Пером по шапкам. Книга вторая. Жизнь без политики

Надо было уходить. Он повернулся к спящей Лагутиной, как бы прощаясь с ней, тихонько пожал открытую руку. Она дышала ровно и спокойно. И только теперь неожиданно, с удивлением Павел увидел впервые, что его спутница – бледная, уставшая, с запрокинутой немного назад стриженой головой, с разлетавшимися кудрями – была не только женорган района, но и красивой женщиной.

Смущённый таким открытием, он круто повернулся и пошёл к двери. Когда уходил, хозяйка уже возилась на кухне у печи.

– Вы за нею присмотрите. Она сейчас спит, – сказал он, заглянув в кухню.

Хозяйка утвердительно кивнула головой.

Когда Павел вышел на улицу и прошёл несколько шагов, мощно зарычал гудок главных мастерских. "Половина шестого, – подумал, остановившись, Павел. – А я сегодня прогульщик: первый раз на работу не выйду. Голова никудышная, леший её дери. Чуть что и начинает выкаблучиваться. Ничего, к вечеру выйду. А теперь, товарищ Корчагин, домой, домой". И, прибавляя шаг, он пошёл в гору».

В таких вот эпизодах проявлялась злость Корчагина. В опубликованном варианте книги он дан иначе. Там меньше эмоций, меньше самого писателя Островского, меньше его собственной лексики. Ну и что? Так решил редактор. Но этот пример один из многих показывает, сколь непростой была работа Островского над романом, когда даже имена героев менялись, главы переставлялись. Так работают многие писатели со своими редакторами. Поэтому Островский мог заявлять, что книга хороша тем, что никто не «влеплял» туда своего.

И вся книга, между прочим, усыпана словами «дружище», «товарищ», вся проникнута любовью к своим друзьям.

В пылу ярости обвинений, откровенно ругая себя за прежнюю любовь к произведению, автор статьи уже ничего не видит своими «неожиданно открывшимися глазами», кроме воспылавшей неожиданно ненависти к роману «Как закалялась сталь». Описывая отношение Павки Корчагина к попу Василию на первых же страницах романа, автор статьи пишет со злостью:

«Злокозненный и коварный поп Василий (Островский никогда не называет его отцом Василием) упоминается в романе уже не только как свирепый истязатель учеников своих, но ещё и как «контра» – как руководитель антисоветского подполья, готовящего кровавое восстание против рабоче-крестьянской власти».

Но, во-первых, Островский в этом эпизоде шесть раз называет попа отцом Василием. Не увидеть этого можно только закрыв глаза. А во-вторых, вовсе не причём здесь «контра» и «руководитель антисоветского подполья», не описывается поп коварным и злокозненным.

Однако Станиславу Козлову всё кажется плохим: и то, что «били врагов без пощады», а значит, не щадили и хороших людей в 1937 г., и то, что призывали сельских жителей работать в городе для индустриализации – «Не в то ли время начиналась сельскохозяйственная политика партии, последствия которой мы расхлёбываем до сих пор»? и дальше соответственно «И «вдруг» оказалось, в конце концов: хлебную когда-то Россию нечем и некому кормить».

Во всех грехах нашего времени, оказывается, виновата книга Николая Островского «Как закалялась сталь». Наверное, и в том, что сельское хозяйство развалили в наши дни, а не в советское время, и заводы позакрывали, создав безработицу, новые властители. Оказывается, не так закаляли сталь, как надо. В подтверждение проводится в статье параллель далёких двадцатых годов с сегодняшним временем:

«Книга Островского написана с обострённых позиций большевиков. Она стала идеологическим патроном, оружием ведения огня по любому их противнику. Дух Павла Корчагина, его фанатизм, сконцентрировавший в себе ненависть к врагу, пусть даже воображаемому, – его боевым зарядом, взрывчаткой. Как оказалось – вполне пригодной и для современного «пояса шахидов». Фанатизм во все времена остаётся самым опасным орудием. Только фанатик способен взорвать себя ради исполнения внушённой ему цели, ради «освобождения человечества», не думая о жизни отдельных его представителей, часто ни в чём не повинных и не знающих, что их от чего-то освобождают, кроме самой жизни…»

