Равенна: забытая столица эпохи «темных веков»

«Обилие» же иллирийцев в составе равеннского флота объясняется довольно просто: Иллирия располагалась практически напротив Равенны, по другую сторону Адриатического моря, и моряки они были известные. Еще Полибий (ок. 200 – ок. 120 гг. до н.э.) рассказывает о грандиозном морском разбое иллирийцев, поддержанном практически на государственном уровне: в 231 г. до н.э. умер объединитель Иллирии царь Аргон. «Царство унаследовала жена его Тевта, которая управляла государственными делами при помощи верных друзей. Тевта, как и свойственно женщине, мечтала только об одержанной победе, не помышляя о прочем, и потому прежде всего разрешила подданным грабить на море по своему усмотрению всякого встречного; потом она снарядила флот, собрала войско не меньше прежнего и, отправляя его в поход, дозволила начальникам поступать с каждой страной, как с неприятельской… (далее идет обширное описание разбоев, чинимых иллирийскими пиратами грекам – элейцам, мессинянам, эпирцам; дошла очередь и до римлян. – Е.С.). Иллиряне и раньше постоянно нападали на торговых людей Италии, а во время пребывания в Фенике большая часть иллирян отделилась от флота и не замедлила ограбить множество италийских торговцев, причем одни из ограбленных были убиты, немало других увезены в плен… Тевта восхищена была обилием и прелестью добычи, доставленной на возвратившихся из Эпира лодках». Потом римляне, конечно, проучили дерзкую, осмелившуюся даже казнить их посла, но не в этом суть. Легкие и быстроходные корабли иллирийцев – либурны – так понравились римлянам, что фактически стали их излюбленными военными судами. Возможно, не сразу – Флавий Вегеций Ренат, по крайней мере, писал в IV в. (начало цитаты частично приведено ранее): «Во главе либурнов, которые стояли в Кампании, находился префект мизенского флота; те же, которые были на стоянке в Ионическом море, имел под своей властью префект равеннского флота… Различные провинции в различные времена имели преобладающее значение в морском деле; поэтому и были корабли различного вида. Но когда Август сражался с Антонием при Акциуме, главным образом благодаря помощи либурнов был побежден Антоний. На опыте этого столь важного сражения обнаружилось, что корабли либурнов более пригодны, чем остальные. Поэтому, взявши их за образец и усвоив их название, по их подобию впоследствии римские владыки создали свой флот. Либурния является частью Далмации с главным городом Ядертиной; взяв пример с кораблей этой области, теперь и строят военные суда и называют их либурнами». Есть смысл продолжить цитату, если читатель заинтересован в том, как тогда строились корабли: «Если при постройке дома обращается внимание на качества камня и смеси из извести и песку, то тем более нужно быть внимательным во всех отношениях при постройке кораблей, так как гораздо больше опасности на плохо построенном корабле, чем в доме. Либурны делаются главным образом из кипариса, из домашней и дикой сосны и из ели; лучше соединять их медными, чем железными гвоздями. Хотя расход при этом будет несколько значительнее, но так как это прочнее, то это выгодно; ведь железные гвозди быстро разъедает ржавчина, от тепла и влаги, медные же и в воде сохраняют свою основную металлическую основу. Особенно нужно обращать внимание на то, чтобы деревья, из которых должны быть выстроены либурны, были срублены между 15-м и 22-м числом месяца. Только дерево, срубленное за эти 8 дней, остается не тронутым гниением и трухлявостью, срубленное же в другие дни дерево еще в том же году, источенное изнутри червями, обращается в пыль; это показали и само искусство кораблестроения и ежедневная практика строителей; это мы познаем из наблюдений над самой религией, так как только в эти дни угодно было навсегда установить праздники. Самое полезное рубить деревья после летнего солнцеворота, т.е. в месяцы июль и август, и во время осеннего равноденствия, (т.е.) до январских календ (1 января), ибо в эти месяцы засыхают соки, и потому дерево становится более сухим и крепким. Вот чего нужно остерегаться: не распиливать ствол на доски тотчас же, после того как дерево будет срублено, а как только оно будет распилено, не посылать досок на постройку корабля, так как и толстые стволы и уже распиленные доски требуют для большей сухости большого времени. Ведь если пускаются в работу сырые материалы, то, когда выходит природный их сок, они ссыхаются и дают очень широкие щели; нет ничего опаснее для плавающих [чем когда в досках начинают появляться трещины]. Что касается величины кораблей, то самые маленькие либурны имеют по одному ряду весел; те, которые немного больше, – по два; при подходящей величине кораблей они могут получить по три, по четыре и по пять рядов весел. И пусть это никому не кажется огромным, так как в битве при Акциуме, как передают, столкнулись между собой гораздо большие корабли, так что они имели по шесть и больше рядов весел. К более крупным либурнам присоединяются разведочные скафы, которые имеют на каждой стороне почти по двадцать рядов гребцов; их британцы называют просмоленными. С помощью этих кораблей