– Tesoro mio, – послышалось за дверью, – тебя ищут какие-то люди.
– Прошу тебя, не сейчас! Скажи им, я скоро спущусь.
– Но они настаивают. И они такие страшные – все в черном.
Дверь спальни отворилась, и на пороге замерла прилипчивая спутница Джеффриса. Ее лицо вытянулось от удивления. Перед ней предстала картина более чем странная. На кровати было две полуголые женщина. Та, что постарше вообще не подавала признаков жизни, молодая стыдливо прикрывала грудь. Она переводила взгляд с Джеффриса на женщину на кровати, потом на нежданную посетительницу, потом на странный золотой предмет на столе, потом снова на Джеффриса и дальше по кругу. Джеффрис стоял в центре комнаты и не моргая смотрел на свою недавнюю спутницу. И самое неожиданное было вовсе не наличие двух женщин в спальне лорда-распорядителя, а то, что все трое были перемазаны кровью с ног до головы. Джеффрису пришло в голову, что самое время сказать: «Это не то, что ты думаешь!» Но, он передумал – он бы все равно ничего не смог бы ей объяснить. С лестницы послышались шаги ног, обутых в тяжелые сапоги, а не бальные туфли. Джеффрис обернулся к Анне.
– Другого шанса не будет. Решай!
– Да! Господи, пожалуйста! – выпалила Анна.
Джеффрис схватил золотой многогранник и крутанул его. Анна успела бросить последний взгляд на девушку в дверях. Ее красивое лицо исказилось в чудовищной гримасе. А потом комната вновь потонула во тьме, которую не могли разогнать даже свечи. Постепенно Анна начала различать предметы. Джеффрис указал вглубь помещения. Свет отражался от огромного котла, стоящего в печи. Но свет был недостаточно ярким, чтобы Анна могла рассмотреть что-либо еще.
– Разожги огонь! – вновь скомандовал Джеффрис.
Анна колебалась. Она не хотела отходить от тела матери.
– Я обещал помощь. Но я не собираюсь делать все сам.
Анна направилась к котлу, и в этот момент ей послышался неясный шум. Он вроде бы исходил из печи. Анна замерла и начала прислушиваться.
– Скорее, Анна! Она же умирает!
Отчаяние подстегнуло ее. Вряд ли будет худо, если она использует немного колдовства, чтобы спасти дорогого ей человека. Анна медленно начала растирать руки. Она думала о матери, об отце, о тех временах, когда была ребенком. Она верила, что ведьмы – настоящие ведьмы, что в сговоре с дьяволом – черпают силу из гнева, обиды, зависти. Но если думать о чем-то хорошем, то и магия получиться светлой, несущей благодать и спасение. В какой-то момент, Анна услышала какой-то треск. Она открыла глаза и посмотрела на свои руки – между ладонями бегали искорки. Ей показалось, что из котла доносится плачь. Но искорки разгорались все сильнее, и Анна не придала этому звуку никакого значения. Пламя в ладонях разгоралось все ярче. Его уже вполне было достаточно, чтобы рассмотреть комнату, но Анну это не интересовало. Вместо робких желтых искр в ладонях светились два белых шара. Анна едва прикоснулась к котлу, как он тут же покрылся оранжевым свечением и забурлил.
– Достаточно! Зачерпни содержимое и быстрее сюда.
Анна не колеблясь сунула руки в котел и зачерпнула бурлящую маслянистую жидкость и кинулась к матери.
– Медленно втирай в грудь. Хорошо! Зачерпни еще мази!
Анна вновь бросилась к котлу. Окунула руки и в ужасе отпрянула. На поверхности жижи плавал скелет. Точнее, маленький скелетик принадлежащий не иначе как младенцу. И тут до нее дошел весь ужас содеянного. Сделка, чудодейственная мазь. Нет никакой разницы между белой и черной магией. Когда магия работает, это всегда заслуга дьявола.
– Ты… ты… дьявол… – простонала она.
– Вовсе нет, – невозмутимо отозвался Джеффрис, словно Анна спросило что-то обыденное. – Не я же сварил ребенка этой несчастной.
– Что?
