Внимательно осмотрев сундук на предмет разных поганеньких сюрпризов и ничего не обнаружив, я попытался поднять крышку. Хрен вам. Ковыряние гвоздём в замочной скважине, разумеется, тоже ничего не дало – «медвежатник» я никакой. Вдумчивые поиски ключа по помещению так же ни к чему не привели – только под кроватью обнаружился очень прилично сохранившийся кожаный мешок с упаковкой каменной соли. На полуистлевшем картоне ещё читалась дата производства – август 1958 года. За истёкшее время соль, разумеется, успела окаменеть обратно. Как и содержимое ночного горшка, так же обнаруженного под кроватью, ну да не будем о грустном.
Даша предложила проверить мертвяков, вдруг ключ был у кого-то из них, а мы просмотрели. Но повторное перетряхивание останков ничего не дало, кроме двух потемневших перстней с красными камнями, похожими на рубины. Вернувшись к находкам, мы уже принялись решать, что тащить в первую очередь, ибо всё мы за раз точно не унесём, но тут меня посетила ещё одна мысль.
– Кстати, почти все подземелья в «Скайриме» были закольцованы. От финального сокровища, или босса, была короткая тропка к выходу… Посмотри по стенам, нет никаких кнопок или рычагов?
Кнопок и рычагов не оказалось, однако в дальнем углу с потолка свисала ржавая цепь. С третьего прыжка мне удалось достать до неё и дёрнуть. Раздался негромкий скрёжет, и небольшая часть стены ушла в пол, обнажив узкий коридор.
– Похоже, ты прав. – подруга направила фонарь внутрь. – Он в другую сторону загибается, назад.
– Главное, чтобы там не оказалось морозных пауков. Бег, чуешь чего?
Вместо ответа котяра шмыгнул вперёд, и через пол минуты до нас долетел его призывный мяв, искажённый геометрией коридора. Пройдя по нему, через пару минут мы вышли в центральном зале, но из правого прохода.
– Блин, а про эти ходы я и забыл. – я покачал головой. – Осталось проверить центральный.
Средний проход оказался очень коротким, и оканчивался крутой винтовой лестницей, спустившись по которой, мы буквально упёрлись носом в низкую дверь. Выглядела она очень капитально: толстые, плотно подогнанные друг к другу доски, обитые полосами железа, петли внутри, а проход дальше полностью блокировал висячий амбарный замок размером с мою голову. Ключа, разумеется, обнаружить не удалось.
– Всё больше замков, и всё меньше ключей. – резюмировал я. – И ведь хрен вышибешь. Выстрелом эту дуру не возьмёшь, да и плохая это мысль – здесь рикошетом прибьёт нафиг. Таран не подтащить, коридор закругляется. Придётся искать ключ.
– А если попробовать гранатой?
– Здесь? Есть некислая вероятность, что тогда всё обвалится. Кроме того, – я посмотрел на толщину дужки замка и смыкаемых им петель, – в соревновании «граната – дверь» я поставлю на дверь. Короче, поскольку с Министерством Обороны, то есть замком, мы ничего поделать не можем, надо искать пуговицу, то есть ключ. Пойдём, нам теперь кучу всего надо перетащить в лагерь.
Перед транспортировкой добычи Даша настояла на том, чтобы похоронить останки мертвяков, мол, негоже им гнить под открытым небом, да и под закрытым тоже. Я согласился, но копать могилу было лениво, поэтому мы сложили здоровый братский погребальный костёр, куда покидали не только кости, но и ржавое оружие и амуницию. Сухое дерево вспыхнуло моментально, и через двадцать минут всё было кончено.
Добычу пришлось перетаскивать в два этапа, причём один из этапов почти полностью занимал запертый сундук, весящий, как казалось на первый взгляд, килограмм двадцать пять, но становившийся всё тяжелее с каждым шагом. Даша предложила было вскрыть его силовым способом, и мне пришлось обратиться к истории.
– Лет сорок назад у нас в деревне, на одном из старых финских хуторов, местные решили убрать с поля здоровенный камень, мешавший сельхозработам. Пригнали трактор, накинули петлю, дёрнули, и камень сковырнули. А под ним оказалась яма, и в ней мирно лежал сундук на манер нашего. И на манер нашего, он так же был наглухо заперт. Ну мужики и, не мудрствуя лукаво, вскрыли его топорами. И клад оказался, в принципе, неплохой – в сундуке была сложена великолепная хрустальная посуда…
– Была?
