Отчим
138:9
И сидел Бог-Отчим в месте Своём, и плакал.
Наполнялись Его слезами Горькие воды
Проклятой Реки Стикс.
Проливались они на миры созданные,
растворяли в себе миры проклятые,
забирали себе тварей презренных,
и тварей разумных, и тварей высших.
138:10
Видели это Боги, равные среди равных,
И отвечали Брату своему так:
Виноваты Мы перед Тобой, наш Брат,
Ибо гордость Наша стала виной горю Твоему,
А любовь Твоя – его оружием.
Примем Мы приговор Твой, поскольку он справедлив,
А слово Наше исполненное отменить невозможно.
138:11
Будь же Ты Богом-Отчимом для всего,
Что отринуто, и проклято, и забыто Нами.
Вечно наполняй горькую Реку Стикс,
Пусть терзает она Нас за преступление Наше.
Никогда Ты не сможешь осушить слёзы Твои,
Потому что не может быть любви сильнее Твоей,
Чтобы избавить горе Твоё.
138:12
Так сказали Равные среди Равных
И ушли в пределы Свои,
Ужасаясь содеянному.
Останавливаться нельзя.
Азраил твердил это до тех пор, пока окончательно не упал без движения. Алька раза три-четыре пытался поднять его, но без особых иллюзий. Тело дьявола оставалось бы для него неподъемным, даже если ободрать панцирь. Кое-как удалось столкнуть тушу с дороги в глубокий овраг, и то хорошо.
Алька не опасался, что преследователи заметят пятна чёрной крови на чёрной же жухлой траве. Тут каждая упавшая капля жадно всасывалась чёрной сухой землёй. Облачка чёрной пыли, взлетающие под ногами, показывали, насколько скупы на влагу здешние небеса цвета перезрелой спаржи.
На дне оврага растительность торчала чуть погуще и чуть повыше. Всё равно недостаточно, чтобы укрыться от чужих глаз. Грязно-белое пятно чьей-то широкой спины в траве Алька разглядел уже на спуске. Сначала в груди ёкнуло, потом сразу же отпустило. Это труп волка, его тут бросила рысь перед уходом в Стикс. Ну правильно, зачем тащить с собой такую тяжесть, если планируешь вернуться?
Смотреть на животное Алька не пошёл. Чего он там не видел? Один из тысячи трупов, через которые пришлось переступать за последние дни. Похоже, время, проведенное с дьяволом, начисто отбило ему любопытство, даже на уровне безусловного инстинкта, присущего всему живому. Да, большого и красивого зверя было жаль, но его смерть являлась необходимостью. Конфликт между сочувствием и желанием жить мучал душу недолго – победила усталость.
Алька бухнулся в траву, привалился спиной к жёсткому боку Азраила и со стоном вытянул ноги. Капля черной крови случайно попала на плечо и прожгла дыру в рубахе. Он зашипел от боли и быстро стёр пятно рукавом, отчего пересушенная ткань сразу же расползлась и у запястья. Алька выругался, а потом плюнул и лениво махнул рукой. Даже пересаживаться не стал, просто наклонился, чтобы не касаться обломка плечевой кости.
Скафандр бы выдержал. Но всё равно хорошо, что от него избавились. В нём не удалось бы пройти и половины пути, а так несравнимо легче. К тому же, Луара при очередном погружении нашла проход из Стикса в какой-то божий мир и быстренько организовала там следы пребывания Азраила. Жаропрочный костюм, зацепив за корягу, отправила вниз по горной быстрой реке, заметив, что ищейки обязательно учуют его и потратят некоторое время на поиски.
Алька спросил, что именно за ищейки. До этого лярва не считала человека достойным беседы, но тут снизошла и описала в общих чертах. Так что теперь Алька совершенно не опасался, что преследователи разглядят следы крови в пыли у дороги. Они унюхают беглецов гораздо раньше.
Теперь все надежды, конечно, только на Луару. И на то, чем она занималась почти всё время после головокружительного падения в пропасть – даже не в бассейн, а в жалкую лужу Стикса, открытую на лету хитроумной бестией. Стоило Азраилу и Альке плюхнуться в горькую воду, Луара застегнула промоину, растворила её усилием воли. И тут же создала новую, чтобы вытащить всех на иной берег и сбить со следа неизбежных преследователей.