Даже шахидов, как выясняется с уст журналиста, вдохновляет книга Островского. Правда, отвлекаясь в сторону, хотелось бы заметить, что шахиды, взрывая себя, то есть, идя на явную смерть, делают это, полагая, что тем самым мстят за свой народ, которому никак не дают возможности мирно жить. Но такого сравнения для демонстрации злобности романа Козлову недостаточно. В заключительной части статьи он патетически заявляет:

«Не с целью развенчать пресветлый образ любимого когда-то книжного героя написано это эссе, а с целью попытаться показать: Павел Корчагин – герой не нашего времени. Он герой прошедшего, страшного, времени. Через два года после выхода в свет книги «Как закалялась сталь» взорвали храм Христа Спасителя – взорвали те, кто «закалился, как сталь» идеологией, закалившей и Корчагина с его махоркой в пасхальном тесте. Ещё через год начался очередной виток массовых репрессий, грянул кошмар 1937 года. Кто знает: не попал ли бы в его клоаку и сам Николай Островский, останься он к тому времени жив и здоров, – в его книге, при желании, можно было отыскать «приверженность» троцкизму и «восхваление» Петлюры… Не книга, конечно, виновата в ужасах тех дней. Но в ней заложена идеология зловещих событий».

В ответ на это мне хочется ответить на вопрос автора, для чего закаляли сталь. Её закаляли для того, чтобы она была прочной. Однако известно, что для прочности стали в ней не должно быть вредных примесей. К сожалению, при выплавке стали в то время, о котором писал Николай Островский, не всегда удавалось обойтись без грязи. Много её выливается и сегодня на страницы печати. Так что если мы хотим всё же закалить сталь, то, прежде всего, надо очистить себя от вредных примесей. Плевки в историю – это и есть та грязь, от которой нам надо очищаться.

И ещё одна маленькая ремарка. Как ни нападают на Николая Островского, как ни хулят его роман и героя Павку Корчагина, а народ читает «Как закалялась сталь», и почти каждый год выходит новое издание этого романа, и каждый год его спрашивают в книжных магазинах. А в такой стране как Китай десятки миллионов читателей считают Павку Корчагина своим национальным героем. Так что, как бы ни дул ветер злословия, а караван правды идёт, и никто его не остановит.

«Учительская газета», 13.09.2004 «Так ли закаляли сталь?»

Сетевой литературно-исторический ж. «Великороссъ», 22.12.2011

Куда катятся молодёжные ролики?

В пятидесятые-шестидесятые годы мы не катались на роликовых коньках, хотя в то время они уже были изобретены. Сегодня, наверное, в каждом городе можно встретить молодых людей на роликах, то ли выделывающих акробатические пируэты, то ли просто прогуливающихся, но быстрее, чем простые пешеходы. Это один из знаков времени, как появление видео магнитофонов, видео камер, компьютеров, цифровых фотоаппаратов, мобильных телефонов и так далее. Да, время не стоит на месте. Прогресс неумолимо меняет жизнь. Но идут ли в ногу со временем судьбы молодых людей? Довольны ли они ими – вопрос.

Разумеется, многие молодые люди находят сегодня своё место в жизни, руководствуясь принципом – где бы ни работать, лишь бы заработать. Но это ли главное в жизни человека?

ТАНЯ

Таня была пионеркой, когда это ещё было нормальным явлением, и комсомолкой, когда уже союз молодёжи угасал вместе со всем государством. В престижный московский институт иностранных языков ей пришлось поступать, приложив много упорства и сил, ибо каждый год стали меняться условия приёма, конкурс не снижался, и поступила она лишь с третьей попытки, сдав практически все экзамены на отлично.

