Судебная практика по делам военнослужащих. 2019—2022 года

Правовые позиции 2-го Западного окружного военного суда в 1-м полугодии 2019 года

 
Основной вывод суда:
 

Срок исковой давности по искам ЕРЦ о взыскании излишне выплаченных денежных средств начинает течь со дня внесения в систему программного обеспечения «Алушта» сведений об утрате оснований для производства военнослужащему ранее полагавшихся денежных выплат.

 
Обоснование:
 

Признание части долга, в том числе путем уплаты его части, не свидетельствует о признании долга в целом, если иное не оговорено должником. Сидоровой в период прохождения военной службы по контракту приказом командира воинской части от 12 марта 2015 г. в период с 11 февраля по 30 июня 2015 г. предоставлен отпуск по беременности и родам. Указанный отпуск приказом того же командира от 29 июня 2015 г. ей был продлен до 16 июля 2015 г. Однако денежное довольствие ЕРЦ выплачивал Сидоровой по 30 апреля 2015 г., в связи с чем за период с 11 февраля по 30 апреля 2015 г. размер излишне выплаченных денежных средств составил 63 462 рубля 73 коп. В заявлении от 26 марта 2015 г. Сидорова, обеспеченная 10 марта того же года денежным довольствием за февраль 2015 г., признала факт переплаты ей денежного довольствия и дала согласие ЕРЦ на ежемесячное удержание излишне выплаченных ей денежных средств. 31 марта 2015 г. в единую базу данных специализированного программного обеспечения «Алушта» (далее – СПО «Алушта»), пользователем которой является ЕРЦ, кадровым органом воинской части введены сведения о предоставлении Сидоровой с 11 февраля 2015 г. вышеуказанного отпуска. В ноябре 2016 года, а также в апреле-мае 2018 г. с Сидоровой, исключенной из списков личного состава воинской части с 1 мая 2018 г., ЕРЦ удержал денежные средства на общую сумму 44 151 рубль 75 коп., в связи с чем остаток задолженности составил 21 527 рублей 30 коп., которые истец просил взыскать с нее, обратившись в суд с исковым заявлением 20 декабря 2018 г. Решением Калужского гарнизонного военного суда в удовлетворении иска отказано, в том числе в связи с истечением срока исковой давности, о применении которого ходатайствовал ответчик. Судебная коллегия, согласившись с решением суда первой инстанции, исходила из следующего. Согласно п. 1 ст. 196 ГК РФ общий срок исковой давности составляет три года со дня, определяемого в соответствии со ст. 200 ГК РФ. В силу п. 1 ст. 200 ГК РФ, если законом не установлено иное, течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права. В соответствии с п. 2 ст. 199 ГК РФ исковая давность применяется судом только по заявлению стороны в споре, сделанному до вынесения судом решения. Истечение срока исковой давности, о применении которой заявлено стороной в споре, является основанием к вынесению судом решения об отказе в иске. Поскольку сведения о предоставлении Сидоровой отпуска по беременности и родам введены в СПО «Алушта» 31 марта 2015 г., то не позднее этой даты истцу стало известно об отсутствии оснований для обеспечения ответчика денежным довольствием с 11 февраля 2015 г. (даты начала отпуска, определенной приказом). Однако, несмотря на эти обстоятельства, ЕРЦ 10 апреля, а в последующем и 12 мая 2015 г. выплатил Сидоровой денежное довольствие за март и апрель 2015 г., соответственно, и при его начислении произвел удержание денежных средств в счет ранее излишне выплаченного денежного довольствия. В соответствии со ст. 203 ГК РФ течение срока исковой давности прерывается совершением обязанным лицом действий, свидетельствующих о признании долга. После перерыва течение срока исковой давности начинается заново; время, истекшее до перерыва, не засчитывается в новый срок. В соответствии с п. 20 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 сентября 2015 г. №43 «О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности» к действиям, свидетельствующим о признании долга в целях перерыва течения срока исковой давности, в частности, могут относиться: признание претензии; изменение договора уполномоченным лицом, из которого следует, что должник признает наличие долга, равно как и просьба должника о таком изменении договора (например, об отсрочке или о рассрочке платежа); акт сверки взаимных расчетов, подписанный уполномоченным лицом. Ответ на претензию, не содержащий указания на признание долга, сам по себе не свидетельствует о признании долга. Признание части долга, в том числе путем уплаты его части, не свидетельствует о признании долга в целом, если иное не оговорено должником. В тех случаях, когда обязательство предусматривало исполнение по частям или в виде периодических платежей и должник совершил действия, свидетельствующие о признании лишь части долга (периодического платежа), такие действия не могут являться основанием для перерыва течения срока исковой давности по другим частям (платежам). Согласно расчетному листку ответчика за февраль 2015 г., денежное довольствие за указанный месяц ЕРЦ перечислил Сидоровой 10 марта того же года, в связи с чем в заявлении от 26 марта 2015 г. она признала факт переплаты ей денежного довольствия и дала согласие на удержание излишне выплаченных ей денежных средств. После получения денежного довольствия за март-апрель 2015 г. ответчик других заявлений относительно признания долга не подавала. Следовательно, Сидоровой было сделано признание части долга, а именно только по денежному довольствию за февраль 2015 г., выплаченному ей в большем, чем причитается размере. При таких обстоятельствах данное признание не может являться основанием для перерыва течения срока исковой давности по требованиям о взыскании с ответчика денежного довольствия, выплаченного ей за март-апрель 2015 г. С исковым заявлением к ответчику ЕРЦ обратился 20 декабря 2018 г., то есть с пропуском трехлетнего срока исковой давности, о применении которого заявила Сидорова. Поскольку не позднее 31 марта 2015 г. ЕРЦ узнал о предоставлении Сидоровой с 11 февраля 2015 г. отпуска по беременности и родам, то есть об отсутствии оснований для выплаты ей с указанной даты денежного довольствия, то при таких обстоятельствах, суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу о том, что трехлетний срок для взыскания с ответчика денежного довольствия, выплаченного за период с 11 февраля по 30 апреля 2015 г., истцом пропущен, а поэтому правомерно отказал в удовлетворения иска в данной части требований по указанному основанию⁵⁹.

