Аделаида Рудольфовна: Хочет! Я так сказала!
Аделаида Рудольфовна идёт в гостиную, Иван Андреевич идёт следом. Свет в кухне гаснет и освящается теперь другая половина сцены. Аделаида Рудольфовна подходит к комоду и вытаскивает три листочка 4А.
Аделаида Рудольфовна: Кстати, Иван, я видела его сегодня с этой девкой, они обжимались у нас перед подъездной дверью. Ты её видел? (протягивает Ивану Андреевичу первый листок)
Иван Андреевич: (усердно пытаясь вспомнить) Ну, вообще-то не припомню…
Аделаида Рудольфовна: Я сначала тоже так подумала, что не видела её, а потом вдруг вспомнила. Посмотри на его школьную фотографию (протягивает ему второй листок) Это же его одноклассница!
Иван Андреевич: (ошеломлённо) Так, постой, ты, что следишь за Остапом?
Аделаида Рудольфовна: Да нет же, Иван. Никто ни за кем не следит. Просто они стояли, я их с балкона увидела и дай, думаю, сфотографирую. (Кладёт на журнальный столик продемонстрированные фотографии. Один из листков продолжает вертеть в руках)
Иван Андреевич: А потом решила распечатать на принтере фотографию, да?
Аделаида Рудольфовна: Ну, да-да, чтобы лучше было видно… так вот, я узнала, что её зовут (смотрит на оставшийся в руках листок и во время всего монолога сверяет с ним всё, что говорит.) Гуситская Марина, учится на первом курсе филологического факультета, сейчас живёт в общежитии, потому что поругалась со своими родителями, а родители у неё, я тебе скажу… отец, Алексей Васильевич, представь себе, слесарь, а мать, Зинаида Валерьевна, вообще, санитарка в поликлинике. Как только Остапа дёрнуло попасться на эту нищебродку, неужели все нормальные бабы перевелись… и, самое главное, оказывается, они встречались втайне от нас уже несколько лет!
Иван Андреевич: Постой, ты узнала всю её биографию, где она живёт, и сколько наш сын с ней встречается?
Аделаида Рудольфовна: Ну, да-да, чтобы было яснее… Не сбивай меня с мысли, Иван. Так вот, я хочу, чтобы ты сходил к ней и предложил денег, тысяч двадцать, ну, можно чуть больше, если попросит, и скажи, чтобы она их взяла и больше никогда не виделась с нашим сыном, и, лучше, вообще, уехала куда-нибудь из этого города, а то я сделаю так, что её выгонят из университета, и она не сможет нигде и никогда больше работать, кроме, как на панели, а если это не сработает, скажи, что родителей её ждёт ещё более неприятная участь, потому что на панель они уже возрастом не проходят, так ей и передай. Понял, дорогой?
Иван Андреевич: (срываясь на крик) ты с ума сошла, что ли? Никуда я не пойду! Что ты, вообще, за цирк устроила? Тебе лечиться надо!
Аделаида Рудольфовна: Иван! (подозрительно) Ты что, не желаешь счастья нашему мальчику?
Иван Андреевич: Конечно, желаю, но…
Аделаида Рудольфовна: (перебивая) Тогда ты не позволишь какой-то малолетней шарлатанке развести нашего Остапа на деньги или что ещё хуже, пробудить в нём чувства, потому что для него уже готовится хорошая партия.
Иван Андреевич: С чего ты взяла, что она шарлатанка?
Аделаида Рудольфовна: (грозно) Я всё сказала, уйди с глаз моих! Будешь мне ещё возражать…
Входит Остап
О: Я дома… (пытается уйти в другую кулису, но его за руку останавливает мать)
А. Р.: Стой, ты ничего не хочешь мне сказать?
О: эээээ… добрый вечер! (опять пытается уйти)
А. Р: (твёрдо) Нет, это не то, что я хотела от тебя услышать.
О: эээээ… (неуверенно) я тебя люблю, мам?
А. Р: это, конечно, похвально, но всё равно не то… а расскажи, как у тебя дела на учёбе?
О: (невозмутимо) Всё нормально, мам. А что?
А. Р: а, как твоя контрольная?
О: (ещё более невозмутимо и в последующем пытается держаться так же) написал.
А.Р: (испытывая) и?
И.А: (Остапу) Можешь даже не пытаться, она как всегда всё знает. (А. Р.) а тебе пора уже напрямую спрашивать, что ты с ним, как с младенцем, сюсюкаешься?
Остап пытается уйти
А.Р: (прикрикнув) я ещё никого не отпускала. Когда исправишь?
О: На следующей практике. (Хорохорясь) И давай больше не будем поднимать вопрос о моей учёбе, я ‒ взрослый человек, сам могу с этим разобраться.
А. Р: Так же разобраться, как со своей шалашовкой?
О: О которой из них ты говоришь?
А. Р: Да, о той, что пытается тебя заарканить и забрать все мои деньги!
О: Круг подозреваемых не сузился…
А. Р: Я вот об этой (берёт фотографию со столика и протягивает Остапу)
О: А, так ты об этой… хороший снимок. Сама снимала или спутник выкупила для слежки?
А. Р: Меня твои колкости совсем не трогают. Эта девочка нам не подходит. Ты уже вышел из школьного возраста, и, потому, настало время подумать о достойной кандидатуре.
О: (с опаской, но твёрдо) Опять ты лезешь в мою жизнь. Я сам знаю, что мне нужно!
Звонок в дверь. Иван Андреевич идёт открывать дверь. Появляется Марина.
И. А: Здравствуйте, милая барышня, вы к кому?
Марина: Я к Остапу, он дома?
И. А: О, да, он дома… а Вы ‒ Марина?
М: да.