– Именно, что была. После силовых методов не осталось ни единого целого предмета. Вот такие вот пироги… с хрусталём. Устала? Давай передохнём.
Когда процесс перетаскивания добычи в лагерь был завершён, солнце уже начинало садиться. Мы дружно решили отложить разбор и сортировку трофеев на завтра, но, пока картоха запекалась в золе, Даша не утерпела и развесила шкуры под навесом, чтобы они немного подсохли и распрямились. Я внимательно осмотрел многострадальный обрез на предмет отсутствия повреждений, не нашёл таковых, и отложил чистку оружия на завтра.
Наша чудо-печка в Убежище уже подсохла, и при этом даже ни разу не развалилась, поэтому я решил провести пробную протопку. Начал с бересты и мелких веточек. Поначалу огонь разгорался нехотя, тяга не возникала, и дым шёл куда угодно, только не в трубу. На этом этапе я выявил несколько незамеченных щелей и оперативно их замазал. Наконец, минут через десять, конструкция немного прогрелась, появилась тяга, и огонь начал активно разгораться. Я подкидывал всё более и более серьёзные дровины, и через некоторое время печь гудела, как прямоточный реактивный двигатель, а из трубы начали вылетать языки пламени. Пришлось положить сверху плоский камень, перекрывший две трети сечения трубы. Тяга пришла в норму, рёв стих, и печь стала похожа именно на печь. Я закинул в топку несколько толстых чурбачков и вылез наружу – внутри было уже жарковато. Ладно, сейчас это прогорит, и хватит, камни успеют прогреться достаточно, чтобы ночью мы не замёрзли.
– Вопрос с отоплением, похоже, решён. – заявил я подруге и Бегемоту, подходя к столу.
– Я вижу. – сказала Даша, скептически глядя на наше жилище. – А это нормально, что при отоплении дым валит со всех щелей? Я почему-то считала, что он должен идти из трубы… Или у нас теперь изба-курильня?
– Всё под контролем, это временно. – бодро ответил я. – Просто выкуриваю комаров.
– Которых здесь, слава Ктулху, нет.
– Ну а вдруг прилетят? Я работаю на опережение. А ты, я смотрю, не удержалась?
– Разумеется, я же девочка. Я не могу не тянуться к блестящим побрякушкам.
На столе перед Дарьей лежали добытые сегодня драгоценности, ну, или то, что к ним можно было отнести внешне. Четыре одинаковых медальона, снятые с мертвяков, два перстня, фибула с плаща Мёртвого Анархиста (правда, медная), и серебряные погоны с него же. Довершала картину кучка разнокалиберных золотых (наверно) монет, которые никакой идентификации не поддавались. Последним подруга положила на стол антикварный ковшик.
Тренькнули КПК. Сообщение гласило: «На предварительный счёт зачислено 1350000 рублей». Я хмыкнул и положил рядом странный кинжал. Тут же снова пришло сообщение: «На предварительный счёт зачислено 3170000 рублей».
– Однако. – присвистнул я. – Недешёвый кинжальчик, как я посмотрю.
– Ага, в самый раз картошку чистить. – усмехнулась подруга. – Нет, она ещё не готова. Давай пока иван-чаем займёмся, технологию нарушать нельзя.
– Регламент есть регламент, – согласился я. – Командуй.
Скручивание иван-чая оказалось процедурой довольно скучной и однообразной. Мы брали несколько подвяленных листиков и прокатывали их туда-сюда в ладонях, пока не формировалась этакая «колбаска», а сами листы не давали сок. Хоть сырья и было относительно немного, у нас на это ушло добрых полчаса, а по завершению руки у меня мелко дрожали. А Даша продолжала таинство: взяла одну из свежеприобретённых корзинок, выложила её полиэтиленом, плотно набила туда скрученные листья и накрыла сверху влажным полотенцем.
– Всё, теперь ждём.
– Чего ждём?