Потом это повторилось бессчетное число раз. Она создавала и закрывала проходы, прорывала ткань миров и зашивала её. Иногда заставляла глубоко нырять, но порой вскрывала и проходила мимо – просто оставляла свежие швы, запутывая гончих. Регулярно исчезала, проверяя тыл, а возвращалась с каплями крови на длинных тонких усах. Снова открывала проход и увесистыми пинками заталкивала в него человека и дьявола. С каждым переходом горькая вода становился всё гуще и темнее, а миры за его пределами – мрачнее и пустынней.
Резко проснувшись, Алька прислушался. Нет, вроде бы тишина. Показалось. Что-то рысь отсутствует дольше обычного. Надо же, боязнь, которую раньше вызывала эта тварь, уступила место некоторому волнению за её судьбу!
Снова звук? Да, это рысь, наконец-то. Пришла почему-то с другой стороны, не от дороги, а из леса. Не удостоив человека взглядом, ухватила труп волка зубами за глотку и утащила, урча, в жидкие заросли. Такие же чахлые и сухие, как всё здесь. Вернулась быстро, уже без признаков нервозности, как будто приободрённая и повеселевшая. Велела Альке помочь с переноской Азраила.
– Я не дотащу этого жука-переростка в зубах. Попробуй взвалить его мне на спину. Да держи крепче, чтоб не свалился!
Кошачья морда и длинные клыки не позволяли ей внятно произносить звуки. Рысь то шепелявила, то срывалась на гласных в мурчание, словно кошка в марте. Алька убеждал себя, что шутить на эту тему будет неосмотрительно. Он постарался отвлечься, получше исполняя поручение. Почти справился: к концу оврага Азраил свалился с загривка всего три раза.
– Я проложила фальшивый след петлёй по пятнадцати разным мирам, – неожиданно сочла нужным поделиться Луара. – Но это не поможет. Такой облавы ещё Стикс не видывал. Они повсюду, просто повсюду!
– Почему бы нам тогда не вернуться в Горькую воду?
– Там от них не укроешься. Кругом полно высших. Из тех, что знают Стикс, ныряют туда.
– Вроде бы Азраил говорил про запрет для божьих созданий?..
– Запрет запретом, а шпионаж и контрабанду никто не отменял. К тому всё катится, что вдоль берега скоро светлоликих будет жить больше, чем старых асуров. К тому же у высших, если они не полные кретины, всегда есть в Горькой воде знакомцы. Готовые выполнить грязную работу за свой интерес. Не считая простых хищников да мародеров, на которых мы можем там нарваться. Обессиленный дьявол – это, знаешь ли, лакомый кусок для нечисти.
– Ты и сама… – напомнил Алька.
– Да, именно! – прошипела кошка. – В иной ситуации я бы запросто сама придушила его. Но сейчас он нужен мне живым.
– Зачем?
– Чтобы на всю жизнь не остаться в мохнатой шкуре!
Она остановилась, потому что от резкого движения дьявол снова начал сползать на один бок. Алька бросился поправлять.
– Азраил говорил, что форма рыси была твоей любимой.
– Что бы ты понимал! Что бы он понимал! Что знаете о шкуре вы, кто всю жизнь носите только одну? Он ещё ладно, умеет хотя бы надевать временные личины. А твоя вообще сотворена из обезьяны. Бог был пьян, когда лепил людей, не иначе!
– Тебя так бесит невозможность сменить облик?
– Мне эта шерсть уже ненавистнее серы, которой воняет твой дружок!
Да уж, раны на спине Азраила быстро загноились. Чтобы взять след по этой вони, не требовалось быть ищейкой высших. Каково переносить такой запах кошке с её тонким обонянием, Алька не хотел даже думать.
Преодолев чёрный лесистый склон, они вышли к следующему холму, покруче. Там у груды камней Луара наконец остановилась и с облегчением сбросила ношу.
– Останемся здесь? – удивился Алька.
– Нет, – сказала рысь и навалилась спиной на самый крупный валун.