Анна вновь обернулась к ужасному котлу. И только сейчас, когда глаза привыкли к темноте, она разглядела существо, скрючившееся в углу. Существо таращилось на нее из темноты совершенно безумными глазами. На голове виднелся клок грязно-рыжих волос. А кривозубый рот извергал какие-то бессмысленные фразы вперемешку с ругательствами. Анна вновь обернулась к Джеффрису.
– Ты думаешь, что я все это подстроил? Вовсе нет. Просто я был готов к такому развитию событий. А теперь, не устраивай сцен и закончи начатое!
Анна стояла и не шевелилась. Ее мозг был охвачен пламенем. Она отчаянно пыталась найти выход и ответы на миллион вопросов, что роились в ее голове. Тщетно. Анна готова была сама броситься в котел лишь бы не видеть, как самый родной и близкий человек уходит. Ведь цена спасения жизни – проклятие души.
– Ну да, ты сварила ее ребенка. А знаешь ли сколько женщин и детей она отправила на костер своей ложью? Знаю, это слабое утешение. Сделанного не воротишь. Но свою мать, ты еще можешь спасти. Закончи ритуал. Используй мазь, чтобы отправиться в мир смерти и вернуть душу матери. Иначе, она навсегда останется в мире призраков.
Анна не сдвинулась с места. Видя ее смятение Джеффрис продолжил.
– Вся свою жизнь ты ползала по земле как гусеница. Благодаря мне ты превратилась в бабочку. И это еще не предел. Но ты хочешь все бросить. Из-за чего? Дурацких предрассудков? Ведь именно с ними мы и собирались бороться! Уйдешь сейчас, и для них ты навсегда останешься грязной ведьмой, которую необходимо придать огню.
С этими словами Джеффрис выхватил клинок и молниеносным выпадом направил острие Анне в лицо. Все, что успела сделать Анна – зажмуриться. Но ничего не произошло. Анна открыла глаза. Клинок лорда-распорядителя замер возле ее лица, как и клинок охотника на ведьм. Как он здесь оказался? Анна отскочила к печи, как испуганная лань. Охотник и Джеффрис так и стояли, скрестив клинки. Теперь у них шла зрительная дуэль. Анна приготовилась к смерти. Она прекрасно знала, чем все закончится. Не имеет значения насколько Джеффрис искусный фехтовальщик, охотником на ведьм он не был. Охотник же в свою очередь достал кинжал и атаковал Джеффриса. Все произошло мгновенно. Анна не смогла сосчитать количество движений. Но, Джеффрис все еще стоял на ногах. Более того, охотник на ведьм бездыханно лежал у ног лорда-распорядителя.
Прежде, чем Анна успела прийти в себя, Джеффрис схватил ее за руку и отволок к золотому многограннику. Он вновь крутанул его. И прежде, чем пространство сдвинулось, он вышвырнул его в темноту. Было ясно – возвращаться он не намерен. Анне ударил в нос запах рыбы. Они переместились в порт прямо перед каким-то матросом-забулдыгой. Не удостоив матроса даже взгляда Джеффрис потащил Анну вглубь порта вдоль торговых рядов. Обитатели порта смотрели на парочку, перепачканную кровью и грязью с неподдельным интересом. Джеффрис шел гордо и невозмутимо, а вот Анна плелась следом стыдливо прикрывая свою наготу. Она попыталась вырвать руку, но у нее ничего не вышло. А Джеффрис, казалось, даже не заметил ее потуг. Наконец, он остановился и с удивлением осмотрел местный сброд, словно не ожидал, что здесь кто-то может быть. Отвлек внимание от себя он весьма умело – вынул горсть золотых монет и подбросил их в воздух. Местные тут же утратили интерес к странной парочке и ринулись собирать монеты и драться между собой. Воспользовавшись суматохой Джеффрис раздобыл одежду.
– Мы должны вернуться…
– Твоя мать уже мертва! А нас вот-вот настигнут охотники.
– Как?
– Они пришли в мой дом. Нашли убежище. Правильнее будет: «Как скоро?» Единственный шанс спастись – отправиться в Новый свет. Корабль скоро отчалит. А я задержу охотников так долго, как только смогу.
