Если бы кто-то в это время проходил по кладбищу, гулял бы просто… мало ли у кого какие привычки и предпочтения? то непременно заметил бы где-то на краю, за обелисками и крестами, сквозь причудливые кружевные занавески дерев, кустов и трав, порхающий огонёк. Кто-то жёг костёр. Луна уже родила свои два облачка. Родила и пропала, а облачки, лунно-зелёные и только чуть подкрашенные ранней зарёй, ещё спали, как двое двойнят с румяными щёчками и круглыми кучерявыми головками.

Гуляющий по кладбищу прищурил бы глаза и попытался рассмотреть… но далеко, и фигура, перед костром, сливается с кустами и деревьями.

Это – Пётр Анисимович Крип. Главный редактор издательства, окнами выходящего Бог знает куда. Это Пётр Анисимович Крип сидит на наспех кем-то сколоченной возле могилки лавочке, отрывает по листочку из рукописи, непонятно каким образом оказавшейся у него на столе, и бросает в огонь. Листочки вспыхивают, скручиваются, чернеют, перемешивают в себе слова любви, ненависти, разлуки, предательства… – читает Пётр Анисимович Крип, Петруха, бедный родственничек и Лапа…

Читает… читает Пётр Анисимович. Конечно же, читает, читает Пётр Анисимович, главный редактор издательства „Z“, фасад которого выходит, кто знает куда, читает рукопись, случайно попавшую ему на редакторский стол. Ведь сказано же, не шутя, что рукописи не горят. И ещё сказано: «Читайте, всему своё время, ибо ни одна йота и ни одна черта не прейдёт из закона, пока не исполнится всё».

Чей же, чей же был тот женский, как будто лилипутский фальцетик в трубке, голос, – читает Пётр Анисимович, – который сказал: «Читайте, ведь это ещё рукопись; она уже, конечно, не сгорит, но спрятать можно так, что как сгорит»?

И ещё сказано: «…нас почитаю умершими, но вот, мы живы…»

К О Н Е Ц

Вторник, 22 января 2008 г.