Улица мира арабской вязью
TekstПотребовалось ещё несколько минут чтобы все девять машин нашей роты подтянулись к месту и сбились в кучу на краю площади. Сигала об окончании боевых действий ещё не поступало, но солдат это ни сколько не смущает. Они сбились в кучки возле машин и беседуют о чём-то, как будто бы в гарнизоне во время перекура. Кто-то опёрся рукой о борт, кто-то поставил винтовку прикладом на землю, придерживая её за цевьё, но никто не снимает шлемов и не выпускает оружия из рук.
Со всех сторон на площадь медленно подтягиваются машины всех трёх батальонов. И вот когда последние из опоздавших соединились со своими в наушниках прозвучал сигнал о смене режима и окончании операции.
Я разгерметизировал шлем и снимаю маску. Теперь можно и оглядеться как следует. Вокруг бойцы нашей роты. Серьёзных потерь, как будто бы, у нас нет. Из люка десанта четвёртой машины на носилках выносят парня. Это Олег, из третьего взвода. Несмотря на то, что панциря на нём нет, а весь торс перемотан бинтами со следами крови, он оживлённо спорит о чём-то с окружающими, громко матерится и машет руками. Значит, будет жить! Ещё один боец, из новеньких, ковыляет с забинтованной ногой, опираясь на плечо товарища. Машину, которой во время преодоления прибрежной полосы разворотило оружейную платформу, окружили десятка полтора солдат. Механик-водитель и огневой оператор стоят на броне, щупают искореженный метал, и чешут затылки. Ещё на двух-трёх машинах вижу следы от касательных попаданий и «ведьмины засосы». Вот и все наши потери, кажется.
Наше отделение здесь в полном составе, целые и невредимые. Штурмовики Шищенко и Максимов рядом со мной, снайпер Ляхов у заднего катка, милуется со своей винтовкой. Степенко уже забросил свою ракетницу на броню и стоит курит. Бекешев треплется о чём-то с остальными, у левого борта.
Зашипели верхние люки и из правого показалась аккуратно стриженая голова командира отделения, старшего лейтенанта Савичева. А вскоре и сам хозяин головы спрыгнул вниз, выпрямился, широко расставив ноги и задрав подбородок, и молча окинул взглядом своих подчинённых. Высокого роста, широкоплечий, всегда тщательно выбритый и выглаженный, Лёха, или Савич, как «за глаза» называют его подчинённые, не пользуется, однако, среди них большим авторитетом. Наверное это из-за некоторого присущего ему самодурства и не умения слушать других людей.
«Все здесь?» – коротко бросил Савичев
«Так точно, товарищ старший лейтенант!» – нарочито бойко отозвался Шищенко – «Буслаев, Бекешев и Петров там, за машиной»
Старлей едва заметно покачал головой, помолчал немного и сказал, обернувшись в сторону фонтана, где уже начали собираться офицеры полка: «Я на доклад». Развернулся и зашагал, широко расставляя ноги и покачиваясь из стороны в сторону, засунув крупные пальцы обеих рук за ремень и раздвинув в стороны локти. Старший лейтенант Савичев был командиром нашей машины и заместителем командира взвода, но со стороны он выглядел даже более важно, чем начальник штаба батальона.
Савич ушел, и все разбрелись по своим делам. Вон в стороне удобно упавший кусок каменной стены. Пойду, присяду.
Сидя на корточках на броне, опершись рукой о тыльную крышку шестиствольной пушки, сидит Максим Терехов, наш огневой оператор, и разговаривает о чём-то с наполовину высунувшимся из своего люка Пашей Захватовым, механиком-водителем.
Макс Терехов имеет погоняло «мастер» за свою осведомлённость, кажется, в любых вопросах, касающихся механики или электроники. Максу под силу не только в одиночку перебрать по болтику автоматический гранатомёт, но он также многое понимает в сложнейшей механике автоматических пушек, и в ракетах, и в радаре, и в системах активной защиты, да и вообще во всём, по-моему. Не знает только как найти надёжный способ прогуливать спортивно-массовые мероприятия. Не знает, но очень хочет знать.
Паша Захватов (Захват) – всегда улыбающийся парень небольшого роста, не имеющий, по-моему, своего собственного мнения ни по одному вопросу. Но как механик-водитель он просто ас!