Учёба приносила радость. Вместе с тем, желая чего-то необычного, поддаваясь модному тогда течению КСПэшников, то есть любителей клуба самодеятельной песни, Таня ходила с друзьями по лесам, сидела у костра, пела песни под гитару. Там же познакомилась с одним из активистов песенных слётов, раскрепощённым пареньком, считавшим себя если не гением, то около того. Алик был сыном учёного с мировым именем, очень желавшим, чтобы сын пошёл по его стопам и что-то пытавшимся сделать для этого. Однако не сложилось. Сын в институт поступил, но ни одного дня не ходил на занятия, считая это бессмысленным делом.

Независимость суждений собрата по лесным распевкам, его уверенность в том, что КСП – это не что иное, как оппозиция государственному правлению, покорили Татьяну, и однажды она пришла к своим родителям с твёрдым решением выйти за муж за Алика.

– Почему сейчас? Ты только на втором курсе института. Семейная жизнь помешает твоей учёбе.

Но у Тани были свои веские аргументы:

– У родителей Алика плохие отношения между собой. Они фактически на грани развода. Алику там плохо. Надо срочно забрать его из этой семьи. А с моей учёбой будет всё в порядке. Алик тоже учил в школе английский, любит его и с удовольствием будет мне помогать.

У молодого мужа, не достигшего ещё двадцати лет, оказались и другие проблемы. Внимательно читая прессу, изобиловавшую в то время ужасными историями о дедовщине в советской армии, не отличавшийся атлетическим сложением паренёк решил, то что называлось и было тогда модным, «скосить», то есть уклониться от призыва в армию, для чего под разными соусами с целью получения «белого билета» сумел попасть в психиатрическую клинику, которая и освободила его от исполнения гражданского долга.

Учась на третьем курсе института, Таня опять пришла к родителям с важным сообщением:

– Я решила уйти из института. Эта учёба никому не нужна. Учителем я не буду. Сейчас такие ученики! Кроме того, на этой сессии надо сдавать политэкономию, а вы сами знаете, что это за наука. Сегодня говорят, что всё это враньё. Я просто её не сдам. И зачем?

Оба родителя, имевшие высшее образование и не представлявшие без него дочь, пришли в ужас, а Таня их успокаивала:

– Алик говорит, и я с ним согласна, что диплом сегодня не нужен. Его легко купить в любом переходе Москвы. Главное – это быть человеком. Я пойду работать. А потом, если увижу, что это нужно, вернусь в свой институт или поступлю в другой.

Но не вернулась. Не поступила. Зато, хоть и не скоро, но поняла, что муж и сам о приобретении себе специальности не думает, и денег не зарабатывает, довольствуясь случайными заработками, и никаких семейных перспектив у них нет. Тихонько развелась и мужа из дома выпроводила.

Вторым мужем оказался бывший друг первого, который отличался от него лишь тем, что считал себя не около, а просто гением, но готовившемся совершить нечто гениальное в перспективе, правда, тоже без «дурацкого», по его мнению, высшего образования, полагаясь на своё собственное чутьё и чтение литературы.

Таня воспитывала себя методами, прочитанными в книгах американца Карнеги, большого специалиста по самосовершенствованию. Главное, что она усвоила у иностранного специалиста (российские авторы давно перестали быть в почёте) – это то, что ко всему вокруг надо относиться философски спокойно и ни к чему возвышенному не стремиться. Это помогает ей стойко переносить трудности семейного существования, когда муж по причине тяжёлого неуживчивого характера не в состоянии работать ни в каком коллективе, а потому ищет работу, которую может выполнять лишь у себя на дому, что, разумеется, при отсутствии специальных знаний весьма трудно сделать и не приносит дохода. Сама работу находит, но без диплома она, как выяснилось, не так хорошо оплачивается.