Анна не слушала Джеффриса. В голове вертелось только одно: «Мама умерла…» В полубредовом состоянии она прошла к кораблю. Она не помнила, ни как Джеффрис сунул ей в руку горсть монет, ни как покинул ее. Она даже не помнила, как оказалась в своей каюте. Ее это не беспокоило. В один миг она лишилось всего. Осталось только лечь и умереть.
За все время путешествия Анна ни разу не покинула свою каюту. Она не видела, как играли огни святого Эльма на концах мачт. Как дельфины резвятся в лунном свете. Как солнце зарождается и гаснет в пучинах бескрайнего океана. Нет, ничего этого она не видела. Она рассматривала другие картины. Полные боли, смерти и отчаяния.
Все это время Анна наблюдала за Джеффрисом. Ему не суждено было добраться до дома. Еще в порту он встретил одного из охотников на ведьм. Охотник даже не заметил приближения лорда-распорядителя. И даже ничего не почувствовал. Просто в один миг мир перестал для него существовать.
Джеффрис сдержал слово. Он без устали истреблял охотников, которые приближались к порту в поисках Анны. Впрочем, охотниками Джеффрис не ограничивался. Он убил всех, кто хоть что-то знал об Анне. Но информация каким-то немыслимым образом доходила до ушей безумного судьи-палача Стоутона. И однажды Стоутон лично явился в порт. Разумеется, явился в окружении дюжины охотников. Джеффрис мог справиться с одним или с двумя, но никак не с дюжиной. Потому он и решил нанести лишь один удар – в сердце Стоутона. Клинок Джеффриса достиг цели одновременно с клинками охотников. Джеффрису повезло, что охотники не ставили целью убить лорда-распорядителя. Клинки охотников вонзились практически в каждую важную мышцу тела Джеффриса. Так они и замерли: Джеффрис в последнем выпаде, Стоутон с выражением полного недоумения на лице, и охотники – безликие и невозмутимые. Едва охотники вернули клинки в ножны, Джеффрис рухнул землю, как марионетка которой перерезали нити. Но даже это его последнее движение было направлено на то, чтобы нанести максимальный урон Стоутону. Клинок Джеффриса пропорол грудную клетку безумного судьи от сердца до шеи. Но Стоутон даже не пошевелился. Ни один мускул его тела не дрогнул. Только ветер несмело трепал его волосы, выбившиеся из-под шляпы.
Охотники невольно попятились. Стоутон был живее всех живых. Кровь не хлестала из раны. Сквозь разорванную рубаху на месте, где должна зиять кровоточащая рана, виднелась уродливая татуировка. Это была явная колдовская метка. И теперь охотники терялись в догадках: стал ли их предводитель жертвой, или же он и является источником. А Джеффрис лежал на окровавленной траве и ухмылялся. Его ухмылка не сулила ничего доброго. Наконец, один из охотников самый опытный и отважный из всех. Он кинжалом отодвинул края разорванной рубахи. Вся грудь Стоутона была изуродована множеством татуировок. Одни были похожи на следы зубов, другие на царапины, а также те, что схожи со шрамами от холодного оружия. Всем вмиг стало очевидно, что предводитель охотников на ведьм, неустанный гонитель нечисти сам является порождением зла. Охотники среагировали мгновенно. Они обнажили клинки и обступили Стоутона.
– Сдается мне, что они хотят проводить тебя на костер, – скорее простонал, нежели сказал Джеффрис.
– Не бывать!
Охотники придвинулись еще ближе. Их клинки напоминали пасть огромной хищной рыбы, почуявшей добычу. Но Стоутону было все равно. Он испепелял взглядом полном ненависти еле живого Джеффриса.
– Этот человек дьявол! Он принес скверну на эту землю! Это все он! Это все проделки сатаны!
– Ты еще не понял, Уильям? Твоей власти пришел конец. Ты проиграл. Опять.
