приготовились! да вы уже и сами
догадались, внимание! был, па-то-ло-го-а-на-то-мом, тем, да, да, как раз тем,
который снился ей во главе депутации своих, снова же, клиентов, с жизненными,
снова же, лозунгами у метро (папочка снился), и тем, который отпустил студента
Жабинского и студентку Софи на свободу, когда понял, что им не до
малоберцовой кости, у которой есть передняя, а есть и задняя поверхность и не до
пекинской уточки мандринки, черепушка которой, как все помнят, взывала к
отчаянным мыслям о вечном, хотя питается-то в жизни, это знают даже
школьники, уточка в жизни питается всего лишь углозубами, и, тем не менее,
остаётся верной до самой смерти своему единственному мандариновому селезню)
1 о которой нам всё так хорошо рассказал Михаил Михайлович Бахтин.
49
… выходим из длинных скобок: …у папы на столе (если не помните о чём мы,
вернитесь в начало абзаца) лежал череп китайской уточки бывшей мандаринкой,
маленькая черепушка, которая любила и была когда-то до конца дней верна
своему другу, и, при взгляде на которую, у Софиного папы глаза пучились,
пялились и оказывались, как сказал Антон Павлович Чехов, на мокром месте, я
бы сказал, мокрели. Почему? Может, Papa воображал Абеляра, Элоизу, Тристана,
Изольду и Гамлета с Офелией или Ромео с Джульетой наконец… словом, всех,
любовь которых подлым выстрелом в спину оборвала злодейка судьба… У papa
были проблемы? Не знаю. Но не его проблемы у нас главные.
Семья в сборе. Домашние чтения. Папа читает про подвязки, реверансы и
салоны…
«Карта сия лучшее место в «Клелии». Вот дорога, ведущая от Новой дружбы к
Нежности. Вот Нежность-на-Любовной склонности, Нежность-на-Уважении,
Нежность-на-Благодарности, как говорят Кумы на Ионическом море или Кумы на
Тирренском море1. А вот деревни Мужество, Великодушие, Исправность,
Угождение, где надо пожить. И наконец Учтивая Записка и, наконец, Любовное
Письмо!..»
– Нет, Ваше прекрасноходительство, графиня Кумская, – игралась в пьесы со
своими куклами маленькая Софи, – Вы не можете так просто подавать знаки
внимания безусому кавалеру Д.
– Но я же… – возражал кавалер.
– Не спорьте, – говорила Софи, – кавалер! Подите вот, поживите, сначала, в
деревнях…
Все мадемуазели, мадлены и скюдери поднимали крик… кто был за кавалера,
кто за мадемуазель Кумскую, а кто за Софи…
«Чудесно! Превосходно! – это уже папа продолжал читать, – восклицали в один
голос ученые мужи и безусые поэты, и все, от Малерба, до Анжелики2, – Господи!
бедная девочка Софи, – и все под водительством мадам Рамбуйе, – ещё раз Pardon,
– а Буало Никола-Депрео, – Господи, прости ещё раз меня грешного, – только
Буало, – великий стилист, если кто не знает (Софи тогда не знала… сейчас может
и знает), мирил всех:
Будь то в трагедии, в эклоге иль в балладе, – декламировал Буало, -
Но рифма не должна со смыслом жить в разладе.
Меж ними ссоры нет и не идет борьба:
Он – властелин ее, она – его раба, -
– И всё бы хорошо! если бы только поэты не водили так часто муз в публичный
дом, – добавлял сатирик и поэтический законодатель…
1 Я бы добавил: как говорят Франкфурт-на-Майне или Париж-на-Сене…
2 Анжелика Поле, «Прекрасная львица, царица зверей» (Саразен).
50
– Правильнее было бы сказать, – перебивала его львица Анжелика: – если бы
поэты не ходили туда к музам…
– Тогда и стишки не выходили бы у них на манер канкана! – добавлял ещё кто-
то.
В этот день Христос пришел,
Чтоб спасти наш мир от зол, –
или:
Слава вечная Ему,
Побеждающему тьму…
Естественно, эти его положительные мысли общество уже тогда брало в
кавычки, а принцесса Монпансье на эти его «мысли» смотрела, как… Ах, как
могла смотреть на мысли принцесса Монпансье!..
…а как могла смотреть на всё это наша юная Софи?
