«Ходили нагишом, судя по тому, что на нижнее белье Вам уже сейчас явно не хватает денежных средств». – Едва не вырвалось у Героя, но он сумел вовремя одернуть себя. Ксанка, же продолжала вдохновленно вещать:
Их материальная и моральная помощь неоценима! В том числе, благодаря их усилиям мой муж имеет возможность продолжать неравную борьбу с авторитарным аппаратом диктатора. Мы не собираемся сдаваться! Повторюсь, мой супруг прикладывает максимум усилий в неравном противостоянии с властью! Не щадя самого себя, идя в первом ряду, на самом острие сопротивления. – Подытожила свой пламенный спич Ксана и вопросительно воззрилась на Героя, ожидая от него реакции. И она не замедлила последовать, хотя и не такая на которую рассчитывала супруга Мертветчукуса.
– Скажите уважаемая миссис Ксана, почему Вашего супруга величают некромантом? Он, что занимается мистицизмом?
– Нет. Конечно, нет, – отрицательно закачала головой та. – Он вовсе не вызывает души усопших и не общается с представителями потустороннего мира. Он вообще придерживается традиционной христианской доктрины.
«Она употребила слово доктрина, достаточно сухое, можно сказать более научное. Автоматично отметил про себя Герой. Обычно люди, говоря про духовные вещи, употребляют другие слова: религия, вера, вероисповедание»
– А некромантом его называют за то, что он пытается вернуть, пробудить к жизни: законные акты, конституционные права и обязанности, законодательные нормы, кодексы.
– Но, зачем он это делает?! – не смог удержаться Герой, чтобы не воскликнуть.
– Как это зачем? – в свою очередь удивилась уже Ксана. – Это же очевидно! Чтобы законы в нашем государстве вновь ожили! Соблюдались и свято чтились! Чтобы каждый житель Окраины знал, что его права, свободы защищены законом и не зависят от своеволия преступных властей. И никто не имел индульгенции на совершении то или иного преступления! Не переиначивал под себя и собственное окружение законодательство. Не давал ход преступным распоряжениям. Не прикрывался органами власти, проворачивая свои темные делишки. А также не перебирал на себя полномочия не свойственные занимаемой должности и не переподчинил органы власти в угоду политико-промышленным группам. Был чист и честен перед собственным народом. Являлся гарантом, а не пользователем конституции! Вот зачем! – Гордо воздев голову, закончила она.
– Вы идеалистка! – Улыбнувшись, высказал свое мнение Герой. – Не могу не сказать, что это мне чертовски нравится!
– Да, я такая! – протянув через стол руку, Ксана снова обхватила его кисть. – И мне тоже не сказано приятно, иметь возможность общаться с вами, принимать у себя в гостях. – Она обожгла его полным страстью взглядом. Ее внушительный бюст с трудом умещался в глубоком декольте, рискуя в любой момент полностью обнажиться. Но, похоже, это обстоятельство ее нисколько не смущало. – Только намекните, чем я могу быть Вам полезна? – Вопрос будто наэлектризовавшись страстью владелицы особняка, завис в воздухе.
– На данный момент, Вы полностью удовлетворили меня… – тяжело сглотнув, выдавил из себя Герой, словно на его плечи внезапно свалилась вся тяжесть грехов человечества за последнее столетие.
– Удовлетворила? – озадаченно переспросила Ксана, ничего не понимая. – Каким образом? Я только напоила вас кофе…
– Все верно! – подтвердил Герой. – Таким вкусным, бодрящим! Я давно такого не пил. Благодарю вас за это. А также, за предложение помочь.
– Это пустяки! Это самая малость, что я могу сделать для Вас…
– Я искренне рад, что нашел в вашем лице, столь верного соратника и надеюсь друга. Преодолевая давящий на него груз, он поднялся на непослушные ноги
– Вы можете смело на меня рассчитывать! – Не сводя с него пышущего зеленым пламенем взгляда, страстно произнесла Ксана, тоже вставая. – Имейте, имейте в виду! – Кинула она вдогонку спешно покидавшего гостиную Героя. Который не успел глазом моргнуть охранник у входа – пулей выскочил и был таков.
– Эт, че, за на хер? – сквозь зубы недовольно процедил он. Но, не увидев никого подозрительного, вновь погрузился в полудрему.
А Герой тем временем, вихрем проскочив несколько лишних кварталов отделявших его от дворца тирана, вынужден был возвращаться обратно. После кофепития с супругой Мертветчукуса он несколько перевозбудился и как следствие не рассчитал силы и время нужные ему, чтобы добраться до требуемого места назначения. Герою было простительно подобное поведение, подобная слабость – он долгое время был один, пребывая в забытьи лишенным сил и совершенно деморализованным. Одиночество играет злую шутку не только с обыкновенными людьми, но и способно застать врасплох даже Героев. И возможно это касается в большей мере, даже их – привыкших быть в эпицентре мирового внимания, нежели простых обывателей.
Когда Герой, резко сбросив обороты, приблизился к ограде отделявшей дворец диктатора от остального мира, его состояние успело вернуться к норме. Он снова готов был к подвигам во имя человечества!
– Дермакус, что это? – Капризно спросил Зелебобус горстями поедающий большие шоколадные конфеты «Гулливер».
– Флешка, Величайший… – тихим вкрадчивым голосом дал ответ глава канцелярии, протягивая ее своему хозяину (так считал Зелебобус, но не сам Дермакус).
