ГЛАВА 19
– Итак, начнем с начала, – заговорил Кин Зи, когда Айзен более-менее успокоился. – Вы, офицер, который за всю жизнь не заработал ни одного взыскания, который честно служил Аверду, куда бы его не направили, и отовсюду имеете только похвалы, вдруг начинаете жестоко интриговать против того, кто вам почти не знаком. Готовы пойти на подлость и даже на преступление, хотя это и глубоко противно вашему характеру… Ради должности? Нет, карьера вас не прельщает.
– Почему это? – хрипло усмехнулся гельд.
– Потому что вы отказались от высоких должностей в Хейране и Аверде, предпочтя остаться на севере. Карьеристы и стяжатели так не поступают.
– И это вы тоже прочитали…
– Мы прочитали все. Поэтому давайте не будем бессмысленно тратить время друг друга. Просто ответьте на наши вопросы. Первый: что вы имеете против Эльдрика Скелла? Почему были готовы пожертвовать всем только ради того, чтобы избавиться от него?
Айзен молчал долго. Он взял в руки свои перчатки, долго мял их в руках, и, наконец, спросил:
– Судя по «Зи» и «Си» в ваших именах, вы – четвертое и пятое поколение. Живут санорра долго… Значит, хоть войну вы и не застали, но про договор между Пайтрицем и Эш Геваром знете?
– После окончания войны на границах Гельдевайн Таррен набрали силу те, кто требовал снова разделить страну на отдельные области – Тары, а тарнов снова сделать полноценными независимыми правителями. Назревала гражданская война, и не было никакой уверенности в том, что армия пойдет против тех, с кем еще недавно солдаты бились за собственную свободу. Эш Гевар предложил первому алворду свои услуги, он их принял и этот… вопрос был разрешен без формального вмешательства Аверда. Санорра держали ситуацию на границах под контролем, пока власть и авторитет нового правительства не утвердились окончательно.
– А когда Пайтриц умер, вы ушли. И отказались возвращаться.
– Срок соглашения истек. Эш Гевар посчитал неразумным вмешиваться во внутренние дела Гельдевайн Таррен. Но вы начали очень издалека.
– Ничего, потерпите, – снова усмехнулся Айзен. – А знаете ли вы, о том, что ваших убийц сменили другие, тайно собранные по всем Центральным Землям?
– «Вайсбриге»? Белая команда? – Кин Зи пожал плечами – Вы напрасно сравниваете то, что творили они с работой санорра. Эш Гевар всегда был против жестокости. Наши мастера обезглавили мятеж и он рассыпался. Они действовали как врачи, удаляющие источник болезни, а ваши стоящие над законом наемники вели себя как дровосеки, вырубающие лес, не выбирая деревьев. Залить все кровью, чтобы страшно было не только тем, кто уже взял в руки оружие, но и тем, кто может только подумать об этом. Но, Вайсбриге уже распущена.
– Да, приказом прошлого алворда, – Айзен бросил перчатки на стол, поднял голову и сжав зубы, закончил фразу: – Мерзавцы и твари, которые не брезговали ради устрашения убивать торговцев и переселенцев, списывая все на нападения бандитов, и набившие карманы добром, отнятым у трупов, стали мирными горожанами и хлебопашцами. А их командир, больной психопат, измазанный невинной кровью, способный голыми руками разбить едва родившей женщине голову об пол, за все свои заслуги не пошел под суд, а стал комендантом Зигверта, не без помощи своего родного братца.
Санорра переглянулись.
– Как вы узнали об этом? – спросил Тэи Зи.
– Мне и моим солдатам иногда приходилось подчищать за ними. Убирать следы, избавляться от трупов. Несколько раз мы встречались лично, но кроме меня его никто никогда не видел. Он называл себя иначе, поэтому представьте, что я чувствовал, увидев, с кем мне придется теперь служить?!
Командир вскочил на ноги. Сжатыми в кулаки руками он уперся в стол, будто бы хотел продавить толстую столешницу.
– Когда я узнал, что его хотят сделать комендантом Зигверта, я приложил все силы, использовал все свои связи, чтобы этого не допустить. Я отправился в Аверд, стараясь попасть на прием к алворду, эйцвасу, главнокомандующему – хоть к кому-нибудь! Никто меня не принял. Я написал рапорты – ни один не ответил. И тогда я понял, что должен действовать сам.