Меж тем notre cher papa, подхватив на ладошку известный череп уточки-
мандаринки, плавал меж изумлённой petite nymphe и восхищённой notre petite
maman, и рассказывал о вечном противостоянии бытописателей и художников,
как он их называл, как он говорил, об этом вечном прении брюха и духа, о том,
что красоте трудно оставаться красотой, когда она уже… на столе.
о брюхе и духе (о прении брюха и духа)
Встретились как-то брюхо с духом.
– Ты, – говорит брюхо духу, – скучнейшее существо на свете.
По-испански брюхо – Panza; правильнее – la Panza, оно у них женского рода. И
тут представляем себе… я бы, конечно, представил себе такую классную
девочку… «Моя бабушка курит трубку…», чтоб всеми эпитететами, которые есть
самые лучшие на земле, можно было её обозвать, чтобы сама красота, например,
Афродита захлебнулась от зависти… «А моя бабушка курит трубку, Чёрный-
пречёрный табак. – Ты, – говорит Panza духу, – скучнейшее существо на свете.
Явилась, здрасте (это о Panza), не запылилась!..
Ах, сколько в мире пословиц, поговорок, крылатых слов, крылатых фраз,
устойчивых словосочетаний, фразеологизмов, риторических фигур, оборотов
речи, шуток, прибауток, чтоб описать эту скучную жизнь… а сколько, чтоб
нескучную?
Пищалки, свистелки, жалейки, сопелки, ковёрные кувыркаются, клоуны
обхохатываются, жиряки… летку-енку танцуют – «прыг-скок», обольстительницы
– прыг-скок… ловеласы всякие… «Он любил ужасно мух,/У которых жирный
зад», И сама! и жнец, и швец, и на дуде игрец.
51
– Ты, – ещё раз говорит духу брюхо – скучнейшее существо на свете.
А Дух, как Пост перед Масленицей. Задок поджал, ручки в небо потянул…
– Нет, – пищит, – нет! Призываю свидетелей!
И полезла тут всякая морока: вдохновение, огонь, парение, парение мысли,
полёт мысли… словом, словом, весь набор синонимов, словом, весь словарь
синонимов, словом, тоже не хухры-мухры, тоже и жнец, и швец, и, тем более, на
дуде игрец… запашки всякие, запахи, душок, смрад.
– Я, – говорит брюху дух, – никакое не существо, я ипостась высшая, субстанция
бесконечная, без меня ты бы давно загнулась, поражённая развратом, обжорством
и ленью1… давно бы загнулась, поражённая развратом, обжорством и ленью, -
повторяет дух, – и всеми грехами библейским! – гордо прибавляет.
–Ах, скажите, скажите! Ду-ду-ду, ду-ду-ду! Платон, Аристотель, настоятель,
отец святой, Декарт, Фейербах. И кто тебя такого «субстанцию» выдумал? Да с
тобой ни печь разжечь, ни, как говорит папа патологоанатом, пирог испечь, ни
огонь залить, ни корову, извините, уважаемое собрание, за сиськи подоить! Куда
ни ткнись: нельзя. И туда не ходи, и так не сиди, там шапку скинь, там жопу
подвинь, повернись, оглянись, после шести не ешь, а то толстым станешь. Для
чего, скажи? Я понимаю, сидит себе такой груздь, треугольник равносторонний,
романы пишет, философствует, придумывает себе всякую свою жизнь после
смерти, святым духом питается!!! а этому, который с хлеба на квас, с кваса на was
ist das? с гроша на копейку, с шиша на телогрейку перебивается? С редьки на хрен
да с хрена на капусту, с куска на кусок, с ежа на горшок! Что тому, кто, как
сказано, не может энергию секса в романтическое чувство преобразовывать?
Этому что до твоих эмпирей?
– Я, – говорит брюху дух, – не существо. Существо – это ты. Дух не красив, не
прекрасен, он идеален. Если бы тебе сейчас так, по-нашему, по-философски, то
дух – это субстанция бесконечная…
Ах, сколько общения! – воскликнул студент Ансельм, выскакивая из дворца
под красными фонариками, в которых поразительные змеятся золотисто-зелёные
змейки и звенят звоночками, не звонят, звенят…2. – Ах, Серпентина, моя зелёная
Серпентина, – воскликнул студент Ансельм, выскакивая из дворца тайного
архивариуса Линдгорста, потомка юноши Фосфора, влюблённого в его мать-
лилию… – Ах, сколько, сколько общения, – и застегнул все пуговицы на своём
hechtgrauer Frack, что значит щучье-сером фраке (сначала подумал – mauvais ton! а
потом подумал, что для кого – mauvais ton, а для кого и не mauvais ton).
