Бегемот сзади заорал так, что я аж присел. Мне показалось, что ярость в этом крике была вполне осязаемая – по крайней мере, меня ощутимо качнуло. Похоже, непрост наш камрад, совсем не прост, и местные собаки не единственные, кто умеет в ментальный удар. Крысы замешкались, словно наткнувшись на невидимую стену, и тут мы с Дашей синхронно открыли огонь.
Я бил короткими очередями, подруга садила одиночными (впрочем, «ТТ» по-другому не умеет), и через пятнадцать секунд всё было кончено. Не попасть в кучу крыс с десяти метров, прущих по узкому коридору, очень сложно. Да мы и не пытались, впрочем. Подруга сменила магазин и только тогда бросила взгляд на экран.
– Похоже, всех обнулили. – повернулась к коту. – А ты не так прост, пушистик, как казался. Но спасибо. А с нами такое тоже прокатит?
Котяра, казалось, смутился. Похоже, он не планировал особо светить свои способности, и сейчас корил себя за несдержанность. Однако, хвостатый быстро оправился, затребовал КПК и отбил: «Роботаит толька з мелачь». Мы с Дашей переглянулись. Похоже, «волну» она тоже почувствовала прекрасно.
– Ну, с мелочью – значит, с мелочью. Хотя я бы эту пакость мелкими не назвал. И то хорошо, всё подспорье. – я погладил котяру. – Интересно, мой усатый друг, сколько у тебя ещё недокументированных способностей, а? Молчишь? Ну да я и не ожидал ничего другого…
Это крыло оказалось общежитием для семейных. Пять узких, словно пенал, комнат – длиной метров пять при ширине, дай бог, в два. Таких комнат много в старых питерских коммуналках, устроенных в зданиях дореволюционной постройки. Только там, до кучи, ещё и потолки под четыре метра, что ещё больше усиливает эффект пенала. Довелось мне в такой комнатке пожить в студенчестве. Впрочем, здесь, хотя бы, окно на улицу выходило. Из моей комнаты открывался шикарный вид на обшарпанную кирпичную стену…
Обстановка в комнатах различалась минимально: одинаковые кровать, стол, стулья, пара шкафов, телевизор… Но и отличия, естественно, имелись – тут красивый торшер, здесь полочки с книгами прибиты, а в одной и детская кроватка нашлась. И везде сырость, разруха и запустение. Несмотря на то, что тут можно было явно найти что-то интересное и полезное, даже заходить в комнаты желания не было – не хотелось тревожить ЧУЖУЮ жизнь, навсегда ушедшую. Даже если считать, что это всё – бутафория, выглядело всё до дрожи натурально. Выцветшие фотографии на стенах, детская игрушка, нарядное платье, явно висевшее на плечиках в ожидании вечернего выхода, да так и истлевшее. Дальше, дальше…
Последняя дверь, откуда высыпали крысы, вела в кухню. Обычную общажную кухню – три плиты, три раковины, несколько столов, подвесные шкафчики с посудой. Только плиты и раковины поржавели, столы рассохлись, два шкафчика упали на пол, кафель стен и пола зарос бурой плесенью, везде разбросана посуда.
– О, мясорубка! – воскликнула Даша. – Надеюсь, рабочая! Тогда можно будет сделать котлетки!
– В советской мясорубке могла сломаться только одна деталь: стол, к которому она крепится. – сообщил я. – А вот проржаветь она могла легко, чем она тут и занималась всё это время. – я заглянул в раструб для приёма мяса. – Хотя, вроде ничего фатального. Вымочить в керосине и ножи наточить.
– Сам ешь котлеты с керосином. – капризно заявила подруга. – А вот крупы, сдаётся мне, безнадёжно испорчены.
В углу стояло несколько мешков крупы, на удивление – не сгнивших, даже ткань более-менее целая. Там, где её крысы не погрызли. В прорехи просыпалась перловка и раскатилась по всей кухне. Интересно, и зачем её здесь столько? Типа НЗ? А почему перловка? Питательность у неё так себе, как и вкусовые характеристики. Она, конечно, дешевле риса и гречки, но они тут, судя по всему, не бедствовали?
– У меня даже от вида этой крупы изжога начинается. – сообщил я. – Обычно народ после армии капусту жрать не может, а я вот перловку не перевариваю.