производят внезапные нападения, иногда нарушают свободное плавание и подвоз провианта для неприятельских кораблей и путем выслеживания перехватывают их прибытие и их планы. Чтобы эти разведочные суда не выдавали себя белым цветом, их паруса и канаты окрашиваются в венетскую краску, которая похожа на цвет морских волн; даже воск, которым обычно обмазывается корабль, окрашивается в ту же краску. Моряки и воины надевают одежду венетского цвета, чтобы не только ночью, но и днем они, занятые выслеживанием, могли бы остаться незамеченными». Тот же автор рассказывает о применяемом римскими моряками вооружении и тактике: «Морское сражение требует не только многих видов оружия, но и машин и метательных орудий, как будто бы бой шел у стен и башен. Действительно, что может быть более жестоким, чем морское сражение, где люди гибнут и в воде, и в огне. Поэтому должна быть проявлена особая забота о том, чтобы моряк был хорошо защищен, чтобы воины были в бронях или панцирях, со шлемами, а также в поножах. На тяжесть оружия никто не может жаловаться, так как во время сражения на кораблях стоят на месте; также и щитами пользуются более крепкими вследствие необходимости защищаться от ударов камнями и более крупными. Кроме серпов, крючьев и других видов морского оружия они направляют друг против друга копья и метательные снаряды в виде стрел, дротиков, камней из пращей и фустибулов, свинцовые шары, камни из онагров, баллист, маленькие стрелы из скорпионов. Еще более опасным является сражение, если воины, мечтая о доблестных подвигах, подплывут на своих либурнах к неприятельскому кораблю и, перекинув мост, переходят на него и там вступают в рукопашный бой с мечами в руках, как говорится, грудь с грудью. На более крупных либурнах устраиваются бойницы и башни, чтобы им можно было с более высоких палуб, как будто со стен, легче наносить раны и убивать врагов. Горящие стрелы, пропитанные зажигательным маслом (нефтью), обмотанные паклей с серой и асфальтом, они мечут баллистами, вонзают их в корпус неприятельских кораблей и сразу поджигают доски, пропитанные столь большим количеством легковоспламеняющегося материала, как воск, смола, вар. Одни погибают от меча и камней, другие среди волн должны сгореть в огне; однако среди столь многих родов смерти есть один самый ужасный случай, когда трупы убитых, не получившие погребения, поедаются рыбами. Наподобие сухопутных сражений, бывают и здесь внезапные нападения на малоопытных моряков, или устраиваются засады поблизости от удобных для этой цели узких проходов у островов. Это делается для того, чтобы тем легче погубить неподготовленных. Если матросы врагов утомлены долгой греблей, если на них дует противный ветер, если волны идут против хода их корабля, если враги спят, ничего не подозревая, если стоянка, которую они занимают, не имеет (другого) выхода, если представляется желанный случай для сражения, то к благодеяниям судьбы надо присоединить силу рук и, воспользовавшись удобным обстоятельством, начать сражение. Если осторожность врагов дала им возможность избежать засады и заставляет вступить в бой в открытом море, тогда нужно выстроить боевые линии либурн, не прямые, как на полях битвы, но изогнутые, наподобие рогов луны, так, чтобы фланги выдавались вперед, а центр представлял углубление, как бы залив. Если бы враги попытались прорвать строй, то в силу этого построения они были бы окружены и разбиты. На флангах поэтому должны быть помещены главным образом отборные корабли и воины, составляющие цвет и силу войска. Кроме того, полезно, чтобы твой флот всегда стоял со стороны свободного глубокого моря, а флот неприятельский был прижат к берегу, так как те, которые оттеснены к берегу, теряют возможность стремительного нападения. В подобного рода сражении, как доказано, три вида оружия особенно полезны для одержания победы: это ассеры (стенобитные балки), шесты с серпами и секиры. Ассером называется тонкая и длинная балка, наподобие реи, висящая на канате; оба края ее обиты железом. Подойдут ли к неприятельскому кораблю справа или слева, эту балку с силой приводят в движение, как таран, и она уверенно валит с ног неприятельских воинов и матросов и очень часто пробивает самый корабль. Серпом называется очень острое железо, изогнутое наподобие серпа; оно насаживается на очень длинные шесты и внезапно подрезает канаты, на которых висят реи; когда паруса упадут, то либурна становится неповоротливой и бесполезной. Секирой называется топор, имеющий с обеих сторон очень широкие и острые лезвия. При их помощи в пылу сражения очень опытные моряки или воины на маленьких челноках тайно перерубают канаты, которыми привязаны рули неприятельских судов. В этом случае корабль сейчас же становится как бы невооруженным и потерявшим всякую свою силу, ведь какого же еще спасения ждать кораблю, который потерял руль? О крейсерах (lusoriae), которые теперь на Дунае несут ежедневную сторожевую службу в качестве пикетов, думаю, говорить нечего, так как очень частое практическое их применение сделало в этом искусстве больше открытий и усовершенствований, чем могла нам показать старинная наука».