Общение – это совсем не разговоры в компании, или в кабинете, или с
подружкой (другом) в русской бане, под еловым веничком, на прогулке пешком,
трусцой, по телефону, по телеграфу, в письме, в ЖЖ, в Facebook, да пусть хоть и
на дистанции Марафонского забега, пусть хоть и восходя на Эверест…
1«И будь я негром преклонных годов, распятым развратом и ленью…» – простите В.В., это
пересечение.
2 У автора «колокольчиками».
52
…это, когда с равным о равном, с равным о главном… с равным, захватившим
радость твоего духа, смыслом.
– О-о-о! Этого мы знаем: «с равным, захватившим радость твоего духа,
смыслом»!
«Счастье, товарищ …, произойдёт от материализма, а не от смысла»1.
И по великому Платонову Платоновичу (пересечение)
«Учреждение, граждане, закрыто! Займитесь чем-нибудь на своей квартире».
Как служили, так любили, а как без службы так нет дружбы.
– Закрывай, закрывай, изверг! Крови тебе надо, вампир! Не на-со-сал-ся…
И всё же, на своей квартире.
– Отчего вы не чувствуете сущности? Отчего не почувствовали сомнения в
своей жизни и слабости тела без истины?..
"А ведь это верно, что я родился на свет для всевозможных испытаний и
бедствий!»
– Ну, что, друг… друг… Санчо, Санчо Panza, Panza, Panza… Савельич,
Петрушка Селифан. Каким, скажи, камушком отметить мне этот день: белым или
же чёрным?
Пансы, Селифаны, Петрушки, Савельичи проходят строем и орут вовсю:
Царь без слуг, как без рук.
– Конечно белым, Санчо Панса! Любовь!
Вступает хор.
Извини, издатель. Договорились – потом выбросишь.
Вот слова, которые поёт хор (не без Леопарди):
Когда ниспосланные небом светлым беды,
стремится ночь перехватить,
в полёте, будто маленьких, ещё рождённых только,
несмышлённых
1 Великий Андрей Платонович Платонов.
53
укутать,
чтоб никто, ни те, кто сверху, ни кто снизу
не могли
за нитки дёргать.
Чтоб в тайны не смогли проникнуть,
чтоб втайне совершался жизни миг.
Ах, миг не жизнь – кто требует ответа?
Кто требует ответа за миг?
Как скучно сочинять стихи!
Хор продолжает:
Тогда ты всходишь,
Будто доказать ты хочешь,
Луна, что миг огромен
и необъятен, и всесилен.
И не надо жизни, нужен – всего лишь миг.
А Парки? им…
Такая их судьба (смотри, у них судьба ведь тоже) – нить прясть и оборвать –
так вечность за станком прядёт осколки бытия,
сама её и обрывает.
«…я готов всё бросить и никогда больше не писать, ибо лучше уж умереть от
ненаписанного, чем от писанины»1, – шутка больного.
Солист:
Открой, Селена, счастья миг!
Открой что скрыто от других,
Тот миг, которым поделиться невозможно,
И невозможно чужим глазам открыть, открой.
Солистка:
Открой, и мы заплатим жизнью,
И будем счастливы,
И будем счастьем заглушать
Унылый и тлетворный образ скуки.
Дуэт:
Во поле берёза стояла,
Трио:
1Кафка, «Письма к Фелиции».
54
Во поле берёза стояла,
Во поле кудрявая стояла
Квартет:
Во поле берёза стояла,
Во поле кудрявая стояла
Люли, люли, стояла,
Хор:
Лю-ли, лю-ли, стояла!
И снова солисты поют каноном:
Некому березу заломати,
Некому кудряву заломати,
Люли, люли, заломати, -
И хор подвывает:
Люли, люли, заломати!
И снова:
Как пойду я в лес, погуляю,
Белую березу заломаю.
Люли, люли, заломаю.
И хор:
Люли, люли, заломаю!
Чушь!
Продукт возбуждённого, раздражённого, лучше, сознания. «Продукт!
