Спящие секреты

Михаил Иванович встретил своего подчинённого сердечной улыбкой и жестом предложил садиться на стул возле стола.

– Даниил Артёмович, – поприветствовал юношу начальник. – Что-то случилось? Такое ощущение, что вы не выспались.

Обращение к сотрудникам только на вы было ещё одной чертой шефа, за которую Даниил его безмерно уважал. Казалось бы, мелочь, но в устах начальника она воспринималась как почётная награда. Юноша вздохнул и вывалил все свои треволнения по поводу отпуска, оказавшегося под угрозой.

– Неделя всего осталась, – жаловался Даня шефу, – а инструктаж этот в самый неподходящий момент свалился. И что теперь? Отпуск сдвигать из-за этой бюрократии?

– Всё, что Господь нам не посылает, призывает нас к смирению, – улыбнулся в ответ Михаил Иванович. Цитировать Святое Писание Серый буквально-таки обожал, причём умудрялся делать это ненавязчиво и всегда к месту. Впрочем, для Дани это служило лишь дополнительным аргументом того, что ни к каким колдовским силам шеф не имеет отношения. Сам он с религией не дружил, а с недавних пор вообще старался держаться от храмов и церквей подальше. – Если кадры от нас что-то требуют, то спорить, как правило, бесполезно. Единственное, что я в какой-то мере рад такому положению дел и попросил бы вас, Даниил Артёмович, всё-таки отложить свой отдых на пару недель.

Такого поворота юноша не ожидал, поэтому уставился на начальника непонимающим взглядом.

– Дело в том, что нам поручили подготовить срочный доклад для самого высокого руководства, – Серый указал пальцем куда-то в потолок. – А я в этом вопросе ни на кого больше положиться не могу. Так что я был бы очень признателен, если вы и правда перенесёте свой отпуск хотя бы на пару недель.

«Санька меня убьёт!» – промелькнуло в голове у Даниила, но отказывать Серому было бы непростительной глупостью. Шеф просил о чем-то подобном не так часто, и сейчас, судя по всему, ситуация действительно складывалась патовая.

Другой вопрос, что раз начальник решился пойти на такое предложение, то это значит, что работа и впрямь предстоит объёмная. При всех недостатках Даниила лучше него с большими массивами данных никто не работал, тем более что надо не просто вычленять из потока информации значимые моменты, а укладывать их в цельную аналитическую картину. Даже Ревенькова, стиснув зубы, признавала в этом вопросе первенство юноши, хотя претендовать на самую лучшую во всём давно стало её жизненным кредо.

«Санька меня точно убьёт!» – вздохнул про себя Даня, улыбнувшись начальнику. Сестру его служебные перипетии вообще никогда не интересовали, а службу брата девушка воспринимала исключительно как помеху в реализации своих планов. Тоненькая, хрупкая девушка никогда не стеснялась руководить Даниилом, оставляя за скобками его старшинство по возрасту.

Впрочем, получив согласие Дани, Михаил Иванович немедленно заверил юношу, что родина его не забудет, а он со своей стороны обязательно компенсирует жертвы подчинённого внеплановыми отгулами.

«Свежо предание, но верится с трудом», – думал Даниил по дороге обратно в свой кабинет. Если посчитать, то подобных внеплановых отгулов за последние десять лет у него месяцев на шесть накопилось, вот только предоставлять их почему-то никто не торопится. То одна срочная и в то же время никому не нужная задача, то другая. Тут бы в отпуск законный уйти…

Глава 6
Отдел 15-К

– Жень, посмотри внимательно, – повторил Нифонтов. – Что ты видишь?

Мезенцева подошла ближе к монитору, вгляделась в происходящее на экране и задумчиво почесала курносый носик.

– Разговаривает с кем-то, – протянула она, не отрывая взгляд от монитора. – Думаешь, что наш уважаемый инженер с призраком беседует?

– Ну вряд ли сам с собой, – пожал плечами Нифонтов. – В любом случае либо призрак, либо ещё один клиент психиатров из этой лаборатории, что уже наводит на нехорошие мысли.