– Но в чем виновата Хиетт? – спросила Мэй Си.
Айзен посмотрел на нее, опустил голову и снова сел в кресло.
– Хиетт… Бедная идеалистка Хиетт, – он вздохнул. – Я читал ее документы, когда они пришли из Аверда. Вы знаете, что она росла без отца, а ее мать сама едва выжила в молодости? Еще до того, как она родилась. Подробности никто не знает, известно только, что на них напали и многие погибли. Поэтому я понимаю, откуда в ней это желание – служить и защищать слабых.
Он покачал головой.
– Я старался привлечь ее на свою сторону. Рассказал ей… Конечно, не все, сами понимаете, но дал понять, сколько крови на руках Эльдрика. И, знаете, что она мне ответила? «Нет никого, чьи дела и мысли всегда были бы чисты. Эльдрик Скелл, может, и виновен во всем, что вы рассказали, но мой долг – защищать его. И пока я жива, я не допущу, чтобы и волос упал с его головы». Это ее решение. И последствия тоже на ней. Потому что я свой выбор тоже уже сделал. И был готов отвечать за последствия.
– Тогда были готовы, – сразу же уточнил Кин Зи. – Что изменилось сейчас? Смирились?
– Нет. Но смерть Эльдрика – не выход. Я это понял.
– Конечно. Ведь тогда Сигилль заберет дочь и уедет, – Тэи Зи посмотрел на Айзена. – И никогда больше не вернется.
– При чем тут Сигилль?.. – начал было тот.
– С чего начать: с цветка в вашем дневнике, с того, что она единственная, кого вы уже несколько раз упомянули в разговоре? Или с подаренных ею новых перчаток в ящике стола? Почему вы их не носите? – спросил Кин Зи.
– Это вас не касается!
– Хорошо, тогда расскажите, почему вы, прежде всего, выставили охрану в ее доме, а не у кабинета коменданта и прочих важных мест? Тэи, сколько там было постов?
– Три у комнат, по двое, по одному на каждом этаже у лестницы, двое на крыше…
– И еще четверо у главной двери. Итого – четырнадцать. А сколько на этаже у коменданта, Мэис?
– Двое у кабинета.
Айзель медленно встал. Казалось, еще секунда, и он бросится на них.
– Не нужно демонстрировать нам свое негодование. – остановил его Кин Зи. – Хотите, я спрошу вас прямо: «Вы влюблены в жену Эльдрика Скелла?» И куда вы тогда денетесь? Но, повторяю, нам нет до этого дела. Это ваша собственная жизнь, делайте с ней что хотите.
Он тоже поднялся, Тэи Зи и Мэй Си последовали за ним.
– Но если из-за этого вы начнете мешать нам, или мы узнаем, что это как-то угрожает жизни коменданта – это станет нашим делом. Не забывайте этого.
Несколько секунд они молча стояли друг перед другом, разделенные столом. Затем Кин Зи вынул из-под одежды небольшую книжку и аккуратно положил ее на стол:
– В следующий раз прячьте надежнее.
Мэй Си молча положила сверху сухую сигилль. Айзен посмотрел на свой дневник и перевел взгляд на дверь.
– Хиетт!
Раг’эше тут же открыла дверь и заглянла в комнату.
– С этого дня сопровождаете гостей коменданта. Все караулы в доме, кроме постоянных, снимите… И пришлите ко мне гарнизонного мастера, пусть замерит окна.
Кин Зи кивнул головой
– Я рад, что мы поняли друг друга.
ГЛАВА 20
Мокрые ветки так низко нависли над дорогой, что приходилось постоянно пригибаться. Эльдрик, задумавшись, пропустил одну, увешанную целыми гроздьями капель – и получил как будто целый таз ледяной воды на волосы и за шиворот. Молча натянул на голову капюшон.
– Зря вы отослали всех солдат, комендант, – послышался голос Хиетт. – Если Айзен прав, то нас могут ждать и на дороге.
Эльдрик покачал головой. Уже несколько часов они двигались по лесу и периодически то от одной, то от другой группы солдат, отправленных им в разные стороны от дороги, приходили сообщения, что все обнаруженные стоянки давно брошены и вокруг нет никаких следов – даже примятая трава уже распрямилась.