Возбуждённого! Сознания!» – заметили? Это же непостижимо, вот это стиль!
«Продукт возбуждённого сознания», – за это расстреливать нужно (того, кто не
понимает)! Что ж вы так не удаётесь, поддаётесь мне, слова? Ну да, ладно!
«Заломаю, заломати». Заломила меня любовь. Заломала меня страсть,
вожделение. Хочу жить в вере, в иллюзии, в мечте, а не в «унылой тлетворной
скуке».
– Ты, дух, – сказало брюхо духу, – скучнейшая субстанция.
Издёрганная вдоль и поперёк (за вдоль и поперёк тоже надо отравить автора,
лучше оторвать голову), издёрганная живая жизнь, от которой не ждёшь ничего,
не надеешься ни на что, уже не приносит воздуха в кровь, не приносит
55
Frischwetter, или Frischwasser, или, ещё лучше, Frischmilch не приносит, как
говорят эти немцы, в жизнь рассвета и заката, и становится мёртвой. Живая
жизнь, та бурная ещё недавно река – разлилась, растеклась, расправилась по
долине, и ни буранов, ни стремнины, одна тишь и гладь, и ряска – одна жизнь
мёртвая. Одна скука.
И, куда-то хочется пробиться. Зачем? – и вопрос такой не стоит. Тьмы условий,
совпадений, альтернатив, сопротивлений, симпатий, чаепитий;
дезиксорибонуклеиновая кислота, рибонуклеиновая кислота, аминокислоты,
алкалоиды тоже, гены в конце концов – всё уже готово, предопределено.
И что?
И ты готов выпрыгнуть из себя? Уже готов?
Интересно, кто – ты?
Да, тьмой условий уже избран тот, «случайный избранник, проникновенный
художник, поэт-пророк, философ – снова же – провозвестник неуловимого
знания».
Тьмы неизвестных ему самому обстоятельств понуждают, если хотите,
понукают его выпрыгнуть.
Совпадения, голоса.
«…хотя, само по себе это ещё ничего не говорит об их пророческом призвании,
ибо голос слышат многие, а вот достойны ли они его? – это, если смотреть
непредубеждённо, ещё вопрос, и, безопасности ради, лучше сразу ответить на
него строгим и решительным «нет»…»1 – хотя, «…главное, чтоб в помещении
была высота, потому что в высоте могут летать комары и мухи, и другая
живность, – как уже сказано, – чтоб высота в зале была, чтоб демонам было, где
разгуляться.
Он, несомненно, не был одним из избранников Провидения,
лишен был той необходимой воли, которая влечет людей к
безудержному погружению в тьму непреложных догм.
(Гюисманс, Бездна)
Знаю точно, перед самым рождением моим на свете наступила тишина.
Мать моя изумилась…
А что? с чего должно было начаться?.. всё начинается и кончается тишиной, с
тишины…. Чушь собачья, будто зародыш или покойник могут что-то слышать?
Очень важно, что ни покойник, ни зародыш не создают художественного
произведения собственного «я». За них создают: он не слышит; он уже всё
слышит; он был милым человеком (судя по нетронутой печени); он уже перед
1Кафка, «Письма к Милене».
56
апостолом, и райские птицы… – говорил патологоанатом прилежным студентам.
«…я сама заметила в нем некоторое постоянное беспокойство и стремление к
особенным наклонностям.»1
«Особые наклонности» никогда не будут разъяснены. Эти наклонности ведомы
нам, но ни вслух, ни в уме не формулируются. Достаточно того, что человек
обладает этими особенными наклонностями, правильнее, что нам указали на эти
наклонности, и у каждого появляется особенный взгляд на человека с особенными
наклонностями. И особенности этого взгляда тоже не формулируемы, но
принадлежат какому-то архаико-физиологическому способу составления мнения
и впечатления о человеке. Ещё, когда Вам говорят о человеке с «особенными
наклонностями» вы не смеете возразить и спросить какие же это наклонности,
потому что обязательно нарвётесь на вопрос: «Вы что, не видите?» И вопрос
будет подразумевать, что Вы не видите таких всеми видимых вещей, что с Вами,
тогда, и говорить не о чём. Не каждый решится!
Я замер всем моим ещё и не очень-то телом, всеми моими, ещё и не очень-то
членами, я не хотел из тишины.
