После отправки шести телег с пивными бочками в казармы гвардейцев, Сарагон поспешил в Парк Священных Дубов. Уютное место, особенно в жаркий полдень, когда начинало припекать солнце. Между вековыми дубами с могучей кроной были выложены широкие мостовые из брусчатки, по обеим сторонам которых тянулись стриженые кусты, а в центре изумрудных газонов парка находился водоем, где вальяжно плавали лебеди.
В тени парковой прохлады укрывались и сановники, и простолюдины. Правда, последним строго запрещалось сидеть на ажурных скамейках или в беседках.
По парковым дорогам и дорожкам ходило много коробейников. Эти крикливые разносчики с разноцветными ящиками и бочонками, торговали всевозможными липкими и хрустящими сладостями, Саахскими орехами, фруктами из солнечной Арамеи, разливным деревенским квасом, ароматной молодильной водой из потайного горного источника, настойкой Святого Ортофора от поноса и прочих расстройств живота, а также духами, которые изготавливались якобы по рецепту Валонской принцессы, а у неё как свидетельствует летопись насчитывалось 1.204 претендентов на её руку и сердце.
В расписных палатках из парусины также шла бойкая распродажа разнообразных амулетов и охранительных оберегов для суеверных, там же продавали и раскрашенные скульптурки богов Карамарского пантеона от 3 до 66 золотых за штуку.
На лужайке играл какой-то заунывный марш Королевский Трубодурный Оркестр. На головах музыкантов и дирижера были надеты белые парики с длинными волнистыми волосами. Все они дули, пыхтели и тяжело сопели в свои огромные латунные трубы, издавая какой-то нотный хаос. Но особенно смешно вздрагивал с палочкой раздраженный дирижер, который косился на стоящих невдалеке мальчишек, смеявшихся над ним. Но отвлечься и прогнать их он не мог. Приказ Магистра Терениуса был вывешен на центральной парковой тумбе Королевских объявлений – «Оркестру Его Величества играть в день Священного Базилика Ромарского беспрерывно до второго обеда».
Встреча была назначена рядом с оркестром, возле которого находилось несколько грибовидных беседок. В одной из них Сарагон приметил сидящего Первого Лекаря короля.
– Приветствую вас достопочтимый доктор медицинских и оккультных наук Карамара.
– Моё почтение вам сеньор из Падафеша.
Сарагон вытащил из-за пазухи маленький стеклянный флакончик зеленого цвета, плотно закрытый деревянной пробочкой и протянул его лекарю.
– Это чудодейственное лекарство для августейшей особы. Его надлежит дать сегодня вечером.
– Я не хочу прописаться в Анналах истории как отравитель короля! – поморщился Фабрициус.
– На шахматной доске имеется другая фигура, которая поставит шах и мат королю. Вы только облегчите эту комбинацию. Дайте ему это лекарство, когда будет звонить вечерний колокол Храма Заблудших.
Фабрициус с опаской и неохотно взял флакон. Он явно занервничал, когда заметил патруль Порядка и Спокойствия.
– Ну право же, Фабрициус, моя пенициллиновая формула снискала вам неслыханную славу. А ведь когда мы впервые встретились с вами в Табилонском университете, вы даже и помыслить не могли, что станете личным лекарем короля.
Однако слова Сарагона казалось пролетали мимо и не попадали в цель. Придется припугнуть!
– Послушайте любезнейший Целитель недугов. В те самые Анналы могут попасть и сведения о том, что вы практикуете черное ремесло и составляете яды в своей лаборатории для Комитета Тайн и Загадок.
– Откуда вы знаете? – удивленно спросил лекарь.
Что? Вы хотите узнать о пуговице-жучке на вашем плаще? Но вслух Сарагон сказал:
– Полно вам Фабрициус. Помните, когда мы с вами отмечали ваш орден Красным шампанским в трактире «Золотая осень»? Вы тогда изрядно набрались скажу я вам…
– Кто ещё слышал? – хрипло и испуганно спросил лекарь и заёрзал на месте.
– Милейший, вам надо в первую очередь бояться меня. Я вас возвысил, но также легко и отведу на виселицу.
Лицо доктора Фабрициуса исказилось от ужасной гримасы. Сарагон не сдержался и рассмеялся.
– Ну что же вы в самом деле. Шуток не понимаете? Кстати, фраза «рафинато-септора-крат» вам знакома? Или мне вас лучше называть неофит Гниющего братства? Сколько трупов вы уже сожрали на своих подземных вечеринках? Комитет Тайн и Загадок давно охотится за этой мерзкой сектой.
Почетный доктор Фабрициус задрожал как осиновый лист на ветру.
Сарагон встал и вздохнул.
– Я многое знаю, что вы делаете или говорите. Запомните, содержимое флакона должно оказаться в королевском брюхе после того, как храмовый звонарь отобьет колокольный звон. Прощайте.
Сарагон откланялся и пошел не оборачиваясь. Чёртов лекарь! Связался с некромантами и чуть не попался! Неужели он не знал, что агенты Комитета несут круглосуточное дежурство на кладбищах.
Теперь Сарагон спешил выбраться из парка. Его последняя цель перед охотой на вепря – Королевская Арена.
При прежних королях это был городской увеселительный цирк под открытым небом. На праздники он превращался в ристалище, где благородные рыцари на грациозных скакунах славно сражались за сердце прекрасных дам.
С приходом Урса Первого некогда прославленное ристалище превратилось в гладиаторскую мясорубку со зрелищами не для слабонервных. И если в начале карамарцы плевались от отвращения, морщились, отворачивались, негодовали, вспоминали Святых угодников времен III Эпохи, то уже скоро привыкли и даже начали требовать больше крови и изощрённых схваток.