Тот легко откатился, открывая вереницу кривых каменных ступеней вниз, в широкую нору. Из-под земли пахнуло гнилью и сыростью. Алька отшагнул назад. Чахлого света с небес едва хватало, чтобы разглядеть на камнях примитивный орнамент и крупные, полустёртые временем руны. Одна из них, состоявшая из трёх пересекающихся полуколец, показалась Альке смутно знакомой.
– Это что, могильник?
– Он самый, – показала клыки рысь и добавила, – Не трясись, никого там нет. Этот мир был проклят и поглощён Стиксом многие тысячелетия назад. Мы ведь почти у самого истока Горькой воды, так глубоко не ныряют даже проклятые. По крайней мере, добровольно и в здравом уме.
Она ухватила дьявола за край спинной пластины панциря и подтащила к норе. Слишком узко, чтобы везти на спине, дальше перемещать Азраила можно было только волоком.
– В ваших людских сказках про чудовищ в старых склепах есть один минус. Любому чудовищу нужно что-то жрать. Они не селятся в местах, где годами не появляется мягкая плоть. Этот могильник я сама нашла и разорила лет триста назад. И судя по пыли, с тех пор сюда никто носа не совал.
Нора внутри оказалась вполне приличной пещерой. Или даже залом с ровными каменными стенами, кое-где усиленными кирпичной кладкой. Вдоль стен стояло три десятка каменных гробов, частью сдвинутых с постаментов, а частью даже расколотых. Все, в какие Алька сумел кинуть взгляд на ходу, выглядели пустыми.
В центре зала на прямоугольном пьедестале возвышался ещё один каменный гроб. Но стоял криво, а в одной боковине зиял пролом, словно его таранили с разбега бешеные боевые слоны. Или наоборот, словно гроб не устанавливали на почётное место, а небрежно швырнули. Не заботясь, чтобы он совпал с постаментом размерами и стилем выбитых по бокам рисунков.
В дальнем конце зала обнаружилось подобие камина с широким жерлом. Дымоход явно был исправен: пыльная паутина на решетке колыхалась от сквозняка. Вот, наверное, почему в пещере не было сырости и плесени.
– Разводи огонь, – приказала рысь, указывая на кучу старых тряпок и разнокалиберных веток. – Надо быстрее привести Азраила в чувство.
– Разве огонь…
– Возможно. Дым может нас выдать, но и без него нас найдут не намного позже. Для нас сейчас главное – не скрытность, а успеть провести ритуал.
Пока Алька возился с кремнем и горкой странного, сухого, но никак не желавшего гореть хвороста, лярва перетащила дьявола в центральную часть склепа. Затем куда-то исчезла и вернулась с трупом белого волка. Снова скрылась в норе, долго возилась и пыхтела, обратно вползла ещё с чем-то большим и тяжёлым даже для неё. Разглядеть ношу не получилось.
Скромным движением век Луара оценила успехи Альки – тот как раз заставил жиденький огонёк прижиться на краю очага. Дальше началось интересное. Встав на дыбы, она упёрлась лапами в гроб на центральном постаменте. Крякнула – и с грохотом сбросила его на пол, подняв тучу пыли. Плита под ним действительно не имела отношения к гробу. Это был вовсе не постамент, а алтарь.
Взяв в зубы горящую ветку из камина, рысь запрыгнула на плиту и одним умелым движением вписала её в широкий круг. Едва дымящийся уголёк раскалился и оставил яркую оранжевую полосу.
Кашляя, прикрывая лицо грязным краем рубахи, Алька приблизился к лярве и стал наблюдать. Та угольком выкладывала по контуру круга символ за символом. Затем опустила надписи несколькими столбиками к центру. Соединившись у самой плиты, руны медленно наполнились фиолетовым свечением и вдруг вспыхнули, образовав вокруг алтаря септаграмму – ровную семиконечную звезду голубого огня.
– Луара, ты с кем драться собралась?
– Фто? – лярва уставилась непонимающе, словно Алька толкнул её, задремавшую.
– Ну, Азраил рисовал такую загогулину перед дракой.
– Когда нас здесь отыщут, – рысь смерила Альку высокомерным взглядом, – не спасёт ни одна загогулина. Ты что, не отличаешь защитный контур от целебного?
– А в чём разница?