Впрочем, есть еще и такая информация касательно появления кораблей-либурн в римском флоте; насколько она отличается от вышеприведенной, не суть важно, все дело в том, принимать тождество народа либурнов с иллирийцами или же нет: итак, либурны – обитатели восточного побережья Адриатики, вероятно, что и исконные жители Керкиры (Корфу), родственники иллирийцев и венетов, отважные моряки и пираты. Секст Юлий Фронтин (ок. 30—103 гг.) в своем трактате о военных хитростях «Стратегемы» описывает такую их проделку: «Либурны, занимая мелководье, выставили из воды только головы, внушив таким образом неприятелю представление, что там – глубокое место; преследовавшая их трирема села на мель и была захвачена»; изобретение типа легкого боевого корабля под названием «либурна» и приписывалось этому народу. Царь Македонии Филипп V (238—179 гг. до н.э., правил с 221 г. до н.э.) включил военный отряд кораблей племени либурнов в свою эскадру в битве при острове Хиос в 201 г. до н.э. Но довольно об этом.

Обустройство «нового» равеннского флота в новой же равеннской гавани принято датировать промежутком порядка 20 лет: 30—20-ми гг. до н.э. С одной стороны, выше уже сказано, что «первый» равеннский флот, истребленный Секстом Помпеем и бурями, был создан Октавианом еще в 39 г. до н.э. Возможно, уже тогда он приказал прорыть знаменитый равеннский «ров Августа» (fossa Augusta), чтобы провести через Равенну воды реки Пад (совр. По). Канал разделялся перед самим городом на два рукава – один шел вокруг города, еще более усложняя подступ к нему, второй – прямо среди города. Этот канал далее шел к новой гавани Равенны (в двух милях от города), получившей название Классис (совр. Классе). Между собственно Равенной и Классисом располагался пригород под названием Цезарея. Лучшее описание этой триединой римской твердыни дает готский историк VI в. Иордан, служивший нотарием в Равенне при готской власти и затем сменивший светскую карьеру на духовную (несмотря на то что его свидетельство почти на полтысячелетия отстает от нужного нам времени, оно важно указанием на относительную ширину рва Августа и численность равеннского флота в былое время): «Этот город открыт всего только одному подступу, находясь между болотами, морем и течением реки Пад; некогда землевладельцы [в окрестностях] города, как передают старшие писатели, назывались αίνετοί, что значит “хвалы достойные”. Равенна лежит в лоне Римского государства над Ионийским морем и наподобие острова заключена в разливе текущих вод. На восток от нее – море; если плыть по нему прямым путем из Керкиры и Эллады, то по правую сторону будут сначала Эпиры, затем Далмация, Либурния и Истрия, и так весло донесет, касаясь [все время берега], до Венетий. На запад [от Равенны] лежат болота, на которых, как ворота, остается единственный крайне узкий вход. С северной стороны находится тот рукав реки Пад, который именуется Рвом Аскона. С юга же – сам Пад, величаемый царем рек италийской земли, по прозванию Эридан; он был отведен императором Августом посредством широчайшего рва, так что седьмая часть потока проходила через середину города, образуя у своего устья удобнейший порт, способный, как некогда полагали, принять для безопаснейшей стоянки флот из двухсот пятидесяти кораблей, по сообщению Диона. Теперь же, как говорит Фавий, то, что когда-то было портом, представляется обширнейшим садом, полным деревьев, на которых, правда, висят не паруса, а плоды. Город этот славится тремя именами и наслаждается трояким расположением, а именно: первое из имен – Равенна, последнее – Классис, среднее – Цезарея, между городом и морем; эта часть изобилует мягким [грунтом] и мелким песком, пригодным для конских ристаний».