Куда там! – нажали, поднатужилась мама, и выпихнули, и я, как говорят,
проглотивший язык от такого: – Ах! – не мог произнести ни звука, пока меня не
отшлёпали по попке.
Вау-вау! А-а-а! – закричал я и обиделся (интересно, всё же: сначала закричал,
потом обиделся или сначала обиделся, а потом закричал?) – это у нас
«биомеханика».
Всем хотелось, чтоб тишина перестала, и началась новая жизнь, и они
шлёпнули меня, а я обиделся, вырвался и понёсся, перемежая «биомеханику» со
«школой переживания», со «школой представления», и понёсся:
– Беленький, говоришь, Санчо? Погоняй, Санчо!.. Panza…
Держи его! Лови его! – недосмотрели, как сказано, нимфы: унёсся Пегас.
«…из крови её взвился Пегас! »2
– Погоняй, Panza! Какой там Пегас? Погоняй, чтоб защищать униженных и
оскорблённых, чтоб «…искоренять всякого рода неправду, чтоб устранять
беззакония и выпрямлять кривду, чтоб заглаживать несправедливости, а
злоупотребления искоренять и обездоленных удовлетворять и, в борении со
всевозможными случайностями и опасностями, стяжать себе бессмертное имя и
почёт».
– И ещё там было написано «помогать вдовам и оказывать покровительство
девицам», Ваша милость, сеньор кавальеро, важный господин, сеньор
странствующий рыцарь, государь мой.
И так всегда, когда мне надо быстрее, он погоняет медленнее. –
Поехали!
1 «Бесы».
2Голосовкер.
57
– Поехали!
И поехали (на музыку Никиты Богословского, великого, кто не знает, русского
композитора-песенника и на стихи поэта Я. Родионова):
Только глянет над Москвою утро вешнее…
Да-а-а!
Ну, поехали уже!
Поехали:
Только глянет над страною утро вешнее,
Золотятся помаленьку облака…
И утро глянуло, и вешнее. Весна значит. Нераспустившимся таким,
проклюнувшимся только, вешним листочком, сбежавшим от неразумных нимф,
почувствовал я эту зелень жизни…
Выезжаем мы с тобою, друг, по-прежнему,
И как прежде поджидаем седока.
– Он, видите ли, вечен – этот самозванец, а ты – седок (пассажир, хотел сказать
поэт, но нужна была рифма к «облака»), временный… – Кто это сказал?
Были уже все эти экзерсисы, были: я пассажир, пассажир в поезде жизни;
пассажир в вечно спускающемся или, как кому больше нравится, поднимающемся
лифте.
– Нет, Толстое Брюхо! Ты двойник, чёрт бы тебя побрал! Ты для того, чтоб
ставить тебя перед собой и по щекам, по щекам; а ты должен подставлять то
правую, то левую щеку, как уже было сказано, а я по щекам, по щекам, пока кровь
не брызнет и не загасит все видения, воображения и иллюзии…
– …по щекам, будто ты пророк и всё наперёд знаешь? Будто можешь
напророчить, напророчить через десять тыщ лет умственное затмение.
– Смешно то, Санчо, что больше ценятся пророки напророчившие умственное
затмение, а меньше те, которые обещали умственное просветление.
Если к тем, кто мыслит здра-,
Адресуешься ты, кни-,
Не грозят тебе упре-
В том, что чепуху ты ме-;
Если же неосторож-
Дашься в руки дурале-,
То от них немало вздо-
О самой себе услы-,
58
Хоть они из кожи ле-,
Чтоб учеными казать-,1
Это Санчо… репует…
Человек не может стать на путь познания по трём причинам2:
Первая, это когда он родился уродом.
Вторая, когда человек рано завёл семью и должен теперь простым трудом
зарабатывать на прокормление.
Третья – это когда человек живёт вдали от настоящих произведений искусства,
от произведений высокого человеческого разума.
Снова не о том. Ведь что, «прыгнуть» (пойти путём познания), значит, достичь
счастья?.. Счастье есть у многих. И не все куда-то прыгали или выпрыгивали.
– Так это, уважаемый кабальеро, как говорил батюшка, всякий кулик своё
болото хвалит. Счастье-то у каждого своё.