Правовые позиции 2-го Западного окружного военного суда во 2-м полугодии 2019 года

 
Основной вывод суда:
 

Течение исковой давности по требованиям юридического лица начинается со дня, когда лицо, обладающее правом самостоятельно или совместно с иными лицами действовать от имени юридического лица, узнало или должно было узнать о нарушении права юридического лица и о том, кто является надлежащим ответчиком.

 
Обоснование:
 

Майор Ильюхин проходил военную службу в 1270 военном представительстве МО РФ (далее – ВП), которое в связи с реформированием системы материально-финансового обеспечения военнослужащих с 1 января 2012 г. было передано на финансовое обеспечение из ФКУ «Управление финансового обеспечения Министерства обороны РФ по Смоленской, Брянской и Орловской областям» (далее – УФО) в Федеральное казенное учреждение «Единый расчетный центр Министерства обороны РФ» (далее – ЕРЦ). В соответствии с денежным аттестатом Ильюхин был удовлетворен денежным довольствием до даты перевода военнослужащих ВП на финансовое обеспечение в ЕРЦ, в том числе за январь 2012 г. В тоже время в связи с несвоевременным поступлением указанного денежного аттестата в ЕРЦ названный финансовый орган перечислил ответчику денежные средства за январь 2012 г., то есть за тот же период, за который он ранее уже был обеспечен денежным довольствием другим финансовым органом – УФО. В апреле 2015 г. ЕРЦ обратился к мировому судье с иском о взыскании с Ильюхина денежных средств в сумме 47806 руб. как неосновательного обогащения. В последующем гражданское дело по иску ЕРЦ к Ильюхину направлено по подсудности в Брянский гарнизонный военный суд. Гарнизонный военный суд иск ЕРЦ удовлетворил, указав на то, что срок исковой давности по делу не пропущен и подлежит исчислению с даты обнаружения истцом факта неположенной выплаты ответчику, которой является 28 декабря 2012 г., когда истец впервые узнал о производстве Ильюхину переплаты (двойной выплаты) денежного довольствия за январь 2012 г. после передачи денежного аттестата военнослужащих ВП в ЕРЦ и внесения кадровым органом Министерства обороны РФ достоверных сведений об этом в СПО «Алушта». Однако такие выводы суда признаны судом второй инстанции несоответствующими материалам дела и основанными на неправильном применении норм материального права, в связи с чем решение суда первой инстанции отменено с вынесением нового решения об отказе в удовлетворении иска, исходя из следующего. Пленум Верховного Суда Российской Федерации в п. 1, 3, 8, 12, 15 своего постановления от 29 сентября 2015 г. №43 «О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности» разъяснил, что течение исковой давности по требованиям юридического лица начинается со дня, когда лицо, обладающее правом самостоятельно или совместно с иными лицами действовать от имени юридического лица, узнало или должно было узнать о нарушении права юридического лица и о том, кто является надлежащим ответчиком (пункт 1 статьи 200 ГК РФ). Бремя доказывания наличия обстоятельств, свидетельствующих о перерыве, приостановлении течения срока исковой давности, возлагается на лицо, предъявившее иск. По смыслу ст. 205 ГК РФ, а также пункта 3 статьи 23 ГК РФ, срок исковой давности, пропущенный юридическим лицом, не подлежит восстановлению независимо от причин его пропуска. Истечение срока исковой давности является самостоятельным основанием для отказа в иске (абзац второй пункта 2 статьи 199 ГК РФ). Аналогичные по своему смыслу положения содержались в ранее действовавшем постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 12 ноября 2011 г. №15. Как усматривалось из исследованной в суде апелляционной инстанции ответа руководителя УФО на запрос суда, денежный аттестат серии БД №089330 в отношении военнослужащих