Сам при этом тоже потерял немало людей, но, во-первых, вдесятеро меньше, а во-вторых – скинул в ров с водой уже пару десятков бесов. Каждое падение сопровождалось отчаянным визгом, вспышкой с громовым раскатом, да облаком кипящего пара. С учётом тех, что прямо в поле настиг ангел, заливая рассолом, приконченных бесов выходило уже около ста.
Алька всё представлял, как расскажет об этом Азраилу. Тот восхищался способностями бесов и предсказывал, что они принесут гибель замку, но пока что защитники весьма неплохо справлялись с ними. Двоих даже удалось взорвать прямо в стане врагов, стреляя из обычных ручных арбалетов. Стрел, конечно, извели уйму, за что получили нагоняй от Тифота, но эффект того стоил. Каждый взрыв был сравним с падением в ряды врага тяжелой бомбы с картечью.
А вот фиолетовые молнии оказались против бесов бесполезны: энергеты с удовольствием всасывали разряд, смертельный для всего живого. Молнии доставали далеко за ров, поэтому блицдоннеры без особого труда сделали больше десятка прямых попаданий. Единственный видимый эффект заключался в том, что животные начинали вести себя, как пьяные. Шатались, теряли ориентацию, падали и на некоторое время засыпали. Или, наоборот, начинали безумно скакать. Один такой подстреленный бес даже сам упал с обрыва в ров, превратившись в облако пара. Больше никакого ущерба студенистым монстрам оружие не нанесло.
Азраил всё не появлялся. С самого начала осады (а вернее, с того момента, как у старой мельницы ярко и громко полыхнуло) про дьявола ничего не было известно. Там, в излучине, долго шла кутерьма, крошечные фигурки сновали туда-сюда, но разобрать деталей Альке не удавалось. Да и не до них стало, когда в предместьях заполыхали целые улицы, а между домами показались отряды противника.
Алька всё больше волновался о своём спутнике. Выждав еще около получаса, он не выдержал и пристал к ангелу, прося разведать обстановку за мельницей. Может быть, Азраил ранен и нуждается в помощи?
Белокрылый только выпятил челюсть.
– В городе достаточно раненых, нуждающихся в заботе.
– Здесь есть, кому о них позаботиться. А он там один.
– Вот и займись делом, не лезь под ноги. Охота на бесов сейчас важнее твоего… кхм, дружка. Каждая минута, потраченная впустую, может обернуться смертью для сотни людей.
– Помощь союзнику ты считаешь пустым делом?
– Я служитель Божий! Я не стану бросать благое дело защиты страждущих ради спасения падшей твари.
– Кто бы говорил о защите! Азраил сегодня один перебил больше чертей, чем настреляли лучники целого бастиона. И без всякой божьей помощи.
– Не забывайся, ничтожный! – ангел грозно взмахнул крылом, наклонился к земле и взвалил на плечи новую бочку с рассолом.
В чём-то он был, конечно, прав. Но Алька не мог отделаться от мысли, что отказ даже от попытки помочь Азраилу – это сродни предательству.
Некоторое время он не знал, к чему теперь себя применить. Ангел его игнорировал, на заготовке рассола Алька только мешался. Стрелком тоже был так себе, этим еще старый Яков его неустанно попрекал. На стену его не пустили, там людей пока хватало, а в палатках лекарок он сам почувствовал себя нехорошо. Оставалось идти вглубь города с отрядами громил, помогать им валить заборы, снимать двери с петель, выбрасывать в окна тяжелую мебель и хламом перекрывать улицы. Алька надолго увлёкся этим занятием, позволявшим отогнать тревожные мысли.
Тем временем, обстановка на фронте изменилась. У восточной стены легион заволновался, пришёл в движение. В этом месте укрепления выглядели слабее всего, а защитный ров в нескольких местах черти уже завалили, поэтому защитники опасались основного удара именно отсюда.
Когда передовой отряд перестроился в каре, дозорные сразу же доложили Тифоту, что черти прикрывают щитами стаю из шестерых бесов. Воевода даже крякнуть не успел, как ангел схватил бочку и стартовал. Тифот только разочарованно поцокал вслед языком. Старый вояка, единственный в этом городе, кто ранее служил в настоящей действующей армии, попадал пару раз в осаду, а однажды даже сам участвовал в штурме, Тифот не любил быстрых и простых решений.