Уже как полгода Протектор Ариман заведовал кровавыми бойнями на Арене. При нем гладиаторы перестали так быстро умирать и сдаваться. Сарагон подсказал ему рецепт природного энергетика и теперь его бойцы дольше увеселяли публику, которая щедро платила за качественно проведенные бои. Король и сам любил иногда посетить Арену, причем никогда не предупреждал заранее о своём появлении. И не важно кто выступал при этом. Его Высочество потешали как отбросы общества, так и профессиональные бойцы, сходившиеся в финальной схватке, билеты на которую было не достать уже за два месяца.
Однажды, когда Урс Первый сидел в роскошной ложе вместе со своими приближенными и восторженно комментировал происходящий на его глазах кровавый бой между лучницей Алехандрой и Овсом Тупорылым, Ариман, наливавший ему вино, попросил короля за своего родственника-каторжника.
– Твоя забота о ближних превыше всяческих похвал. Пусть твой брат встретится с Синей Кишкой на Арене. Если его голова останется на нём больше двух минут, он может быть свободен на все пять сторон.
– О-о ваша Светлость, ваше милосердие действительно безгранично как само Карамарское небо.
Кишка был любимцем публики – свирепым дикарем-великаном с Полианских островов. Своими ручищами он легко отрывал головы от тел своих противников. За неделю до этого разговора на песок Арены упала голова силача Дровосека Непобедимого. Выйти с Синей Кишкой на поединок, означало смерть, причем в самом её жутком и отвратительном виде. Чтобы король больше не вспоминал о его просьбе, Протектор принялся в ярких красках описывать достоинства героических воинов из Троады, которые должны были прибыть на днях, чтобы выступить на Арене.
Но Ариман не забыл глупую королевскую шутку. Вариант с организацией спонтанного бунта, который предложил ему Сарагон, пришелся Протектору по душе.
На Арене часто вспыхивали гладиаторские беспорядки. Например, два года назад восстание поднял Медвежий Клык, который был родом из Рыжего леса. Оно началось с того, что в столовой вместо вечерней кружки яблочного вина им подали по ошибке яблочный уксус. Справедливую ярость трёх сотен гладиаторов кованая решетка не выдержала. Они легко перебили немногочисленную стражу и всю ночь слонялись по столичным тавернам и кабакам. Веселая же выдалась тогда ночка у Королевских гвардейцев, городской стражи и патрулей Порядка и Спокойствия.
Той же ночью, для подавления Уксусного мятежа на помощь в столицу выдвинулся Западный Легион, а по Красной дороге уже неслась во весь опор тяжелая конница паладинов Ордена Тени Хозяина. Правда к утру всех мертвецки пьяных гладиаторов как дрова покидали в телеги и отвезли обратно в подвальные жилые помещения Арены.
Фабрициус рассказывал, что в течении всей Уксусной ночи, он давал королю успокоительное из Желтушника Перегонного и настойку древовидного папоротника от паники.
Сарагон ещё был далеко от Арены, но уже слышал рёв толпы. Народ сюда стекался со всего города. Даже дети через щели в стенах глазели на кровавые бои.
За один золотой вы могли посмотреть бой плохо стоящих на ногах пьяниц с дубинками и ржавыми погнутыми ножами. Правда это больше походило на комедию и вся Арена глядя на них безудержно хохотала. Победителю вручали бочонок медовухи. За два золотых в стычке будут участвовать запутавшиеся в долгах должники с короткими мечами. Их долг будет погашен только в том случае, если они погибнут на Арене. Так что не редко бывало, что кто-то из них сам бросался на меч своего соперника и таким образом закрывал рипаковский кредит. За три-четыре монеты дрались дикие животные и захваченные в плен вражеские воины или иноземные шпионы. За пять золотых вас ждало занимательное побоище двух заключенных, ведь победителя ждала свобода. Это был перечень боёв для простого народа. Публика же поприличнее платила и по 100, 200 и даже 300 золотых за бои между легендами и знаменитостями.
Для Сарагона же все они были бесплатными. Скрытно установленная видеокамера снимала бои в хорошей перспективе и отправляла их своему владельцу в онлайн-режиме на планшет с разрешением качества HD.
Ариман ждал Сарагона у Парадного входа на Арену. Он заключил его в свои крепкие объятия.
– Здравствуй баобас-мидум! (могучий баобаб – псевдоним Сарагона)
– Сильное почтение тебе Великий Протектор.
Хотя в этой должности слова «Великий» по официальному табелю не значилось, Сарагон специально употреблял его, так как немного тщеславному Ариману это нравилось.
– Сколько птиц (гладиаторов) у тебя сегодня в клетке, славнейший Ариман?
– 504 милых птахи сидят в золотых клетках, хотите взглянуть?
– Нет, дружище, я спешу. Как ты думаешь, такое количество усладит тонкий слух Его Величества?
– Уверяю вас, он просто будет плакать от счастья.
– Выпусти пташек на свободу, когда монахи Святой Ливанны воспоют гимн «Сухая ветвь сломилась вдруг».
– Да, хорошее время для потехи.
– Ну, будь здоров.
Они вновь по-братски обнялись по горацианскому обычаю Аримана и Сарагон отправился обедать в таверне «Золотая кружка Голиафа».
Часть 4
Сарагон и ещё несколько важных персон вот уже как полтора часа ожидали своей очереди у позолоченных ворот белоснежного Королевского дворца стоя в окружении недружелюбных дворцовых стражников. Стража в посеребренных доспехах вела себя нарочито вызывающе. Она смачно харкала на лестницу перед посетителями и громко хохотала над пошлыми анекдотами.