ВП, в том числе и на Ильюхина, согласно которому ответчик был обеспечен денежным довольствием по январь 2012 г. включительно, представлен в ЕРЦ 29 февраля 2012 г. Таким образом, именно из денежного аттестата истец должен был узнать о нарушении своих прав и надлежащем ответчике. Следовательно, срок исковой давности по настоящему делу начал течь с 1 марта 2012 г. и истек 1 марта 2015 г. Поскольку в суд с исковым заявлением к Ильюхину ЕРЦ обратился в апреле 2015 г., то есть за пределами срока исковой давности, с учетом соответствующего заявления ответчика суд первой инстанции был обязан применить последствия пропуска указанного срока⁶⁰.

Правовые позиции 2-го Западного окружного военного суда в 1-м полугодии 2020 года:

 
Основной вывод суда:
 

Военнослужащие могут быть привлечены к материальной ответственности в течение трех лет со дня обнаружения ущерба

 
Обоснование:
 

Командир войсковой части 61899 обратился в суд с иском о привлечении Колосова к полной материальной ответственности и взыскании с него 44 822 руб. 53 коп. в счет возмещения стоимости несданного вещевого имущества с учетом износа. Решением Московского гарнизонного военного суда иск командира войсковой части 61899 удовлетворен. Рассмотрев дело в апелляционном порядке по жалобе ответчика, судебная коллегия решение суда первой инстанции отменила и приняла новое решение об отказе истцу в удовлетворении иска, исходя из следующего. Согласно пункту 4 статьи 3 Федерального закона «О материальной ответственности военнослужащих» военнослужащие могут быть привлечены к материальной ответственности в соответствии с настоящим Федеральным законом в течение трех лет со дня обнаружения ущерба. Федеральным законом от 1 апреля 2020 г. №81-ФЗ в указанную норму внесены изменения, согласно которым требование закона о возможности привлечения военнослужащего к материальной ответственности в течение указанного срока осталось прежним. Как следует из копий карточки учета вещевого имущества и раздаточной ведомости в период прохождения военной службы по контракту ответчик получил вещевое имущество личного пользования. Согласно справке-расчету от 20 сентября 2016 г. Колосов после увольнения с военной службы и исключения из списков личного состава воинской части с 1 апреля 2016 г. не сдал вещевое имущество, стоимость которого составляет 44 822 руб. 53 коп. При таких данных судебная коллегия пришла к выводу, что днем обнаружения материального ущерба в результате не сдачи Колосовым имущества является 2 апреля 2016 г. – дата, следующая за днем исключения его из списков личного состава воинской части, поскольку согласно пункту 16 статьи 34 Положения о порядке прохождения военной службы, окончательный расчет с военнослужащим, уволенным с военной службы, производится на день его исключения из списков личного состава воинской части. Предусмотренный данной правовой нормой (в редакции, действующей на момент принятия судом обжалуемого решения) срок является пресекательным и в отличие от срока исковой давности не может быть восстановлен или продлен. Таким образом, судебная коллегия пришла к выводу о том, что не позднее 2 апреля 2016 г. командованию стало известно о материальном ущербе. В связи с изложенным, на момент рассмотрения дела и принятия решения судом первой инстанции, установленный пунктом 4 статьи 3 Федерального закона «О материальной ответственности» срок привлечения Колосова к материальной ответственности истек. С учетом изложенных обстоятельств и требований пункта 4 статьи 3 названного Федерального закона, судебная коллегия пришла к выводу о том, что в связи с истечением срока привлечения Колосова к полной материальной ответственности у суда первой инстанции не имелось оснований для удовлетворения иска командира войсковой части 61899⁶¹.