– Пока завершится процесс ферментации. – девушка встала, отряхнула руки и принялась палочкой доставать из горячей золы картошки. – И не спрашивай, сколько это по времени, я не знаю. Надо нюхать периодически. Когда вместо запаха мокрой травы будет приятно пахнуть цветами – готово. Можно сушить и потреблять.
– Отлично. Давай уже будем потреблять картофан и крокодила? Я жрать хочу неимоверно.
– Какая оригинальная мысль, Василий! Долго думал? Доставай уже зелень, в кои-веки у нас нормальная еда, а не экзотика.
– Вы, Дарья Игоревна, может и вкушаете печёного крокодила по два раза в неделю, а для меня это, всё-таки, экзотика. Да и для Бегемота, я думаю, тоже. Правда, Бег?
– Мяуу! – заявил котяра и подвинул свою тарелку поближе, мол, редко такое пробую, редко, положите ещё.
– Обжора. – заявила Даша, отрезая Бегемоту чудовищный кусок. – Кушай, котик, кушай. Будешь опять ночью портить воздух – выгоню на мороз, понял?
Хвостатый, казалось, смутился. Что, впрочем, не помешало ему немедленно вгрызться в сочное мясо. Да и вообще, после пещеры он весь вечер ходил какой-то сам не свой. Всю схватку с мертвяками он, фактически, просидел в тылу, почти никак нам не помогая. Это надо было разбирать сейчас.
– Бег, у тебя с этими мертвяками какие-то сложные отношения? Да?
– Мррр… – котяра нехотя оторвался от мяса, хмуро посмотрел на нас – мол, ну чего вы начинаете, нормально же общались!
– Я ни в чём тебя не обвиняю! У всех свои заморочки. – я на всякий случай поднял руки в примиряющем жесте, увидев, как блеснули у хвостатого глаза. – Но мы вчера видели твои возможности. Ты мог порвать эти ходячие мешки с дерьмом в полминуты, но предпочёл… не лезть на рожон. Нам нужно знать, если такие вороги нам снова попадутся, мы можем на тебя рассчитывать?
Бегемот грустно посмотрел на нас. У меня реально возникло чувство, что он сейчас развернётся, уйдёт в закат и больше мы его не увидим. Эта мысль показалась мне настолько дикой, что я даже сам удивился. Сел рядом с… нет, не с котом. С другом. Обнял.
– Братан, не дрейфь. Прорвёмся. Эти кадавры отлично кладутся из обреза. А тебя будем натравливать на крокодилов, а то у нас выход мяса с туши очень низкий получается.
Бегемот закашлялся своим фирменным смехом, ткнулся носом в руки мне, потом – Даше. Как мы уже выучили, это у него такое выражение благодарности. Потом решительно тряхнул головой, подобрал лапой со стола один из мертвяцких медальонов, сначала ловко нацепил себе на шею, а потом снял и положил перед Дашей.
– Эмм, – девушка сначала не поняла, а потом как поняла. – Нужно, чтобы он на тебе был?
– Мяяяу! – утвердительно проорал котяра.
– Хорошо, завтра придумаю удобный ошейник или браслет, чтобы оно прочно держалось и неудобств не создавало, хорошо? А сейчас – давайте уже ужинать, блин! Вася, что у нас там оставалось, наливка? А, блин, у нас же есть вино! Доставай, сегодня явно нужно. И пармезан.
Молодой печёный картофель был выше всяких похвал, лук – остренький, чеснок – ядрёный, вино – очень приличное. А про крокодила и пармезан я и так уже многократно всё говорил…
В Убежище всё ещё пахло дымом, но как-то приятно, по-благородному. Огонь в печи прогорел, и только горящие угли слегка потрескивали, освещая помещение багровым светом. От нагретых камней разливалось тепло, и я даже не стал закрывать форточку.
Улеглись. Я смотрел на отсветы углей, в желудке была приятная тяжесть, в голове шумел хмель, а в руках была красивая женщина. Это ли не счастье?
– Вася, прекрати так ко мне прижиматься, мне жарко.
– А ты разденься.
– Размечтался. Спи давай, сластолюбец.
– Как скажешь. Спокойной ночи.
– Спокойной. Блин, Бегемот, ты опять?
Глава 8. Прикладная археология
«Смерть стоит того, чтобы жить. А любовь, стоит того, чтобы ждать.»
«Кино».
