Всё это представлялось Серебрентию удивительным и могло происходить только от абсолютного и беспощадного одиночества.
Холод лез за воротник, а ужас в душу. Всё казалось ему, что вот выскочит сейчас на неезженую дорогу призрачная жуть и запляшет, заклацает зубами.
Русские призраки, они ведь самые страшные, потому что им вольно куражиться на таком просторе…
Кот вошёл совершенно по-хозяйски.
Был он весь дымчатый, того цвета, каким дымит в костре отсыревшее осиновое полено.
Оранжевые глаза на этой усатой тарелке, будто две прорехи в геенну огненную.
Был он, если всмотреться знающим оком, началом той породы, которую теперь называют русской голубой.
В общем, был он совершенно такой, каков на французской или немецкой гравюре изображён был любимый кот достославного царя Алексея Михайловича.
Если бы дед Серебрентий видел эту гравюру, он немедленно бы этого кота опознал.
Дед, конечно, ни той ни другой гравюры не видел, потому за него свидетельствуем мы – сходство было поразительным.
Интуитивное, но непроверенное знание, из которого и состоят все легендарные истины, утверждает, что когда Господь свергнул с небес воинство Сатаны, та его часть, которая пала в лес и поле, обернулась диким зверьём, та, что попала в дом, стала ручной живностью.
От таких-то милых и незамедлительно влезающих в душу бесовских созданий и происходил случившийся Серебрентю обетованный кот.
Был он мордатый, хищный, чрезвычайно внимательный ко всякому движению.
Главное, что горели на его разбойничьей роже два глаза, полные адского пламени, так что самому деду Серебрентию, порой, не по душе становилось.
Зато крыс в момент не стало.
Скучно стало жить деду Серебрентию и вздумал он поставить в мёртвой деревне памятник. В честь погибших на фронте своих товарищей детства, которых было ровно шесть.
Он давно уже получал ветеранскую пенсию и всю её почти, за исключением кормовых расходов, складывал в районе на книжку.
А памятник дед Серебрентий задумал такой. Из кирпичей сложить стену, вроде церковной или посадской ограды, а в проёме повесить колокол с именами пропавших ратников. Зажечь под стеной вечный газовый огонь и каждый вечер звонить в колокол в память убиенных русских воинов.