– Я её и без армии не перевариваю. – ответила девушка. – Даже крысы её не едят… Больше.
– Это да. – я бросил взгляд в коридор, где безмолвно лежали трупики крыс. – В их нынешнем виде еда им без надобности. Ладно, пойдём, крыс тоже надо сжечь. Потом зайдём, надо будет из посуды кое-чего подрезать. Пара кастрюль нам точно не помешает.
Я мельком заглянул в сортир – точная копия первого, и мы покинули общежитие, предварительно повыкидывав тушки крыс в окно. Хорошо, что разработчик позаботился об удобстве транспортировки, оснастив каждую крысу длинным хвостом, за который её можно раскрутить и бросить. Таким образом мы их и переместили на плац, причём в соревновании по метанию крыс на дальность победила Даша. Решив сжечь тушки потом, мы направились к лаборатории.
Внешне здание было точно такое же, как и общага, но вход находился посредине и был только один. Детекторы молчали, Бегемот, позёвывая, уселся напротив, всем своим видом показывая, что бояться нечего. Однако, заходили внутрь мы всё равно с опаской. Сразу за дверью был небольшой тамбур с постом охраны и плакатом «Предъяви пропуск в развёрнутом виде»! За ним открывался коридор, идущий в обе стороны через всё здание. По одной его стороне были расположены несколько небольших кабинетов, по другой находились две двери, ведущие в один большой зал, занимавший всю остальную площадь. Мы прошлись по кабинетам: «Профессор Сахаров», «Профессор Круглов», «Доцент Васильев», «Академик Осознанский»…
– Шутники, блин. – я легонько постучал по табличке «Сахаров». Неожиданно раздался голос: «Да-да?»
– Кто здесь? – Даша присела, выцеливая кого-нибудь в кабинете. Пустом кабинете.
– Говорю же, шутники. – я прошёлся по кабинету. Стол с компьютером, стул, два шкафа, набитых старыми бумагами. На подоконнике стояла клетка с колесом для хомяка, скелет жителя клетки белел на дне. Взял со стола портрет строгой пожилой женщины очень учёного вида, смахнул с него пыль. Поставил на место, быстро проверил ящики стола – документы, письменные принадлежности, табельный «Макаров» без обоймы, дискеты с надписью «Отчёт за…». Даты были затёрты.
– Василий, объясни, пожалуйста, что тут происходит, мне тоже очень интересно. – девушка достала из шкафа папку с документами, просмотрела пяток листов. – Я, вроде как, инженер с высшим образованием, но это словно на марсианском написано.
– Все эти люди – Сахаров, Васильев, Круглов – персонажи СТАЛКЕРа, учёные с базы «Янтарь». Изучали загадки Чернобыльской Зоны Отчуждения. Интересно, что они ЗДЕСЬ исследовали. И это «да-да» – единственная реплика Сахарова на все попытки к нему обратиться. Внимание к деталям у местных поразительное. – я указал на портрет. – Даже супругу профессора нарисовали, хотя Эльза ни разу не канон, и вообще появляется в одной из модификаций. И клетку с беднягой хомяком не забыли.
– Смысл жизни хомяка, как у Иисуса, показать детям смерть. – хмыкнула Даша, постучав по столу дискетой. – однако, на других мелочах местные люто прокалываются.
– Ага, трёхдюймовые дискеты в советскую «Искру». – засмеялся я. – Не говоря уже о том, что в Союзе никто не использовал компьютеры для написания отчётов, это были именно ЭВМ – Электронная Вычислительная Машина, на них расчёты проводили. Не уверен, что там вообще был вменяемый текстовой редактор. И могли бы вместо хлипкого стула кресло какое поставить, профессор целый, всё-таки, не практикант какой… Да, и отсутствие в кабинете профессора сейфа для важных бумаг – тоже вопиющий промах. Пошли дальше?