Отметим, что, к прискорбию, время практически целиком стерло с лица земли и Цезарею, и Классис (в последнем осталась только ранневизантийская базилика Св. Аполлинария), лишь раскопки выявляют немногочисленные фундаменты античных построек, однако видеть гавань Августа с кораблями, а также высокие стены Цезареи мы можем до сих пор – на мозаике равеннской церкви Св. Аполлинария Нового. Известно, что на входе в порт стояли два маяка, также имелись верфи, доки, арсеналы, склады, бараки и т.д. Гавань отделял от моря канал длиной 80 м, внутри были два маленьких островка. Сохранились следы молов из цемента, стен вдоль береговой линии из того же материала, длиной в 40 м и шириной в 4—4,5 м, для предотвращения эрозии. От первых построек времен Августа остались дубовые сваи, от сооружений немного более позднего времени – большое количество битой керамики, которой усиливали деревянные конструкции, от II века – кирпичи.

Старший современник Августа, римский инженер Витрувий (I в. до н.э.), оставил в своем бесподобном сочинении «10 книг об архитектуре» руководство по строительству порта: «Вопроса об удобном расположении гаваней нельзя обойти, но надо разъяснить, каким способом корабли защищаются в них от бурь. Если гавани хорошо расположены от природы и у них есть выдающиеся возвышения или мысы, образующие естественные идущие внутрь излучины или завороты, то ясно, что они обладают огромными преимуществами. Ибо кругом них возводят портики, или верфи, или проходы по портикам к рынку и по обеим сторонам ставят башни, с которых можно при помощи машин протянуть цепи поперек гавани. Если же у нас не будет естественного и удобного места для защиты кораблей от бурь, то следует поступать так: если в данном месте нет никакой мешающей делу реки, но с одной стороны будет пристань, тогда с другой стороны устраивают выступы из каменной кладки или плотин; таким образом получается замыкание гавани. Кладку же, которая будет в воде, следует делать так: надо подвезти поццоллану из области, тянущейся от Кум до мыса Минервы, и смешать так, чтобы в растворе было две ее части на одну часть извести. Затем в заранее выбранном месте опускают в воду и прочно закрепляют ряжи из дубовых свай со шпунтовыми стенками; после этого дно внутри этих ряжей выравнивают и очищают и наваливают туда бутовый камень с раствором, замешанным так, как было указано выше; наконец, все пространство внутри ряжей заполняют каменной кладкой. Природная же поццоллана имеется в местностях, указанных выше. Если же из-за волнения или прибоя открытого моря сваи не смогут сдержать ряжей, тогда от самой земли или береговой насыпи выкладывают как можно более прочный мол; причем меньшую половину мола выкладывают горизонтальной, остальную же его часть, примыкающую к берегу, делают с уклоном. Затем, у самой воды и по бокам мола выкладывают стенки, толщиной фута в полтора, вровень с вышеупомянутой поверхностью, после чего этот скат заполняют песком до уровня стенки и поверхности мола. Затем сверху этой выровненной площадки выкладывают требуемой величины столб, который, после того как он выложен, оставляют не меньше чем на два месяца сохнуть. Тогда стенку, сдерживающую песок, разбивают, а песок, подмытый волнами, дает столбу обрушиться в море. Таким способом можно продвигаться в море настолько, насколько это будет нужно. В тех же местностях, где не имеется поццолланы, надо поступать, следующим образом: в намеченном месте устанавливают двойные перемычки, заделанные досками, сплоченными в шпунт, и промежутки между перемычками набивают глиной в плетенках из болотного камыша. Когда эта набивка будет сделана как можно более плотно, тогда место, окруженное такою оградою, опоражнивают и осушают установленными там водоподъемными улитками, колесами и барабанами, и там, внутри перемычек, выкапывают дно для фундамента. Если дно будет земляным, то его выкапывают до самого материка, шире стены, которая должна будет стоять на нем, и затем наполняют бутовой кладкой на извести и песке. Если же грунт будет мягким, в него вбивают обожженные ольховые или масличные сваи и наполняют его углем, как было указано для фундаментов театра и городской стены. Затем уже возводят стену из тесаного камня с как можно более длинными перевязками, чтобы камни, лежащие в середине, крепко-накрепко сдерживались швами. После этого нутро стены наполняют раствором со щебнем или же каменной кладкой. На таком основании можно строить даже башни. По окончании этого, при постройке верфей, надо принять за правило строить их по преимуществу обращенными на север, ибо на южной стороне заводятся гниль, черви-древоточцы и всякого рода другие вредные твари из-за жары, способствующей их питанию и размножению. В этих зданиях надо как можно больше избегать применения дерева из-за пожарной опасности. Что же касается их величины, то тут нельзя устанавливать никакого определенного размера, но надо их делать соответственно самым большим судам, чтобы, если понадобится ввести даже очень крупные корабли, они могли бы там просторно поместиться».