– Зима на пороге, Хиетт. Торговцев нет, пешеходов – тем более. Что тут делать грабителям? Не Зигверт же они собрались брать штурмом, – он покачал головой. – К тому же наши бравые вояки подняли такой шум, что если кто и оставался, в чем я сомневаюсь, то уже давно бежит без оглядки на юг.
– При всем уважении, вам хватит и одной точной стрелы с дерева.
Комендант усмехнулся.
– Порой мне кажется, что это было бы самым удачным стечением обстоятельств.
Он почувствовал тяжесть в груди. В последнее время это ощущение стало появляться все чаще, и игнорировать его было все труднее. Эльдрик глубоко вздохнул и невидимый груз исчез.
– Вы опять выглядите нездоровым, – Хиетт подьехала ближе и внимательно посмотрела на его лицо. – Плохо себя чувствуете? Может, стоит вернуться?
– А кто осмотрит лес? Сигилль в городе, Айзен ее сопровождает, вернутся только к вечеру. За это время мы все успеем. Да и мне прогулка не помешает. Кстати, – он огляделся вокруг и понизил голос: – Наши санорра… Что такого они сказали ему, что он бросился ставить решетки в гарнизоне?
– Я не была при их разговоре, – Хиетт отвернулась и принялась смотреть по сторонам.
Эльдрик внимательно посмотрел на нее.
– Порой я жалею, что не могу, как они видеть, когда мне врут.
Он снова потер грудь.
– Вы тоже многое скрываете от всех, комендант, – заметила раг’эше. – Знаете, как у нас говорят? Что наши тайны – это камни, привязанные к шее.
– Осталось найти озеро поглубже… – проворчал Эльдрик еле слышно.
Некоторое время они ехали молча.
– Знаете, Хиетт, – вдруг сказал он, – я сегодня утром разговаривал с Фремм. Она рассказала, что Сигилль проплакала всю ночь после разговора с Мэй Си. А вечером долго говорила с Айзеном. Ушел он от нее весь на нервах.
– Комендант, не думаю, что мне стоит это знать…
– Брось, – Эльдрик махнул рукой. – Ты же сама завела этот разговор. Все прекрасно видишь, переживаешь за Фремм, хоть все эти годы и не говоришь ни слова. Стрелы с дерева боишься? А я ее жду. Знаешь, почему? Потому что сил моих больше нет биться головой в эту стену! Уехать им? Так Фремм с ума сойдет, я же вижу. Оставаться – сколько так жить еще? Камни, на шее, ты говоришь? Не камни страшны, а петля вокруг горла от той веревки, на которой они висят. Она с годами все туже и туже.
Он опустил голову.
– Давайте я расскажу вам одну историю, комендант Скелл? – вдруг предложила Хиетт. -Может быть, она подскажет вам какие-то мысли? Или, наоборот, немного отвлечет от них?
Эльдрик внимательно посмотрел на нее:
– Расскажи, может, дорога не такая мерзкая будет.
Раг’эше кивнула. Она ехала неторопливо, глядя не на дорогу, а прямо перед собой, словно все, о чем она собиралась рассказать, происходило прямо перед ее глазами.
ГЛАВА 21
Это случилось очень давно. Задолго до похода за реку и большой войны. В те времена раг’эш были другими: гордыми, надменными, воинственными. Не много еще зная о мире на юге, мы при этом считали, что Эшге, повелитель огня, сотворил нас особенными и дал нам власть над всеми. Управлял Ашхакаром в те годы могучий и жестокий Хеш, которого мы провозгласили своим вождем.
Наши воины – ашфарты, тогда были столь многочисленны, что в Ашхакаре появился целый Город Воинов, в котором они жили и непрестанно упражнялись в искусстве боя. Гедары, с которыми мы тогда уже общались достаточно долгое время, исправно поставляли для них оружие и доспехи.
За все это нужно было платить. Поэтому простые раг’эш буквально разрывались на части, стараясь и прокормить вождя с его армией, и собрать нужное количество шкур и мяса для отправки через Сельд в оплату за труд кузнецов.
Сами ашфарты и их многочисленные, переехавшие в Город Воинов родственники, не признавали над собой никакого закона, кроме воли своего вождя, сыпавшего на них милости и привилегии. Поэтому они не покидали стен Ашхакара, либо неся службу, либо проводя время в безделии и развлечениях.