– Один красный, другой синий! – Луара отвернулась, не желая больше ничего пояснять. – Послал же Стикс помощничка! Быстрее бы одна справилась!
Она спрыгнула на пол, и Алька ещё раз убедился, что сброшенный ранее гроб являлся только прикрытием, маскировкой. Руны подсветили алтарь, теперь он был похож на большую могильную плиту, всю изрезанную затейливой резьбой. Или нет, скорее – на стол. Здоровенный такой каменный стол.
По толстой столешнице пролегала широкая трещина. Это не мешало символам, вплетённым в орнамент, впитывать голубое свечение из символов, нарисованных палкой на полу. В склепе, который наверняка был вовсе не склепом, становилось всё светлее.
– Ну, чего встал? – прикрикнула лярва. – Помоги перетащить! Мою силу в этих местах почуять проще, чем вонь от ран дьявола и твоих немытых ног! Нас накроют в любую минуту!
Алька не стал интересоваться, с чего вдруг это животное раскомандовалось. Он только надеялся, что Луара не соврала насчёт назначения рун. Надрывая последние силы, он помог рыси взгромоздить Азраила на стол.
– Ещё жив! Успеем! – подбодрила кошка, лапой выудила из-под алтаря здоровенный кривой нож и повернулась в Альке. – Теперь осталось только принести жертву.
* * *
Дьявол лежал на каменном алтаре лицом вниз.
Мёртвый волк, когда-то могучий и белый, теперь выглядел жалким грязно-серым комком шерсти. Луара бросила его к подножью алтаря. Вернее, к изголовью – так, что Азраил носом почти уткнулся в окровавленный мех.
Алька валялся в дальнем углу, возле очага. В спину больно вдавливались неровности каменной стены, голова расклывалась от перенесенного удара. По волосам на затылке медленно ползло липкое.
– Ну придурок! Нет, это надо, каков придурок? – бурчала Луара, заканчивая приготовления.
Она стояла внутри пентаграммы, которую дорисовала чуть в стороне от алтаря, почти впритык к септаграмме. Теперь магическая фигура состояла из трех больших элементов, каждый из которых светился на свой манер. Семь лучей вокруг каменной плиты – синим, пять под рысью – красным, двойной треугольник под телом волка – белым. Лишь в местах соприкосновения окружностей, обрамлявших каждый из элементов, цвета смешивались, переливаясь всеми цветами радуги.
Луара встала на задние лапы, едва не касаясь головой потолка пещеры. Левой передней лапой задрала волку голову, когти правой положила ему на глотку. Хвост её, как у самой обычной кошки в минуты гнева, бил из стороны в сторону. Как раз где-то там возле хвоста было место, куда Алька пару минут назад, в панике после слов о жертвоприношении, дотянулся ножом. Ничего больше он сделать не сумел.
– Эй, придурок, ты смотришь? – Рысь дёрнула ушами, но повернуться в сторону Альки не сочла нужным. – Смотри внимательно, дальше твоя очередь!
Резким размашистым движением она распорола волку горло. Алька ждал фонтана крови, но её вытекло буквально несколько капель. Стряхнув их на каменный пол, рысь выпустила загривок волка и с натугой приподняла тушу за хвост.
– Он дохлый, кровь почти свернулась, – объяснила Луара. – Тебе будет проще, кровь из живого вытекает легко!
Алька попробовал встать, но в глазах тут же потемнело, так что пришлось снова прислониться к холодному камню.
– А если бы не вёл себя, как придурок, мы бы уже давно закончили, – укоризненно проворчала рысь и выпустила волчий хвост.
Труп, который должен был кулем бухнуться на пол, остался висеть в воздухе. Белые нити от светящихся рун протянулись к изуродованной морде, втянулись в оскаленную пасть и пустые глаза. Черная кровь закапала из ран быстрее, затем полилась ручьём на магический узор, но не погасила свечение.
Когда нити белого света пробили шкуру и устремились к алтарю, Луара победно рыкнула. Волчья кровь на полу кипела, труп зверя извивался, словно в него опять возвратилась жизнь, а белый свет из пасти лился на Азраила. Продолжалось это несколько секунд или четверть часа – Алька не понял. Он только лишь вздрогнул, когда окончательно издохший волк обрушился на пол, магические фигуры поблекли, в пещере стало почти совсем темно.