И снова не так! Тот, кто должен выпрыгнуть, уже избран. И от него не зависит:
будь он урод, или кормит семью, или перед ним лишь забор с надписью «Не
влезать», вместо решётки Летнего сада или Тюильри… скажем. Ему и «влезать» -
слова такого никогда и в голову не приходило. А счастье… – это другое и, даже,
напротив.
Так значит, говоришь, Санчо, «беленький»? – беленький, значит, избранный.
Надо же ещё различить в себе эту избранность.
Кажется, уже да! Различил, обнаружил! И дух повлёк в пустыню!.. и давай
соблазнять…
– Эх! Хочется быть майским жуком!
– Почему майским жуком?
– Так написано, Санчо! «Я ловил взгляд её… её божественное дыхание… мы
переплетались в менуэтах»… у неё есть одна излюбленная мелодия… не мелодия,
Санчо, мука, та, из Делаланда… ту-ру-ру, ру-ру-ру, ру-ру-ру… волшебная сила
музыки!
– Не про Вас, сеньор кавальеро, будь сказано: "Личинок майских жуков не
было в Ноевом ковчеге.»3.
Ночь уже хлюпала подтаявшим снегом… в этом городе – всегда он
такой, подтаявший…
…только что было холодно… в морге халаты надевали на пальто и
шубы. А-а-а! Кого тошнит стихами? Сейчас подходит «подтаявший»,
завтра «замороженный». Наконец на земле, будто слепленной из
багровой глины… почему багровой? Подходит сейчас, а завтра подойдёт
синей…
1Дон Кихот
2 Что-то из Данте… транскрипция.
3Мы, Бенедикт из Монферано, епископ лозаннский.
59
– Ещё, майские жуки, перед тем как спариваться, объедаются,
обжираются несколько дней.
– Санчо! самое абстракное из представлений о мире это математика.
Она способна заключать в себе весь мир. Единица в степени
бесконечность, представляешь, Санчо, сколько её не перемножай на саму
себя, всегда остаётся единицей? Значит мир неизменчив… мир постоянен
и назойлив, как жизнь, или жизнь, как мир – постоянна и назойлива, как
вечность, и что-то останется в вечности, как сказано, а что-то канет в
вечность. Слова, Санчо, силлогизмы, ни отнять ничего, ни прибавить…
зато видишь, можно придумать!
– Нет, Ваша милость, важный господин, если много раз туда и сюда,
обязательно сотрётся. Жуки, Ваша милость, господин кабальеро, жуки
летать после этого не могут – так всё стирается.
Багровая луна…
Надо скорее дописывать эти записки, а то такая тоска одолевает по
всяким счастливым со сладкими словами финалам.
Морг… ну что можно сказать?.. как сказал наш печальньный патологоанатом:
"Обида – это когда нижняя губа опущена, да ещё и выпячена – посмотрите на
этого парня".
Mon papa ne veut pas…
"Вкусы людей весьма разнообразны, характеры капризны, природа их в высшей
степени неблагодарна, суждения доходят до полной нелепости" .
– Нет, вы только посмотрите на него, он любил жить: мышечная ткань на лице
достаточно, достаточно, я бы сказал, как сказал бы Аристотель, мясиста… Mon
papa ne veut pas, Que je danse, que je danse…
– Извините, профессор, – (вопрос патологоанатому), – а чем отличается "любил
жизнь" от "любил жить"?
– А это, юноша, господин студент, тонкая материя; посмотрите сюда, печень ни к
чёрту, а мозг, как у младенца. Понимаете? Как говорила сентиментальная
поэтесса (просила не вспоминать всуе): Когда любишь жить, плевать на печень, а
когда любишь печень, плевать на жизнь… Mon papa…
Санчо:
– Вот я и говорю, если много туда-сюда, то стирается, а если не пользуешься, то…
тоже приходит в негодность.
60
Вы знаете что такое амбивалентность? Не знаете! А антиномия? Тоже не
знаете! В словарик быстренько! Нет словарика? А что же вы, как уже сказано, без
словарика пришли? Это, когда с одной стороны очень хочется, а с другой очень не
хочется. Как сказано – когда есть противоречие между стихийным возбуждением
и разумным, извините, побуждением. Когда стихийное возбуждение вступает в
непримиримую борьбу с разумным, извините ещё раз, побуждением… «…пока,
конечно, – как сказал мой учитель, – невежество и образованность не вызовут друг
друга на смертный бой, и злоба не одолеет их обоих», – вот так!