И случилось так, что молодой воин обратил внимание на простую раг’эше, которая приходила, чтобы прислуживать на кухне. Сначала она очень боялась, когда он обращался к ней с вопросами или говорил что-нибудь. Но однажды он стоял на посту во внутреннем дворе, а она рядом потрошила доставленных к обеду птиц. Заметив, как сложно ей управляться с каменным ножом, он протянул ей свой – стальной, гедарской работы, очень острый. Она поблагодарила. Слово за слово – они разговорились. Сменившись с поста, он оставил нож ей. На следующий день она отыскала его, чтобы отдать вернуть его и поблагодарить за помощь. Так и пошло – встретившись, они всегда находили поводы для нового свидания.
Иногда любовь неизбежна. Это был как раз тот самый случай. Спустя год молодые раг’эш сблизились настолько, что не раз уже звучали разговоры о свадьбе. Но каждый раз раг’эше меняла тему. Юноша недоумевал:
– Чего ты боишься? Я – ашфарт! Неужели ты думаешь, что хоть кто-то во всем Ашхакаре посмеет сказать тебе хоть слово, когда я назову тебя своей женой перед священным огнем?!
– Подождем, – успокаивала его раг’эше. – Всему свое время.
А времена наступали тяжелые. Слишком много оказалось избранных, которые только и делали, что бездельничали и развлекались, и слишком мало тех, кто охотился и трудился, собирая запасы на зиму.
Когда Хеш понял, что еды до весны не хватит, он отправил гонцов к гедарам. Однако те сами готовились к суровым холодам и не смогли дать много. Предчувствуя беду, Хеш приказал охотникам идти на юг, в неизведанные пока еще земли, чтобы догнать откочевывающие от морозов стада хекко и прочих крупных животных. Но он опоздал – налетевший с севера ветер принес с собой жестокие морозы и обильный снег. Идти куда-либо было уже невозможно. Многие умерли на своих шуфе, отрезанные непогодой от Ашхакара и не имея никакого пропитания. Начался голод.
Но это было еще не все. Желая удержать верность Ашфартов, Хеш распорядился отбирать запасы у простых раг’эш, чтобы хоть как-то прокормить своих многочисленных воинов и их родственников.
Молодой ашфарт как мог, старался облегчить жизнь своей подруги. Он не имел возможности поселить ее рядом с собой – это противоречило всем законам раг’эш, так как она не была его женой – но пытался хотя бы накормить ее, отдавая часть своей еды, Но этого было мало. Скоро она ослабела настолько, что не смогла приходить в Город Воинов, чтобы выполнять свои обязанности.
Тогда, видя, что она стоит на пороге гибели, он решился на отчаянный шаг. Ночью, стоя в карауле, он пробирался к котлу и зачерпывал немного горячего супа, который готовился для утренней смены – ведь Ашфарты по-прежнему несли службу, охраняя стены и улицы города от хищников, которые, изголодавшись, устраивали отчаянные вылазки в поисках пропитания. Спрятав горшок с едой под теплой накидкой, он спешил к своей раг’эше.
– Откуда эта еда? – спрашивала она его.
– Я – ашфарт, – с улыбкой отвечал он ей. – Я делаю то, что считаю нужным. Сейчас я хочу, чтобы ты дожила до нашей свадьбы.
– Я запрещаю тебе так рисковать! – говорила она, когда он снова приходил к ней с горячим супом. – Хеш не простит тебя, если узнает о том, что ты делаешь! Прекрати, или я выгоню тебя из моего дома!
– Когда ты сможешь встать со своего одеяла, чтобы это сделать, я возблагодарю Эшге и с радостью приму от тебя любые побои! – весело смеялся он в ответ, согревая ее руки в своих ладонях.
Так проходила зима. Раг’эше выжила и постепенно начала набираться сил.
– Я жива лишь благодаря тебе, – сказала она ему однажды. – Твоя забота спасла меня. Боюсь, я еще слишком слаба, чтобы пойти с тобой к священному огню, но поверь, я с радостью сделаю это как только смогу.
Счастливый ашфарт вскочил на ноги с радостным криком, но она остановила его.
– Я лишь прошу тебя, заклинаю жарким пламенем, которое ты охраняешь – больше не приноси мне еду. Сейчас я уже выздоровею и без нее – я чувствую, что силы возвращаются ко мне. И у меня плохое предчувствие. Огонь в очаге шепчет мне о беде.