– Вот и всё, – объяснила рысь. – Теперь иди сюда.
Алька, дрожа всем телом, поднялся. Ослушаться он не мог. Она что-то такое сделала с ним тогда, после попытки нападения. Сначала врезала тыльной стороной лапы, отправив тело на камни, а разум в тишину забытья. Потом при помощи своей сверхъестественной силы вернула в сознание, но запретила даже пальцем шевелить без приказа.
– Отыщи нож, – велела она, вышвыривая останки волка за пределы магического узора. – Да шевелись ты поживее! Вставай сюда, по центру.
Алька тихонько звякнул лезвием и перешагнул руны внешнего контура. Как только он вошел внутрь узора, все три символа налились светом и заполыхали с прежней силой.
– Дай сюда!
Алька покорно протянул нож Луаре. Даже перехватил, как предписывают правила вежливости, повернув к себе лезвием, а кошке позволив взяться за рукоять.
– Итак, нужно нанести ровно три удара. Сюда, сюда и сюда. Чётко и быстро: в печень, в сердце и в горло. Ты всё понял?
– Да, – выдавил Алька пересохшими губами.
– Будем надеяться, что Азраил после этого придет в себя. Иначе наша клоунада не имеет никакого смысла. В одиночку финальную часть ритуала не осилить.
Алька, продолжая трястись, принял нож обратно. Вместо ответа только кивнул в знак согласия.
– Ну, тогда… – рысь тяжело вздохнула и внезапно гаркнула, – Делай!
От неожиданности Алька вздрогнул и ударил лезвием, как было велено. Раз, другой и тут же третий. Горячая кровь брызнула, залила лицо – и вспыхнула белым светом от рун.
На живую кровь магические нити среагировали куда быстрее. Набросились, выстрелили вверх, как выстреливает огонь навстречу выплеснутой в него горючей жидкости. Боли Алька не почувствовал: вместе со вспышкой света пришла чернота и пустота.
Потом он в очередной раз очнулся. Руны на полу еле тлели. Больше ничего в склепе не изменилось: дьявол по-прежнему лежал на алтаре, демоническая рысь, залитая кровью из трёх глубоких ран, – на полу перед ним. Никто не ожил, не пришел в себя.
Значит, что? Всё зря? Он остался один?
Алька со стоном поднялся, едва сдерживаясь, чтобы снова не вырубиться от густого запаха крови и смерти, наполнявшего склеп. Ничего не зря. Эта Луара много о себе возомнила. Если он однажды сумел провести ритуал, что помешает сделать это ещё раз?
Столкнуть Азраила с алтаря оказалось делом нелёгким. Но всё же куда более простым, чем втащить на его место рысь-переростка. Будь пол по-прежнему скользким от крови, Алька бы просто плюхался на нём раз за разом, не приближаясь к своей цели. Но на полу не осталось ни единой капельки, алтарь и всё занятое рунами пространство оказались чистыми и сухими. Поэтому, подтягивая по очереди то лапу, то хвост, упираясь спиной в кошачий загривок и помогая себе ногами, Алька всё же сумел справиться с задачей. Ему показалось, что потратить пришлось не меньше часа.
– А ты ещё ныла, что у нас считанные минуты в запасе, что мы вот-вот попадёмся, – Алька даже пнул свисающую с алтаря мохнатую лапу.
На самом деле, он не злорадствовал. Просто крайне не хотелось приступать к последнему этапу подготовки. Он даже смотреть боялся на бесформенную кучу, что лежала в самом тёмном и самом страшном углу склепа, позади расколотой каменной гробницы.
Сураса на поверку оказался легче не только рыси, но и дьявола. Какого чёрта она не сожрала его, как предполагал Азраил? Зачем сохранила мерзкий многоногий труп? Не могла же, в самом деле, предвидеть будущее?
Стараясь не глядеть змею в морду, в три приёма Алька дотащил его до жертвенника. Целиком Сураса на белых треугольниках не поместился, кольца его не желали лежать ровной пирамидой и всё время расползались. В конце концов Алька плюнул, понимая, что зря теряет силы и время.