Утро выдалось ясное и холодное, но ночь прошла комфортно, благо печь нам здорово помогла. Обошлось без заморозков – по календарю только первое сентября, но дыхание осени уже не просто чувствовалось, а во всю обдувало, благо, было они чистым и свежим. Излишне, на мой взгляд, свежим, решил я, выбравшись из Убежища.
Традиционно вокруг всё застилал утренний туман, а росы было столько, что любой предмет был мокрым, словно только что из озера. Поскольку Бегемот, ненасытная прорва, сожрал практически весь вчерашний улов, пришлось отправляться на рыбалку. Клёв на этот раз был гораздо лучше, да и рыба сегодня ловилась на удивление крупная и жирная.
Пока я ловил и чистил окуней, плотвиц и краснопёрок, туман над бухтой понемногу рассеялся, и я смог рассмотреть в бинокль очередной Чёрный Мешок. Ночью, выйдя по нужде, я узрел очередной Зелёный Луч, бивший прямо в центр залива. С ходу так и не придумав, как посылку можно оттуда выковырять, я отложил решение данного сложного вопроса до утра. Но вот, утро наступило, а вопрос проще от этого не стал. Мешок – не особенно большой – смирнёхонько качался себе на волнах в сотне метров от берега, что полностью отсекало возможность добраться до него вплавь, ибо температура воды, как вы помните, не располагала к купанию. Судя по тому, что за ночь ни ветер, ни течения его никуда не унесли, а так же явственно просматривавшийся в бинокль шнур, уходящий в воду, Мешок был прочно привязан к месту чем-то вроде якоря. Ну и ладушки, ну и хорошо, никуда он, значит, не денется.
Отобрав несколько рыбин на завтрак Бегемоту и спрятав остальной улов в «холодильник», я вернулся на базу, раздул костёр и принялся готовить завтрак, так как крокодила мы вчера-таки доели. Пока я пытался поудобнее устроить на огне горшок с водой – было принято решение сварить компот из яблок и ягод – меня всё назойливее долбила мысль, что надо срочно сварганить здесь хотя бы подобие нормальной печки, благо всё необходимое точно можно было раздобыть на Скрытом Хуторе. Только таскать неудобно…
Пока закипала вода и жарились мидии (печёная картошка осталась с вечера, как и зелень), я приступил к осмотру нашего разросшегося арсенала. Перво-наперво почистил и смазал обрез, хотя смысла в этом, честно говоря, было немного – патронов оставалось всего четыре штуки. С «холодняком» дела обстояли совершенно иначе. Топор до сих пор, несмотря на активную эксплуатацию, выглядел почти как новенький – финны делали на совесть. На лезвии, разумеется, появились небольшие зазубрины, они мало на что пока влияли, да и убрать их мне было нечем – до вчерашнего дня. Но в пещере, помимо прочих находок, нашлось несколько кусков песчаника довольно мелкой фактуры, которым вполне можно править режущую кромку, хотя до бритвенной заточки он, понятно, не годился. Тем не менее, я в пять минут довёл лезвие до вменяемого вида, и взялся за вчерашние трофеи.
Кинжал оказался в идеальнейшем состоянии, ни зазубринки на лезвии, ни заусенца, при этом заточено оно до бритвенной остроты. Надо будет попробовать этой штукой побриться, ибо недельная щетина уже доставляла дискомфорт – я привык бриться регулярно. Сегодня утром я обкорнал намечающуюся бороду ножничками из мультитула, насколько возможно, но выглядело это чудовищно. А тут идеальное лезвие. Правда, я никогда не пытался бриться опасной бритвой, как бы полщеки не отхватить… Некрасиво будет, да и Даша не одобрит. В остальном кинжал выглядел – моё почтение, хоть сейчас на выставку. С сожалением отложив красивую игрушку, я взялся за палаш.