Амбивалентность, это, когда кажется, что в одном два. Покупаешь одно, а
кажется, что там два. Кто только ни изощрялся, кто ни изгалялся, пытаясь
поссорить тело и дух, душу и брюхо!
Ну, и что тебе, такая-то имярек, до того, что у тебя рыбий хвост или конский
зад (извини меня, бог Асклепий, великий врачеватель.; дело вкуса)? То
Русалочкой разрываешься ты меж своей любовью и своим рыбьим хвостиком (а
сколько есть, которые за твой хвостик маму родную… это уже mauvais ton)…
разрываешься, то русалочкой меж своим духом и брюхом, как обозвал всё это
наш Papa (ах этот рыбий хвост… вернее, ах этот Papa!.. русалочка, сирена,
нереида, наяда, лорелея всякая, mermaid, лоскотуха, ундина, Деркето, Атаргате…
ну, утопилась ты, обесчещенная… красавцем обесчещенная, а небом проклятая за
это (и за то что обесчещена и за то, что утопилась) а хочется, хочется по земле
ходить, любить… ах, как хочется по земле ходить!), то русалочкой, то Асклепием
меж Меланипповым крупом и своим божественным comme il faut.
Любовь тела, любовь духа?
А мыслители шутят, мол, необъединимо это. Мол, дух – это бесконечное,
неделимое, а материя (то бишь тело) некоторая лишь протяжённость и временем
ограниченная субстанция.
«В глубокую полночь, при лунном сиянии, всплывали на поверхность озера
красивые нагие девы с распущенными длинными волосами и с хохотом
плескались водою»1.
Да-а! – говаривал Владимир Иванович, – не всё то русалка, что в воду ныряет.
Ну а как же, скажите, как так происходит, что обиженной, униженной,
растоптанной, разорванной человеческим злословием, ещё и топиться не
полагается…
«Vom Hunger gequält, vor Durst lechzend, ganz verschmachtet, war Unglückliche
unter der Last des im Korbe hoch aufgetürmten dürren Holzes, das sie im Walde unter
den Bäumen und Schträuchern mühsam aufgelesen, niedergesunken, und kaum zu
atmen vermochte, glaubte sie nicht anders, als daß sie nun wohl sterben… -
1 Откуда-то, сам не знаю откуда. Красиво!
61
«Мучимая голодом, страдая от жажды, совершенно измотанная, с
громадным коробом хвороста на спине, который она с трудом насобирала в лесу
под деревьями и кустами, несчастная, еле дыша, опустилась на землю и думала
лишь о том, чтоб покончить с собой…-
… ни утопиться, ни удавиться, а то и небом будешь проклята, и люди превратят
тебя в чудовище; должна ждать пока жизнь натешится тобой сиротиночкой
вволю, наиздевается, наизмывается да и оставит… Не каждый решится.
…so sich aber ihr trostloses Elend auf ein mal enden werde».
… чтоб покончить, наконец, с этой безотрадной нищетой» 1.
Но, зато, будучи прокляты Богом и людьми, они получают в награду за
страдание и проклятие всякие сверхестественные колдовские и волшебные
свойства…
– Могут за-лос-ко-тать, – зашептала Софи.
– Могут, – зашептал Профессор.
…белокурая, легкая станом, с веселым
Смехом впорхнула Ундина, как что-то воздушное2
Как только дух победит тело… как только останется совсем без тела, так и
начинается скука…
«– Ты, Скука, скучная, – сказала Выдумка. – Кто тебя выдумал такой? Вот
Выдумку никто не выдумывал. Всегда была и будет. Пусть кто-нибудь попробует
без Выдумки прожить. И дня не проживёт – выдумает что-нибудь такое, что не
скучно. Иначе жизнь прозевает.
Зевнула скука в ответ:
– Зевать – и значит жить. Жизнь – только один большой зевок. А у большого
зевка есть дети – зевки поменьше, а у тех – ещё поменьше, а у этих – и вовсе
малые зевки. Так все и живут, зевая.
И тут разинула Скука свой рот и зевнула так широко, что чуть было самоё
Выдумку не проглотила. И непременно проглотила бы, если бы Выдумка не
выдумала сразу нечто такое большое-пребольшое, такую большую выдумку-
жизнь… Ведь выдумывать – значит жить»3.