В конце своего сочинения Витрувий более подробно описывает водовзводные механизмы, упоминаемые выше (возьмем из обилия его информации по водяным механизмам и автоматам только нужное по теме): «Теперь я изложу, каким образом устраивают разного рода орудия, изобретенные для подъема воды. И первым делом скажу о барабане. Он подымает воду не высоко, но легко вычерпывает большое ее количество. На токарном станке или по циркулю изготовляют ось, окованную по концам железом; ее вставляют в середину сколоченного из досок барабана и укрепляют на стойках, обитых железом под концами оси. Вовнутрь этого барабана вставляют восемь поперечных досок, примыкающих к оси и к окружности барабана и разделяющих барабан на равные отделения. Наружную его часть обшивают досками, оставляя полуфутовые отверстия для поступления воды внутрь. Также около оси делаются отверстия с одной стороны каждого отделения. Когда этот прибор просмолен, как корабль, его вращают ногами людей, как топчак, и он, черпая воду через наружные отверстия барабана, выпускает ее через отверстия вокруг оси в подставленное деревянное корыто, соединенное с желобом. Так доставляется много воды для орошения садов и для надобностей соляных заводов. Если же воду надо поднимать выше, это устройство видоизменяется так. Кругом оси делают колесо требуемой высоты. По всему наружному ободу колеса прибивают прямоугольные черпаки, залитые смолой с воском. Таким образом, когда колесо вращается топчаком, полные черпалки, поднимаясь кверху и возвращаясь вниз, сами выливают в водоем поднятую воду. Если же надо доставлять воду в еще более высокие места, на ось такого же колеса наворачивают двойную железную цепь и спускают ее ниже поверхности воды, обвесив медными ведерками вместимостью в один конгий. Таким образом, вращение колеса, наворачивая цепь на ось, выносит кверху ведерки, которые, став над осью, непременно опрокидываются и выливают в водоем поднятую ими воду. Также и на реках ставят колеса того же устройства, какое было описано выше. К их ободам прибивают лопасти, которые, будучи толкаемы течением реки, приводят своим движением колесо во вращение и таким образом, забирая воду черпаками и поднимая ее кверху, доставляют нужное количество воды без помощи топчака, вращаясь от самого напора реки. Таким же способом вертятся водяные мельницы… Существует также приспособление-улитка, вычерпывающее множество воды, но не поднимающее ее так высоко, как колесо. Устройство его таково. Берут бревно, имеющее в толщину столько же дюймов, сколько в длину футов. Его обтесывают по циркулю. Концы его по окружности делят циркулем на восемь частей квадрантами и октантами, и эти линии располагают так, чтобы при лежачем положении бревна линии на обоих концах в точности соответствовали друг другу, и так, чтобы по всей длине бревно разделялось на отрезки, равные восьмой части окружности. Затем, положив бревно на землю, проводят совершенно прямые линии от одного конца к другому. Так бревно и вдоль и по окружности разделится на равные отрезки, и в тех местах, где пройдут продольные линии, поперечные круги образуют пересечения, а в пересечениях – определенные точки. После того как эти линии правильно проведены, берут тонкую дранку от ивы или витекса и, вымазав ее жидкой смолой, прибивают к первой точке пересечения. Затем ее протягивают наискось к следующим пересечениям продольных и круговых линий и, по мере того как она продвигается, проходя по порядку от точки до точки и обвиваясь вокруг бревна, ее прикрепляют к каждому пересечению; и так, отступая от первой к восьмой точке, она приходит и прибивается к той линии, к которой было прибито ее начало. Таким образом, насколько она проходит наискось и через восемь точек, настолько же она продвигается в длину к восьмой точке. Так же и дальше, по всей длине и окружности, дранки, прибитые наискось по пересечениям, образуют каналы, завороты которых проходят через восемь делений толщины и точно воспроизводят естественный вид улитки. Затем по этому следу набивают одну на другую дранки, намазанные жидкой смолой, и выкладывают до тех пор, пока они не достигнут толщины, равной восьмой части длины. Их окружают и обивают досками для защиты этой спирали. Доски пропитывают смолой и связывают железными ободами, чтобы им не разойтись от напора воды. Концы бревна железные. Направо же и налево от улитки укрепляют брусья, на концах которых с обеих сторон имеются прибитые поперечины; в эти поперечины вставлены железные втулки, в которые втыкают стержни, и таким образом улитки вращаются посредством двигаемого людьми топчака. Наклон этой улитки должен быть сделан под таким углом, под каким вычерчивается Пифагоров прямоугольный треугольник, то есть в следующих соотношениях: длина улитки делится на пять частей, и на три из них возвышается ее голова; таким образом, расстояние от основания перпендикуляра до сопла внизу будет равно четырем таким частям… Орудия для подъема воды, делающиеся из дерева, способы их устройства и каким образом они приводятся в движение, принося своим вращением бесконечную пользу, я, насколько мог яснее, описал для ближайшего с ними ознакомления». То, что все «прелести» труда по обустройству порта падали на плечи самих моряков, было отмечено ранее.