Пока не было ребёнка, всё как-то терпелось. Но вот он родился, и все проблемы стали возрастать в геометрической прогрессии. Как жить дальше?

СЕНЯ

Он чуть постарше Тани. И детство было таким же, как у всех их возраста. Только целеустремлённым он был с ранних лет, его увлекало рисование. Потому жизнь его шла накатанным многими художниками путём: детская художественная школа, когда юный художник с удовольствием писал картины родного города и дарил их родным и друзьям, художественное училище, оформление стенной газеты и плакатов во время службы в армии, опять учёба оформительскому мастерству.

Женился на коллеге по работе с дизайном. Свадьбы пышной не было. У невесты уже было двое детей. Зато её отец был высокий военный начальник. Может, этот факт был не последним в принятии Сеней решения о женитьбе. Его собственные родители от его выбора в восторг не пришли. Мать, будучи мягкой и покладистой, беспредельно любящая сына, согласилась с тем, что невестка, хоть и слегка старше годами, но весьма хороша, а потому, что ж не жениться. Отец категорически отказался видеть в своей квартире жену сына с двумя детьми. Однако вскоре появился и третий ребёнок. И всё, казалось, шло хорошо.

В это время в стране во всю шла перестройка с её частным предпринимательством. Сеня попытался энергично включиться в предпринимательскую деятельность, связанную с дизайном. Не без способностей была и супруга. Организовали свою выставку-продажу чужих картин, но со своим оформлением. Что-то начало получаться, появились зарубежные контакты, думалось о перспективе международного признания. Да вот ведь беда – в стране не привыкли ещё к малому бизнесу, и далеко не каждый мог выжить, не воруя и не обманывая. Налоги давят, цены на материалы растут, денег на жизнь не хватает. А тут друзья, уехавшие за рубеж первыми, зовут в письмах, обещают горы удовольствия и успеха.

Вот Сеня и продал свой бизнес, квартиру и отправился в тридесятое царство счастья искать. Только и там оно показалось близким лишь первое время, когда в письмах восторженно писал, что и тараканов там нет, и грязи на улицах не видно, и хамства будто бы поменьше, чем на родной стороне. Всё было вначале, пока не узнал, что бюрократии там столько же, что быть человеком второго сорта не лучше, а, получая денег побольше, тратишь их нисколько не меньше, так что пришлось придти к горькому выводу: хорошо там, где нас нет.

Вот и случилось, что развёлся с женой, сошёлся с коллегой по дизайну из Англии, правда, на десять лет старше, но имеющей в заморской стране свой домик, своё понимание успеха. Жизнь повернулась другой стороной. Надолго ли? А на родине мать, мечтавшая всю жизнь о персональной выставке любимого Сенечки, да так её и не увидевшей, к тому времени умерла. Отец, теперь не понимающий новой женитьбы сына, остался одиноко стареть в своей маленькой квартирке. Родная дочь и её старшие сводные брат и сестра живут с брошенной женой в далеко не родной им стране. Что дальше?

КОНСТАНТИН

А этот парень совсем молод ещё сегодня. Юные годы выпали на перестроечное время, когда уже ни пионерии настоящей, ни комсомолии не было. Так что объединяться с товарищами довелось на неформальном уровне по общности интересов. Учил английский язык, чтобы петь под гитару песни зарубежных авторов, сам писал стихи и сочинял музыку, на гранты от фонда Сороса, выпустил с друзьями несколько номеров газеты, посвящённой тяжёлому року, и небольшой сборник не всем понятных стихов. Кончились деньги – кончилась и газета. Поступил в университет, закончил успешно, став биологом, но преподавательская работа не увлекла по причине слишком низкого заработка. Приглашали работать журналистом – не согласился по той же причине. Хотелось получать сразу огромные деньги, а где же их так сразу дают? Пошёл работать в рекламное агентство.