– Да нет, – вступил в разговор внимательно слушающий оперативников чекист. – Заместитель главного конструктора находится в полнейшем рассудке. Я сам с ним беседовал и доктора из медсанчасти приглашал. Он полностью осознает, кто он такой, где находится и прочие подобные вещи. А вот дальше начинается полнейшая чертовщина.

– Не надо так говорить, – с абсолютно серьёзным лицом заметила Дорохову Евгения. – Слово «чертовщина» вообще лучше убрать из лексикона и не поминать вслух разную нечисть. В данном случае, как я понимаю, произошло что-то непонятное, не имеющее объяснений.

Чекист удивлённо посмотрел на Мезенцеву, затем непроизвольно сглотнул и пробормотал что-то отдалённо похожее на извинения. Слова Женьки, сказанные предельно серьёзным тоном, произвели на Дорохова такое сильное впечатление, что он даже не заметил жеста Нифонтова, который сначала показал коллеге кулак, а затем повертел пальцем у виска.

– Сергей Михайлович, – чекист продолжал молчать, и Николай был вынужден прийти к нему на помощь. – Так что с этим конструктором? И когда была сделана эта запись?

Конкретные вопросы вывели безопасника из ступора, и взгляд, обращённый к Нифонтову, уже начинал светиться прежним огоньком деловитости и дисциплины.

– Ещё раз извините, – на этот раз уже более членораздельно произнёс Дорохов. – Я раньше как-то и не задумывался о значении некоторых привычных слов. Так вот, Глеб Викторович Арсеньев, заместитель главного конструктора, не производит впечатления сумасшедшего. Вместе с тем поверить в его рассказ тоже крайне затруднительно.

– Может быть, правильнее будет побеседовать с самим Глебом Викторовичем, – предложила Мезенцева. – Вы можете пригласить его сюда или отвести нас к нему в кабинет.

– Нет, – покачал головой безопасник. – Я счёл правильным изолировать его дома. Это не домашний арест, но и сеять панику в лаборатории я тоже никому не позволю.

– Тогда поехали, – буквально подпрыгнула на месте Женька. – В любом случае без его рассказа дело с места не сдвинется.

– Зачем ехать? – удивился Дорохов. – Мы с ним вполне можем по видеосвязи переговорить. Тем более что у него дома установлен комплекс защищенной коммуникации. Сами понимаете, человек в возрасте, может и приболеть, а контроль за делами требуется постоянный.

– До чего техника дошла, – завистливо протянула Женька. – Это не мы с тобой, Коля, которые вынуждены чуть что сразу ножками топать. Вот это прогресс, вот это уровень.

Дорохов посмотрел на девушку с подозрением, видимо, подозревая в её словах сарказм или издёвку, но комментировать не стал, а молча достал из сейфа ноутбук и принялся настраивать подключение. Арсеньев на вызов отозвался практически сразу, как будто бы сидел у включённого компьютера и ждал, пока кто-нибудь захочет с ним поговорить.

– Сергей Михайлович! – чуть ли не закричал он, увидев на экране безопасника. – Как дела? Вы уже разобрались с тем полтергейстом, что мешает нам работать? Знаете, я тут подумал, а ведь он подсказал весьма здравую идею! Мне срочно необходимо на рабочее место, чтобы проверить её на стенде.

– Добрый день! – неторопливо ответил Дорохов, разворачивая ноутбук так, чтобы в поле зрения камеры попали оперативники отдела-15К. – С проверкой теорий надо будет ещё немного обождать, а что по поводу полтергейста, так вот… Познакомьтесь, Глеб Викторович! Это специалисты из Москвы, они хотят задать вам несколько вопросов как раз таки по поводу произошедшего. Капитан Нифонтов и старший лейтенант Мезенцева.

– Да сколько можно, – сразу как-то сник инженер. Его круглое лицо сморщилось, будто бы Арсеньев решил вот-вот заплакать. – Я же уже и вам, и доктору все не один раз рассказывал. В конце концов, это… явление… Оно же не несло ровно никакой угрозы. Оно просто желало быть услышанным.