Сейф нашёлся в кабинете академика, как и кресло – большое, кожаное, основательное. К сожалению, полностью испорченное временем и, судя по всему, крысами. Сам кабинет был заметно больше, мебель не такая простая, с претензией на стиль и старину. И вообще, было сразу видно, что здесь заседал Большой и Важный – два бездисковых телефона, компьютер посолиднее, настольная лампа насквозь антикварного вида, вычурный, бронзовый письменный прибор, приличная люстра, стаканы в серебряных подстаканниках. Кроме трёх шкафов для документов, имелся нормальный платяной – там до сих пор висели остатки верхней одежды, и явный бар, что совсем уже за гранью, учитывая здоровенный портрет Горбачёва на стене.
– О, а что у нас тут? – Даша заглянула в бар. – Ну, так не интересно, все бутылки открыты и всё высохло. А что в сейфе?
– Закрыто. – я подёргал ручку. – И кода у нас нет. Предлагаю потом подумать над этим вопросом, а то мы тут до Нового Года проваландаемся.
Остальные два кабинета являлись близкими копиями кабинета Сахарова и, на первый взгляд, ничем интересным порадовать не могли. В одном конце коридора нашлась раздевалка с парой десятков одинаковых шкафчиков, с другой – туалет с душевой, брат-близнец общажных. Оставался большой зал.
Вот здесь была настоящая лаборатория. Вдоль стен стояли стойки с каким-то электронным оборудованием, большей частью – абсолютно незнакомого вида. Я опознал, разве что, осциллографы. Лабораторные столы, микроскопы, какое-то химическое оборудование, целую стену занимали стойки, напоминавшие совсем старые ЭВМ, вон, и мониторы стоят. В центре зала возвышалась здоровое бочкообразное сооружение толстого стекла, наполненное мутной зелёной жижей, слегка светящейся. Штука явно была не предназначена для этого строения, пол в центре был разобран, как и потолок, и только так удалось впихнуть невпихуемое. Корпус был перекручен разнокалиберными трубами и кабелями, частью уходящими в пол, частью – тянущимися во все стороны помещения к другим агрегатам, не менее непонятным. Судя по сканеру, эта банка ощутимо фонила, и мы сочли за благо к ней близко не подходить.
Осторожно, стараясь ни на что не наступить – помещение было малость захламлено, и очень не хотелось вляпаться в какую-нибудь гадость, мы обошли зал. Как ни странно, здесь до сих пор присутствовало питание – ярко горели лампы (не все), гудели приборы, некоторые экраны даже выдавали какую-то информацию. Мы подошли к стойкам с ЭВМ. Я прочёл табличку, прикрученную к корпусу: «Эльбрус-2».
– Дебилы. – я провёл пальцем по табличке, убирая пыль. – Их что, в «Гугле» забанили?
– Что не так? – удивилась подруга. – «Эльбрус», это же старинный советский компьютер?
– Именно. Я когда срочную служил, на нашем объекте как раз мы и занимались демонтажем окончательно устаревшего «Эльбруса-2». Так вот, он занимал несколько сотен квадратных метров. И был, скажу я тебе, очень тяжёлым. Поэтому – фигня, неубедительно. Но табличку я утащу, раз уж её не унесли другие любители табличек. Вдруг получится с собой увезти. Так, а это что такое?
В углу, справа от ЭВМ, стоял небольшой стол. Помимо подноса с гранёными стаканами, на нём красовался натуральный самовар. Здоровый, такие раньше в заведениях общепита стояли, трактирах и прочих гостиницах, как их называли, «трёхвёдерные»? Не помню. Вот только табличка на нем явно выбивалась из общего ряда и гласила: «Спирт питьевой».
– Ахххха! – засмеялась Даша, подошла к самовару и открыла краник. Оттуда высыпалась тоненькая струйка вековой пыли. – Ну вот, всё выжрали, заразы!
– Судя по уровню «клюквы», тут легко можно встретить медведя в ушанке с балалайкой.
– Ага, который идёт топить ядерный реактор. – Даша кивнула на колбу. – Ураном. В вёдрах.
– Встретить на улице медведя с вёдрами, полными урана – это к обогащению. – с видом специалиста по народным приметам сообщил я. – А вообще, это уже перебор. Напрочь перебивает всю легенду.
– Да ладно тебе придираться. – подруга хлопнула меня по плечу. – Может, это местная шутка юмора. Есть же военно-морской юмор? А это научно-лабораторный!