Правовые позиции 2-го Западного окружного военного суда в 1-м полугодии 2021 года

 
Основной вывод суда:
 

Течение трёхлетнего срока со дня обнаружения ущерба следует исчислять не только со дня, когда командир воинской части узнал о факте причинения ущерба, но и со дня установления размера и лица, причинившего ущерб.

 
Обоснование:
 

Начальник Управления капитального строительства Службы инженерно-технического обеспечения Федеральной службы охраны Российской Федерации (далее – Управление) обратился в суд с исковым заявлением, в котором просил привлечь полковника Германа к ограниченной материальной ответственности в размере двух окладов месячного денежного содержания и двух месячных надбавок за выслугу лет. По результатам административного расследования, проведённого по факту применения сметной расценки на демонтаж конструктивных элементов здания «Дома приёмов на Воробьёвых горах» (далее – здание), установлено причинение ущерба ФСО России в размере 37 740 968 руб. 21 коп. Причинение ущерба явилось следствием завышения Германом объёмов выполненных работ по демонтажу части здания и подписания Акта выполненных работ формы КС-2 от 30 июня 2013 г. №2—1, в котором при определении стоимости работ применена расценка «Поэлементная разборка всех конструкций с сохранением годных материалов», в то время как демонтаж здания производился путём механического обрушения его конструкций. Соответственно, при определении стоимости работ подлежала применению к фактически выполненным работам расценка «Разборка зданий методом обрушения». Солнечногорский гарнизонный военный суд в удовлетворении иска начальника Управления отказал в связи с истечением трёхлетнего срока привлечения ответчика к материальной ответственности. Окружной военный суд, рассмотрев гражданское дело по апелляционной жалобе представителя истца, указал следующее. Пунктом 4 статьи 3 Федерального закона от 12 июля 1999 г. №161-ФЗ «О материальной ответственности военнослужащих» предусмотрено, что военнослужащие могут быть привлечены к материальной ответственности в соответствии с настоящим Федеральным законом в течение трёх лет со дня обнаружения ущерба. Федеральный закон от 1 апреля 2020 г. №81-ФЗ оставил прежним требование о возможности привлечения военнослужащего к материальной ответственности в течение указанного срока и дополнительно указал, что днём обнаружения ущерба следует считать день, когда командир (начальник) узнал или должен был узнать о наличии материального ущерба, причинённого военнослужащим. В абзаце четвёртом пункта 34 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 мая 2014 г. №8 «О практике применения военными судами законодательства о воинской обязанности, военной службе и статусе военнослужащих» разъяснено, что днём обнаружения ущерба следует считать день, когда командиру воинской части, а в соответствующих случаях вышестоящим в порядке подчиненности органам военного управления и воинским должностным лицам стало известно о наличии материального ущерба, причинённого военнослужащим. Согласно пункту 1 статьи 7 Федерального закона «О материальной ответственности военнослужащих» командир (начальник) воинской части при обнаружении ущерба обязан назначить административное расследование для установления причин ущерба, его размера и виновных лиц. Административное расследование должно быть закончено в месячный срок со дня обнаружения ущерба. Изложенное указывает на то, что фактическое время обнаружения ущерба (в условиях отсутствия данных о его размере и лице, его причинившем, и его виновности в содеянном) может не совпадать с днём, когда командир воинской части получит реальную возможность предъявить требование о возмещении ущерба, в том числе в судебном порядке, и, как следствие, не совпадать с днём обнаружения