Однако же, когда он встал в пентаграмму, решимости сразу нанести Сурасе ритуальный удар не хватило. Алька несколько раз поднимал лезвие – и опускал его, словно жалея или боясь дохлого змея. В конце концов он даже отвернул его голову от себя и обхватил сгибом руки за толстую шею, цепляясь пальцами за отогнувшиеся чешуйки под челюстью.
– Да какой в этом вообще смысл? В нём и крови-то, наверное, давно нет ни капли. Чего я хочу добиться?
В этот момент земля дрогнула, по стенам склепа пробежал глухой гул. Свет рун померк – и Алька в ужасе почувствовал, что демон в его руках шевельнулся. Заорав, он вонзил лезвие ножа между чешуйками по самую рукоять.
Холм сотряс тяжелый удар. Алька изо всех сил дёрнул нож и удивился, как легко рвётся старая мёртвая плоть. Дёрнул ещё раз – и услышал, как разошлись в шее демона позвонки. Тело почти отвалилось от головы, оставшись висеть на тощем лоскуте кожи. Холм подбросило снова, отчего змей окончательно распался на две части. Его туловище тут же окутали белые световые нити – магический узор наконец-то распознал и распробовал очередную жертву.
Следующий удар сорвал с могильника крышу. Сверху посыпались камни, комья сухой земли, черная удушливая пыль. В этой пыли гиганту, своротившему целый холм, было трудно различить, что происходит внизу. Поэтому он запустил руку в клубящееся пылевое облако и выудил то, что выделялось на общем фоне пятнами яркого света.
Поднеся кулак поближе к лицу и разжав пальцы, Верховный Джати удивлённо пророкотал: «Ты?!» Возможно, он не ожидал, что в мистической ритуальной пентаграмме окажется именно это ничтожество, простой человек. А может, он сказал этот вовсе даже не Альке. Слишком много удивления отразилось в глазах высшего. Удивления и… ужаса?
Голова Сурасы в руках человека открыла глаза. Если там, внизу, Алька мог ошибиться, принять дрожь земли за воскрешение змея, то теперь не было даже сомнений. Прикосновение белых нитей позволило даже отрубленной голове на миг ожить, чтобы договорить своё последнее проклятье. Глаза Сурасы злобно сверкнули, разыскивая врага.
Джати не закричал. Только охнул на вдохе. Потом этот звук перешел в сдавленный хрип, а потом и вовсе погас. Сведенная спазмом грудь больше не могла выпускать воздух. Толстые пальцы шевельнулись в последней попытке раздавить то, что сами же вынули из древнего склепа, но замерли, задеревенев. Кожа под ногами Альки на глазах становилась серой и твёрдой. На смену холоду пришла невероятная жара, волосы встали дыбом.
«Практикуют это потомки расы высших змей… – пришли в голову слова Азраила, сказанные когда-то очень давно. – Выброс энергии огромный, все вокруг горит. При оплошности можно и самого себя в камень превратить…»
Поняв, что именно мёртвый демон Сураса сотворил с Верховным, Алька отшвырнул от себя оскаленную, словно в улыбке, змеиную башку – и сиганул с исполинской ладони вниз.
* * *
Он не сгорел на лету и не расшибся о камни.
Проведя в воздухе не больше секунды, ощутил сильный толчок, почти удар – слишком рано и слишком мягко для столкновения с землёй. Ощущение острого жала под рёбрами, означавшее свободное падение, сменилось лёгкостью и качкой горизонтального полёта.
Что-то схватило его мощными когтистыми лапами. Что-то несло его по воздуху, размашисто хлопая огромными крыльями. Что-то ревело от восторга и хохотало с таким звуком, словно на огне вот-вот лопнет перекипевший чайник.
– Азраил? Ты?!
– Нет, стиксово теченье, не я – карамельный гномик!
– Но… Ты летишь?
– Да!
– У тебя крылья?
– Да!!!
– И… Рога?
Азраил задрал морду, демонстрируя острые, чуть изогнутые симметричные конусы, и заклекотал на всю округу.
– Каково, а? Как давно я этого ждал! Ты представить не можешь, каково это, после стольких лет снова ощутить себя целым!