Стоутон, обезумев от ярости, кинулся на Джеффриса. Охотники не остались в стороне, искусно делали свое дело. Каждое их движение было смертельно. Для обычного человека, разумеется. В утреннем тумане казалось, что сама смерть, великая и грозная, пришла за судьей-палачом Стоутоном. И теперь она парит над ним огромной черной тенью. Стоутон оставил попытки растерзать Джеффриса и принялся за людей, с которыми пять минут назад был готов штурмовать врата ада. А теперь они один за другим гибли от руки Стоутона. Его движения не были столь элегантными и смертоносными как раньше. В слепой ярости он размахивал оружием в разные стороны. И словно сам дьявол направлял его руку, каждый его взмах попадал в цель.
Вскоре остался лишь один охотник. Он безмолвно стоял между Стоутоном и Джеффрисом едва пошатываясь от бессилия на ветру. Вся одежда охотника была изрезана также, как и одежда судьи. Только там, где у Стоутона виднелись лишь полосы-татуировки, у охотника были кровоточащие раны. Даже полумертвый Джеффрис подивился завидной стойкости и упорству.
– Оставь. Тебе его не победить. Этим оружием, – прошептал лорд-распорядитель.
Тут же подал голос и Стоутон.
– Отступи, брат! Я сам уничтожу дьявола!
Охотник оглядел поле, пропитанное кровью его павших товарищей. Без тени сомнения и разговоров он из последних сил поднял свой клинок и приготовился к бою. Взбешенный Стоутон ринулся вперед, рассекая воздух взмахами своего клинка. А охотник сделал всего один шаг вперед – последний шаг. Он достал своего противника первым. К сожалению, его противник не был человеком. И все же, охотник исполнил свой долг – не дал Стоутону добраться до Джеффриса.
Солнце клонилось к закату. Безмятежный ветер резвился в красной траве. И только крик одинокого безумца нарушал покой покрытых туманом холмов.
XX
С недавних пор, мир для него предстал в ином свете. Дэш никак не мог избавиться от влияния, оказанного фиолетовым туманом. Раньше ему казалось, что туман напоминает о чем-то давно забытом. Но чем глубже он постигал свою Иную Природу, тем сильнее верил, что он сознательно заблокировал негативные воспоминания. При чем не самые дальние.
Дэш вспомнил, как еще недавно он сжимал в руках извивающуюся ничтожную мерзость над пропастью ада. Призраки срывали плоть с костей обнажая уродливое нутро, которое у нормальных людей именуется душой. Разумеется, телесная оболочка пострадала незначительно – всего лишь удар о бетон, и то не факт, ведь призраки постарались вырвать его из хватки Дэша. Но душа! Душа была истерзана, ей причинили боль куда страшнее физической. И сделали это обычные призраки – растерянные души, жаждущие расплаты. Так что же сделают профессиональные демоны – властелины преисподней, мастера ужасов и пыток? Дэш не хотел этого представлять, хотя и мог. Он заглянул за занавес, видел то, что скрыто и о существовании демонов знал совершенно точно. Это знание далось ему высокой ценой – он умер. Точнее – убит. Последняя жертва той мерзости, что сейчас страдает в аду. Не было никакой ошибки, не было летаргического сна. Только смерть.
Но, что заставило его вернуться в мир? Почему он не стал мятущимся духом, как многие? Он вернулся во плоти и обрел новую силу. Почему? Дэш окунулся в мир увиденных им кошмаров. Отыскал то самое видение – свое окровавленное лицо за миг до решающего удара. Видение превратилось в болезненное воспоминание. Дэша снова окутал противный вязкий туман, словно ограждая от неприятных ощущений.
В тот вечер за окном лил дождь. Дэш играл наверху с младшим братом в настольную игру, попутно рассказывая истории о шаровых молниях и прочих загадочных явлениях. И тут снизу раздался шум, а затем женский крик. Дэш вскочил и бросился вниз по лестнице, он слышал крик матери, ругань отца, но ничего не успел увидеть. Едва он перешагнул порог гостиной, как получил сильный удар по голове. Взгляд метнулся к потолку, затем переместился на гостиную и замер.