Савичев вернулся спустя минут двадцать. Все собрались его встречать в ожидании новостей. Все, кроме Ванька Степенко, конечно. Я встретил командира сидя на камне и не подумал вставать, когда тот подошел вплотную. Знаю, ему это не понравилось, но вида он не подал на этот раз.
Старлей встал, как всегда широко расставив ноги, будто бы у него яйца как баскетбольные мячи, и около него сразу же образовался полукруг из солдат.
– Слушаем сюда все – сказал он, выдержал паузу, вытянул шею, чтобы разглядеть широкий затылок Степенко, выглядывающий из-за борта БМП – Степенко, мне повторять, что ли, кому-то?»
Ванёк тут же засеменил ногами, неумело изображая поспешность.
– Значит, ситуация такая: первый и второй батальоны остаются в городе, проводят доскональную зачистку, ждут подхода зенитного и арт.дивизионов, обоза и первых рот. Третий батальон выдвигается в район аэропорта и занимает его. Закончить всё надо к четырём часам! Так что давайте, войны! – сказал Савичев, хлопнул рукой об руку и полез на броню. Я нехотя встаю на ноги в предвкушении долгой и муторной работы по зачистке.
До часу дня ползали на брюхе, проверяя дом за домом. Нам достался сектор, не очень пострадавший при штурме. Зачищаем основательно. Прослушиваем детектором серцебиения, сканируем пустоты, вскрывали полы даже пару раз. Нашли три схрона с оружием. Всё подорвали, к такой-то матери. Ещё утром, часов в десять, нашли первых мирных. Женщина с двумя детьми и старик. Прятались в погребе под полом. Поднимаем пол – а оттуда из темноты на нас три пары испуганных глаз смотрят. Деду всё равно – он совсем старый был. Отправили в лагерь всех.
Потом помню как мимо нас прошли колонны первой и четвёртой рот с бойцами на броне. Хоть в зачистке они и не учувствовали, но мы им не завидовали. Ведь им укреплять позиции вместе с инженерно-сапёрной ротой. Следом за ними прошли дивизионы, обоз и все остальные.
Час назад натолкнулись на большую группу местных, прятавшихся в здании супермаркета. Проверили всех. У одного на плече синяк от приклада, а на коже следы пороха. Заперли его в БМП и вызвали машины из лагеря, чтобы всех забрали.
Час по полудню. Обед. Обедаем по очереди, по четыре человека. Моя группа уже закончила и теперь охраняет подступы, пока обедают остальные. Я занял позицию у оконного проёма на втором этаже жилого дома. Смотрю в окно, положив цевьё винтовки на подоконник. Лёгкие приступы икоты возвращают к жизни вкус каши с мясом из сухого пайка, а на зубах похрустывают крошки от галет. Как же здесь жарко, твою мать!
К четырём часам зачистку своего сектора мы худо-бедно завершили и отправились на броне обратно к центральной площади на построение полка. Я сижу у оружейной платформы, опершись спиною о питающий бункер левого гранатомёта. Уже подъезжаем.
Центр города не узнать! Инженеры превратили его в настоящую крепость, по всем законам фортификации. Всюду валы, траншеи, заграждения из колючей проволоки и даже ДОТы из бетонных блоков! Рядом с центральной площадью вырос палаточный городок, а на месте рыночной площади – парк боевых машин. Часть центральной площади отдали под плац, и на нём уже началось построение.
Машины нашей роты сбились в кучу на краю площади. Личный состав спешился и строится в колонну повзводно. Я тоже спрыгиваю на землю и спешу занять своё место.
На импровизированном плацу личный состав полка построился поротно. Процентов шестьдесят налицо, наверное. Третий батальон, второй артдивизион и часть взводов на аэродроме, первая и четвёртая рота в карауле, инженеры и взвода материального обеспечения продолжают работать ещё. Остальные здесь, вроде.
На краю плаца показалась фигура командира полка, полковника Николая Васильевича Громова. Немного полноватый для морпеха, но необычайно широкий в плечах, с густыми усами и квадратным лицом, Громов заслужено пользовался уважением солдат.