Я пожал плечами. В конце концов, почему бы и нет? Учёные – народ специфический, и шутки у них соответствующие. Быстро проверив несколько крошечных кладовых, расположенных за ЭВМ, и не найдя ничего интересного – ЗИПы для техники, лабораторная посуда, бутыли с реактивами – мы покинули здание лаборатории. Даша сетовала, что понравившуюся ей настольную лампу из кабинета Осознанского тащить нет смысла, электричества у нас всё равно нет, на что я пожал плечами и предложил поискать дизель-генератор. Искомый генератор, как ни странно, нашёлся тут же, на плацу, но он был больше нашей лодки и весом, наверное, с тонну, поэтому нам не особо подходил.
Проходя мимо кучки трупов крыс, я решил их-таки сжечь, облил бензином и подпалил. В отличии от собак, от крыс пошёл вполне приличный запах жареного мяса, пусть и горелого. У Даши внезапно проснулся аппетит, и мы наскоро перекусили тушёнкой с сухарями, перекурили и приступили к исследованию зданий, находящихся с другой стороны плаца.
– «Столовая». – прочла табличку Даша. – Ну вот, ведь могли поесть, как белые люди, а не жрать холодный тушняк на помойке.
– Боюсь, заведение не работает. – покачал головой я. – У них обед…
Проверка сканерами не показала ничего. Бегемот скользнул внутрь – через окно, проигнорировав, по своему обыкновению, дверь, и чем-то там зазвенел – не иначе, проверяет миски и кастрюли на предмет пожрать, хотя сам только что слопал полкило сала. Крысами, хоть они и выглядели, в отличии от собак, вполне нормально, котяра побрезговал. Я пожал плечами и вошёл внутрь.
Вход открывался сразу в обеденный зал. Пара десятков небольших, аккуратных столиков, некоторые даже нетронуты – сохранились остатки скатертей и неистребимые наборы перечница/солонка. Но большинство столов и стульев были перевёрнуты, некоторые – сломаны, пол щедро засыпан осколками разбитого стекла, посудой разной степени целостности, мусором, сухими листьями – нанесло через разбитые окна. В глубине зала находилась абсолютно целая раздача, даже стопка подносов лежала нетронутой, в судках внутри витрины до сих пор находились бурые остатки мумифицированной пищи, даже ценники кое-где читались: «камбала жаренная», «пюре картофельное», «рагу овощное», «котлета по-киевски», «салат «Витаминный»… Тут же громоздились здоровые котлы с надписью «компот» и «борщ», дальше виднелся вход в подсобку. В левой части зала нашёлся вход в туалет. Я заглянул туда мельком – кабинка, пара писсуаров, две раковины. Скукота.
Перемахнув через стойку, я вошёл в подсобку. Справа – кухня, по центру которой стояла здоровенная электропечь, на которой без труда можно было разместить десяток котлов на полсотни литров. Вдоль стен – разделочные столы, мойки, ёмкости для промежуточного хранения. Посуда для заведений общественного питания, соответствующих размеров, для нас малополезная. Хотя, вот подходящие тазики, вот нормальные половники, и прочие топорики, ножи, лопатки и другой поварской инвентарь, который вполне пригодится в хозяйстве.
По левую руку от двери лежала мойка – обычная совдеповская мойка, здоровые металлические раковины с не менее металлическими кранами. Всё, естественно, люто проржавевшее. Я выудил со дна раковины почерневшую алюминиевую ложку, хмыкнул и положил обратно. Сколько нарядов по кухне прошло на такой вот мойке в своё время… Я потряс головой, отгоняя непрошенные воспоминания, и продолжил осмотр.
Ещё два небольших помещения служили для хранения продуктов. На полках до сих пор стояли проржавевшие консервные банки, в обесточенных холодильниках до сих пор лежали куски мумифицированного мяса, и только в ящиках под овощи почти ничего не осталось, кроме чёрной плесени. Не удивительно, впрочем.
– Неинтересно. – Разочарованно сказала Даша, когда мы вышли из помещения наружу. – Ничего толком полезного. Кстати, кассы у них нет, странно.
– В зале валялись фрагменты меню. Цен там не было, насколько я заметил. Коммунизм победил на отдельно взятом «Объекте»? А может, там всё по талонам.
– Ну, положим, в армии тоже в столовой денег не берут… Хотя разблюдовка явно побогаче, чем в солдатской столовой.