Только лишь белые крылья взмыли в небо, на северном краю долины, со стороны самых широких Торговых ворот, черти бегом бросились к укреплениям. Перед собой они гнали, как собак, удерживая на длинных цепях и покалывая под хвост пиками, восемь бесов разом. Причём, держали их на приличном расстоянии друг от друга, не давая сблизиться. Теперь, даже если ангел чудом услышит проклятия и вернётся, он не сможет распылить убийственную жидкость на всех, одним заходом. А сделать два-три рейса никак не успеет.
– Гарпуны на валганг!!! – заорал во всю грудь Тифот, бросаясь по галерее к северному бастиону. – Чёрный, ты там ослеп что ли? Всех стрелков на куртину! Кто на обводе? Мотыга? Расставляй людей! Припас беречь, бить верно! Лишние, а ну пш-шли вон со стен!
Простой люд не понимал половину сказанного, но для гарнизона слова имели смысл. Голос командира выводил солдат из оцепенения. Лучники и блицдоннеры хватали оружие, бежали на новые позиции. Артиллеристы гурьбой потащили к амбразурам тяжелые арбалеты.
Дело спорилось. Черти еще не пробежали половину дистанции, а стрелки уже колдовали над ружьями, лучники изготовились, артиллеристы по двое крутили барабан взвода, пока третий укладывал в ложе деревянный гарпун со стальным зазубренным жалом. В одном месте расчёт замешкался с подготовкой орудия, и Тифот на бегу, оценивая действия стрелков витиеватой матерщиной, поддал конструкцию плечом. Станина задвинулась, куда надо, заряжающий побежал за гарпуном.
За спиной громыхнуло раз, тут же эхом – второй и третий. Ангел отличился, с одного налёта окропив из бочки половину штурмовых бесов. Но на то он и обманный манёвр, чтобы не жалеть о потерях. Черти, уцелевшие при взрывах, только издевательски верещали, осыпая копьями белые крылья.
Тем временем настоящий штурмовой отряд был уже у самого рва. У одного из артиллеристов при виде армады сдали нервы. Стальная собачка с треском освободила механизм, тетива гавкнула, гарпун за секунду преодолел расстояние до наступающего врага. Но слишком рано. Цели не достиг, упал шагах в двадцати от ближайшего беса. Только и пользы, что переломал руки-ноги-головы доброй дюжине чертей. Орда с визгом заполнила пробел в строю, даже не заметила утраты.
– Пёс криворукий, блоха ты снежная! Что творишь, диавол?! – орал Тифот на стрелка, растягивая гласные, словно деревенский поп на проповеди. – Ждать!!! Ждать, как возле рва сгрудятся! Наверняка бить, бесов целить! И чтобы у меня чётко в морду, иначе я вам лично всем морды раскрошу!
Провинившийся вжал голову в плечи, словно ожидая увесистого тумака от воеводы, и активно кивал головой – понял, мол, будет исполнено. Другие арбалетные расчеты убрали руки от рычагов, от греха подальше, и притаились у амбразур в ожидании.
Первые ряды чертей тем временем достигли края рва. Продолжая прикрываться высокими щитами, раздались чуть в стороны. Между мохнатых ног вперёд полезли длинные доски с пазами по бокам. Смыкаясь, отдельные доски превращались в прочные трапы, по которым пять-десять чертей могли одновременно преодолеть водяную преграду. Да, инженерия у козлорогих была хоть и грубая, но эффективная.
– Время! – гаркнул на куртине сотник стрелков по прозвищу Чёрный.
Стрелы, дождавшись своего момента, входили между раздвинутыми щитами, рушили нестройные ряды. Две, три, четыре доски упали концами в воду, не достигнув другого берега. Тут же новые черти, вставая взамен убитых, выдвигали свои доски или баграми вылавливали упавшие, снова перекидывали через ров.
Отряд Чёрного дал ещё один залп, потом перешел на беглый огонь. Каждый стрелок выбирал цель и спускал тетиву, когда считал нужным. Целей теперь было достаточно, и более чем достаточно.