Между тем, помимо простого добывания денег хотелось куда-то приложить свои интеллектуальные способности, которые были. В поисках смысла жизни наткнулся на буддийскую религию. Точнее, её представители сами нашли молодого вдумчивого человека и угадали в нём возможного своего сподвижника и проповедника идей буддизма.

Однажды Константин пришёл домой и сообщил матери, что решил жить с девушкой Аллой. Мать, в принципе не имевшая ничего против женитьбы, ожидала, что невесткой будет одна местных из многочисленных поклонниц талантов сына, но к своему удивлению узнала, что победительница Алла приехала недавно издалека. Девятнадцатилетняя девушка, не имеющая ни специальности, ни определённого желания что-то делать, путешествует по городам и весям в поисках счастья.

Вот и теперь, устроившись на квартире, казалось бы, влюблённого в неё Константина, она спокойно исчезала из дома бывало на несколько дней, видимо, находя себе более интересное занятие, чем сидеть с новоиспечённым почти мужем. Константин весьма вяло реагировал на такое поведение, объясняя матери, что у них между собой свободные отношения, и он не хочет стеснять демократию девушки.

Мать, проработавшая много лет преподавателем, весьма уважаемый в городе человек, автор нескольких книг и многочисленных статей в периодике, не согласилась с подобной демократией отношений и предложила девушке возвратиться в свои родные пенаты, где и продумать более серьёзно перспективы будущей семейной жизни. Константин не особенно возражал против такого подхода. На том пока всё и остановилось.

Что общего в приведенных мною из нашей жизни судьбах трёх молодых людей, которые могли бы, на мой взгляд, послужить основой телевизионной программы, но не той, которая называется «Что хочет женщина?», а новой, под названием «Что хочет сегодня молодой человек?»

Одна деталь объединяет данные мною выше примеры – молодые люди потеряли или не приобрели ориентацию в жизни. Исчезла идея, непонятен сам смысл существования. Жизнь не складывается хорошо. Почему?

Начиная с периода пресловутой перестройки в нашей стране, средства массовой информации насильно вдалбливают в головы молодёжи западные ориентиры, в основе которых американская модель жизни ради денег.

Известно, что американцы с рождения начинают копить деньги и до самой смерти занимаются накопительством. И это понятно каждому американцу. Это их стиль жизни. Но оно и не удивительно. Ведь Соединённые Штаты Америки родились на принципе единоличного выживания. Из разных стран Европы бежали люди на новый континент, где захватывали себе участки земли у аборигенов и жили личными хозяйствами в окружении врагов и конкурентов. Прошло немало времени, прежде чем они в целях собственной безопасности вынуждены были объединиться в конфедерацию и создавать себе законы, устраивающие всех фермеров. В Америке не было царей и наследственных принцев, так что демократия у них специфическая, о которой ещё Сергей Есенин писал, что «здесь царствует господин доллар, а человека и не видно».

Российский менталитет иной. Он взращён на легендах, сказках, былинах, воспевающих богатырей, народных героев, борющихся за счастье своего народа, жертвуя своим собственным благополучием и даже жизнью. Наш народ по духу жертвенник, но во имя высокой цели служения людям. Именно поэтому молодёжь наша охотно присоединяется к революционным порывам, с энтузиазмом уезжала в Сибирь на строительство дорог, городов, заводов и электростанций, откликалась на призывы и лозунги, зовущие молодёжь на подвиги. Помните лозунг: «Партия прикажет – комсомол ответит «Есть!»? Потом уже постепенно всё обюрокрачивалось. Живые идеи превращались в рутину, а молодёжь мгновенно улавливала изменения и хладела к казавшимся теперь ложным призывам, искала свои новые. Именно тогда, когда ушла в прошлое борьба с кулаками, бандами, закончилось послевоенное наведение порядка, когда подняли целину и построили Комсомольск на Амуре, когда жизнь начала входить в рутинную колею, появились диссиденты, самиздат, Высоцкий.