– Ага, как в офицерской. Ну что, на штурм администрации?
– Почему бы и нет? – Даша пожала плечами. – Как ты там говорил? На крышу, так на крышу…
Глава 15. От мозгов к мозгам
«– А почему в ту дверь все ломятся, а в эту никто не идёт?
– Потому, что там вход, а здесь – выход.».
«Две сорванные башни».
Здание «Управления Объектом №4» сохранилось заметно лучше: кирпич почти не выкрошился, окна целые, все, до единого. Дверь, правда, немного перекосило, но и она смотрелась неплохо. Выглядело строение совершенно обыденно – мало ли по стране вот таких, совершенно казённых, зданий. Вот только явно не зря Бегемот предупреждал, что внутри всё непросто: от строения прямо-таки веяло чем-то нехорошим, что-то просто кричало: «Вы кто такие? Я вас не знаю! Идите нафиг!». Призыв этот мы, разумеется, проигнорировали.
– Одна отметка. – Даша ткнула стилусом в экран, увеличивая масштаб. – Не особо-то и большая. Не двигается. В левой части здания, выше нас. Второй этаж, походу. Иди вперёд, а я за тебя отомщу.
Так себе юмор, подумал я, включая налобный фонарь и ещё раз проверяя оружие. Выдохнув, поднялся на крыльцо в три ступени и потянул за ручку. Приоткрытая дверь, незнамо сколько времени простоявшая в одном положении, отворялась нехотя, с противным скрипом, с петель полетела ржавчина. Внутри открылся небольшой коридор, практически такой же, как в лаборатории – стол охраны, та же табличка «Предъяви пропуск», стенд с ключами, телефон на стене – на этот раз, у него присутствовал номеронабиратель, несколько стульев. Никаких следов погрома, всё стоит на своих местах, только покрыто толстым слоем пыли. Журналы приема-сдачи ключей, кроссворды, журналы… Да и всё, в общем-то. Даша склонилась над пожелтевшими страницами, сдула пыль.
– Время, число, месяц – не читаемы. Только видно, что год 198… Зачем? Только портит атмосферу. Можно подумать, точная дата случившегося здесь происшествия нам как-то помешает.
Пиликнул КПК. Я заглянул в экран, засмеялся и показал сообщение Даше и Бегемоту. Оно гласило: «Новое задание. Выяснить дату катастрофы на Объекте».
– Ну вот, накликала. – сокрушённо покачала головой подруга. – Теперь придётся переворошить всю макулатуру, чтобы найти единственный документ с читаемой датой.
– Зачем? – я пожал плечами. – Я тебе и так эту дату скажу. 26 апреля 1986 года.
– Авария в Чернобыле? Нуу, в целом логично…
Снова пиликнул КПК. «Нет, так не пойдёт, нужно документальное подтверждение».
– А если я эту дату на стене напишу, сойдёт? – спросил я у окружения. Окружение не снизошло до ответа. – Видимо, нет. Ладно, будем искать.
С этими словами я отворил внутреннюю дверь. Петли, разумеется, тоже заскрипели, но двигались они не в пример легче – сказывалось отсутствие влаги, и внутри здание сохранилось гораздо лучше тех, что мы уже обследовали. Перехватив автомат поудобнее, я осторожно заглянул внутрь.
Если на проходной ещё что-то было видно благодаря свету, проникающему во входную дверь, то внутри коридора царила почти полная тьма. Поводив туда-сюда лучом фонаря и не обнаружив непосредственных угроз, я пошарил рукой сбоку от двери. Выключатель – старинный, поворотный, толстого пластика – нашёлся именно там, где ему и положено находиться. Я с усилием повернул рукоятку, и, о чудо, коридор озарился светом. Правда, горели, в лучшем случае, половина ламп, но и этого было достаточно, чтобы видно было убранство помещения.
Внутри «управление» выглядело не в пример богаче и роскошнее, чем казённо-утилитарные интерьеры общаги, лаборатории и столовой. На полу лежал паркет, стены оклеены дорогими обоями и украшены картинами, через каждые три метра стоят здоровенные кадки с останками растений, на потолке – разлапистые люстры с висюльками, короче, дорого-богато.