Неся потери, черти продолжали строительство. Первый помост уже был готов. Как только последняя доска встала на отведённое ей место, ряды щитоносцев разбежались в стороны. Погонщики, только этого и ждавшие, спустили первого беса с цепи, одновременно ткнув его изо всех сил под хвост пикой. Зверь жалобно взвизгнул и рванул вперёд со всех своих коротеньких лапок.
– Время! – рявкнул Тифот.
Артиллеристы пустили гарпуны, один и сразу второй, и ни одним в морду не попали. Первый снаряд ударил беса по передней лапе, отчего тот сбился с шага и подставил бок. Туда угодил второй гарпун. Тифот потрясал кулаками от ярости, считая ещё два выстрела потерянными зря, но в конечном счёте сила двух ударов сбила зверя с направления. Бес оступился и полетел с доски в воду. Грянул гром, со свистом и треском разрядов изо рва взлетело облако пара.
– Добро! – выдохнул воевода. – Мотыга, готовь людей на обвод, настилы ломать! Чёрный, секи чертей!
– Время! – отозвался Чёрный и новый залп смёл не меньше сотни рогатых, которые в суматохе уже повылезли из-за щитов, чтобы первыми пересечь ров.
Врагов на рубеже становилось всё больше. Почти одновременно упали два новых настила. Пара бесов, спущенных с поводка, бежали к переправе, а арбалетчики не успевали так быстро взвести тетиву. Только один, тот, что впустую потратил первый гарпун, был готов встречать следующую атаку.
Он встретил, и как встретил! Ближайший к нему бес едва успел поставить на настил лапы. Стрелок показал верх мастерства, наводя гарпун на такую маленькую и юркую цель, и начисто искупил ошибку первого промаха. Гарпун вошёл в пасть почти ровно по центру, между длинными клыками цвета ртути. Тот жалкий хлопок, с которым его сородич ранее растворился в воде, не шёл ни в какое сравнение со взрывом, потрясшим округу сейчас. Огненный шар испепелил настил, забросил под облака погонщиков, смял всех чертей вокруг, словно бумажные фигурки. Звук пришел раскатистый, мощный, оглушивший на несколько секунд защитников бастиона.
Отряд пехотного капитана Мотыги, притаившийся ближе всех к чертям, на обводе, в ожидании приказа к быстрой контратаке, попадал наземь. Стены крепости дрогнули, полетела пыль. Сквозь тучу белого, быстро рассеивающегося дыма стало видно воронку размером с добрый двухэтажный дом. Справа и слева в эту дыру стекала со рва вода, унимая пламя, шипя паром и плюясь кипятком.
Дополнительно взрыв стряхнул с берега и мостки третьего беса. Зверь несколько секунд отчаянно скоблил когтями дерево, силясь удержаться на расползающихся в воде досках, но тщетно. Хлопок и кипящие брызги возвестили, что ещё одной угрозой меньше.
С настилами, наброшенными тем временем у соседнего участка стены, левее ворот, разобралось башенное орудие. Тяжелый, намертво пришпиленный к камню стальными костылями блицдоннер плюнул фиолетовым сгустком. Заряд, похожий на быстро вращающийся мяч для регби, с шипением пролетел вдоль рва, по самому краю, рассылая вокруг десятки молний поменьше. Трава при его приближении вспыхивала, пораженные разрядами черти падали замертво. И только бесы оживлялись, тянулись носами в сторону лакомства.
Все запасы строительного леса, что успели стащить на этот край инженерные бригады рогатых, почернели и превратились в угли. Бес, который уже успел выбежать на помост, провалился в ров под собственной тяжестью. Остальных черти кое-как переловили и оттащили от края, нещадно стегая цепями.
Но на этом Фортуна решила, что защитники больше не достойны её внимания. По правую сторону от башни один из бесов успешно преодолел завал поперёк водной преграды. Пренебрегая возможностью забежать вверх, на городню, зверь скакал прямо на глухую стену. Ужаленный копьём погонщика и напуганный грохотом взрывов, обезумевший бес не разбирал пути. А шоры на сбруе не давали увидеть, что находится впереди.