Медленно выйдя на середину плаца, окинув взглядом своё войско, командир, без всякого громкоговорителя или какого-нибудь другого усилителя звука, но так, что его хорошо услышали даже дальние ряды, скомандовал:
– Становись! – и в строю сразу же воцарилась полная тишина, и все шевеления прекратились – Равняйсь! Смирно! Командирам, проверить наличие личного состава, доложить!
Командиры рот и взводов провели проверку и наш ротный, Палыч, уже зашагал на доклад к командиру, не опуская руку, как и положено. Доложился, командует: «Вольно!»
Строй расслабился. Солдаты забубнили между собой в полголоса, откуда-то потянуло табачным дымом.
Напрягает всё это, конечно. Построения эти, разводы, муштра. Вся эта дурь армейская. А с другой стороны… Как по другому-то? Полк морской пехоты – это же тебе не гламурный клуб по интересам.
Громов выслушал доклады, покачал головой и стал говорить, медленно прохаживаясь перед строем взад-вперёд. О чём, интересно? С такого расстояния ничего не слыхать, а пользоваться аппаратурой шлема во время построения запрещено. Но кто-то сейчас наверняка пользуется. Кто-нибудь из тех, кому удалось вшить жучок в электронику.
Командир проговорил минут пять-семь, наверное. Потом распустил офицеров и, когда все ротные вернулись к своим подразделениям, подал команду «Становись»! В мгновение во всём строю воцарилась тишина.
– Ровняйсь!…Смирно! – только бы не заставил проходить с песней – Командиры подразделений, личный состав в вашем распоряжении!
Строй вновь загудел. Наш ротный что-то бросил коротко взводным и громко крикнул: «По машинам, вторая рота!» Строй рассосался и все побрели к своим БМП.
Мы едем на броне по узкой извилистой улочке в составе колонны. ДВС включены, поэтому довольно шумно. Вообще-то, в десанте ехать было бы прохладнее и не так шумно, но, откровенно говоря, всем уже порядком надоела эта металлическая коробка. Тесно как в консервной банке и не видать ничего.
Как Савичев нам объяснил (скорее бросил, чтоб мы только отстали), полк раскидывают по городу и нашей роте досталось место на окраине, на полпути к аэродрому.
Головные машины колонны стали заворачивать и засуетились на месте. Вот и наше пристанище – крошечная раздолбаная площадь на пересечении трёх улиц и маленький сквер рядом. Место пострадало при артобстреле. Вон остатки развороченной зенитки и ещё какой-то техники. Сейчас разгребём немного этот хлам и будем ставить палатки. Только подождём, пока сапёры всё проверят.
Палатки разбили прямо в сквере, машины заняли часть площади. Наша рота, вроде бы, нигде не задействована, и сегодня до самого вечера ничего не предвидится. Ребята заняты своими делами. Кто звонит домой, кто смотрит шоу по ящику. Остальным Бекешев рассказывает про какую-то проститутку из Каира. Я решил прогуляться до третьего батальона, но сперва нужно отпроситься. К Савичу я не пошел, а иду сразу к ротному. А Лёху потом поставлю перед фактом, хоть он и не любит таких вещей. Или вообще попрошу парней, чтобы они ему передали, если спросит.
Палатка командира роты на дальнем краю сквера у каменного бордюра. «Дежурный по грибку» сказал, что ротный у себя. Я подхожу вплотную ко входу и громко спрашиваю:
– Разрешите, товарищ капитан?!
– Входи – слышу в ответ.
В маленькой палатке темно, потому что окна закрыты клапанами. Ротный сидит за цинковым ящиком, заменяющим ему стол, и читает какую-то бумагу при свете лампы.
Наш ротный, капитан морской пехоты Семёнов Андрей Павлович, или просто Палыч, нормальный мужик. Казак (как он сам всегда пишет во всех анкетах в графе «национальность»), уроженец одной из «низовских» станиц Дона, весёлый и добродушный дядька, и лихой, жесткий командир в то же время. Невысокий рост, сухая жилистая фигура, усы и искорки в вечно прищуренных глазах делают его моложе его сорока пяти лет.
– Разрешите обратиться?! – говорю.
– Давай – ответил Палыч и поднял на меня глаза.
– Всё спокойно, вроде. Разрешите до третьего бата сгонять – говорю я, а в голове промелькнула мысль, что Палыч может отпустить, а может и не отпустить, с одинаковыми шансами на оба варианта – Тут не далеко, за рекой. Метров восемьсот от нас (но на самом деле километра полтора, конечно).
