Пробежка

Адриан снова закрыл глаза и ускорил бег.

Спустя минуту он бежал по хорошо знакомой улице, продолжавшейся подниматься вверх по склону, и кроме обычных прохожих, идущих по своим делам, ресторанов и кофешек, которыми была усеяна эта улица, ничего не обычного он не видел и был этому очень рад. Солнце уже начало свой путь к закату и жаркий зной перешёл в приятное тепло. Обливающийся потом Адриан, не почувствовал этого изменения, к тому же, впервые за всю пробежку он наконец смог переключить своё внимание на созерцание окружающего мира: приятный безоблачный день, колыхание зелёных листьев на ветру, золотисто-оранжевые лучи солнца, которые отражаясь, весело светили в окнах домов. Он постепенно стал забывать увиденное.

Впереди главная дорога соединялась с большим, около ста ярдов в диаметре кольцевым пересечением. Внутренняя площадь кольца пышно изобиловала растительностью, а в самом центре был фонтан, который сейчас не работал. По правую сторону располагался арочный двух-дорожный въезд в университетский городок. Перед ним на прямоугольном тротуаре возвышалась статуя из чёрного гранита – огромный с расправленными крыльями двуглавый орёл, стоявший на скалистом выступе. Днём при свете солнца скульптура и арочные ворота смотрелись довольно мирно, но вечером, окрашиваясь бордовыми и ярко-красными огнями подсветки, они выглядели зловеще и заставляли насторожиться. Окружённая мраком багряная арка напоминала врата в Преисподнюю, а кровавый орёл становился грозным двуглавым демоном, охраняющим вход.

Как полагал Адриан – это было прекрасным олицетворением двойственности города. Днём город был вполне спокойным и цивилизованным, когда каждый старался выполнить свою работу или какую-нибудь задачу, но стоило наступить сумраку, как город менял своё обличье, поворачивался тёмной стороной, освещённой багровыми красками, превращаясь в низкое, пошлое, влюблённое в личную выгоду существо, и почти каждый житель подстраивался под такт этого ритма. Для Адриана, хорошо представляющему ночную жизнь города, это не было открытием. В прошлом он не раз становился свидетелем того, как человек, срывая маску цивилизованности, становился самим собой, или, правильней сказать, думал, что становится самим собой.

Неожиданно перед Адрианом, как пазлы, сложились вместе видимые ранее фрагменты, которые оставались до этого без особого внимания, и он увидел более жуткую картину: что-то страшное и зловещее заполнило не только ночную сторону города, но и поработило дневную. Он явно увидел прозрачные очертания в небе, идущие с запада на восток и был шокирован их размерами. Это были огромные, чудовищные щупальца непостижимого древнего монстра, который в ночное время полностью обволакивал мёртвой хваткой город, возбуждая в попавших под его тлетворное влияние всевозможные аморальные и низменные желания. Но этого было не достаточно, теперь оно поработило и светлую сторону города и возможно уже очень давно. Всё, что видел Адриан являлось следами присутствия тех гигантских, невидимых и растянувшихся на сотни миль щупальцев: заброшенная школа в которой никто не учится, пустая библиотека, не взращивающая семена знаний – на их стенах и были следы тех ужасных щупальцев. Оно заставило забыть. Забыть то для чего всё это было нужно. Всех жителей Адриан обнаружил в парке развлечений и в торговом центре, в местах где не нужно не о чём думать или что-то искать, а можно просто развлекаться – вот куда, используя слабости, согнал монстр людей. Адриан почувствовал практически на физическом уровне, что это было не просто чудовище – оно ненавидело жизнь, презирало счастье и человечность, желая только одного – поработить и превратить людей во что-то более низкое и мерзкое чем самое примитивное животное.

Адриан вспомнил маленького мальчика, идущего вместе с мамой в парк, и внутри у него похолодела. Вот куда шёл этот ребёнок и ещё сотни тысяч других детей и взрослых. Их вели к пасти того монстра, но не для того чтобы быть съеденным, как в каком-нибудь тривиальном фильме ужасов – это было бы слишком просто и очевидно. Совесть, душа и разум – вот, что пострадает и будет изуродовано на всю оставшеюся жизнь, опустошая их изнутри, а чистое и незапятнанное естество детей будет принесено в жертву тому кто ненавидит жизнь и особенно людей. А затем повзрослев, как та девушка, идущая в торговый центр, они будут опутываться всё новыми и новыми невидимыми высасывающими щупальцами, которые хотят затащить их в самую тёмную и далёкую частичку иллюзии, и не в коем случае не выпустят оттуда.