– Как это не несло, – побагровел Дорохов. – А проект квартального отчёта? Там не осталось ни одной целой страницы! Всё изорвано или заляпано неведомой грязью!

– Вы не понимаете, Сергей Михайлович! – Арсеньев тоже раскраснелся и начал говорить ещё быстрее, буквально выплёвывая слова со скоростью пулемёта. – Оно просто хотело обратить на себя внимание. Предложенный им принцип сохранения тепловой энергии…

– Извините, что прерываю, Глеб Викторович, – вмешался в перепалку Николай, понимая, что учёного сейчас унесёт в дебри теоретических изысканий. – Но даже если встреченный вами призрак и правда прекрасно разбирается в конструировании ракет, то это не значит, что он абсолютно безопасен. Подобная публика отличается крайней непредсказуемостью в поступках и никогда не задумывается о последствиях. Сегодня он вам отчёт испортил, а завтра и придушить может, если решит, что вы слушаете его недостаточно внимательно.

– В смысле придушить? – недоуменно поднял брови инженер. – За что?

– За науку! – вставила свои пять копеек Мезенцева. – Призраки не всегда ведут научные дискуссии по общепринятым правилам. Ваш новый знакомый… Он что-нибудь говорил о себе? Может быть, рассказал, кто он такой или почему появился в вашем кабинете?

– Он представился, – теперь голос Арсеньева стал тихим и каким-то осипшим. – Я не запомнил фамилию, только имя-отчество. Геннадий Степанович. Понимаете, я вообще очень удивился, когда он возник в моем кабинете. У меня магнитный замок, который открывается с кнопки, и без звонка в кабинет посторонние войти не могут. Я пришёл на работу, решил ещё раз перечитать квартальный отчёт о проведённых исследованиях и обнаружил, что он безнадёжно испорчен. А когда я решил, что это чья-то злая шутка, то вот тут и появился этот человек.

– Как он выглядел? – спросил Нифонтов, едва уловив паузу в рассказе инженера.

– Да обыкновенно, – пожал плечами Арсеньев. – Мужчина средних лет, лицо обычное, рост тоже. Я только удивился, что он был в халате. Знаете, когда-то давно существовало такое правило, что научные сотрудники в лабораториях должны облачаться непременно в халаты. Так уже давно никто не ходит, а этот мужчина был в нем.

– Хорошо, – кивнул Нифонтов. – И о чем вы с ним говорили?

– Он сказал, что в нашем отчёте сплошной антинаучный бред, – потускнел инженер. – Говорил про какую-то шарашку, что меня даже туда бы не взяли с таким узким и негибким подходом к решению научных проблем. А потом начал рассказывать свою гипотезу сохранения тепловой энергии. И знаете, очень небезынтересную теорию. Многие положения, конечно, требуют проверки, но вместе с тем… Вместе с тем… Знаете…

– Глеб Викторович, – поднял перед собой руки Нифонтов. – Я не силен в науке, всё, о чем вы сейчас пытаетесь мне рассказать, для меня тёмный лес, если не сказать больше. Меня интересует только призрак.

– Ну а что вы тогда хотите от меня услышать? – внезапно рассердился инженер. – Призрак как призрак. Я, если честно, материалист и обычно с подобными сущностями не общаюсь. Тут как-то всё достаточно необычно вышло, спонтанно, что ли… Тем более что Геннадий Степанович затронул проблему, над которой лаборатория безуспешно бьётся уже очень долгое время. Видите ли, молодой человек…

– Стоп, – снова поднял перед собой ладони Нифонтов. – Я понял, что проблема крайне важная и актуальная, но поверьте, лично для меня этого знания вполне достаточно.

– Глеб Викторович, – не выдержал научного энтузиазма инженера Дорохов. – Хватит нам мозги пудрить государственными секретами. Сколько раз можно предупреждать, что разглашение посторонним любых нюансов деятельности вашей лаборатории – подсудное дело. Вы опять за своё?