– А щё у тебя там, Баба?
Ну, если начал шутить, то точно отпустит. Или нет? Его разве поймёшь, чёрта старого! Вечно с подъё…ками своими.
– Никак нет
– Так все бабы в штабе, в другой стороне!
– Да нет, товарищ капитан! Парни там. Служили вместе.
– Парни? – переспросил ротный и хотел видимо развить шутку, но остановился, потому что это было бы слишком банально даже для него, для Палыча – Один идти хочешь?
– Да, один. А чё тут идти-то?
– Да шо? Подстрелють тебя басмачи, да и всё, вот шо! – из-под густых усов капитана показалась улыбка – Или словють и в яму. Будешь им блиндажи в горах рыть.
Этот южный акцент, смесь хохляцкого и казачьего говора, придаёт Палычу какой-то особый колорит. За долгие годы службы в Российской Армии он вполне мог бы избавиться от акцента, но, как мне кажется, Палыч сам его поддерживает и нарочно громко «шокает» и «гэкает», чтобы не забыть свой родной выговор. Только при разговоре с высоким начальством его речь становится ровной и правильной, как у учителя русского языка и литературы.
– Да нет, товарищ капитан – начал переубеждать я – между нами ещё третья рота и взвода. Людей как в метро!
– Как в метро, говоришь? Ну, иди. К ужину шоб в строю!
– Спасибо, товарищ капитан! Разрешите идти?!
– Иди – Палыч снова уткнулся в свои бумаги – Шлем не снимать! Значок посыльного возьми!
–Ееесть!
Вообще-то, несмотря на то, что в этом районе расположились как минимум две роты десантников со взводами и батарея арт.дивизиона, на улице вовсе не так уж многолюдно, как я описывал ротному. Невидно ни постов, ни патрулей. Только пара солдат курит у стены.
Этот район не сильно пострадал при штурме. В некоторых домах даже остались целыми стёкла. Узкая, извилистая улочка впереди ныряет куда-то вниз, открывая вид на пустыню и прибрежные скалы вдали. Неспеша шагаю по мостовой, уложив винтовку на специальное нагрудное крепление и положив руки сверху.
Добрёл до склона. Дорога уходит вниз. Дальше небольшой каменистый мост через узкую речку. Метрах в трёхстах впереди палатки и техника возле разрушенных построек аэродрома.
Лагерь выглядит мирно в лучах заходящего солнца. Вон там парк боевых машин. Самоходки выстроились в ряд прямо на взлётной полосе, высоко задрав свои гаубицы. Большинство БМП там же, кроме караульных, расставленных по периметру. Несколько зениток разбросаны на удалении от лагеря. Не только из-за того, что так эффективнее отражать воздушные атаки, но и просто потому, что солдаты не очень любят постоянно находиться вблизи включённых радаров. Парни переживают за своё хозяйство, это понятно. Пахнет полевой кухней. Вот вижу ПХД!
Впереди окопалась БМП. Караульная. 571-ый номер! Знаю, знаю эту машину! Восьмая рота. Из-за машины доносится звук голосов, плотный солдатский мат. Решаю обойти сзади, не знаю почему. Проходя мимо люков десанта, пинаю ногой пустую банку из-под консервов и привлекаю этим всеобщее внимание.
– Здорово, парни! – говорю я, не спеша выходя из-за машины.
Передо мною шестеро бойцов в разных позах расположились вокруг ТВНа с горячим ужином.
– Оооо!
– Заходи, заходи! – слышны знакомые голоса.
– Привет, Сашок! Как жизнь?!
– Нормально – отвечаю я и расплываюсь в улыбке, подходя поближе и здороваясь с каждым за руку – Как у вас?
– Живы. Хавать будешь?
– Да не, спасибо – искренне отказываюсь – Чего там сегодня?
Здоровенный парень с круглым лицом и полными губами по прозвищу Шайба наклоняет в мою сторону свой котелок.
– Рис с тушенкой. Шняга. Опять разварили! – говорит он и оборачивается в сторону долговязого сержанта – Лось, дай хлеба!
– А где остальные-то?