На этот раз молодой Ашфарт прислушался к ее словам. Долго колебался он, но все же, хотя и не его очередь была нести службу, решил в последний раз скрытно наведаться на кухню. Ночью он пробрался к котлу и снова набрал супа. Но не успел он сделать двух шагов, как его схватил за руку часовой.
– Вор! Ты обкрадываешь своих братьев! – закричал он
Не желая слушать никаких объяснений, он наотмашь ударил пикой. Ашфарту пришлось защищаться. Вскоре его противник упал мертвым.
Став поневоле убийцей, юноша бросился бежать. С тяжелым сердцем он пришел к своей раг’эше. Он ничего не сказал ей, но она и без слов все поняла, увидев пятна крови на его одежде.
Горько заплакала она, проклиная себя за то, что не смогла убедить его остановиться. Сквозь слезы умоляла она его остаться с ней. Но он покачал головой
– Моя судьба решена, – сказал он, – я должен вернуться. Пока я рядом – ты в смертельной опасности, потому что они ищут меня. Если сейчас обнаружат нас вместе – меня всего лишь схватят, а тебя убьют без всякой жалости. Улицы прочесывают, так что из города нам не выбраться. Да и идти некуда – за стенами мороз быстро убьет нас обоих. А я хочу, чтобы ты жила.
Он вытер слезы на ее щеках и поцеловал в последний раз.
– Прощай.
Повернувшись, он вышел на улицу, спокойно вернулся к Городу Воинов и сам отдался в руки стражи, которая сразу привела его на суд к Хешу. Приговор того был коротким – поступить с вором и убийцей по закону. А закон ашфартов гласил, что преступление против своих братьев по оружию – это бесчестье, смыть которое сможет лишь кровь преступника. Впрочем, у обвиняемого был выбор – быть публично разрубленным ударом палача перед воротами Города Воинов, навеки опозорив себя и всю свою семью, или же уйти из жизни самостоятельно, «отдав тело ветру Уфтар». Осужденный ашфарт выбрал второе.
Тот воин, который желал добровольно уйти из жизни, снимал свой стальной нагрудник и оставлял свое оружие. Затем он облачался в одежды из алых лент, в которые раг’эш одевают умерших, и начинал готовиться к смерти. Каждый день он ждал, пока с севера не подует холодный ветер, который раг’эш называют Уфтар. Почувствовав его холодное дыхание, он отправлялся на смерть.
Над Ашхакаром до сих пор есть скала, столь высокая, что подъем на ее вершину по узкому серпантину занимает немало времени. Поднявшись на узкую площадку, нависающую над городом, воин в последний раз просил прощения за свои преступления. Затем он распускал ленты своих одежд, подходил к краю обрыва и делал шаг в пустоту. Северный ветер подхватывал его тело и относил прочь от города, к черному бездонному провалу, на дне которого он и встречал свою гибель. Но в те несколько минут, пока он летел в холодных струях ветра, бьющиеся в ледяных потоках алые ленты, превращали его в подобие пылающей звезды, несущейся с небес. Это была достойная смерть – страшная и прекрасная одновременно. Она оправдывала преступника перед всеми. О его желании «отдать свое тело ветру Уфтар» оповещали город на площади у святилища Подземного Огня, дабы все, кто услышит эту весть, знали, что отныне он чист перед своим народом.
Раг’эше услышала, как Ашфарты на площади громко возвестили о том, что тот, с кем она в слезах рассталась несколько часов назад, сделал свой выбор. С трудом она поднялась с одеяла и, еле передвигая ноги от горя и слабости, тяжело побрела к двери.
– Х’аффа Эшге, хеттаке… – тихо шептали ее губы. – Помоги мне, Эшге. Ты единственный, кого я теперь могу просить о помощи. Мне нужно лишь немного времени. Чуть больше сил, чтобы выйти на улицу и пройти через город. Я смогу убедить вождя в его невиновности. Вождь справедлив, он поймет меня.
С трудом она добралась до окна. Вытянув ленту, которой были перевязаны волосы, она перебросила ее наружу, придавив конец камнем. С замирающим сердцем раг’эше посмотрела за окно – и заплакала от облегчения. Край ленточки трепетал, безошибочно указывая на то, что вопреки всему, среди зимы вдруг подул теплый ветер с юга.
