– Альфред, на тебе лица нет. Вернулись кошмары? – Доминик сделала шаг навстречу и посмотрела в глаза.
– Да… Снова эта тьма. Это так странно, весь сон очень осознанный, но там не происходит ничего.
– Страшное ничто, – улыбнулась Доминик. – Ничего. Кошмары всем снятся, это нормально.
По дороге домой, после занятий, Альфред и Доминик зашли в кофейню, чтобы перекусить и поговорить о всем что произошло за выходные.
– Родители не отпускают тебя жить в общежитии или ты сам не захотел от них уезжать? – Доминик как всегда задавала вопросы без отрыва от чтения социальных сетей.
– А зачем? Они живут в десяти минутах. Ну зачем, куда я перееду? В комнату в два раза меньше? Еще и с соседом, который будет мне мешать спать по ночам. К тому же я люблю родителей, рано или поздно мне придется от них уехать, но не сейчас.
– Повезло тебе, наверно, с ними. Мои родители всегда мне были будто чужие. Мне кажется, что они отправили меня в этот колледж, лишь бы избавиться от меня. А я, в целом, и не против. Но медицина. Это явно не мое.
– Тебе, правда, не нравится или у тебя просто не получается?
– Ты про последний практический экзамен?
– Тот, на котором ты уронила манекен на пол и наступила ему на голову, да? – Альфред ухмыльнулся, но тут же залился краской, ведь Доминик была его единственной подругой и он не хотел ее обидеть.
– Видимо, только об этом все и говорят, – засмеялась Доминик, да так громко, что Альфреду сразу стало понятно, что его шутка понравилась ей, – Я не знаю. Меня интригует мысль, что я буду спасать жизни, но мой ли это выбор? Да и откуда им знать, что это то, чем я должна заниматься?
– Понимаю, – сказал Альфред, но звучало неубедительно.
– Думаешь? Я сама не знаю, чего хочу, – Доминик хитро прищурилась и уставилась на Альфреда, как будто ожидала продолжения разговора, но потом сказала, – Ладно, не хочу больше об этом. Скажи лучше, как прошла поездка к твоему отцу?
– Да никак, – Альфред нашел на полу пятно и решил оттереть его подошвой кроссовок.
– Не поехал?
– Ты же знаешь, – Альфред остановился тереть пятно, – я его не переношу. Психолог сказала, что из-за него я не помню половину своего детства. Он не больше, чем умалишенный алкаш.
– Умалишенный алкаш? – Доминик повторила неуверенно. Казалось, ей непривычно слышать такое в отношении отца, любого отца. – Но он ведь твой отец. Хотя, я бы не стала оправдывать человека, который избивал и травил своих детей. Может, ты и правильно делаешь, что игнорируешь его. Почему он вдруг вернулся?
– В том письме, о котором я тебе говорил, он написал что сожалеет обо всем; что он теперь живет трезвой жизнью и лечиться в психиатрической клинике. Ах да, он зовет меня проведать его.
– Ты не поедешь? – Но Альфред не успел ответить, как Доминик продолжила, – Может, и правда раскаивается?
– И что с того? Мне это не нужно. Я уже забыл его. Я не рассказывал, но тот день, когда он ушел и пропал, был самым счастливым в моем детстве. Поначалу мама жутко волновалась и плакала, но со временем жизнь наладилась и стала намного лучше.
– Могу себе представить. Пойдем по домам. Мне еще к пересдаче готовиться, – Доминик поставила чашку на стол и стала одеваться.