– Да, кто где – отвечает Вася Белин, которого Шайба только что назвал Лосём – Командир в штаб ушел. Старый с фрицем к реке пошли, а малой в броне.
– А. Выходит, это он на подходе по мне дальномером сверканул – заметил я – Если бы без шлема был, то до сих пор бы красные зайчики перед глазами бегали бы!
Все заулыбались. Представили, наверное, как бы я сейчас спотыкался обо всё и матерился, ослеплённый лазером.
– А чё, и правда, шлем не снимаешь-то?
– Даа.. Ротный приказал…
– Да и х..й, что приказал!
– Да ладно. Нормально.
– Ну, визир подними тогда хоть. Ходишь как космонавт.
С этим я согласился и поднял верхнюю часть забрала, открыв лицо полностью. Немного помолчал, осматриваясь по сторонам, и спросил:
– Как атака?
– Да, ху…во, еб…ный в рот – отозвался Игорёк, вечно хмурый и сердитый парень, объект добродушного юмора для сослуживцев, и продолжил перебраниваться о чём-то с сидящим рядом молодым снайпером Яшкой.
– На марше БМП подбили – продолжил Лось – а при штурме рота на арабов в упор наскочила!
– Подожди. Чьё БМП-то?
– Абрамова. Знаешь его? Летёха такой маленький, рыжий. Там воронка большая на берегу, они в неё нырнули. Стали выбираться – с гранатомёта в лоб в упор. Механика сразу, экипаж и десант контуженые. Хорошо, что машина в яму скатилась поле удара сразу. А то добили бы.
– Пиз…ец!
А в городе уже на засаду напоролись. И как они, суки, так прятались, что их никто не прохавал. В упор подошли к зданию – они как начали еба…ить! Хорошо ещё, пулемётов у них не было, а то бы ещё больше наших побили бы. Седьмой роте больше всех досталось. Х..ярили как е..нутые, пока их гранатомётчики зажигалками не пожгли.
– Много потеряли?
– Ну, у нас в роте два двухсотых. Лысый и Зяма. И трёхсотых человек пятнадцать. Пятеро тяжелых. В седьмой четверо погибло и ранено около двадцати. Девятая, вроде бы, без особых потерь.
– А кто из седьмой?
– Да молодые, ты их не знаешь.
Все вдруг замолчали. Я уставился на ТВН с кашей. Выждав немного, желая сменить тему, обращаюсь к Лосю:
– Слышь, Лось, а что это за херня у берега крутилась сегодня? – в моём голосе не поддельный интерес – Десантник какой-то?
– Да я и сам х..й пойму! – живо отозвался Лось и я заметил, как у большинства собравшихся заблестели любопытством глаза – Седьмая рота говорит, что она из-под воды вынырнула! А потом, прикинь, на берег выползла! Такая дурра! Сам видел! Высадила группу, машин двадцать. Кто такие – не знаю. Машины – обычные Бэхи, вроде наших, только башни другие. Да нас к ним близко не подпускали! Они всё-время позади шли. У девятой роты спросить надо – они ближе всех были к ним.
Лось завертел головой и, увидев двух солдат, поднимающихся от реки, крикнул:
– Э! Лёха! Иди сюда!
– Чё?! – отозвался звонкий молодой голос.
– Ну, иди ты сюда, е…ный в рот!
Я оборачиваюсь назад и вижу знакомое лицо:
– Здоров, Алексей!
– Ааа, Сашок! – парень сворачивает с тропинки и идёт к нам – Как жизнь?
Тепло жмём друг другу руки и я пропускаю Алексея к остальным.
– Здоров…привет…здорово – говорит он каждому, обходя всех по кругу – ужин уже?
– Садись с нами!
– Да пойду сейчас уже…
– Да садись! Попиз…им!
Лёха принял из рук Шайбы котелок, полный каши. Кто-то протянул ему хлеб, ложку и компот. Компот с хлебом он поставил на броню, а ложкой принялся осторожно есть горячую кашу.
– Слышь, Лёх? – начал Лось – А чё это за команда нас сопровождала сегодня?
– Я х.й знает! – Алексей изменился в голосе, а глаза его стали круглыми – не простые какие-то, на.
– А чё такое?