Мы прошлись по коридору взад-вперёд, держа оружие наготове. Рассохшийся паркет дико скрипел и пружинил под ногами, но толстый слой пыли на нём выглядел нетронутым. В обе стороны коридора выходили двери кабинетов, и там ничего необычного, на первый взгляд, не обнаружилось. «Главный инженер», «Завхоз», «Бухгалтерия» – убранство помещений полностью соответствовало табличкам. Столы, стулья, шкафы, куча бумаг и документов. Полуразобранная радиола на столе главного инженера, куча хлама по углам у завхоза, красивый чайный сервиз и самовар у бухов… И всё покрыто толстым, нетронутым слоем пыли. В левом конце коридора располагался туалет – на этот раз, с нормальными унитазами, а в правом – лестница, ведущая на второй этаж. Я сверился с биорадаром – отметка горела прямо в противоположном конце коридора, почти над туалетом. Держа оружие наизготовку, я медленно поднялся наверх.
Здесь свет не горел, в выключатель на стене на все мои действия только презрительно потрескивал. Пожав плечами, я врубил фонарь на максимум. Коридор выглядел точно так же, как и внизу, только был заметно короче и заканчивался большой и красивой дверью – видимо, именно там заседал Самый Важный. И именно там горела отметка на биорадаре. И опять нетронутый слой пыли…
Кроме главной двери, по бокам коридора их наличествовало ещё четыре штуки. «1-й зам», «2-й зам», «Архив», «Особый отдел»… Я заглянул в последнюю. Кроме наличия трёх здоровенных сейфов, ничем особенным он не выделялся. Кабинеты замов хоть и удивили, но только совершенно не подходящим подобным объектам оформлением – это потом осмотрим, ну а архив – он и в Африке архив. Тяжёлым взглядом я уставился на дверь со скромной табличной «Директор».
– Вась, взглядом ты эту дверь не пробуравишь, экспертно заявляю. – прошептала Даша, встав рядом. Подруга прямо-таки излучала нервозность и тревогу, оружие так и плясало у неё в руках. – Не нравится мне это помещение, может, ну его нафиг?
– Назвался груздем – проводи разведывательно-штурмовые мероприятия. – прошептал я. – Но мне эта дверь тоже не нравится. Так и подмывает предварительно закинуть туда пару гранат. А ведь кабинет директора по-любому оснащён окнами, давай попробуем снаружи заглянуть?
Сказано – сделано. Выйдя наружу и обойдя строение, мы моментально выявили искомые окна – их было три, здоровых, практически в стык. С земли, правда, ничерта не видно было даже в бинокль, поэтому я залез на вагон, стоящий рядом, и оказался почти на одном уровне с кабинетом. Правда, видно всё равно было очень плохо – снаружи светило яркое солнце, а внутри царил полумрак, и кроме стола и кресла ничего рассмотреть толком не удалось, даже в оптику. Однако, за десять минут внутри не последовало никакого движения, и это уже странно. Дрыхнет оно там, что ли? Так и подмывало расстрелять стёкла, тогда внутренности помещения можно будет рассмотреть наверняка. Однако, тогда неведомая хтонь точно проснётся, а это нежелательно. Вздохнув, я слез с крыши вагона.
– План такой. – с бодрым видом я принялся рассказывать свою придумку подруге. – Дверь открывается наружу. Привязываем верёвку, тянем-потянем, распахиваем. Возможно, этого будет достаточно, чтобы понять, с чем мы имеем дело, проём широкий.
– Попытка – не пытка. – пожала плечами Даша. – Давай так и сделаем.
Правда, при попытке воплотить задуманное, мы столкнулись с проблемой: ручку на двери сначала нужно было нажать вниз, и только потом замок открывался, а делать это непосредственно у двери очень не хотелось, вдруг это опасно для здоровья? Подумав, я применил тот же приём, что и в нацистском бункере: привязанная к ручке верёвка была придавлена к полу уроненной на бок круглой кадкой, стоявшей тут же. Растение в кадке высохло настолько, что не поддавалось идентификации, и даже земля не вывалилась, настолько слежалась.