Относительно серьезным недостатком Равенны как блистательного порта Августа являлся дефицит питьевой воды. Как не вспомнить еще одну эпиграмму Марциала: «Не виноградником мне, водоемом владеть бы в Равенне: // Больше нажиться я там мог бы продажей воды»; впоследствии эту проблему решит Траян (53—117 гг., правил с 98 г.). Достоинствами были связь со столицей через дороги Фламиния и Эмилия и, вместе с тем, возможность ее защитить; прямая угроза иллирийским пиратам; возможность действий на реке Пад; неприступность с суши; наличие лиственничных лесов для постройки кораблей. Более мелкие подразделения равеннского флота базировались в Салоне, Брундизии, Лориуме, на Фуцинском озере; возможно, в Аквилее; с меньшей вероятностью – в Анконе; собственная стоянка была у равеннского флота в столице – впрочем, как и у мизенского. Также одной из целей учреждения равеннского флота являлась переброска (по необходимости) «живой военной силы»: трирема принимала порядка 80 «морпехов», квинкверема (пентера) – 120; для перевозки легиона, принимая его численность в 5000 человек, требовалось где-то 60 кораблей.

В целом нельзя не отметить, что, по сути, флоты римской империи «отметились» в истории не громкими победами – их просто не было, но являлись, по известному английскому выражению – fleet in being, т.е. «флот был» – и самим своим существованием выполнял стабилизирующую роль, поддерживая знаменитый «римский мир» – Pax Romana. Кризис, наступивший в середине III в., развалил и флот; и когда римские воды начали бороздить хищные суда готов (их армаду античные писатели, конечно, с преувеличением, оценили от 2 до 6 тысяч!) и иных варваров, ответить на это было еще, конечно, чем, но все равно – вклад флотов (в том числе равеннского) в разгром готов Клавдием II (ок. 214—270 гг., правил с 268 г.) довольно спорный (сведения скудны, Ч. Старр вообще чрезвычайно скептичен в этом отношении, этот вопрос детальнее будет рассмотрен в следующей главе). Каждый город или регион выходил из положения, как мог, вплоть до создания «самостийных» флотилий. В конце III в. «великие флоты» были исключены из «претория», а в V в. ни мизенского, ни равеннского флотов даже уже не было в реестре боевых соединений. Что удивительного, если к тому времени в Классисе на месте заиленной гавани росли деревья! Император Восточной Римской империи Феодосий II (401—450 гг., правил с 408 г.) в 419 г. «разразился» законом, карающим смертью каждого, кто обучит варваров морскому делу, – а уже 10 лет спустя вандалы беспрепятственно бороздили имперские воды. Но это мы зашли чуть вперед, чтоб логически завершить рассказ об истории равеннского флота; на самом деле, с упадком и фактическим исчезновением флота (но, разумеется, отнюдь не благодаря этому) Равенна вошла в новый, причем, видимо, славнейший для себя период – став столицей Западной Римской империи. Следовательно, задачей следующей главы и является посильное описание истории города и действий его флота в период от Августа до Гонория (384—423 гг., правил с 395 г.) – первого западноримского императора, давшего Равенне столичный статус.