Здесь ситуация выглядела похуже – оружие хоть и было целым и не поломанным, относился к нему прежний владелец (владельцы?) без какого-либо уважения. То, что на клинке не было ржавчины, явно являлось заслугой металла, из которого он был сделан. Странный материал, не похож ни на сталь, ни на титан, хотя я, конечно, тот ещё металловед. На свету лезвие казалось серебристым, аж светилось, а при изменении угла освещения отдавало синевой, иногда уходя почти в чёрный. Занятно. А вот режущая кромка выглядела ужасно – многочисленные зазубрины, вмятины и запилы. Я провёл по лезвию куском песчаника и с тоской понял, что это надолго. Здесь бы точильный станок не помешал. Но чего нет, того нет, придётся дедовским методом…
– Василий, у меня от этого звука зубы болят! – пожаловалась Даша, вылезая из Укрытия. – Прекрати, блин! Ужас!
– К сожалению, другого способа привести твой новый клинок в нормальный вид я не знаю. – я осмотрел лезвие и принялся снова с силой водить по нему импровизированным оселком. – Сходи пока умойся, что ли, я как раз закончу. Наверное.
Подруга скорчила недовольную гримаску и удалилась на берег, а я продолжал однообразную процедуру, пока лезвие не приняло сколь-нибудь цивилизованный вид. Крайне далёкий, к сожалению, от идеала, но уж этой-то штукой я бриться точно не намерен. И так сойдёт. Отложив клинок, я принялся разливать компот по кружкам. Попробовал, скривился – получилось кисло. С тоской посмотрел на остатки запасов сахара, но потом вспомнил про шоколадный рулет – он точно испортится раньше, надо есть. Самое то к завтраку.
– Там посреди залива Чёрный Мешок плещется. – Даша повесила сушиться полотенце и протянула к огню замёрзшие руки. – И я за ним не поплыву. О, ты компот сварил? Боги, ну и кислятина! Сахар остался?
– Пробирает, правда? – засмеялся я. – Вон рулетик бери, он очень сладкий. А Мешок да, я видел. Пока ума не приложу, как нам его достать. Но он там заякорен чем-то, так что есть время подумать.
– На Берегу лежит почти целая лодка. Если корму заделать, то можно на ней доплыть.
– Ага, или вообще свалить отсюда. Хоть организаторы и утверждают, что это невозможно…
– Мяууу… – грустно подтвердил заспанный Бегемот, соблаговоливший выбраться наконец наружу.
– Таки нельзя? – мы дружно уставились на хвостатого.
– Мяуу. – подтвердил Бегемот, печально развёл лапами и принялся ворошить пакет, в котором лежала рыба, определённая ему на завтрак.
– Жаль. – я вытащил рыбу из пакета и разложил на большом деревянном блюде, специально для этой цели притащенном накануне из пещеры. Блюдо было потемневшим и растрескавшимся от времени, но хоть какая-то сервировка. – Я держу эту лодку на примете, но там не только кормы не хватает, она вся рассохлась, надо конопатить и смолить щели, а это надолго. Да и плыть на ней в открытую Ладогу не очень разумно. Я не рискну.
– Хвостатик считает, что это бесполезно. – Даша задумчиво посмотрела на кота, с аппетитом вгрызающегося в окуня. – И у меня нет оснований ему не верить… Значит, пока лодка отменяется. Но как тогда достать Мешок?
– Мыыыыр. – промычал Бегемот, не отрываясь от рыбы, и показал лапой на себя.
– Ты достанешь? Но как? А, ты же у нас водоплавающий! – Даша всплеснула руками. – А доплывёшь? Там сотня метров! И вода холодная…
Котяра отвлёкся от рыбы, посмотрел на девушку со странным выражением, провёл лапой по своей густой, длинной, лоснящейся шерсти и снова вгрызся в окуня.
– Наш друг ненавязчиво намекает, что с такой шубой холодная вода ему нипочём. И вообще, дай Бегемоту спокойно позавтракать! Сама вон, всех мидий слопала! И половину рулета!
– Ты сам сказал, что он может испортиться.
– Но не за полчаса же!
После завтрака Бегемот наотрез отказался плыть за Мешком, сославшись на полный желудок, поэтому мы занялись текущими делами. Даша осмотрела шкуры – на проверку это оказались две медвежьих, три лисьих и одна, судя по всему, волчья. Неодобрительно покачала головой и потащила их на берег, планируя хоть немного отстирать. Котяра составил ей компанию, а я остался в лагере, дальше приводить в порядок трофеи.