Я занял позицию на лестнице, высовываясь ровно настолько, чтобы держать под контролем дверь. Даша спустилась чуть ниже, и по моей команде потянула за верёвку. Кадка нехотя прокрутилась, пошла юзом и съехала с верёвки, откатившись в сторону, но дело уже было сделано – дверь распахнулась. В тёмный коридор хлынул поток света, я прильнул к прицелу.
– Вась, что там? – потребовала немедленного отчёта подруга.
– Ничерта не вижу толком. – сообщил я, отлипая от прицела. – Прямо напротив стол, за ним кресло и всё, больше ничего не видно. И никакого движения. Можно, я туда гранату закину?
– Ни в коем случае! – всполошилась девушка. – Все улики уничтожишь!
– Да шучу я, шучу. – я встал в полный рост и шагнул в коридор. – Подойду к двери и посмотрю из-за угла, что там да как.
Осторожно, стараясь ступать как можно тише, я двинулся вдоль левой стены. Паркет предательски поскрипывал, но мы и так уже явно себя демаскировали, открыв дверь. Достигнув противоположного угла, я осторожно заглянул внутрь.
В середине кабинета, ближе к окну, высился необъятный письменный стол, стоимость которого, судя по всему, вполне могла превысить цену моей квартиры. За ним стояло кресло, настолько же монструозное. На столе явно просматривались телефоны, лампа, терминал ЭВМ, письменный прибор, какие-то мелочи и документы. Правая стена, видимая мне, полностью была заставлена шкафами. У стены напротив, возле двери, стояло несколько простых стульев, видимо, для посетителей. Короче, обычный кабинет Большого Начальника. Я достал маленькое зеркальце, подобранное в общежитии. Выставил его из-за угла так, чтобы была видна левая часть кабинета, скрытая от меня. Посмотрел. Чертыхнулся, посмотрел ещё раз. Опустил зеркальце, переваривая увиденное.
– Однако. Удивили, черти волосатые. – покачал я головой. Всю левую стену кабинета, а это метров пять, занимал огромный аквариум. Я рискнул переметнуться в правый угол, откуда он был виден во всём великолепии. Высотой метра в два, при высоте помещения около трёх, и два-три метра в глубину – точнее сказать сложно, искажение света в воде не давало нормально оценить перспективу. Песчаное дно, здоровые коряги, лес водорослей, камни, в дальнем углу лежит здоровенный бесформенный булдыган больше метра в поперечнике. И туева гора мелких, по паре сантиметров, разноцветных сверкающих рыбок. В некоторых местах аквариума к поверхности поднимались вереницы пузырьков воздуха.
– Теперь понятно, почему вы тут все не передохли сразу. – сообщил я рыбам, проследив пузыри. – Вот только вопрос, что вы тут жрёте, остаётся открытым.
– Что ты сказал? – в шлеме ожил переговорник. – Вась?
– Подходи сюда, вроде, непосредственной опасности не наблюдаю. – доложился я подруге. – Лучше один раз увидеть.
– Офигеть. – покачала головой Даша. – У нашего генерального есть в кабинете аквариум… Только раз в пять скромнее. Такая хрень сто́ит, как чугунный мост, а обслуживание его – ещё больше. Интересно, как эти рыбки тут с голодухи не померли?
Тут, совершенно внезапно, раздалось тихое жужжание, и в потолке над аквариумом открылся люк. Мы моментально отскочили от двери, заняв позиции по углам коридора, но секунды, шли, а ничего угрожающего не происходило. Я выставил зеркальце, оценил картину, засмеялся и снова заглянул в проём двери.
– Вот поэтому и не померли. – сказал я, наблюдая, как из дыры в потолке в аквариум сыпется какая-то мелкая фигня, а рыбы её с энтузиазмом жрут.
– Система автокормления? – Даша протиснула голову рядом. – Оригинально. Никак не ожидала здесь такое увидеть.
– Это понятно, хоть и очень странно. – Я постучал ногтем по экрану наладонника. – Но на что сканер реагирует? Отметка явно на этом этаже, и как раз на месте аквариума. Или он так видит кучу мелких рыбок?
– Возможно. – пожала плечами девушка. – Но отметка чёткая, а не размазанная на пять метров. Ничерта не понятно. Надо идти внутрь, всё равно обследовать этот кабинет нужно досконально.