– Вообще-то, Сергей Михайлович, этих людей рекомендовали лично вы! – обиделся Арсеньев. – Так что надо было предупредить, что со мной беседуют не сотрудники государственных структур, а посторонние с улицы! Тогда бы я и вёл себя в соответствии с вашими установками. Изображал дебила и отвечал междометиями! Так, по-моему, вы нас инструктировали себя вести на последнем инструктаже?

Дорохов смущённо покраснел и кинул быстрый взгляд на оперативников, но всё равно и не подумал идти на попятную.

– Я вызвал вас на разговор по поводу происшествия в лаборатории, а не на научный диспут по работе лаборатории, – строго ответил он инженеру. – Так что не надо ёрничать и обижаться на меня за то, что я просто делаю свою работу. И про инструктаж вспоминать не надо! Я же не виноват, что ваши подчинённые – как дети малые. Стоит кому-нибудь восхититься их научными достижениями, так у них сразу же словесный водопад начинается. Или вам конкретные случаи напомнить?

На эту отповедь чекиста Арсеньеву, видимо, ответить оказалось нечем. Люди науки, как правило, тщеславны по определению и легко поддаются даже грубой лести, если она связана не с ними лично, а с результатами их работы. Буквально парочка в нужную минуту сказанных фраз – и заслуженный доктор наук уже, как ребёнок, взахлёб рассказывает о результатах последних экспериментов.

Так что, по большому счету, Дорохов прав, и инженер был вынужден признать это. Когда имеешь дело с государственными секретами, лучше как можно больше молчать. Знающие люди могут сделать далеко идущие выводы даже по случайным обмолвкам.

– Глеб Викторович, – снова вступил в беседу Нифонтов. – Спасибо вам огромное за помощь. Если вам нечего добавить, то мы, пожалуй, попробуем познакомиться с вашим призраком лично.

– Он не мой, – сварливо отозвался Арсеньев. – Хотя признаюсь честно, я не отказался бы от такого сотрудника в лаборатории. Всего хорошего, молодые люди. Рад был познакомиться.

– Подождите, – внезапно встрепенулась Мезенцева, стоявшая весь разговор за плечом Нифонтова и не произнёсшая до сих пор не звука. – Глеб Викторович, один вопрос.

– Слушаю вас, милая девушка, – приосанился инженер.

– А вот этот призрак, – Женьке явно не хватало слов, и она отчаянно пыталась заменить их жестикуляцией. Видимо, вопрос в её голове возник в самый последний момент и ещё не успел оформиться окончательно. – Вот вы с ним поговорили, он вам рассказал что-то, а потом? Как вы расстались? Вы ушли или он исчез первым? И если да, то как исчез?

– Хм, – на секунду задумался Арсеньев. – А ведь и правда, это произошло достаточно необычно. Вернее внезапно. Знаете, этот Геннадий Степанович… Он как будто бы вспомнил что-то! Понимаете, он появился из ниоткуда, когда я пытался понять, что за неприятность произошла с отчётом. Ну вот просто возник посреди комнаты и с ходу начал выговаривать мне, что мы неправильно ведём наши исследования. Я, признаться честно, когда немного испуг прошёл, даже конспектировать пытался его мысли, уж очень мне любопытными показались. А потом он как будто бы вспомнил что-то. Он так странно похлопал себя по бокам, а потом говорит: «Короче, некогда мне тут с тобой, неизвестно, надолго ли это, надо ещё родные места посмотреть». И исчез! Вот так вот одномоментно, как будто бы в воздухе растворился!

– Спасибо огромное, – искренне поблагодарила инженера о чем-то задумавшаяся девушка. – Вы нам очень помогли!

Нифонтов удивлённо посмотрел на коллегу, но благоразумно молчал всё то время, пока Дорохов прощался с Арсеньевым и завершал видеосвязь.

– Ну и что вы скажете? – нетерпеливо поинтересовался безопасник, выключив ноутбук для видеосвязи и отодвинув его на край стола. – Есть шанс поймать этого призрака?

– Да тут скорее не поймать, – протянула Женька. – Его надо просто обратно отправить.

– Кажется, я твою мысль понял, – согласился с ней Николай. – Думаешь, этого изобретателя случайно потревожили?