Только за секунду до катастрофы в голове у Тифота мелькнуло понимание, для чего черти надели на своих животных тяжелые железные намордники с шипами. Не только для защиты от стрел, нет, не только! «Берегись!!!» – только и успел он выкрикнуть. Потом двумерный бес, не видя перед собой преграды, врезался рылом в стену. Шипы подогнулись и вонзились ему в нежное нёбо.
Взрыв превратил в труху тяжёлые нижние брёвна укрепления. Верхние поднял дыбом, как спички. Шрапнель из щепок, камней и огня смела защитников со стен, пролилась на головы тех, кто стоял во дворе. Дышать стало нечем из-за гари и жара. Криков раненых не было слышно из-за звона в ушах.
Стрелки и котловые постепенно приходили в себя и даже пытались вновь наладить оборону, только было поздно. В те полминуты, на которые заградительный огонь ослаб, чёртовы инженеры накидывали на ров настил за настилом. Погонщики спускали бесов с цепи. Раздразнённые энергией бушующего поблизости огня, но ослепленные сбруей, звери бежали вперёд.
Прогремело ещё три оглушительных взрыва. Правый угол башни просел, медленно накренился и, добавляя к клубам дыма тучи каменной пыли, рухнул. Бастион пылал. Он оказался пробит в самом своём крепком месте и пал, едва начав сражение.
Алька бежал к стене, ориентируясь на звуки взрывов. Успел как раз вовремя, чтобы увидеть, как черти дикой лавой, не утруждая себя больше строевой маршировкой, хлынули к пролому. Полыхающий огонь их не пугал, эти невообразимые существа спокойно шли сквозь пламя – и выходили невредимыми. Пока одна часть атакующих лезла через бреши в стенах, другая проворно взбиралась на обвод.
Отряд Мотыги, ощетинившись мечами и пиками, медленно, с боем отступал к потайному ходу под башней. Черти навалились на людей сплошной стеной, осыпали стрелами, потом кидались врукопашную, орудуя короткими пиками. И хотя до потерны оставалось всего-то полсотни шагов, далеко не всем суждено было пройти этот путь. Наконец, сам капитан, прикрывая арьергард, придавил спиной спасительную дверь, продолжая рубить, колоть, потом бить кулаками, проламывая черепа и сворачивая тонкие шеи. Его завалили телами и в конце концов закололи под радостный вой.
Тифот, пробегая мимо, оттолкнул Альку, ошалевшего от вида катастрофы. Следующий, незнакомый солдат с окровавленной головой, толкнул в другую сторону, крича, что надо бежать назад, за вторую линию обороны. В городе не было цитадели, позволявшей укрыться в случае прорыва, но были еще внутренние стены бастионов. Толстые, с внутренними ходами и бойницами на обе стороны. Вопрос состоял лишь в том, как много времени чертям понадобится, чтобы подорвать и эту преграду.
На ходу диктуя приказы вестовым и отсылая их на другие укрепления, Тифот спешил сделать хотя бы то немногое, что ещё было в его силах. Задержать врага, вывести уцелевших и вынести, кого ещё можно спасти. Многих ли? Альке оставалось только гадать. Он теперь слышал взрывы со всех сторон. Штурм Торговых ворот и падение северного бастиона были сигналом для легиона, теперь бой кипел на всём протяжении городской стены. Люди паниковали, местами бросали свои позиции, сбегая вглубь города. Ангел в полном смятении взмывал в одну сторону, пикировал в другую, но успеть везде, разумеется, не мог.
Полчаса спустя пятью взрывами подряд был стёрт с лица земли юго-западный бастион. Ещё часом позже пали юго-восточные укрепления. Теперь, даже если остатки гарнизона продержатся до темноты, чертям не обязательно с ними драться. Они могут обойти бастионы стороной. В любом месте подтащат бесов, подорвут стены – и хлынут внутрь. Этот город обречён.
* * *
Азраил появился под вечер.
Когда солнце, наконец, отлепилось от зенита и медленно поползло к горизонту, раздуваясь и багровея. Сквозь дым пожаров местное светило всё сильнее походило на бордового, обожравшегося крови клеща.