– Я вижу, что это не шоколадный батончик Гонгона. – Весело захихикал диктатор, довольный своей новой шуткой и вопросительно зыркнул на своего помощника. Недавно принятое постановление СОСС (Совет Обороны Светлых Сил) гласило, что над шутками и анекдотами лидера Окраины Зелебобуса Величайшего неизменно требовалось смеяться и улыбаться. На того, кто отказывался исполнять сие решение, автоматично накладывались санкции в виде ареста имущества и счетов в банках. Государство, что правил Зелебобус постоянно нуждалось в деньгах. Их недостаток с каждым новым годом его правления все более ощущался, и он искал всевозможные способы пополнить казну.
– Хо-хо-хо! – Деланно на все лицо растянулся в ухмылке Дермакус, – как это остроумно и свежо с вашей стороны Величайший.
– Шутить верный друг мой Демакус – это целое искусство. – Со знанием дела огласил диктатор, что в прошлом прославился юмористическими номерами и сценками. – Талант радовать и веселить дарованный не каждому. Далеко не каждому уж мне поверь… – неожиданно грустно заключил Зелебобус, мечтательно закатив глаза, вверх, предаваясь воспоминаниям, когда он действительно мог играть на рояле без помощи рук и суфлера.
– К-хм! – прочистил голос Дермакус, но прием этот не возымел действия. Его Властитель продолжал по-прежнему витать где-то далеко. Тогда он взял пустой бокал со стола и громко постучал по нему ложкой.
– Дермакус перестань! – Поморщил маленькую щеточку усов на манер Чарли Чаплина диктатор недовольный, что его, так беспардонно вырвали из грез своих. Его рука автоматично потянулась к коробке с конфетами, чтобы немного подсластить суровую действительность, в которой он пребывал последние годы. А именно годы его правления, когда поддавшись непомерным амбициям супруги своей, захотевшей стать ни с того, ни с сего, вдруг первой леди страны.
– Как вам будет угодно Величайший. – Отставил обратно на стол стакан его помощник. – У меня есть приятная новость для вас, – попытался зайти он с другой стороны.
– Вырос мой рейтинг? – Несколько оживился Зелебобус, давно уже позабывший, что такое всенародная любовь.
– Он и без того, достаточно высок! Нет, даже очень и очень высок! – Поспешил того заверить Дермакус строго следившим за всем компаниями проводившими социологические опросы и не допускавший новостей, что могли опечалить или хуже того вызвать депрессию у своего шефа. – Вам нечего переживать, люди по-прежнему любят вас и счастливы, что вы у них есть! Но сейчас, я хотел, обратить ваше внимание на другое. – Он буквально под нос Зелебобусу сунул флешку.
– Какой же ты бываешь назойливый! – Тяжело вздохнул диктатор, и потянулся к распечатанной коробке конфет.
– Когда это касается непосредственно дел государственной важности, и в особенности, когда это имеет непосредственное отношение к вам Величайший. – Склонил в притворном подобострастии голову Дермакус.
– Ну, говори уже. Что там записано там у тебя?– Махнул рукой, разрешая Зелебобус, – ты все ровно не отстанешь…
– Там, то о чем вы меня просили Величайший…
– Поконкретнее Дермакус, поконкретнее, – громко плямкая потребовал лидер Окраины.
– Ксанка! – ощерившись выпалил глава канцелярии. И, видя, как резко переменился в лице Зелебобус многозначительно добавил, – заснятая в пикантном виде…
– Стоп, хватит! – Резко, будто на него плеснули кипятком, подскочил с кресла на ноги диктатор, расшвыряв по сторонам конфеты. – Дай ее сюда немедленно! – Возбужденно выкрикнул он, буквально вырывая флешку из рук Дермакуса. – Чего ты сразу не сказал! – Раздраженно заметил он, лихорадочно теребя руками крошечный носитель памяти, что скрывал в себе объект его многолетней страсти. Его помощник хотел, что-то сказать в ответ, но Зелебобус и рта не дал тому раскрыть:
– Потом, Дермакус, всё потом… – выталкивая его из кабинета, суетился он возбужденно. Поведением своим, он напоминал сейчас наркомана спешащего как можно скорее вогнать себе в вену вожделенную порцию дури. – И распорядись, чтобы никого не пускали ко мне в течение получаса! Нет, часа! Даже Малку! – Выкрикнул он, вдогонку, поспешно закрывая дверь.
Затем, не теряя ни минуты, Зелебобус бросился к широкой на всю стенку плазме и трясущимися от нетерпения руками, вставил в разъем флешку. Экран отозвался, незамедлительно вспыхнув изображением голубоватого бассейна с подсветкой.
Величайший, не мог заставить себя сдвинуться с места, не говоря уже, чтобы пойти и сесть на мягкий кожаный диван. Он стоял, будто приросший к земле неподвижно, завороженно взирая на открывавшуюся перед его глазами немую картину. А именно Ксанку, что неспешно, лениво разводя руки по сторонам, плыла вперед к нему навстречу. Естественно не к самому диктатору, а к лицу или камеры снимавшей ее.
Зелебобус не мог не отметить блестевших от воды в свете ламп ее длинных, затянутых в тугой узел бриллиантовой заколкой волос.
Он напрягся, стоило Ксанке приблизиться к мостику и обхватить руками столбики лесенки.
Его бросило в дрожь, когда она принялась демонстративно неспешно, подниматься по ней вверх. И совсем уж залихорадило, стоило понять, что из одежды на ней ничего нет.
Зелебобус забыл, как дышать, узрев воочию ее полную обнаженную грудь.
Последовавший за ними плоский животик вызвал у него нервный спазм, парализовавший полностью все тело.