– Ну ты же сам всё слышал, – пожала плечами девушка. – Шарашка, надолго ли это… Мне кажется, что Сергей Михайлович должен был уже давным-давно всё понять и даже послать запросы в соответствующие организации.

Несмотря на столь прозрачный намёк, Дорохов ни капельки не смутился.

– Вы, Евгения, слишком хорошего мнения об организации, которую я представляю, – грустно усмехнулся чекист, потирая ладонью плечо. – Я прекрасно знаю, что такое шарашка, но выяснить, был ли среди заключённых человек с именем Геннадий Степанович, так быстро не могу. Да и не хочу, если честно. Надо исписать тонну бумаги, а результат, скорей всего, будет банальным. Был, умер, похоронен. Разве не так?

– Подождите-подождите! – возмутился Нифонтов. – Все в курсе, и я один получаюсь неграмотный. Давайте-ка поподробнее. Что за шарашка?

– Во время войны многих учёных арестовали и заставили работать вместе под угрозой расстрела. А поскольку ценные для страны открытия делались бесплатно, то и назвали это место шарашкой, – со смехом объяснила Николаю Женька. – Сергей Михайлович, я же всё правильно говорю?

– Нет, неправильно, – насупился чекист. – Я бы даже сказал, абсолютно неправильно. Вам бы, девушка, надо поменьше гадости в интернете читать и больше историей из авторитетных источников интересоваться, раз уж вы такая любознательная.

– А я, кстати, интересовалась, – мгновенно «завелась» Женька. – Арестовывали учёных, а потом свозили в спецтюрьмы, где они работали просто так. Что из этого неправда?

– Смотря под каким соусом подавать, – повысил в ответ голос Дорохов. – Для многих эти шарашки спасением стали. Я не историк и не архивариус, поэтому разбираться, кого и за что арестовали, не обязан. Времена были другие, и хорошо, что они закончились. Только многих в те времена расстреливали без суда и следствия, других на лесоповале до смерти доводили, а в шарашке у людей была возможность заниматься любимым делом. Причём, заметьте, достаточно хорошо заниматься. А голодный человек ракету не построит, так что и кормили учёных, и поили по высшему разряду. Ну, по крайней мере, насколько это было возможно.

– То есть вариант, что людей можно было просто не арестовывать, вы не рассматриваете? – продолжала кипятиться Женька.

– Я? Нет! – От волнения у чекиста запульсировала жилка на виске, и Нифонтов испугался, что Дорохова сейчас прямо здесь удар хватит. – Я живу в своё время и не собираюсь обсуждать, как было правильно жить в прошлом.

Женька открыла было рот для продолжения спора, но Николай предусмотрительно наступил ей на ногу, и девушка затихла. В конце концов, от этого спора действительно не было никакого толка. Дорохов явно тоже не стремился к продолжению дискуссии, поэтому просто смотрел на Нифонтова, признавая за ним право задавать вопросы.

– Так, – тоном третейского судьи воспользовался окончанием спора оперативник. – Допустим, этот Геннадий Степанович с шарашки. Но что его с этим местом связывает? И это никак не объясняет, почему его призрак появился именно сейчас.

– Ну, первый вопрос, наверное, понятен, – с сомнением в голосе протянул Дорохов. – В болшевской шарашке трудилось много специалистов, которые потом вплотную занимались покорением космоса. За примерами далеко ходить не надо, в этой шарашке сам Королёв провёл какое-то время. Скорей всего, этот неизвестный Геннадий Степанович тоже был учёным схожего профиля. А вот там он умер или потом работал в каком-нибудь из соседних кабинетов, это уже загадка.

– Понятненько, – почесал затылок Николай. – Ну, значит, план остаётся прежним. Пытаемся сделать так, чтобы призрак появился в кабинете Арсеньева ещё раз.

Глава 7
Даниил

Ночь, улица, фонарь, аптека! Безжизненный и тусклый свет…^[1]

Данила знал как минимум три варианта переделки этого стихотворения, но всё равно безмерно уважал оригинал. Простые на первый взгляд строчки ассоциировались у молодого человека с чем-то не просто гениальным, а величайшим, стоящим над всей остальной поэзией с момента сотворения мира.