Азраил пробрался в город с восточной стороны, через лежащую в руинах Якорную башню. Вошёл в пролом, безостановочно кромсая чертей всё тем же мясницким топором. Грязный, залитый с ног до головы кровью, воняющий серой, смертью и ужасом, он едва не посеял новую волну паники среди людей.
Алька, как знал, оказался поблизости. Первым подбежал, размахивая тяжелой неудобной саблей, и протянул дьяволу руку, чтобы втащить на баррикаду. Тот ловко вспрыгнул и с неодобрением поглядел на оружие.
– Выбрось. Не по росту. Дрянная игрушка, еще ногу себе проткнёшь.
Своей длинной когтистой лапой он ухватил за голову ползущего снизу чертёнка и швырнул им в другого, который только-только начал взбираться. Алька посмотрел на нарывающие, истекающие черной кровью обломки крыльев и понял, что дикая мощь в дьяволе бушует не просто так. Он снова ранил себя, применяя иную, не физическую силу
Азраил намётанным глазом окинул поле боя, быстро отыскал, что хотел, и сдернул с неопознаваемого тела ножны.
– Вот, возьми. Полегче и покороче. И вот это тоже, – он подобрал с земли и протянул Альке небольшой арбалет с механическим рычажным взводом. – Как вы тут, держитесь?
В целом, да, пока еще можно было сказать, что город держался. После первого ошеломительного штурма продвижение чёртовой орды застопорилось. Зарева пожаров отвлекали бесов, животные отказывались подчиняться погонщикам. Направленные на штурм, они то и дело сбегали, чтобы добраться до пламени и наконец-то насытиться.
Черти гонялись за непокорными тварями, подставляясь под выстрелы со стен. Они вообще вели себя странно, будто дикари, впервые увидевшие большой город. Словно не имели ни командования, ни понимания, что делать дальше.
В одном месте они штурмовали совершенно неприступные укрепления, даже когда остались без единого беса и без возможности прорваться. У Рыбацких ворот крупный отряд настойчиво лез на бастион, хотя за поворотом его стена уже обвалилась под серией взрывов. Порой на воздух с громом и копотью взлетали уже захваченные руины, где атакующие попросту предавались грабежу и поеданию трупов.
Люди, пользуясь моментом хаоса в рядах уже почти победившего врага, перестроили защиту, укрепили новую линию обороны. Наскоро возвели у подножия стен баррикады и мусорные завалы, которые не давали бесам удариться мордой. Угроза взрыва внутри города существенно снизилась, легче стало отражать разрозненные атаки козлорогих.
Начальная паника тоже постепенно улеглась: в маленьком, осажденном со всех сторон городе бежать особо некуда. Рано или поздно почти все, кто попрятался по подвалам, вернулись обратно. Бояться смерти возле других людей легче, чем в одиночестве.
Самая опасная ситуация сложилась на восточной стороне. Там располагались старые, хуже всего укрепленные ворота Охотников. Осаждающим пока не удалось подтащить ни одного беса достаточно близко, чтобы взорвать стену, но зато они упорным метким обстрелом вывели из строя большой блицдоннер. Это позволило чертям безнаказанно окопаться в глине, наспех возвести из подручного мусора укрытия и осыпать защитников стрелами и копьями. Люди то и дело падали навзничь или валились со стены вниз, а ответный огонь ощутимого урона врагу не наносил.
Солнце клонилось.
– Плохо! – лаконично оценил обстановку Азраил.
Тифот, глядя вниз из соседней амбразуры, только кивнул.
– А этот ваш где? Праведник, стиксово теченье!
– Где-то на площади. Возле убежища, – поморщился воевода. – Думает внутри отсидеться.
– Он что, не в себе?
– Первый бой завсегда тяжко пережить. Даже для высшего это урок. Нормальному человеку к смерти не привыкнуть, а уж нести её вдесятеро тяжче. Он и так целый день держался, хорошо, долго.
Азраил махнул рукой.
– Толку нам с того, если сейчас он запрётся в башне.
– Не о том речь, – сокрушенно вздохнул Тифот. – Он увёл с собой половину моих стрелков. Сказал им, что спастись можно только молитвой. А другие теперь поминутно смотрят за спину и продолжают сбегать, когда так нужны на стенах.
– Чтооо?!!