– Так что у нас там, по поводу духа и брюха? – сказал доктор Жабинский.
1 Э.Т.А. Гофман, «Крошка Цахес»
2 Friedrich De La Mott Fouque, „Undine“ перевод с нем. Жуковский
3 Я. Э. Голосовкер, «Сказание о титанах».
62
Так вот: notre cher papa…
«…были два студента, назовем их Себастьяном и Птолемеем. Оба ревностно
занимались изучением философии Канта и ежедневно затевали горячие споры о
том или другом положении. Однажды во время такого философского диспута, в
ту минуту, когда Себастьян поразил Птолемея одним из сильнейших аргументов,
а тот раскрыл рот, чтобы ему возразить, они были прерваны, и начатый разговор
прекратился; а затем судьба распорядилась так, что оба уже более не видались.
Прошло двадцать лет, и вот однажды Птолемей, проходя по улице города Б***,
увидел идущего перед собой человека, в котором сразу же узнал друга своего
Себастьяна. Тотчас бросился он к нему, схватил его за плечи, и едва тот успел
обернуться, как Птолемей уже закричал: «Итак, ты уверяешь, что…», и затем
начал прерванный двадцать лет назад разговор»1.
Так вот: notre cher papa (про папа ещё нас ждут удивления и изумления), когда
он возбуждённый и, в то же время, задумчивый приходил с работы домой и, после
отчаянной и неприкрытой правды жизни… или, лучше, правды смерти, без
особого аппетита съедал какую-нибудь пищу, когда ему надо было, необходимо
было забыться художественной фантазией (а чем ещё забываться?), тогда, как вы
уже прочитали, устраивал он домашние чтения из удивительных писателей и
писательниц (цитата уже была впереди) этого преодолевшего «пламенеющий»
экстракт из Бригитт, Грюневальдов и Альтдорферов века… Рамбуйе,
мадемуазель Мадлен де Скюдери, Маркиза де Помпадур, г-жа Тансэн, г-жа
Жоффрэн», Фонтенель, Монтескьё – чувствуете, как язык начинает
выворачиваться, творить никогда раньше несвойственные ему рулады?
И вот хлюпает за окном косвенный (сказал Николай Васильевич… наконец,
Николай Васильевич дождался своей очереди, участи, я бы сказал, хотя, с моей
точки зрения, он должен бы был стоять в самых первых рядах… ну да об этом
потом, ещё будет, ещё снизойдёт на нас транскрипция, импровизация или, хотя
бы, в полтона, модуляция), дождь хлюпает такой косвенный, что воображение
маленькой Софи застывает на какой-нибудь Нежности-на-Склонности или
Нежности-на-Признательности, о которых вдохновенно читает cher papa, и, сквозь
слова личного патологоанатома («papa, ты мой личный патологоанатом», -
нравится вам такой парадокс?), видит она уже свои картины: своих кавалеров,
которых зовут Артаменами и Селадонами, которые бегают за ней на переменках
(в школе) и пытаются ущипнуть, повалить или хоть как-нибудь одолеть… чтоб
знала!
Вы, у кого из рукавов
Амуры вылететь готовы… - читает папá.
Бедные Селадоны и Артамены!..
1 Из учителя Э.Т.А.Гофмана.
63
Но вот пришел Малерб и показал французам, – читает папá.
Бедные Малербы и Николы-Депрео!..
Notre cher papa… ещё пел, как уже было замечено…
Mon papa ne veut pas
Que je danse, que je danse
Mon papa ne veut pas
Que je danse la polkа.
…у него был баритон, хотя умел и басом, а что вы хотите?.. патологоанатомы,
зачастую, очень разносторонние люди. Сколько удивительного, сколько
трогающего и волнующего переживают патологоанатомы, щупая руками сердца,
тазобедренные кости, печень, почки, доставая и удерживая голыми руками
оборвавшуюся на полуслове речь, иссякшую в полёте мысль, удушенную
последним «к звёзд…ам» фантазию; много чего щупают… мозжечок. Вот откуда
«Быть или не быть?», «Что благородней духом – покоряться Пращам и стрелам
яростной судьбы…»… покоряться пращам и стрелам… столько ассоциаций,
сколько аллюзий… литература, искусство, история и вообще жизнь человечья,
включая и разговоры о тенях…
В любительской студии, при институте, нашему papa часто поручали партию