Иногда ему даже казалось, что простой смертный был бы не в состоянии написать настолько пронзительное и глубокое по задумке произведение. Несомненно, Блоку помогло озарение свыше. Буквы превратились в слова, а слова – в строки именно в тот момент, когда поэт осознал что-то особенное, лежащее за пределами человеческого восприятия.

Эта ночь обещала стать очень долгой. Спать хотелось неимоверно, причём слипаться глаза начали ещё на работе. Увидев Даньку с четвертой подряд кружкой свежезаваренного кофе, Ревенькова округлила глаза и попыталась прочитать лекцию о пользе здорового образа жизни, но быстро поняла, что выбрала не самый удачный момент для нотаций. Все её слова даже не пытались задержаться в голове Даниила, а просто пролетали мимо, как мухи мимо фумигатора.

После работы Данька пошёл домой, но очень быстро понял, что из квартиры надо выбираться. Любая попытка хотя бы присесть заканчивалась тем, что сон накатывал со страшной силой и веки сами собой начинали слипаться. Не помогали ни холодный душ, ни очередная порция крепчайшего кофе.

Данька пешком дошёл до гипермаркета «Глобус», радуясь про себя пронзительному осеннему ветру. От холода сон немного отступил, а включившиеся фонари кое-как разгоняли дремотный полумрак.

«Наверное, это старость, – с улыбкой подумал Даниил. – Раньше я бы и не расстроился перспективе не спать два дня подряд, а сейчас уже почти на последнем дыхании».

Пара банок энергетика оставила во рту неприятный привкус, но не принесла желаемого облегчения. С каждым шагом веки становились всё тяжелее, но Данька стиснул зубы и не сдавался. В какой-то момент глаза начали закрываться прямо на ходу, но он тут же споткнулся и едва не растянулся носом на асфальте.

От неожиданности Даниил расхохотался во всё горло, и вместе со смехом из тела уходили напряжение и сонливость.

– Эй, уважаемый! – Прохожих на площади перед гипермаркетом не наблюдалось, а вот полиция всегда на посту. Притормозивший УАЗ Патриот характерной расцветки осветился бело-голубым сиянием мигалки, а из окна на Даниила настороженно смотрели две пары глаз. – Всё в порядке?

– Ребята, всё прекрасно, – продолжал улыбаться юноша, отходя от приступа хохота. – Просто анекдот вспомнил.

– Анекдот? – недоверчиво протянул патрульный, сидевший на пассажирском сиденье. Недоверчиво оглянулся на напарника, а затем всё-таки открыл дверцу и вылез на улицу. – Может быть, тогда и документы предъявим?

Даниил пожал плечами, а затем полез в карман за удостоверением военнослужащего. Ожидавший увидеть паспорт, полицейский недоверчиво хмыкнул, а затем сноровисто пролистал страницы.

– Извините, товарищ майор, – решился в конце концов патрульный сделать замечание. – Ночь, центр города, а вы хохочете, словно пьяный или вообще наркоман какой-то. Подозрительно…

– Старшина, извини, – через силу растянул губы в улыбке Даниил. – Говорю же, анекдот вспомнил.

Патрульный ему явно не поверил, но и причин задерживать просто смеющегося человека никак не находилось. Полиция не очень любила связываться с военными, арестовывать их нельзя, надо возиться с бумажками и передавать в военную прокуратуру. Короче, никакого навара, сплошные неприятности.

Даниил проводил взглядом патрульный джип и поёжился. Всё-таки не июнь месяц, да и куртку он надел тонкую, явно не по погоде. Происшествие помогло взбодриться, хотя время продолжало тянуться безумно медленно. До утра оставалось ещё несколько долгих, бесконечно долгих часов.

Несколько раз звонила Санька, но желания разговаривать с ней не было абсолютно. Он знал, что не сумеет удержаться и обязательно расскажет сестре, что произошло ночью, и крупно сомневался, что реакция окажется положительной.