Алька даже отпрыгнул в сторону, испугавшись. Казалось, Азраил сейчас набросится на воеводу, как недавно бросался на чертей.
– А что прикажешь? Будь тут войско, я б дезертиров стрелять велел. Или вешать, чтоб все видели. Но он – высший, его не повесишь. Спорить со светлым тоже рожна мало, люди ему во всём вторят. Чем горше страх, тем больше дураков к нему туда, на площадь сбегается.
– Спорить? Да по его милости город зари не увидит! За такое…
– Что? – перебил Тифот. – На пику его? Остынь! У меня тут не дружина, тут одно мужичьё тёмное. Из служивых я, вон капитан Чёрный весь в кровище, да пара сотен лёгких панцирей пока живы. А за ним, считай, весь остальной народ. Так что звиняй, мы ангела ножиком пугать не полезем.
– Ну хорошо же, – тихо ответил дьявол. – Тогда я сам его попугаю.
Он шагнул к краю стены, зло отпихнув плечом старого воеводу, и без раздумий спрыгнул вниз, пренебрегая крутой каменной лестницей. Тифот попытался остановить:
– Не смей, тёмный! Слышишь, не смей! Только хуже станет!
– Ничего-ничего! – словно не слышал его Азраил. – Уж я так припугну, мало не покажется.
Когда Азраил не хотел попутчиков, за ним было не угнаться. Алька догнал его только у самой площади, где ангел сам вышел навстречу.
– Что ты творишь? – без предисловий заорал дьявол.
– То, что должен. Спасаю людей.
– Спасаешь? Здесь? Пряча их по щелям? Они могут спастись только в одном месте! На стенах, с оружием в руках!
– Они спасутся божьей милостью тут, безоружные и смиренно просящие. Молитва будет их бронёй и их стенами.
– Ты идиот! Мы почти выстояли! Надо продержаться до первой росы, потом бесы или сбегут в Стикс, или погибнут. А без них чертям не взять этот город. Если люди продержатся до утра…
– Если! Да, именно, если! Но отродья не будут ждать утра. Я летал в долину, там стоит лагерем еще десять тысяч чертей. Они проломят стену и к утру убьют всех.
– Но это хотя бы шанс! Ты понимаешь, у людей есть ещё шанс на спасение! А что предлагаешь ты?
– Иной путь. Тот, что предначертан нам свыше. Я только теперь понял, что не зря Господь послал в этот город именно меня. Глашатая, но не воина! Я научу людей, как правильно взывать к богу, как служить ему и как вымолить его прощение. Ладья приплывет к нам в пламени, и спасение будет даровано!
Ангел, как знамя, развернул свой плащ с символами местного божества. Азраил скрежетал зубами.
– Ты был послан сюда только потому, что кому-то очень нужна была гибель этого города. Некто или нечто очень рассчитывает, что к утру не останется ни одного свидетеля бойни. Ты глуп и молод, но все равно не мог не заметить. Черти не умеют ковать сбрую, они никогда не пользуются осадными орудиями! Они не в состоянии дрессировать животных! Понимаешь?
– Я никогда раньше не встречал ни чертей, ни бесов. Думаю, ты это знаешь, поэтому врёшь мне. Может быть, это всё-таки ты привел их сюда из преисподней? Потому и выжил, проведя целый день среди полчищ?
– Какая преисподняя, слепец! Этих тварей пригнали сюда из иных миров! Ты же видел магические амулеты, ты же должен чувствовать, что черти не владеют такой силой! Ну как можно быть настолько слепым?
– Ты снова врешь, дьявол! Бог един и мир един, нет ничего, кроме него. Ни иных миров, ни иных богов. Понимаю, это искушение для меня, но я не поддамся!
– Ну тогда хоть попроси помощи! Взывай к братьям! Требуй высшей защиты, твой ранг уже позволяет совершить такую жертву! Неужели не чувствуешь, что тебя не слышат? Понимаешь, силы какого порядка вовлечены, раз они могут прервать даже божественную связь высшего существа?