Как-то я спросил одного из активистов движения КСП, что главное в их песнях, что заставляет их собираться вместе в лесах, а не, скажем, во дворцах культуры, где тоже можно проводить фестивали песен. И он ответил мне, что ими движет протест против правительства.

– Правительство, – говорю я, – не аргумент. Аргументом может являться проводимая политика. Если политика изменится в ту сторону, которая вам нравится, исчезнет ли ваше движение?

– Нет, – прозвучало в ответ, – мы всегда будем против, какую бы политику ни проводило правительство.

– Но ведь это смешно. Допустим, всё делается так, как вы хотите, зачем же тогда протестовать?

– Во-первых, такого не может быть, – ответил собеседник. – А во-вторых, для того и щука в реке, чтобы карась не дремал.

Ну что ж, это старая народная мудрость, с которой не поспоришь. Однако КСП в том виде, в котором существовало в последние годы советской власти, прекратило своё существование после развала государства. А причина, скорее всего, в том, что комариные укусы авторских песен и пламенные речи у костра никаким образом не волнуют олигархическое правительство, не имеющее своей идеологии, которую потому и нельзя разрушить, что её нет. Правительство не беспокоят даже резкие нападки членов парламента, рассматриваемые и допускаемые лишь как пар, выпускаемый из кипящего чайника. Выйдет весь пар и прекратится кипение.

Ну, а молодёжи важно ведь, чтоб их замечали. Никто теперь не обращает внимания на костры и пусть даже очень критические песни, вот и пропадает интерес. А начиналось это ещё при Горбачёве, который на одном из съездов, услышав требования фракций дать каждому слово, в ответ на возражения Ельцина, произнёс, забыв про включенный рядом микрофон:

– Да пусть себе говорят. Всё равно они ничего не изменят.

Вот именно эта мысль невозможности изменения существующего положения вещей в стране и заставляет миллионы людей отходить от политической жизни и голосовать против всех.

Однажды я спросил лидера нынешних коммунистов Геннадия Зюганова:

– Когда же начнутся решительные действия по взятию власти в свои руки? Ведь именно этого ждёт большинство народа.

Геннадий Андреевич ответил очень коротко:

– Когда у нас будет больше молодёжи.

А что молодёжь? Хочу вернуться к примеру с Константином. Как я уже сказал, в нём буддисты нашли своего пропагандиста. После очередного семинарского слёта, проходившего в Санкт-Петербурге, Константин написал о нём в одной из газет. Написано по журналистски неплохо. Но дело не в этом. Я нашёл в информации главное, что искал – к чему призывают буддисты. Вот как об этом написал сам Константин.

«По окончании курса буддийская республика постепенно расформируется. Получив знаки успешной практики, народ возвращается домой. Лама Оле собственноручно проверяет наличие внешнего знака – маленькой ранки или припухлости на макушке головы. Как правило, такой знак находится у всех. Есть также внутренний и тайный знаки. Внутренний проявляется в различных внезапно вспыхивающих состояниях нервозности, меланхолии или, наоборот, хорошего настроения. А тайный обнаруживается уже после курса, когда всё меньше становится страх перед смертью и всё менее серьёзно наше отношение к внешним проблемам».

Обращаю особое внимание на последние слова о менее серьёзном отношении к внешним проблемам. Индуизм со своими медитациями призывает к отключению от мирских проблем. А разве христианство говорит не о том же? Думайте больше не об этом мире, а о том, что ждёт вас в потустороннем. Вам плохо здесь, зато хорошо будет там. Это успокаивает верующего страдальца и позволяет не вмешиваться особенно в жизнь сегодняшнюю, не стремиться переделать её так, чтобы и здесь, в этом мире ему жилось хорошо.