–Да, чё? Ты машины эти видел? Все башни массетями замотаны. Держались позади всё время. Да вообще, в пиз.у их! Лучше бы арабы там шли, на, вместо них.
– Почему?
– Да не чисто тут что-то, на! Ввели себя, в бой не лезли, вроде. А всё равно мне от них не по себе. Х.й знает, чё за машины, чё там за х.ня! Кто-то говорил, типа разведка, но это них..я не разведка! Профессор, оператор из третьего взвода, говорил, что видел среди них два кериара с роботами!
Лёха взял кружку и сделал большой глоток.
– Ротный про них ни сном ни духом, комбат молчит. А как штурм начался, так тут вообще…
– Ну, что? – спрашиваю я
– Короче, они стали отдельно. Нашим командирам запретили не то что подходить, а даже визиры разворачивать в их сторону! Но я-то видел, что там полно генераторов! Каждая третья машина у них генератор! Нах-я столько?!
– И что потом?
– Потом в атаку пошли. Штурмовики сначала, потом остальные. А перед этим по общему каналу комбат запретил всем идти правым флангом. Чтобы не мешать разведке сканировать здания, бля!
Лёха прожевал кашу с хлебом. Все молчат в ожидании продолжения рассказа.
Дальше вообще п-дец! Духи стали сами выскакивать из своих норок и разбегаться в разные стороны! Просто, бегут и стреляют в разные стороны! Или вообще без оружия бегут.
– Во, бля! Как так? – спросил кто-то
– Да х.й знает! – сказал Лёха, пожав плечами – просто бежали прямо на нас, а мы их хлопали.
– Еб..ть мой х.й!
– Так это ещё не всё, них.я – Алексей многозначительно поднял вверх ложку и продолжил – Третий взвод обходил одно здание справа, ближе к правому флангу. Чё там произошло, я не знаю, но двое из них потеряли сознание сразу, а один бросил оружие и убежал. Его нашли только вот недавно, в камнях, в полукилометре от того места, наверное, в пустыне. Так пол дня там и просидел, на…
– А кто такие? Ты видел их потом, что с ними?
– Я видел. Не, вы их не знаете. Тех двоих сразу увезли, а третьего сперва к командиру полка, а потом тоже на корабль отправили. Видел я его е..ло, когда его к командиру вели! Еле ноги волочит, а глаза как стеклянные!
– Во хрень!
– Да. И вообще, мы сектор свой брали как по маслу! Почти без стрельбы! Много духов находили без сознания. Некоторые обоср..ные, обос..аные, у кого-то кровь носом пошла. Так что, я говорю, не чисто тут, на!
Шайба двинул квадратной челюстью и процедил сквозь полный рот каши:
– Значит, не пиз…ел малой, когда говорил, что утром видел луч лазера в тумане. А я ему чуть пи.ды не дал!
– Да! – вмешался в разговор Игорёк – я тоже видел в городе кусок стены. Толи оплавленный, толи срезанный! Х.й поймёшь!
– Вот так вот, парни! – радостно воскликнул Лёха – Нас тут х.рят х.й знает чем, а мы и не знаем, что может у нас уже яйца от радиации сварились. На дозиметры-то смотрели?
– Я смотрел – сказал Игорёк – Всё нормально, вроде.
– Нормально? Ну, х.й знает – вздохнув, сказал Лёха и поставил на броню пустой котелок – Ладно, пойду я в роту. А то хватятся. Давайте, парни!
– Бывай, пока! – послышалось в ответ.
Мы проговорили ещё минут десять. О новостях в полку, о том, скоро ли кончится война… Я уже собирался уходить, как вдруг механизмы оружейной платформы загудели и она быстро и чётко, повернувшись градусов на двадцать, замерла. Стволы пушек завращались, но залпа не последовало. Вдруг электромоторы замолкают так же внезапно, как и заработали.
Шайба надел шлем, до того лежавший у него на коленях, и активировал канал связи.
– Малой! Чё там?! – кричит он в микрофон и, получив ответ, говорит более спокойным тоном, но всё так же громко – А-а-а. А мы уже думали, что ты там спишь. Или др..чишь.
В солдатской среде подобные похабные шутки и подколки давно не считаются даже юмором, а, скорее, как бы частью речи, поэтому никто даже не заулыбался, а все только ждали, когда Шайба снимет шлем и расскажет, в чём было дело.