– Вот ты и загнал сам себя в ловушку! – улыбнулся ангел. – Разорвать божественную связь не способен никто, кроме трёх: вопрошающего, слушающего и самого Господа. Если я прошу, но слушающий не слышит, это доказывает, что на мне испытание! С которым я должен справиться сам. Уходи и уводи свою армию, поганый, мы сейчас будем молиться. И будь уверен, мы получим помощь!
Азраил о чем-то задумался.
– А ведь ты прав. Если они послали глашатая, но зова его не принимают… Только божья связь… – Он говорил непонятно и тихо, словно сам себе, а затем недобро осклабился и вновь обратился к ангелу. – Ты хотя бы понимаешь, что своей гордыней подписал смертный приговор всему городу?
Ангел открыл рот для ответа, но Азраил, не дожидаясь, врезал ему резко, с разворотом, вложив в удар всю силу, весь вес своего мощного тела. Светлый охнул и упал навзничь к ногам городского люда.
– Азраил, нет! – истошно завопил Алька, уловив движение плеча в новом замахе.
Он оказался между двумя высшими раньше, чем дьявол нанес удар. Не вбежал – впрыгнул под руку и замер, вжав голову в плечи. Кулак пролетел так близко, что оцарапал кончик носа.
– Нет! Не надо! Так нельзя!
Азраил гневно зашипел и отступил на шаг. Освободившееся пространство сразу заняла цепь горожан, ощетинившись алебардами и пиками. Они стояли твёрдо, уверенно, не пытаясь напасть, но и не отступая.
– Не трогай их, Азраил, – снова повторил Алька. – Этим не поможешь!
Азраил сплюнул в пыль.
– Вот уж точно. Этим уже ничем не поможешь. Они не хотят умирать за свой город там, зато готовы драться со мной здесь, ради этого безмозглого гусака.
Он посмотрел сквозь людей, словно их тут и не было, на Альку. И спросил невпопад:
– Ты где скрипку-то взял, заступник грошовый?
Алька смутился.
– Ну тут… В переулке. Когда баррикаду строили, сняли двери с магазина. Я подумал, что всё одно сгорит…
– Понятно. Мародёрствовал без меня помаленьку. Ну, пойдём что ли. Пока пернатый не очухался, покажи мне это ваше убежище.
* * *
Работа палача всегда омерзительна.
Даже когда оправданна, даже если вынужденна. Богомола во время охоты мало кто сочтёт красивым. Максимум – элегантным, но не более. Хищное насекомое, что тут скажешь?
Азраил в своём спокойном размеренном танце сочетал грацию богомола с неотвратимостью экзекутора. Понимая в душе, что восторгаться этим неправильно, плохо, Алька всё равно не мог отвести взгляда. Это был идеальный, рассчитанный и уверенный в каждом движении вальс убийцы.
Топор мелькнул справа, ломая рога первому чёрту. Шаг назад, поворот – когти словно случайно хлестнули наотмашь по лицу второго, оставляя три глубоких багровых борозды. Шаг вправо, лезвие вверх – брызги. Шаг влево, удар локтем, обух вниз – хруст, звон выпавшей из лап пики.
«Раз, раз, раз-два-три», – невольно начал отсчитывать про себя Алька. Раз, раз…
Чёрт выбежал из переулка и налетел на человека, врезался в него. Нетяжелый, но страшный, рычащий, оскаливший всю сотню своих крохотных клыков. Тетива алькиного арбалета словно сама соскочила с крючка, короткий острый болт вылетел. Рогатый охнул и упал на колени, а затем плашмя, рылом вперёд. Из его спины торчал топор.
– Ты бы поосторожнее как-нибудь. Я надеялся, ты мне тыл прикрываешь, а не наоборот, – сказал с усмешкой Азраил, выдергивая болт из голенища своего сапога и протягивая обратно Альке.
– Я… – слова оправданий не шли на ум.
– Да, не специально. Я видел. Я тут как раз освободился, очень вовремя.
Алька взглянул. Улица была пуста, если не считать три-четыре десятка мертвых и умирающих копытных. Мохноногих отродий, покрытых коротким кучерявым ворсом, раскрашенным в полосы от бежевого до тёмно-коричневого, местами переходящего в чёрный.
Невдалеке раскатисто ухнуло, дрогнули стёкла в домах.
– Что это? – инстинктивно присев, спросил Алька.