Он лежал не в силах пошевелиться. Даже глаза предательски проецировали одно и то же изображение под тем же углом. Первое время ничего не происходило – гостиная, как гостиная. Потом в комнату вбежала мама, ее одежда была разорвана, волосы растрепаны. Местами даже виднелись кровяные подтеки. Она кричала, должна была, но Дэш ничего не слышал. Потом в комнате появился мужчина. На правой стороне головы не хватало клока волос, скорее всего, шрам от ожога. Он навалился всем телом на израненную женщину, приставил нож к ее горлу и неожиданно резко отвернулся. А когда повернулся, Дэш увидел четыре алых полосы, идущих от левого глаза до подбородка. Его мать продолжала бороться даже лежа на спине в заведомо проигрышном положении. Нападающий не ожидал этого. О чем говорило выражение его лица – смесь удивления с яростью. В результате ярость одержала верх, и лезвие ножа впилось в женскую плоть. Раз за разом…
– Кто здесь?
Неожиданный и неуместный вопрос заставил Дэша вздрогнуть. Он снова вернулся в реальность мир. Настолько реальный, насколько возможно – без безумных видений, без призраков и без мистического тумана, которого Дэш подсознательно боялся. Только шар света. Дэш, как зачарованный смотрел на него, а шар тем временем неумолимо приближался. Потом внутри шара сформировался нос, затем усы, а вскоре и все лицо.
– Что здесь делаешь? – повторил старик. Затем хмыкнул и поставил керосиновый фонарь на стол. – А я ведь так и знал, что видел тебя раньше. И знаешь где? – Дэш только растерянно покачал головой. – В гробу. Да-да, я готовил тебя к погребению. Долго же тебя не было.
Старик невозмутимо принялся начинять трубку.
– Что значит долго?
– То и значит.
Старик явно был не в себе. Но и за свое душевное и психическое здоровье Дэш поручиться не мог.
– Я, что… умер?
– Ты мне скажи.
Дэша поразила невозмутимость старика, в то время как сам он ничего кроме растерянности не ощущал. Ни злобы, ни обиды.
– Я не знаю…
– А тебя трудно расшевелить, да? Я же только что сказал…
– Я слышал! Но я дышу, чувствую…
Старик встал и протянул руку к лицу Дэша.
– Нет, не дышишь.
Дэш недоуменно уставился на старика. Тот все с тем же равнодушием раскурил трубку и выпустил струю дыма прямо в лицо Дэша.
– Ну, как? – Дэш не реагировал. – Все мне говорят, что я курю самый мерзкий и вонючий табак. А я им отвечаю, что это самый настоящий табак, чтоб мне провалиться. А не эта вымоченная в духах химия, которую они в рот тащат. Так ведь и женщины туда же… Женщины! Сначала брюки напялили, потом начали курить… Куда катится мир! А ты, что скажешь?
«Что за бред несет этот старик? Перед ним сидит мертвец, а его заботят женщины с их брюками сигаретами…» – Дэш моментально поменялся в лице – до него дошло. Он не чувствовал запаха дыма. Старик заметил эту перемену и заулыбался. Дэш расправил легкие и только тогда уловил запахи, витавшие в воздухе.
– К-как?
– Без понятия, сынок. Ты задаешь вопросы, на которые, только ты же и можешь дать ответ.
– Но Вас это не удивляет. Мое состояние не кажется странным.
– Удивляет? Ха! Я столько на своем веку повидал! Кстати, а какой сейчас век?
– Это, что смешно?
– Нет, я серьезно! Но, о чем бишь я? А! Твое состояние! Видел я всяких в твоем состоянии. Только вот…
– Что?
– Те безмозглые были. Вопросы не задавали, да и видок похуже был. Обычно с ними можно разобраться при помощи лопаты.
– Лопаты?
– Да, лопаты. Примеряешься, замахиваешься и бьешь. Фокус в том, что надо точно в шею попасть. А без лопаты никуда! Как же их потом обратно заталкивать? Скажешь тоже!
– Куда обратно?
– Глупый какой! Обратно в могилы.
– Могилы… – обреченно повторил Дэш, стараясь не вспоминать о гробах. – Я все-таки умер?
– Не знаю. Так ты умер? – Старик заметил на лице Дэша знакомое выражение. С таким выражением обычно стоят самоубийцы на краю. Все, вроде, решено, но решиться страшно. – А что последнее ты помнишь? – подтолкнул он Дэша.