Теперь каждое утро, просыпаясь, раг’эше бросала свой первый взгляд за окно – на колышущуюся на ветру ленточку. И каждое утро ее лицо озаряла улыбка – ветер продолжал дуть с теплой стороны, не меняя своего направления. На улице заметно потеплело. Даже снег чуть просел, словно пришла весна. С каждым днем к больной возвращались силы. Она уже передвигалась по дому, пусть еще без прежней легкости, но уже достаточно уверенно. И каждый день она просила: «Эшге, молю, подари ему еще один день».
– Комендант Скелл!
Хиетт вздрогнула от неожиданности. Через придорожные кусты на дорогу продрался мокрый с ног до головы всадник.
– Мы осмотрели окрестности. Никаких следов того, что там есть кто-то посторонний, нет. Такие же старые стоянки, давно брошенные. Провигаемся дальше в лес?
– Нет, возвращаемся домой. Передайте всем.
Солдат кивнул и его пэва снова скрылся в кустах.
– Я уже догадываюсь, чем закончится твоя история, Хиетт. – Эльдрик повернулся к ней. – Но, честное слово, лучше бы тебе рассказать ее Фремм. Девочки ее возраста обожают рассказы про трудную любовь со счастливым концом.
– Возможно, знай вы конец этой истории, вы бы думали иначе.
– Вот как? – Эльдрик развернул своего пэва. – В таком случае, продолжай.
Они не спеша двинулись обратно к городу. Вечер наступал быстро и в лесу уже темнело. Хиетт осмотрелась по сторонам и вернулась к рассказу.
Много дней дул теплый ветер с юга. Раг’эше верила, что это Эшге услышал ее просьбу и помогает ей. Это действительно было так. Повелитель огня упросил Сэйго, своего брата, управлявшего ветрами, изменить на время их обычное течение, чтобы дать ей возможность выздороветь окончательно.
У покровителя раг’эш были и свои планы. Ему больно было видеть, во что превратился созданный некогда им народ, который он горячо любил. Связанный древним договором, он не мог вмешаться в происходившее сам, и лишь с грустью и едва сдерживаемым гневом наблюдал, какие ужасные вещи творятся его именем. О, как он хотел, чтобы раг’эше предстала перед вождем. Сколько сил, сколько вдохновения он готов был ей дать! Ее слова не только тронули бы сердца окружающих – вся жизнь раг’эш стала бы иной!
Но, теперь, когда раг’эше лишилась поддержки и помощи, ее здоровье восстанавливалось намного медленнее. Она уже могла с трудом выйти на улицу, но пройти через весь город у нее точно не хватило бы сил. И Эшге продолжал просить у Сэйго отсрочку за отсрочкой.
Наконец, когда он очередной раз обратился к нему с просьбой не изменять дуновение ветров еще несколько дней, Сэйго просто показал ему, что происходит в мире из-за того, что изменилась погода. Эшге увидел, как среди зимы птицы собирались в стаи, чтобы вернуться домой на север. Животные с только что родившимися детенышами готовились отправиться в привычный путь домой, за реку, как делали это каждую весну. Всем им грозила неизбежная гибель, как только морозы вернуться. А еще Эшге увидел, как в южных лесах, где жили видевшие лишь вечное лето саллейда, пошли первые дожди и от наползающего холода начали вянуть листья и цветы.
Повелитель огня понял, что его желание спасти одну жизнь может принести гибель всем живущим. Он должен был сделать выбор. И он его сделал.
В это утро раг’эше не встала с одеяла, на котором проводила ночи. Молча она лежала, не отрывая взгляда от окна. Очаг давно погас, ее тело все сильнее сковывал холод, а ее глаза безучастно следили за тем, как северный ветер, ледяной и безжалостный, пытается сорвать с окна алую полоску ткани. Тонкая подушка, лежащая под ее головой, была уже насквозь мокрой от слез. Соленая вода, стекая по лицу, жгла кожу. Но раг’эше даже не пыталась стереть ее. Потому что теперь ей было все равно. В сердце ее зияла пустота, ибо Уфтар убил в нем то единственное, что наполняло ее жизнь смыслом – надежду.
Хиетт повернулась к Эльдрику.
– Каждого ждет свой Уфтар, комендант. Может, этот день наступит не скоро, а, может, он уже на пороге. Но пока он не настал – все еще можно исправить.
Он не ответил ей ни слова.