– Да шевеление какое-то в развалинах там сенсоры засекли. Малой просканировал всё. Никого.
– Доложить может? – сказал Лось, но по нему видно, что ему и самому этого делать очень не хочется. Потому что в этом случае кого-нибудь обязательно пошлют прочёсывать дома. Возможно, его самого и пошлют. Так что…
– Да н…уй!
– Кто-то из наших шарится!
– Или кошка.
– Да или сенсоры глюка поймали.
В общем, было ясно, что докладывать не стоит. Я упер винтовку прикладом в землю, опёрся о ствол и говорю:
– А прикиньте, что Духи сейчас штурм готовят! – снижаю голос, как будто говорю какой-то секрет – Ломанут сейчас на нас, а мы тут стоим, пи-дим.
– Да, прятаться они могут, суки – как всегда мрачно заявил Игорёк.
– Это точно – подтвердил снайпер.
– А как тут у вас вообще, тихо? – спрашиваю я
– Ага, тихо! – Шайба открыл широко глаза и закачал головой – Не, так чтобы духи шарились, нет такого. Даже не стреляют. Как будто в натуре все в горы с…бались. Зато зенитки наши ракету крылатую прямо на подлёте сбили!
– Как, ракету? – искренне удивляюсь – Крылатую?!
–Взрыв слышал перед четырёхчасовым построением?
–Ну
– Так прямо вон там и сбили! – Шайба привстал и показал пальцем на одиноко стоящий полицейский пост со шлагбаумом метрах в трёхстах – Не долетая до будки немного.
– Ещё бы пару секунд, и залетела бы прямо начальнику штаба под жопу.
Все заулыбались, а Шайба и молодой снайпер даже тихо засмеялись.
– И где они её только достали? – сказал Игорёк грустным голосом – Суки бородатые.
Я постоял ещё немного, потом тепло простился со всеми ребятами и пошел обратно в расположение роты.
Обратная дорога заняла меньше времени. Сумерки окутали израненный город. Лагерь роты я застал в состоянии ожидания отбоя. Куча пустых ТВНов у литой скамейки под фонарным столбом. Похоже, ужин уже закончился. У нашей БМП, прислонившись спинами к люкам десанта сидят Бекешев и Буслаев.
– Чё там в третьем бате? – спросил Бекешев.
– Нормально – отвечаю – Похавали уже?
– Да. Вон, оставили тебе – кивает головой на плотно закрытый бак ТВНа, стоящего на краю каменного бордюра.
Я достал свой котелок из вещмешка, поужинал кашей, и остаток времени перед вечерней проверкой провожу в палатке, лёжа на нарах и глядя в брезентовый потолок. Сегодня ночью наша рота не заступает ни в караул, ни в какой наряд, поэтому после отбоя отрублюсь, и буду дрыхнуть до самого утра!
***
Просыпаюсь от рёва сирен боевой тревоги, и тут же вскакивая с кровати! Под эти звуки как-то очень легко встаётся, не то что при обычном, будничном подъёме. Одеваю обмундирование. Шустрые штурмовики уже напяливают кирасы боевых костюмов. Снайпер Ляхов одевается тоже быстро, но с гораздо большим достоинством, аккуратно застёгивая рукава, ворот и клапана на кителе песочного цвета.
Я экипировался, надел шлем и хронометр высветил время: пять ноль три. Выходит, подъём был ровно в пять. А значит, это вряд ли было нападение. Цепляю боекомплект, хватаю винтовку и выбегаю из палатки.
Голос из динамиков подаёт команды Ч+, но на войне на них мало кто обращает внимание. Это всё только для учебных тревог. Каждый и так знает, что и как ему делать и все слушают только своих командиров.
БМП уже запустили двигатели. Механики и операторы уже внутри. Десантники в данный момент собираются в кучи, которые, по идее, должны бы представлять собой строй. Многие командиры уже на местах.
Наш Савич не спеша выходит из-за борта БМП и идёт к нам.
– Становись! В две колонны разберитесь там! – недовольно бросает он нам.
Не то чтобы все подорвались выполнять его команду, но мы с Бекешевым всё же вышли вперёд, а остальные просто скучковались чуть ровнее позади нас. Только Дима, молодой штурмовик, попытался было найти своё место в строю, которого не существовало, но видя пох…изм остальных тоже бросил это занятие.