Перво-наперво я выстругал приличные рукоятки для молотка и секиры. И если молоток не требовал каких-то дополнительных действий – он в любом, практически, виде отлично выполняет функцию молотка – то с секирой дело было плохо. Металл был покрыт толстым слоем ржавчины, скруглённое лезвие с одного угла сколото, режущая кромка выглядела так, будто ей пытались рубить рельс. Обстучав железку новообретённым молотком, я отбил основную ржавчину, но править лезвие песчаником можно до второго пришествия. К счастью, я вовремя вспомнил, что у нас теперь есть напильник, пусть и без ручки. Инструмент, несмотря на состояние, оказался вполне приличным, а сталь секиры – довольно мягкой. Повозившись, мне всё-таки удалось привести режущую кромку в удобоваримое состояние. В итоге получился вполне сносный топор, которым можно и дрова рубить, и голову с плеч снести – ну, при наличии определённого опыта, разумеется. Которого у нас, к сожалению, не было. Ну да ладно, в нашем случае – лучше с топором, чем без него.
Багор, которым так мастерски орудовал вчерашний мертвяк, тоже пришлось дорабатывать. Обломанное древко нуждалось в замене, и я довольно долго раздумывал, какой длины его делать. Сначала остановился на трёх метрах, но, потестив результат, пришёл к выводу, что моей подготовки недостаточно, чтобы им нормально орудовать. Пришлось оставить чуть более двух метров. Заточив наконечник и крюк, я получил вполне сносное оружие, позволяющее держать противника вроде тех же скелетов на расстоянии, при этом не особо тяжёлое.
Вернулась Даша, таща на горбу мокрые шкуры. Отдуваясь, девушка облегчённо сбросила ношу на землю, и обессиленно села к костру.
– Уфф. Они и так-то ни разу не лёгкие, а в мокром виде вообще жесть.
– Так зачем корячилась? Позвала бы меня.
– Это только половина. Можешь, как истинный джентльмен, притащить вторую. Я пока эти развешу, что ли.
Пожав плечами, я двинулся на берег, но по прибытии туда меня встретил Бегемот, громогласно заявивший, что он готов к заплыву, поэтому со шкурами пришлось повременить. Хвостатый спокойно вошёл в воду, занырнул. Вынырнул, уже держа в пасти мелкую рыбёшку. Сожрал её в один укус, развернулся и довольно бодро поплыл к цели. Я наблюдал в бинокль, как Бегемот достиг Мешка, одним ударом когтя перерубил привязь, захватил конец завязки в пасть и направился назад к берегу. Обратный путь ему явно давался сложнее – плыл он заметно медленнее, да и удовольствия на морде никакого уже не читалось. Я зашёл в воду, насколько мне позволяла высота сапог, и встретил хвостатого, подхватив груз. Тот пулей выскочил из воды, отряхнулся, породив чудовищный веер брызг, и начал орать на все лады, жалуясь на воду, сильное течение и вообще на несправедливую жизнь. На эти вопли из лагеря прибежала Даша.
– Ну ты и орать! – всплеснула руками девушка. – Добыл-таки! Молодец!
– Действительно, молодец. Там, походу, довольно сильное течение. Бег, ты как, нормально?
Котяра перестал голосить, как укушенный, и всем своим видом показал, что он-то в норме, а вот Мешок – ни разу не в норме. Потому что ещё закрыт, и вообще непонятно, ради чего он, единственный и неповторимый кот, фактически рисковал жизнью. В итоге, я навьючил на себя оставшиеся шкуры, Даша подхватила на удивление нетяжёлый мешок, а хвостатый двинулся налегке.
– Как шкуры? Удалось что-то сделать?
– Хреновые шкуры, честно говоря. – грустно ответила подруга. – Совершенно дубовые и очень засаленные, а может, они изначально настолько плохо выделаны. Мыло эту грязь почти не берёт, да и мало его у нас. Я их почистила, насколько можно, надеюсь, их теперь хотя бы в качестве подстилки можно будет использовать. Но валяться на них в неглиже я бы не советовала.
– А жаль, жаль…
Посылка оказалась довольно скромной, но очень для нас полезной. Из Мешка последовательно были извлечены: поллитровая бутылочка уксуса, пакетик лаврового листа, пакетик чёрного перца горошком, бутылка вискаря «Джек Дэниэлс» на литр, коробка патронов 16-го калибра (картечь), и расчёска-массажка, очень жёсткая на вид.