Такая политика устраивает тех, у кого власть и деньги сегодня. Они-то меньше всего заботятся о потустороннем мире. Их основная забота в том, чтобы в этом мире у них не отобрали их состояния, не потребовали передела собственности в пользу народа. Потому им выгодно, чтобы народ, и особенно молодёжь, уходили от состояния беспокойства о мире нынешнем, чтобы их всё меньше волновали «внешние проблемы». Потому и позволяют зарубежным проповедникам различных религий собирать в России молодёжь и уводить её проповедями, россказнями о тайных знаках, странном переходе души из одного состояния в другое от действительности, от возможности влиять на неё собственными руками, пользуясь собственной головой.

В центре столичного града Москвы на площади великого гуманиста Пушкина молодые буддисты в цветных одеждах, с бритыми головами под музыку с пританцовываниями поют свои речёвки, привлекая к себе сверстников с тем, чтобы потом рассказывать им о тайных знаках. Подумать только, что какое бы настроение у тебя ни было, хорошее или дурное, апатия или взрыв эмоций, в этом нужно усмотреть твой тайный внутренний знак, а не влияние внешних факторов, когда от чьего-то оскорбления ты пылаешь возмущением, или твоя душа поёт от сделанного тобой открытия, которое поможет людям лучше жить.

Как хотите, но грамотному здоровому психически человеку такой подход кажется по меньшей мере смешным. Но молодежь клюёт на эту приманку, поскольку подаётся она в красивой обложке таинственности, неизвестности. А что больше привлекает молодёжь, как стремление познать непознанное, постичь непостижимое?

Правильно говорят, что свято место пусто не бывает. Убрали идею служения народу, тут же на её место пришла идея служения самому себе, отхода от этого мира.

Николай Островский очень своевременно написал свой роман «Как закалялась сталь». Если бы не он, то кто-то другой должен был бы это сделать, потому что национальный герой был востребован временем. Павел Корчагин, борец, пожертвовавший собой, своим здоровьем ради счастья людей, стал символом добра и справедливости, символом воли и самопожертвования. Этот символ подхватила вся молодёжь, и миллионы людей живут им до сих пор.

Почему сегодня не печатают роман «Как закалялась сталь»? Почему его не рекламируют, а подставляют вместо него низкопробное бульварное чтиво? Да по той причине, что символ молодого борца за народное счастье сейчас как горький перец в сладком пироге казнокрадов, захвативших власть в свои руки. Где новые Робин Гуды и Оводы? Знает ли их нынешняя молодёжь? Наверное, очень мало. Зато всем известны имена главарей мафиозных структур, отцов коррумпированных богатых семей, новых русских, ставших сильными мира сего.

Воспитывающаяся сегодня на дешёвых бульварных романах и мыльных сериалах безыдейного телевидения молодёжь не вступает в партии освободителей народа, не видя в них ни завораживающей сознание тайны, ни взрывного, срывающего с места и устремляющего безудержно вперёд, горячащего кровь лозунга: «Даёшь победу!» Зажгите молодёжь лозунгом, и она перевернёт мир.

А пока молодые люди бездумно катаются на роликах, уходя в секты, манящие к себе таинственными превращениями, уходя подальше от жизненных проблем, поближе к запредельному, безжизненному. Там им легче.

К счастью, не вся наша молодёжь такого плана. Я знаю немало и тех, кто сумели преодолеть трудности роста, сумели и сегодня найти своё место в жизни, не поступившись при этом принципами честности и морали. Они не уходят от проблем жизни, но не всегда могут с ними справиться.

В 1985 году я работал в Пакистане. В крупнейшем городе Карачи на одной из встреч с местной молодёжью я услышал горькие слова пакистанского студента о том, что они не видят перед собой перспективы, учёба не даст им ни работы, ни возможности сделать свою страну лучше. Тогда я и предположить не мог, что вскоре то же самое будут говорить наши российские студенты, которых по окончании вузов ожидает полная неопределённость. Ни на какие великие стройки страны их не позовут, и, если нет знакомств и хороших денег за спиной, никакую приличную работу не получишь.