Во-первых, девушка терпеть не могла, когда кто-то пытается решить её проблемы, а во-вторых, факт столкновения с богиней заставит Саньку суетиться и поднимать волну, которой парню абсолютно не хотелось.

Предугадать, что именно она будет делать, тоже несложно. Конечно же, побежит к бабуле. Санькина вера в то, что воспитавшая их ведьма способна решить практически любую проблему, была незыблемой, и поколебать её не могли никакие происшествия.

Даниил же впутывать в происходящее бабулю не хотел. Причём, покопавшись в своих чувствах и ощущениях, быстро понял почему. Ему было стыдно признавать, что бабушка в очередной раз оказалась права. Она много раз предупреждала, что хождение по снам обязательно закончится плохо, и вот сейчас жизнь подкинула наглядное подтверждение.

А может быть, это не жизнь, а богиня Макошь, что прядёт нити человеческих судеб? В детстве Даня часто слышал легенду, что каждый неправильный поступок завязывается узелком на этой нитке и грозит её разорвать совсем. Почему-то мысль о богине отозвалась где-то внутри неприятным ощущением.

В детстве рассказы бабули о старых богах казались всего лишь сказками, но потом, взрослея, Даниил постарался как можно больше отдалиться от стороны бытия. Отчасти потому, что не до конца понимал её, отчасти потому, что её не понимали окружающие.

Но сейчас забытое прошлое накрывало парня с головой, и он никак не мог разобраться, что именно нужно делать. Ему хотелось поговорить, но не с Санькой или бабушкой, а с кем-то другим.

«Кем-то», – фыркнул про себя Данила.

Нет уж, в эту ночь он мечтал о беседе с совершенно конкретным человеком, хотя и сомневался, что это желание взаимно. Два часа ночи, самое время сходить в аптеку.

Круглосуточная на углу Леонова и Блюхера была не самой ближней к Данькиной квартире, но именно ради Насти парень стал здесь достаточно частым гостем. Девушка лет тридцати с русыми волосами до плеч всегда улыбалась Даниилу как-то особенно, по крайней мере, юноша верил, что никому другому она так и не собирается улыбаться.

Данька не любил громких слов, поэтому никогда не задумывался, что такое любовь и насколько сильна его симпатия к девушке. Он просто признался самому себе, что, когда он увидел Настю, жизнь разделилась на до и после. После… После того как он впервые увидел Настю, в его существовании появился смысл.

Он увидел её за прилавком два месяца назад и оказался настолько поражён её красотой, что даже забыл, зачем пришёл в аптеку. Именно тогда Настя и улыбнулась ему в первый раз.

– Если вы забыли, как называется лекарство, – услышал Даниил чарующий голос, – то, может быть, расскажете, что у вас болит?

К моменту окончания фразы болеть перестало всё, хотя буквально минуту назад он сморкался в огромный носовой платок и мечтал о леденцах для саднящего горла. Жаль только, что чарующий эффект лишил его смелости и позвать на свидание девушку он так и не решился.

Даня пробормотал в ответ какую-то нелепицу и благополучно смылся из аптеки на свежий воздух, чтобы продышаться и понять, что прекрасный ангел в халате провизора ему не почудился.

В тот вечер Даня ходил кругами вокруг аптеки, уговаривая себя набраться смелости и всё-таки познакомиться с девушкой поближе, но в результате только окончательно простыл и свалился с жесточайшим гриппом. Санька по этому поводу долго удивлялась: как правило, все болезни обходили их стороной, а тут и температура в тридцать девять градусов, и озноб, и кашель с соплями.

Данька мечтал, что однажды дверь отворится и на пороге возникнет Анастасия со своей чудодейственной улыбкой. Где-то внутри парня сидело глубокое убеждение, что простое появление девушки вылечит его не хуже самых сильнодействующих препаратов. Однако мечты оставались мечтами, а от гриппа его избавила бабушкина настойка.