– Это да. – согласился я и шагнул в дверной проём, держа, впрочем, оружие наизготовку. – А где Бегемот, кстати?
– Остался снаружи, вроде как. Странно. – Даша выглянула в коридор. – Пушистик, ты где прохлаждаешься? Кис-кис!
Я прошёлся по кабинету. Тот же толстый, нетронутый слой пыли, как и везде тут. Подошёл вплотную к аквариуму. Рыбки уже закончили трапезу и расплылись по всему объёму, шныряя небольшими стайками туда-сюда. Я снова глянул на экран биосканера. Тот упрямо показывал крупную отметку на месте аквариума. Я увеличил масштаб до максимума, сориентировал экран. Метка указывала прямо на здоровенный валун в дальнем углу. Я присмотрелся. Было в этом камне что-то неправильное, у меня даже озноб прошёл по коже. Тут сзади заорал Бегемот, и камень открыл глаза.
Я моментально отпрыгнул от аквариума метра на три, используя кресло как укрытие, и вовремя: камень, мирно лежавший на дне, буквально взорвался, выбросив во все стороны пучок щупалец, скрытых до этого под ним. Это явно была какая-то разновидность спрута или осьминога – не разбираюсь в них, вот только у этого туловище было явно заковано в какой-то панцирь наподобие раковины. Из-под него и вылетели щупальца, и оттуда же смотрели налитые красным глаза, сверкающи лютой злобой – ещё бы, посиди хрен его знает сколько взаперти, осатанеешь.
А ситуация, меж тем очень быстро менялась, складываясь явно не в нашу пользу. Головоногий бодро подкатил к стенке аквариума, и через неё в кабинет с потрясающей скоростью скользнули два ловчих щупальца, которые были значительно длиннее прочих – я их потом оценил метров в семь, против трёхметровых остальных. Полностью проигнорировав меня, хотя я стоял ближе, тентакли метнулись в сторону Даши. Она попыталась отскочить в сторону, но щупальца были быстрее – они моментально обвили ноги девушки и потащили её к аквариуму. Даша упала и заорала благим матом. Я успел дать по наглым отросткам очередь, но не попал, а потом Дашу подтянуло непосредственно к аквариуму, и стрелять стало просто опасно – навряд ли стекло пуленепробиваемое, а если оно разобьётся, нас всех смоет нафиг.
Тем временем, моллюск попытался затащить девушку внутрь, но тут удача ему изменила – Даша намертво вцепилась в поручень, идущий вдоль аквариума на высоте пояса, и так и повисла вверх ногами, крича что-то нечленораздельное, но явно непечатное. Выругавшись, я выхватил у неё из-за пояса палаш и со всей дури, от души рубанул по наглым щупальцам.
Удар вышел настолько удачным, что второго не понадобилось, и головоногий моментально втянул искалеченные отростки в воду, а Даша рухнула на пол, изощрённо матерясь, впрочем, тут же вскочив на ноги. Подхватив подругу, я ломанулся на выход, не дожидаясь новых подлянок от осьминога-переростка. Выскочив в коридор и отбежав к лестнице, я быстро оглядел подругу на предмет ранений и увечий. На первый взгляд, всё было нормально – Даша выглядела, наоборот, очень по-боевому, – злая, раскрасневшаяся, глаза горят.
– Это ж сколько на эту дуру пива надо, а, Василий? – весело закричала девушка. – Пару бочек минимум, я полагаю!
– Да погоди ты пиво считать, он пока ещё малость сыроват. – ответил я, меняя магазин в автомате и прислушиваясь к происходящему в кабинете. – Вот немного подвялим, тогда…
Мои размышления прервал громкий мокрый шлепок в кабинете. Я только успел передёрнуть затвор и направить ствол в сторону двери, как в ней появился супостат. Надо сказать, что для водного обитателя по суше он перемещался с большой сноровкой и, к сожалению, с приличной скоростью. Правда, мы не склонны были разрешать твари свободные прогулки, и встретили его огнём из двух стволов. Но вот незадача: броня у моллюска явно была не ниже пятого класса – пули просто отскакивали от раковины. Я перевёл огонь на морду, стараясь попасть по глазам. Судя по всему, попал – тварь взревела (Чем? У моллюсков нет лёгких!), и с удвоенной яростью бросилась на нас.