– Отлично! – Даша захлопала в ладоши. – Я всё думала, чем мне эту скомканную шерсть расчесать! Самое то! А вискарь вообще в кассу!
– Это да… Я уже планировал какое-нибудь подобие гребня из дерева попробовать вырезать. И патроны тоже пригодятся.
– Надеюсь, что не пригодятся. О, ещё что-то. – девушка вытащила из Мешка солидный флакон. Надпись гласила: «Средство для ухода за мехом». – Ну твою же мать!
Я тяжело вздохнул и поволок шкуры обратно на берег. А позади орал Бегемот, возмущаясь, что для него ничего в посылке не нашлось. И, как по мне, он был чертовски прав.
Пока подруга повторно перемывала шкуры – с новым средством дело пошло гораздо результативнее – я занялся баней. В две ходки перетащил с Берега некоторое количество досок и довольно ловко сколотил неказистые на вид, но вполне прочные полки́. Вы помните, ранее я уже отбирал для этой цели наиболее гладкие досочки? Так вот, их не хватило, и пришлось тащиться на Берег в третий раз. Доски попроще пошли на пол. А снаружи я соорудил некоторое подобие предбанника, просто уперев во внешнюю стенку блиндажа ряд кольев и покрыв их еловыми ветками, и там же соорудив простенькую скамью, дабы можно было с комфортом одеться-раздеться. Последним штрихом завесил входной проём пологом, сделанным по тому же принципу, что и туалет в лагере – кусок сетки-ловушки с вставленным в ячейки еловыми веточками. Водрузил отмытый котёл на его законное место и развёл огонь. Как ни странно, данная конструкция, несмотря на свою крайнюю корявость, повела себя гораздо лучше, чем печка в Убежище. По крайней мере, тяга пошла почти сразу, а немногие обнаруженные щели я оперативно заделал. Дырявое ведро, найденное вчера на болоте, я «починил» с помощью глины и такой-то матери ещё накануне, и сегодня оно было более-менее герметично. Натаскал в котёл воды. У меня были очень большие сомнения, что конструкция выдержит вес заполненного котла, но обошлось, а я смог записать на свой счёт достижение «Строитель бани».
Не успел я полюбоваться на творение своих рук, как пришёл Бегемот и недвусмысленными знаками показал, что Даша зовёт меня обедать. Время уже давно перевалило за полдень, и желудок явственно намекал, что хорошо бы и ему уделить какое-нибудь внимание, поэтому я быстренько собрал инструменты и навострил лыжи в лагерь.
– Ну, и сколько тебя можно ждать? – Даша отвлеклась от расчёсывания повторно вымытых и теперь развешанных для просушки шкур. – Суп остынет!
– Его всегда можно разогреть. – парировал я, подсаживаясь к столу. – Зато баня, в общих чертах, закончена. Пар должен быть, можешь заготавливать берёзовые веники. Или можжевеловые, что ты там предпочитаешь.
– Садо-мазо я точно не предпочитаю! Можжевеловые… Скажешь тоже!
– Ну и зря. Как шкуры? Смотрю, что-то удалось сделать с ними?
– Да, гораздо лучше. Ворс очистился, даже кожа мягче стала, и запах гораздо лучше. Посмотрим, что будет, когда они высохнут. – подруга подкинула дров в костёр и взялась за горшок с супом. – Ай, горячий!
– Стоит на огне и горячий. Как неожиданно. – съязвил я. – А ты ещё говорила, что остынет… Не обожглась?
– Да нет, нормально. Где тарелки? Почему у нас ничего нельзя найти?
– Потому что кто-то вчера их спрятал под стол. – я вынул миски и расставил их по местам. – Каким кулинарным шедевром ты нас порадуешь?
– Я же обещала вчера сварить грибные щи. – удивилась подруга. – Я их и сварила. А то я грибов уже вон какую кучу насушила, а их никто не ест!
– Грибы надо с картошкой жарить. А щи с грибами и вовсе странное блюдо… – я поймал зверский взгляд Даши и закашлялся. – Но мы любим экзотическую кухню! Правда, Бегемот?
– Мяу-мяу! – согласился котяра, но всё же предпочёл подобраться поближе к рыбе.