И.А: А меня зовут Иван Андреевич, очень приятно, Марина. Входите, я сейчас вам его позову. (Кричит) Остап!
Иван Андреевич и Остап сменят друг друга.
О: (почти шёпотом, оглядываясь) Ты что здесь делаешь?
М: (раздражённо, но с облегчением) Вообще-то, я полтора часа прождала тебя в кафе, и ты не брал трубку.
О: А, точно, мы хотели встретиться, прости, я был занят.
М: А предупредить? Я очень за тебя волновалась, вдруг с тобой что-нибудь случилось?
О: Я забыл, что ты меня ждёшь. Да, и что могло со мной случиться, ты, как всегда, наводишь панику.
А.Р.: (Кричит с гостиной) Остап, кто там? Почему не приглашаешь в дом? (проходит в коридор, видит Марину, смотрит на неё с подозрением, но и с явным любопытством).
О: (Марине)Тебе пора! (матери) она уже уходит!
А.Р: Уверен, что уходит?
М: (непосредственно) Здравствуйте, как я давно мечтала с вами познакомиться, меня зовут Марина (протягивает руку)
А.Р: (высокомерно, презрительно. Здесь и далее с Мариной) Вот как, давно мечтали со мной познакомиться? Ну, что же, меня зовут Аделаида Рудольфовна, фамилия моя, вернее моего мужа, я думаю, вам известна. (Руки не подаёт в ответ)
М: Мне очень приятно!
А.Р: Я слишком хорошо разбираюсь в людях, чтобы верить в то, что вам в данный момент очень приятно. Знаете ли, высокое общество даёт о себе знать. Кстати, мне понравилась ваша фраза: «…как я давно мечтала с вами познакомиться». Знаешь ли, дитя, простите меня за фамильярность, что порою фразы, родившиеся в нашей голове спонтанно, и о которых мы привыкли даже не задумываться, составляют наш психологический портрет намного лучше, чем, например, долгий самоанализ и бесконечное копание в себе. Читали Канта? ‒ То, что я сейчас сказала, очень близко к тому, что он пытался до нас донести, хотя и очень перекликается с оговорками по Фрейду, но это совсем не то…
М: (сожалея) Простите, я его не читала…
А.Р: Действительно? Студентка филфака и не знакома с Кантом? Ах, ну, да, это мы не проходили… а я вот своему сыну ещё в младенчестве его читала.
О: (раздражаясь) Мама, может уже ближе к теме, Марина очень торопится. Правда, Марина?
А.Р: Да, я почти закончила. Так вот, вы сейчас мне сказали, что мечтали со мной познакомиться, а я вот мечтаю о том, чтобы купить себе Эйфелеву башню и сделать так, чтобы мои дети, а у меня единственный сын, были счастливы. И о чём же это говорит? О том, что ваша спонтанная фраза, выскочившая как бы ради приличия, говорит о вас как о бесперспективном человеке, разменивающегося по мелочам и потому, милочка, следите за тем, что вылетает из ваших красивых уст.
М: (тихо) По правде говоря, наши мечты немножечко схожи…
А.Р: Вы про Эйфелеву башню?
М: Да нет же, я про счастье вашего сына…
А.Р: (с искренним удивлением) Вот как?
О: (Выталкивая Марину к двери) Марина, тебе пора уходить, ты же сказала мне, что очень торопишься!
А.Р: Остап, пусть немного задержится, я думаю, нам полезно будет друг с другом поговорить, тем более, что, как видишь, она никуда сильно и не торопится, а её общежитие закрывается только в двенадцать.
Приходит Иван Андреевич
И.А: (Остапу с негодованием) Может не стоит гостью держать в коридоре так долго, Остап? (Марине Обходительно) Марина, проходите, пожалуйста, в гостиную, можете не разуваться, у нас это не принято.
Проходят в гостиную. Марина и Остап усаживаются на диван, Аделаида Рудольфовна стоит, облокотившись на комод, Иван Андреевич время от времени присаживается на спинку дивана рядом с Мариной, чаще, когда пытается её защитить от напора Аделаиды Рудольфовны. Остап достаёт телефон и не отрывается от него почти весь диалог, только время от времени вставляя короткие реплики.
А.Р: Марина, расскажите о себе.
М: А Остап обо мне не говорил? Просто мне показалось, что вы знаете обо мне очень даже многое. Особенно про мою учёбу.
А.Р: Ну, он говорил, только не всё. Так, отрывками, местами, событиями. Правда, Остап?
О: (безучастно здесь и в последующем) Угу…
А.Р: Кто твои родители? Извини, можно я буду обращаться к тебе на «ты»?
М: (искренне, с грустью, местами будто оправдываясь) Да, конечно. Я не возражаю… Мои родители ‒ обычные трудяги. У них ещё старый склад ума, они, скажем так, не могут смириться, что Советский Союз развалился, и приходится теперь жить немного иначе. Для них идеал ‒ это человек трудящийся для блага мира, и, чаще всего, голыми руками и не за деньги, а за булку хлеба и трудодни. Как бы то ни было, но я их очень сильно люблю. Знаете ли, я поздний ребёнок, мой брат почти на десять лет меня старше и давно уже уехал из этого города, куда-то в деревню, даже не сказал, куда и зачем. И потому мне приходится одной их любить, хоть и сейчас мы немного повздорили, и, иногда, я даже понимаю своего брата, мне тоже хочется вот так взять и уехать, и я знаю, что они меня простят, ведь брата‒то простили… Ой, мне очень неловко, что я вам всё это рассказываю.
И.А: (нежно, как и в последующем к Марине) Да, брось ты, Мариночка, мы тебя прекрасно понимаем, всем иногда хочется высказаться и нам очень приятно, что ты решила это сделать именно у нас в гостях. (С напором) Правда ведь?..