Савич оглянулся через плечо, заметил, что ротный уже что-то доводит до взводных, окинул нас ещё одним презрительно-недовольным взглядом и вразвалку зашагал к остальным офицерам.
Совещание было не долгим. Из-за гула моторов были слышны только самые громкие матерные слова ротного, но по его жестам было ясно, что дело срочное. Семёнов распустил офицеров и Савичев так же молча и не спеша подошел к нам и встал перед строем.
– Что слышно, товарищ старший лейтенант?! – выкрикнул Шищенко – Чё за шухер-то? Куда подрываемся?
– Духов по пустыне щемить – нехотя ответил Савич.
– По машинам! – прорвал шум голос ротного и в его команде было нечто такое, что давало ответы на все вопросы. Рота быстро погрузилась, и колонна двинулась в путь.
Погода с утра пасмурная. Настроение у всех тоже какое-то сонное. По городу едем очень медленно, объезжая завалы и понатыканные всюду лагери других подразделений полка. На броне ехать не разрешили, поэтому сидим в десанте. Общими усилиями удалось вытащить из Савичева немного информации. Оказывается, разведка, обшарив за ночь всю территорию вокруг беспилотниками и спутниками, установила, наконец, очевидное – боевики решили не удерживать регион, и ушли, разбившись на небольшие группы. Нашей роте, и ещё третей, пятой и шестой предстоит при поддержке авиации перехватить и уничтожить все эти группы. Как сказал Савичев, некоторым из них удалось отойти уже более чем на двести километров, а другие залезли глубоко в горы. Да, похоже, это затянется на долго.
Вдруг машина остановилась, резко клюнув носом. Через смотровое окно мне видно, что остановилась вся колонна. Машины беспокойно заёрзали в строю, как бы не понимая, в чём дело. Колонна простояла так минут пять и затем, так же неожиданно, двинулась. Наша БМП повернула корму немного в сторону, и я вижу лагерь одной из рот. Второго, как мне показалось, батальона, и ещё… Вижу солдата, без головного убора со скованными за спиною руками. Его сажают в транспортёр. Обзор перекрывает здание, и я ничего больше разглядеть не могу.
– Повезли уже – сказал Бекешев, глядя в своё смотровое окошко.
– Кого? – спрашиваю.
– Вчерашних двоих из второго бата.
– А что с ними?
– А ты не слышал? – Бекешев повернулся и слегка удивлённо уставился на меня.
– Дезертиры что-ли? – спрашиваю я, только лишь для того, чтобы хоть что-то спросить. Ведь дезертировать здесь некуда. Вокруг пустыня, выжженная огнём, море и скалы. Да и чего вдруг дезертировать-то?
– Да нет. Тут другая история – вступил в разговор сидящий справа от Бекешева Денис Буслаев – Паскудная история, вообще-то. Во время взятия города пятой роте приказали штурмовать одно здание, а там оказалось полно мирняка. Женщины, дети – всех в кашу. Ребята как огляделись, у них тут же крыша и поехала. Видать, кому-то из командования е..ло начистили. В результате двое арестованных.
– И куда их теперь? – спрашиваю, хотя сам прекрасно знаю ответ.
– На корабль. А там, х.й знает.
Из города выбрались спустя только минут двадцать. Как оказалось, наша рота пойдёт не полным составом, а повзводно. Причём каждому взводу назначат свою цель. Нашему взводу, например, досталась группа, которая ещё вечером ушла по над берегом моря к устью реки. В этой группе насчитывалось сто двадцать боевиков, но ночью по ней был нанесён авиаудар, и теперь группа насчитывает, по данным разведки, не более тридцати человек. Они уходят на север вдоль реки. У нас уйдёт часов двадцать чтобы их нагнать.
Выйдя на пустынную равнину рота разделилась и машины стали набирать скорость. Три машины нашего взвода идут на северо-запад, чтобы перевалив через невысокий горный хребет достичь русла реки и продолжить преследование боевиков, двигаясь на север. Скорость уже более ста двадцати и с самолёта наши БМП, наверное, похожи на три ракеты, мчащиеся сквозь мёртвую пустыню, оставляя за собой длинные полосы коричневого дыма.