– Я очнулся…
– Нет, до этого.
– Я… – Дэш мотнул головой, прогоняя воспоминания. – Не хочу вспоминать.
– В этом-то и фокус, сынок! Давай, помогу.
Старик крутанул вентиль фонаря, и помещение потонуло во мраке. Постепенно, в темноту стал закрадываться туман. Дэш узнал его и понял, что ничего хорошего ждать не стоит. В отчаянии он закрыл глаза, но потусторонний свет продолжал проникать. Не в дом, а в саму душу Дэша или то, что от нее осталось. Поняв, что сопротивляться бесполезно, Дэш открыл глаза.
Перед ним вновь возникла перекошенная гостиная. Только в этот раз мужчина с ожогом уже стоял, играясь с зажигалкой. Его это, кажется, очень сильно забавляло и завораживало, несмотря на то, что у его ног лежало бездыханное тело. Потом в поле зрения появился еще один мужчина, он тоже был в крови. Отец. Он ковылял через комнату так быстро, как только мог – его правая нога беспомощно волочилась по полу. Человек с зажигалкой не обращал на него никакого внимания. Появился человек с битой и попытался напасть сзади на отца и тут же был отправлен за пределы видимости мощным ударом. Потом появился еще один шакал невысокого росточка, и в это раз отец не успел среагировать и был повален на пол. Но быстро реабилитировался и уже сам оказался верхом на противнике, вбивая кулаками его голову в пол. Подобное действо привлекло внимание обожженного. Уведенное его так обрадовало, что он начал подпрыгивать, как обезьяна, скалясь во весь рот. Триумф отца был не долгим – вновь появился урод с битой. Один удар, и тело отца обмякло. Обожженный даже как-то погрустнел и продолжил играться с зажигалкой. Пока мелкий пытался выбраться из-под тела отца, тот, что с битой подошел к Дэшу. Да, отец его знатно приложил – пол-лица превратилось в синюю бесформенную массу. Дэш не узнал лицо – его взгляд так и остался сфокусирован на одной точке. А потом моментально стемнело. Теперь Дэш знал, что случилось: его еле живого и парализованного забили битой. Мерзость в человечьем обличии.
Как только финальный удар битой прекратил деятельность головного мозга, Дэш очнулся. Он больше не был заперт в беспомощном теле, но и в реальность он не вернулся. Это было воспоминание, но словно чужое, в котором Дэш был сторонним наблюдателем. Стоя на холме Дэш любовался сказочным пейзажем. Подобный печатают на открытках то ли Исландии, то ли Новой Зеландии. У подножья холма пролегала вымощенная булыжником дорожка, по которой шли люди. Их было так много, что с высоты организованно бредущая толпа напоминала реку. Впрочем, река здесь тоже была, и именно к ней направлялись люди. Также повсюду располагались сооружения из черного камня, которые Дэш принял за обелиски. При детальном рассмотрении они больше напоминали порталы с разорванными фронтонами. Они были повсюду: на вершинах холмов, в гуще леса, а также у самого края дороги. Причем проход между колоннами портала полностью закрывал массивный камень, на котором красовались барельефы гигантских воинов в доспехах. Дэш встречал подобный доспех разве, что на иллюстрациях к фэнтезийным романам, но никак не на страницах учебника по истории.
Над головой простиралось звездное небо. Он больше напоминало стеклянную столешницу, на которой рассыпали песок. Песок был различных цветов различной плотности и был в постоянном движении. Песчаные столбы на бирюзовом фоне превращались в горящие в темноте круги, сливающиеся в крылья бабочки. И так до бесконечности. Глядя на небесные узоры, у Дэша сложилось впечатление, что именно так и выглядят далекие неизведанные уголки космоса. И эта планета, на которой он чудесным образом оказался, движется сквозь пространство и время на чудовищной скоростью, в разы превышающей триста тысяч километров в секунду[8].