Он камнем рухнул к земле, заложил крутой вираж, перевернулся за миг до столкновения и в три тяжелых шага погасил скорость. Алька почувствовал свободу и по инерции пробежал ещё шагов пять, прежде чем смог остановиться и повернуться к Азраилу.
На фоне полыхающего колосса дьявол производил неизгладимое впечатление. Казалось, он не только отрастил недостающие части тела, но ещё больше раздался вверх и вширь. Красно-черный панцирь переливался бликами от пламени, сложенные крылья на метр выступали над могучими плечами. Это был всё тот же ужасный монстр, что и в день первой встречи, но теперь это был идеальный монстр!
Азраил тряхнул плечами, довольный произведённым эффектом. Повернулся к гудящему огненному столбу.
– Это ты сотворил? – в голосе дьявола прозвучала нотка то ли удивления, то ли уважения.
– Это сотворил твой старый дружок, Сураса. Его последнее проклятье.
– Так Луара что, не сожрала его? Ах она… Так вот, значит, как она сумела вернуть мне мою силу! Ну и хитрая же бестия! От неё много можно ожидать, но покуситься на самого Джати!
– Задумано было иначе, – раздался голос из-под груды валунов.
Луара, фыркая и нервно потряхивая хвостом, выбралась из завала на месте бывшего входа в могильник. Алька попятился, словно увидел привидение. Разум говорил ему, что Азраил, восстав из мертвых и обретя крылья, должен вызывать не меньший страх. Но рысь он убил лично, а сейчас на её теле не было и следа от ран! И даже крови на лоснящейся шкуре не видно!
– Всё должно было закончиться совсем по-другому, – Луара сокрушенно оглядела угасающий остов Верховного.
– Ну-ка, просвети меня! – потребовал Азраил.
Кошка два раза лизнула шершавым языком грязное пятно на груди. Опомнилась, нервно дёрнула ушами и вдруг свернулась в тугой меховой шар. В полутьме, изредка разрываемой сполохами, Алька сразу же потерял, где у этого комка шерсти лапы, где голова.
– Сначала я хотела вернуть тебя к жизни, принеся в жертву волка, – раздался приглушенный голос рыси.
– Приятно слышать, – оскалился Азраил. – Я боялся, что ты попытаешься высосать из него мою силу.
– Я же не полная дура!
– Кто знает, как далеко заходит твоя жадность? Будь ты крысой, а не рысью, непременно попыталась бы.
– Что мне, лопнуть что ли?
– Непременно. Я сам, придя в себя, нашел бы тебя и лопнул собственными руками.
Голос рыси под мехом стал еще глуше и ещё тише.
– Чтобы уладить наши разногласия, мне пришлось пожертвовать собой. Я вернула тебе мою силу.
– Мою силу! – поправил дьявол.
– Да, твою, – не спорила Луара. – А потом этот вот, – она по-прежнему не удостаивала Альку обращением по имени, – должен был принести в жертву Сурасу, чтобы его сила влилась в меня.
– Неплохой обмен. Четверть дьявола на целого высшего. Вот тут тебя, убогую, действительно могло бы разорвать на куски. Кстати, ты помнишь, что принесение высших в жертву запрещено древним уговором?
– Конечно. Но мне было уже всё равно. После стычки с Джати терять стало нечего.
Азраил развёл руками в знак согласия, хотя голова рыси по-прежнему была повернута куда-то внутрь, видеть жест она не могла.
– О да, это самое интересное. Как ты придумала расправиться с Джати? И как сумела заманить его сюда?
– Да ничего я не придумывала! Так бездарно потратить впустую последнее проклятье великого змея? Потерять половину его мощи? Да с какой стати?
Азраил гневно сдвинул броневые пластинки над глазами, они аж скрипнули.
– Погоди-ка… Так ты что, даже не сказала?..
– Да! Да! Да, я хотела, чтобы проклятье сбылось внутри красного круга! Я поглотила бы всю силу Сурасы, этот презренный сгорел бы синим пламенем, а твой план бы рухнул! Конечно, ты побесился бы немного, но в конечном счёте мы смогли бы договориться с армией богов, остановить войну!