Азраил хотел ответить, но раздался новый взрыв, еще ближе. С одной из крыш сорвалась черепица, разлетевшись на осколки при ударе о мостовую.
– Это бесы. Чертям надоело гонять их вдоль рва, теперь они просто перекидывают их через стены при помощи катапульт. Роса выпадет самое позднее через два часа, после этого бесов использовать станет невозможно. Вот они и торопятся, поджигают город, чтобы как можно быстрее завершить свою работу.
– Живых бесов? Катапультой?
– Ну, черти не обременены гуманностью. Они и тебя бы запустили в небо, будь такая необходимость.
– Я слышал, конечно, что в старину при осаде применяли бомбы из дохлых коров, чтобы вызвать в городе эпидемию. Но чтобы вот так, живьём?
– Да что уж, черти и сами садились бы на ложку, пообещай им вожди богатую добычу на этой стороне. А если хочешь, я чуть позже расскажу тебе, какую бомбу можно смастерить, если наловить в отхожем месте крыс.
– Нет! Вот что касается крыс и отхожих мест – я совершенно уверен, что не хочу знать ничего подобного!
На улицу вбежали люди. Увидели Азраила, встали наизготовку. Потом разглядели Альку и немного расслабились. Это были латники, немногие выжившие, смертельно уставшие и ничему уже не удивлявшиеся. Последним бодро шагал рыжий Тифот с перевязанной и накрепко примотанной к груди рукой.
– Мы решили оставить стены, – сообщил он, оглядев заваленный трупами проулок. – Лезут твари со всех щелей, а нас небогато осталось, чтобы и вперед, и взад поглядывать. Я велел уходить к собору.
– Правильно, – одобрил дьявол. – Площадь можно удерживать малыми силами. А потом отойти к церкви. Она действительно крепкая. Если бесов не будет, то шансы есть.
– Ангел пособит? – без надежды в голосе спросил воевода.
– Сомневаюсь. Он сейчас не в себе, если ты понимаешь, о чём я.
Тифот вскинул одну бровь.
– Нас хотя бы в церковь-то пустят?
– Вас пустят, почему нет. А я даже спрашивать не стану.
– Негоже. Тогда и мы останемся.
– Идите. Перекрывайте холм, готовьтесь, они скоро повалят.
Тифот кивнул, сделал три шага и обернулся.
– А вы?
– Мы скоро догоним. Надо пока кому-то тут постоять, вдруг еще кто из ваших подтянется. Это ведь самый широкий подъем к площади?
– Единственный. Намечали-то цитадель строить, так что с других сторон только узкие лестницы!
– Ну, тем лучше. Проваливайте. Алька, тебе лучше идти с ними.
– Слушай, давай я…
– Прикроешь меня? – Азраил весело заклекотал горлом. – Спасибо, ты уже прикрыл.
Алька покраснел, резким движением потянул из ножен клинок, одновременно закидывая за плечо злополучный арбалет. Получилось неловко, а позади раздался обиженный звон.
– Точно! – Азраил вскинул палец кверху. – Вот чем ты сейчас можешь помочь.
Алька не понимал.
– Ну скрипка же! Пойди, сыграй им. Да не кипятись, послушай. Максимум через час половина из них умрёт. Там простые солдаты и мастеровые, многие из них вообще никогда не слышали музыки. Хорошей музыки. А вы, люди, не умеете идти на смерть без душевного настроя. Так не лишай их последней возможности. Послужи, как не сможет сейчас никто другой.
Алька пошёл. И сыграл. Ему ещё никогда не приходилось делать это на публике, поэтому первые звуки грубой скрипки, сделанной без любви каким-то криворуким ремесленником, оказались нестройными и противными. Алька уселся у постамента каменной скульптуры, изображавшей неизвестного старика с посохом, покрутил колки, пощипал струны, кое-как выровнял звучание. Приложил смычок.
Сначала он просто играл, а солдаты, казалось, не обращали внимания. Они не могли подойти и постоять рядом, послушать, потому что таскали брёвна и доски, валили деревья сучьями на дорогу, закрепляли под углом целые секции ажурной железной решетки с ограды собора, которая очень удачно была украшена сверху острыми наконечниками.