Дэш заметил еще одну странность – меняющийся ландшафт. Все это напоминало работы Роберта Гонсалвеса. Холмы превращались в верхушки деревьев, деревья – в звездное небо, небо – в землю. Только здесь не было места иллюзиям. Это была реальность. В отличии от небесных узоров, метаморфозы, творящиеся на самой планете логично объяснить не удавалось. При этом все изменения никогда не повторялись и не доставляли никому неудобства – каждый занимался своими делами.
Помимо людей, бредущих к реке, здесь были и те, кто просто наслаждался природой. Это были парочки, отдыхающие в тени странных порталов, дети, беззаботно резвящиеся на полянах и среди ветвей деревьев, и просто отдельные личности, как и Дэш, неспешно прогуливающиеся взад-вперед. Наравне с людьми здесь обитали и животные, и насекомые. Кто-то крутился рядом с людьми, кто-то вдалеке. Мимо прошел тигр, равнодушно посмотрел на Дэша и скрылся за только что появившейся скалой.
Но как оказалось, в этом мире существовали свои правила. Двое смельчаков: мужчина и женщина, отделились стали карабкаться по склону, который тем временем уже успел обрасти деревьями, среди которых стоял черный портал. Едва двое смельчаков добрались до портала, как раздался жуткий грохот, и небо стали заволакивать тучи. И тут камень в портале рассыпался и из портала вышел воин в доспехах. Он был раза в два больше человека, его броня была скрыта под черным плащом. Воин подошел к двум жалким фигуркам, вцепившимся друг в друга, протянул руку ладонью вверх.
– Чем вы готовы пожертвовать, чтобы пройти? – раздался громовый голос с помрачневшего неба. Дэш заметил фиолетовое свечение между латами. Подобный свет струился и из прорезей в шлеме.
Наконец, мужчина решился держать ответ и выступил вперед.
– У нас ничего нет, кроме любви, – это должно было прозвучать грозно, но на деле получилось жалко и неуверенно. Но, говорил он правду – у них действительно ничего не было, кроме лохмотьев поверх изможденных тел. – И мы с ней не расстанемся! – эта часть прозвучала получше и даже искренне.
– Так и быть! – воин приблизился к жалким дрожащим фигуркам и накрыл их своим плащом. Свет, сдерживаемый под доспехами, словно растворил изнутри черную оболочку и устремился в мрачные небеса.
– Знаете, а ведь это была моя жена.
Дэш обернулся и увидел добродушное бородатое лицо в нескольких сантиметрах от себя. Бородач был одет в тунику, наподобие тех, что были на беглецах, только выглядела подороже и почище. Бородач слегка смутился и отошел от Дэша.
– Приношу свои изменения! Здешние земли преподносят достаточно сюрпризов!
– Что произошло?
– Склонен верить, что это чудо вознесения. Таким образом боги отбирают чистых душой.
Дэш начал вертеться, в поисках порталов и чуть не подпрыгнул от неожиданности, когда увидел один за спиной. В нем так же был заключен воин, но в несколько иных доспехах и позе, чем Дэш видел до этого.
– Не пугайтесь так, друг мой. Нам они ничего не сделают. Они всего лишь стражи порядка. А порядок таков: однажды ступив на тропу с нее нельзя свернуть. Отступников ждет встреча с ними, – бородач указал в сторону портала. «Стражи! Вот, кто они такие», – подумал Дэш.
– Но Вы сказали, что это Ваша…
– Жена? Да, так и есть, – бородач пожал плечами. – Что поделать, женщины, что лошади – не удержишь, пока сами не позволят.
– Вы так просто ее отпустили?
– Вовсе нет! Но со временем любовь одержала верх, и я смирился…
– Почему бы Вам не попытаться снова быть с ней?
– По той же причине, что и при жизни, – Дэш вздрогнул. – Вижу, друг мой, Вы и не осознаете, что дела мирские остались позади. Но ничего, будет много времени, чтоб поразмыслить над этим. Что касается меня, то я не готов. Я не готов спуститься на тропу. И уж тем более пересечь реку. А знаете, что это за река? Это Рубикон, друг мой, за ней нет возврата. Одни здесь именуют ее Ахерон. Другие – Стикс. Но здесь нет болот[9], а Ахерон видел я в верхнем мире[10]. Но кто я такой, чтобы утверждать, что знаю истину? Ведь будь это Рубикон, здесь бы не было его!