Впрочем, экзотический суп оказался вполне себе годным – в наваристом грибном бульоне плавали картошка, капуста и зелёный лук, а специи из утреннего прихода только сделали блюдо лучше. Навернув пару мисок, я почувствовал себя гораздо добрее к окружающему миру и разлил по кружкам остатки компота. Отхлебнул, скривился и достал последние два кусочка рулета.
– Их бы на вечер оставить. – задумчиво протянула Даша, отхлебнула компот, тоже скривилась. – Впрочем, оставим на ужин вискарь. Слушай, а как тебе это место? Этот… Хутор? Ну, если туда лагерь перенести?
– Перенести туда лагерь? – удивился я. – Не думал об этом. Зачем, то есть, нахрена?
– Ну, там есть, как минимум, нормальные каменные стены. Навести крышу – и будет вполне сносное жильё, поприличнее нашего… шалаша. По крайней мере, в нём гораздо сподручнее держать круговую оборону в случае нападения. Тут мы, как в мышеловке. Ночью можно прийти и брать нас голыми руками… Ограды никакой нет, караул мы не выставляем…
– Мяууууу!!! – возмущённо заорал Бегемот. – Муумяуумя!!!
– Эмм, Бег, ты, конечно, отличный сторож и вообще спишь на одно ухо, но здесь Дарья Игоревна права. Для какой-либо обороны наше Убежище действительно не подходит. Впрочем, оно для этого и не предназначалось. Но, с такими соседями, как мертвяки и крокодилы, становится как-то не по себе. Кстати, с точки зрения обороны, самое надёжное место – как раз пещера.
– А если там мертвяки регулярно возрождаются, как это в играх принято?
– Ага, особенно, как принято в плохих играх – появляются прямо из воздуха у тебя за спиной. Или падают на голову. Нафиг-нафиг. Кроме того, блокировать нас там проще простого, да и добираться до туда – такое себе. Короче, пещера идёт лесом.
– Ну и отлично. – девушка поёжилась. – Не нравится мне эта пещера, очень там неуютно… А Хутор?
– Это место мне тоже не очень нравится – по сути, та же мышеловка, проход наружу один, и тот мы проделали. Но там можно, хотя бы, внутри как-то маневрировать. Пойдём посмотрим? Заодно покопаемся на пожарище, вдруг что-то полезное найдём.
– А пойдём! Хвостатик, ты с нами? Или так и будешь пузо греть? Там ещё много кошачьей мяты осталось! И вообще, обновку надо выгулять!
– Мряяяяууу! – Бегемот гордо прошёлся туда-сюда, демонстрируя новенький кожаный ошейник, который Даша смастерила в моё отсутствие. На ошейнике слегка покачивался медальон мертвяка.
…
Хоть я и затопил уже баню, надо было подкинуть дров, поэтому пришлось сделать крюк. Даша высоко оценила мои кривые поделки, высказав в том ключе, что мы с каждым днём всё ближе к цивилизации. Бегемот благоразумно промолчал, и мы, подкинув в топку толстые смолистые чурочки, выдвинулись к цели.
На Хуторе за прошедшие сутки ничего не изменилось. Разве что, при ясной погоде выглядел он гораздо приветливее – солнце заливало своим светом почти всё пространство, и за стеной из ёлок было заметно теплее, чем на берегу. Эта же стена закрывала Хутор от ветров, и внутри стоял густой, насыщенный запах сухой травы, хвои и смолы. Растительность стояла почти без движения, и только верхушки клёнов слегка шевелились. Шум прибоя сюда практически не доходил, и при отсутствии ветра внутри стояла почти полная, даже тревожная тишина, разбавляемая только жужжанием насекомых да трелями птиц. Я вспомнил шершней, и мне стало как-то не по себе. И заныла укушенная рука.
– Что-то сегодня тут очень тихо. Аж давит. – Даша, резво выскочившая на простор, внезапно встала как вкопанная. – Вась, ты огнестрел взял?
– «Возле разных странных местов без ствола я не хожу: то гранату-две подкину, то с двустволки засажу…» – я достал обрез из-за спины, проверил заряд и повесил на шею. – Логично, что здесь сильно тише, чем на побережье. Но почему мы этого вчера не заметили? Только у колодца…