– Я. Никогда. Не стану… – медленно, с угрожающей сталью в голосе начал Азраил, однако Луара его перебила.
– Да прислушайся же ты! Они все летят сюда! Тысячи их!
Азраил замолчал, на несколько мгновений ушел в себя. Упавшую тишину нарушало только потрескивание остывающего каменного истукана. Дьявол вздрогнул – услышал нечто важное там, под опущенными веками. И, по всей видимости, слова Луары оказались правдой.
– Заканчивай свои фокусы, демон! – прохрипел он новым, не своим голосом. – Открывай нам последнюю дверь!
Меховой ком пошёл волнами. Сперва надулся, потом наоборот, съежился в несколько раз. Шерсть с него стала облезать и падать на землю большими комками. Послышался треск разрываемой плоти, когда сквозь старую ненужную оболочку на свет появилась новая Луара.
Она была очень похожа на человека. На ту женщину, какой Алька увидел её впервые. Там, в своём родном мире, в своей клинике, на пороге своего кабинета. От той посетительницы, что давным-давно столкнула его в Стикс, нынешняя Луара отличалась лишь ростом, под стать скорее дьяволу, чем человеку, да тёмно-зеленым оттенком кожи. Зато глаза оставались прежними: янтарные капли мёда с узкими прорезями зрачков.
Луара поднялась с колен во весь рост и расправила крылья – такие же широкие, мощные, как у Азраила. Она показала клыки – те же крупные белые клинки, что были у рыси. Она склонила голову на бок, как тогда, в больнице. И земля под ногами провалилась, становясь горькой водой.
* * *
– Где мы, Азраил?
– В чертоге Отчима. У истока Стикса.
– А почему тут темно?
– Боги-братья не позволили ему сотворить свет.
– А почему тут так тихо?
– Боги-братья не позволили ему сотворить твердь. Здесь нет ни воздуха, ни ветра, ни звука.
– Как же мы говорим?
– Языку Стикса не нужен воздух, чтобы звучать, и не нужен звук, чтобы слышать.
Азраил ударил в ладони, они озарились красными и жёлтыми лепестками огня.
– Я приношу сюда свет, но это не утешает Бога-отчима. Я привожу сюда тварей ничтожных, и тварей созданных, и тварей высших – но это не иссушает его слёз.
Алька увидел своих спутников, но больше ничего за пределом небольшого круга света. Зато теперь он чувствовал, как невидимый поток давит со всех сторон. На тело, на чувства, на душу. Это был поток не воды – поток бесконечной печали. Комок подступил к горлу Альки.
– Что это, Азраил?
– Это слёзы Отчима. Часть той тоски, что переполняет его сердце. Часть жалости ко всем отвергнутым и отринутым, часть горя от безысходности и бессилия.
– Это невыносимо!
– Да. Но он сносит это страдание век за веком, тысячелетие за тысячелетием. Таков приговор богов.
– Это бесчеловечно!
– Да. Ты снова судишь о богах со своей колокольни, но я соглашусь – это бесчеловечно даже по их меркам.
– Я не могу… Как это прекратить?
– Приговор богов невозможно нарушить. Способа осушить Реку слёз не существует.
Луара шагнула между ними и прищурилась, пытаясь разглядеть что-то в кромешной тьме.
– Мы опоздали. Они идут. Они уже здесь!
Вдоль горизонта из края в край ударила голубая молния. Тьма отступила… Нет, сама ткань мира лопнула и разошлась вверх и вниз. Через неровный разрыв шагнул белый многокрылый ангел, не менее величественный, чем был когда-то сам Джати. Голову его венчал широкий золотой венец с камнем, сиявшим так ярко, что Алька прикрыл глаза ладонью. Свет этот преломился в слезах бога, бурлящие вокруг воды Стикса замерцали, покрылись бликами, стали видны глазу – возможно, впервые со дня появления проклятой реки.
Следом за ангелом в разрыв шагнули другие. Ещё, и ещё, и ещё – вот уже сотни их встали перед источником. Азраил зарычал, угрожающе поднял крылья и вытянул вперед ладони, в которых тут же появились два источающих жар клинка.
– Как вы посмели войти в предел Плачущего?! – взревел он так, что голос придавил волосы и перья незваных гостей.