Вот и уезжают за границу, вот и уходят от жизни в секты, вот и катятся на своих роликах в пропасть безверия и безнадёжности. Кто им поможет?

«Советская Россия», 10.03.2005

Вес и цена демократии,

или

одним счастье – другим ненастье

Если сегодня положить на одну чашу весов демократию, а на другую – деньги, то, как вы думаете, дорогие читатели, что перетянет? Думаю, я угадал ваш ответ – конечно, деньги. А что должно перетягивать, по вашему мнению? И опять, думаю, не ошибусь, когда отвечу за вас – должна перевешивать демократия. Но к чему это я задаю такой философский вопрос? А вот к чему.

Те, кто бывали в Москве на Нагатинской набережной, что протянулась вдоль Москва реки, наверняка замечали три прекрасных высотных дома, распахнувших свои корпуса в виде широких корабельных парусов. Да их – эти дома – жители так и называют любовно парусами. Красива наша столица своей архитектурой в некоторых местах.

А как чудесно жить в таком доме с видом на реку с её великолепными солнечными закатами, белыми пароходиками, перевозящими туристов, рыбаками с удочками в руках, огнями вечерней Москвы и панорамой салютных фейерверков в праздничные дни. Живи и радуйся, если тебе повезло когда-то получить или купить квартиру в таком доме.

Но вот возле одного из этих домов, а именно под номером сорок, в полдень 16 марта собралось около сотни человек с протестом против запланированного строительства по соседству, точнее в непосредственной близости, нового дома, которому в планах реконструкции Нагатинского затона уже присвоен адрес – корпус шесть. Это будущее двадцатиэтажное здание должно подняться в скором времени перед окнами протестующих не первый год жильцов.

Председатель инициативной группы Н.Б. Ильина объясняет собравшимся суть проблемы, говоря о недопустимости строительства новых жилых корпусов на набережной. Её горячее выступление поддерживает правозащитник Е.В. Радев, собравший все имеющиеся решения по строительству дома и утверждающий, что все они вышли противозаконно. Молодая бойкая девушка, заприметившая подъехавшего главу управы Нагатинского административного округа просит его быть мужчиной и не бояться пройти к микрофону и выступить перед жителями.

А.С. Фролов не боится и в подтверждение мужского достоинства сообщает о том, что имеет четверых детей. Однако понятно, что не это сейчас главное, поэтому в ответ на основные претензии глава управы коротко добавляет, что по поводу строительства шестого корпуса имеются все необходимые согласования, так что никаких нарушений законности нет.

В принципе на этом можно было бы поставить точку. Действительно вся необходимая документация, начиная с разрешения Комитета по архитектуре и градостроительству г. Москвы с прилагаемыми договорами об аренде, актами, экологическими и проектными экспертизами, и кончая решениями и указаниями Управы округа, у строителей имеются. Нет маленькой детали – согласия жителей имеющихся уже домов на изменение условий их жизни.

Об этом мы говорим в кабинете главы Управы. Хозяин его Андрей Сергеевич Фролов справедливо замечает, что обязан действовать по закону, а раз никакого нарушения его нет, то и возражать против строительства ему никак нельзя. Но я пытаюсь проникнуть в сущность градостроительного процесса. Спрашиваю, кому вообще нужно строительство новых жилых зданий в перенаселённой Москве? Ну да, рядом, чуть дальше от набережной, есть пятиэтажки, которые давно пора сносить. Часть семей из этих домов получат квартиры в новом двадцатиэтажном доме. Это тридцать процентов от вводимого в строй жилья, то есть чуть более тридцати квартир. Решает ли это проблему местных пятиэтажек? Разумеется, нет. Тогда почему же не предложить жильцам сносимых зданий временно пожить на окраине Москвы, выдав им гарантийные письма на вселение в новый дом, построенный на месте снесенного ветхого жилья? Тогда и численность населения практически сохранится, и условия жизни людей улучшаться. Так ведь делалось прежде.