Санька не преминула пожаловаться на непутевость брата, поэтому пришлось пить переданный старухой горький отвар неизвестного происхождения. От едко пахнущего напитка воняло болотом и крысами, но деваться было некуда. Правды ради – болезнь отступила чуть ли не после первого глотка, но это не значило, что надо отказываться от своей мечты.

Даниил зачастил на заветный перекрёсток, покупая пластыри, пастилки от кашля, витамины и прочую ненужную дребедень, которая если не отправлялась в ближайшую мусорку, то как минимум оседала бесполезным хламом на подоконнике.

Зато постепенно парень выяснил, что Насте двадцать шесть лет, она живёт с мамой в Королеве, а работает в основном по ночам, потому что днём учится в аспирантуре. Теперь Данькины хвори начали просыпаться исключительно после полуночи, но дело двигалось медленно и до приглашения на свидание пока не дошло.

Сегодня Даниил решил, что ждать больше нельзя. Жизнь неожиданно сделала очень крутой поворот, поэтому неизвестно, наступит ли завтра. Надо поговорить с Настей и окончательно расставить все точки над «и» в этой истории, похожей на дамские романы девятнадцатого века. В конце концов, если его и пошлют, то не дальше, чем обычно.

– Молодой человек! – оторвал Данилу от размышлений недовольный и немного визгливый голос из окошечка. – Что вы хотели?

– Здравствуйте, – торопливо отозвался юноша, до этого уже несколько раз безрезультатно пытавшийся вызвать дежурного аптекаря. – Анальгин, две упаковки. Нет! Лучше три!

– Всё? – недовольства в голосе прибавилось. – Оплата картой? Прикладывайте!

Окошко захлопнулось, приглушая шум шагов ночного провизора. Эту аптекаршу Данила раньше не видел. Обычно по ночам работали либо Настя, либо её сменщица Татьяна Григорьевна.

Татьяна Григорьевна наверняка страдала старческой бессонницей, поэтому легко переносила необходимость бодрствовать. Иногда в тёплые ночи она вообще дежурила не внутри аптеки, а на стульчике возле открытого окошка входной двери. Несколько раз Данила замечал в руках у женщины пяльцы, но традиционным занятием женщины было вязание.

Как-то юноша даже набрался смелости пошутить, что, возможно, аптекарша создаёт изделия под заказ, и он не отказался бы от новой шапки. Это был единственный раз, когда он увидел женщину хохочущей, причём настолько искренне, что можно было только позавидовать.

– Какие заказы, – кое-как отсмеявшись, объяснила своё занятие Татьяна Григорьевна. – У меня три внука подрастают, а мне вот удовольствие им варежки да шарфы вязать. Может, когда и вспомнят бабушку добрым словом.

Татьяна Григорьевна в классификации Данилы проходила по категории «нормальная добрая тётка». К делу аптекарша относилась принципиально и ни разу не продала юноше рецептурные препараты без соответствующей бумажки, но зато всегда советовала какие-либо аналоги. Впрочем, в некоторых видах лекарственных средств Данила и сам уже разбирался не хуже иного провизора, особенно в том, что касалось болеутоляющего и снотворного.

– Ваш анальгин, молодой человек! – снова растворилось окошечко. – Что-то ещё?

– Извините, – Даня набрался храбрости и даже сделал маленький шажок ближе к входу. – А здесь сегодня девушка должна была работать… Настя… Где она?

– На больничном. – Теплоты в голосе провизорши не добавилось, вместо неё там бушевали нетерпение и какая-то истеричность. – Простыла, наверное. У вас всё, молодой человек?

– Да, извините, – отступил Даниил и тихо про себя выругался.

Хочешь насмешить бога – расскажи ему о своих планах. Или не бога, а богиню? Впрочем, сейчас это не очень принципиально.

«Никогда не думал, что работники аптеки тоже болеют».

Усмешка получилась горькой, а шутка плоской. Даниилу очень хотелось кому-нибудь выговориться, но у судьбы имелись свои планы. Понятное дело, что Насте он не смог бы рассказать и половины от происходящего, но всё равно ему казалось, что так было бы гораздо лучше, чем одиноко ходить по улицам ночного города.