Бородач указал рукой на участок на берегу, куда стекались люди. Перед ними возвышался еще один воин, но доспех его был скуднее, и мистический свет не струился из-под лат.
– Харон!
Харон явно не был одним из местных стражей-воинов, но все равно возвышался, над остальными людьми и от него исходила какая-то едва уловимая мистическая сила. И никаким паромщиком он не был. В руках он держал пику, а не шест. Да и парома позади видно не было. Он больше напоминал ветерана, закаленного в боях. Длинная борода, вместо плаща была потрепанная накидка, а доспех не защищал большую часть тела. Это все, что было видно Дэшу, а ландшафт при всей своей изменчивости упорно не приближался к паромщику.
– Это будет интересно! – сказал собеседник Дэша, указывая на тропу.
Из общей массы людей снова отделились две фигуры. На этот раз оба они были мужчины. Едва они сделали шаг в сторону от потока, как оказались в лесу. Шаг – каменистое плато. Еще шаг – небольшая зеленая рощица, где среди папоротников возвышался портал. Теперь Дэш смог разглядеть одежду очередных безумцев. На одном был докторский халат, а на втором… Дэш не поверил своим глазам! – нацистская форма черного цвета.
– Чем вы готовы пожертвовать, чтобы пройти? – прокатилось эхо по долине, едва появился страж.
Существа упали на колени и принялись выкладывать перед стражем золотые слитки, часы, украшения, одежду. Была бы их воля, они бы и кожу с себя содрали. Жалкие и голые они протягивали руки в мольбе.
– Так и быть! – произнес страж и повторил ритуал с плащом. Но свет не вырвался наружу. Наоборот, плащ, словно смола поглотил фигуры, оставив на земле лишь тень. От которой вверх поднялись два уголька и потухли в метре над поверхностью. Дэшу показалось, что ветер донес до его слуха приглушенный крик. Он был тише шепота, но наполнен нестерпимой болью.
– Их дары не смогли перевесить чашу грехов. Вот поэтому я и не решаюсь следовать за ней. Я так сильно ее люблю, что не могу позволить себе ее потерять навеки. Мне еще предстоит подумать над тем, что предложить паромщику или стражникам.
– Не понимаю, если все дороги ведут на ту сторону, какой смысл в стражах? Мы же можем не спускаться вниз. Так зачем ловить беглецов?
– Однажды все равно придется спуститься. К тому же не у всех есть возможность обдумать свои земные деяния и вынести урок. Чем больше грехов, тем больше шанс оказаться в толпе. Не важно где начнется наш путь в этом мире, закончиться он на берегу. А те немногие, что пытаются сбежать – лишь глупцы, заслужившие расправы, в назидание другим. Стражники непоколебимы. А вот паромщик может даровать тебе спасение и за меньшую плату, но придется раскаяться по-настоящему. Не все на это способны.
Дэшу показалось, что он снова услышал сдавленный крик. Он обернулся и увидел бесконечный поток людей, по краям которой появлялись как всполохи света, так и черные пятна. К сожалению, пятен было больше. Местами они сливались в огромные смоляные болота.
– Вам пора, друг мой.
– С чего Вы решили, что я готов?
– Всякий раз, как выделяется время, Вы озираетесь, словно ищете кого-то.
– Свою семью.
– Понимаю… Как ни прискорбно, Вы уверены, что Ваша семья уже здесь. Я имею в виду этот мир. А потому, не бойтесь оставить его позади. Будь они на этих холмах, вы бы уже свиделись. Вы – хороший человек, ступайте смело.
– Спасибо за совет. А как Вас?..
– Если боги позволят, встретимся в месте, где имена не нужны.
Бородач слегка подтолкнул Дэша вперед. В это время земля опять ожила, и Дэш, сделав всего один шаг, оказался на тропе. Изнутри живого потока было понятно, что не люди шли по тропе, а призраки. Полупрозрачные фигуры проходили сквозь друг друга, не доставляя и капли неудобства. Если на холмах странно вело себя пространство, то на тропе – время. Дэш видел, как тех, кто прошел здесь до него, так и тех, кто после.