ущерба, с которого следует исчислять трёхлетний срок привлечения военнослужащего к материальной ответственности. Таким образом, течение трёхлетнего срока со дня обнаружения ущерба следует исчислять не только со дня, когда командир воинской части узнал о факте причинения ущерба, но и со дня установления размера и лица, причинившего такой ущерб. Отказывая начальнику Управления в удовлетворении иска, суд первой инстанции, исходил из того, что 30 июня 2013 г. ответчиком был подписан Акт выполненных работ, в котором указано на выполнение поэлементной разборки здания вместо разборки здания методом обрушения. В связи с чем, Управлением 2 августа 2013 г. подрядчику излишне перечислено 3 284 215 руб. 49 коп. По мнению суда, не позднее этой даты начальник Управления, с учетом его опыта работы, должен был узнать о наличии ущерба. Суд также отметил, что о наличии ущерба начальнику Управления стало известно в день получения справки-доклада начальника отдела государственного строительного надзора и государственной экспертизы Службы инженерно-технического обеспечения ФСО России от 15 февраля 2017 г. Как видно из материалов дела, приказом начальника Управления от 6 июля 2012 г. №49 ответственными за реконструкцию комплекса зданий ФСО России на Воробьёвых горах назначены сотрудники 2 отдела Управления, начальником которого являлся Герман. Как разъяснил Пленум Верховного Суда Российской Федерации в абзаце первом пункта 2 и пункте 3 постановления от 19 декабря 2003 г. №23 «О судебном решении», решение суда является законным в том случае, когда оно принято при точном соблюдении норм процессуального права и в полном соответствии с нормами материального права, которые подлежат применению к данному правоотношению, или основано на применении в необходимых случаях аналогии закона или аналогии права (часть 1 статьи 1, часть 3 статьи 11 ГПК РФ). Указанным требованиям гражданского процессуального закона обжалуемое решение гарнизонного военного суда не соответствует. Так, судом не учтено, что заключением административного расследования от 5 июля 2019 г., проведённого комиссией в составе должностных лиц ФСО России, и утверждённым первым заместителем директора ФСО России 16 декабря 2019 г., установлено, что расценка 46-06-009-4 «Поэлементная разборка всех конструкций зданий с сохранением годных материалов» указана в Акте о приёмке работ от 30 июня 2013 г. по форме КС-2 №2—1 неверно, так как не соответствует технологии выполнения работ. В этом же заключении указывается на неисполнение Германом должным образом требований рапорта, утверждённого начальником Управления от 12 апреля 2013 г., на отсутствие дополнительного контроля за соответствием способов (вида) демонтажных работ, указанных в Акте приёмки работ от 30 июня 2013 г., фактически осуществлённым. Ответчик должным образом не исполнил требований должностной инструкции в части осуществления контроля за деятельностью сотрудников отдела. С учётом приведённых обстоятельств, судебная коллегия пришла к вводу о том, что о наличии ущерба, его размере и, по мнению командования, виновном лице в его причинении, вопреки выводу гарнизонного военного суда в обжалуемом решении, начальнику Управления стало достоверно известно не ранее 30 декабря 2019 г., когда в Управление поступили материалы административного расследования. Вывод суда о том, что о наличии ущерба начальнику Управления стало известно 16 февраля 2017 г., является необоснованным, поскольку в справке-докладе начальника отдела государственного строительного надзора и государственной экспертизы от 15 февраля 2017 г. отсутствуют фактические данные о причинённом ущербе. По этим же основаниям является ошибочным вывод суда о необходимости исчисления срока привлечения Германа с 2 августа 2013 г., то есть в день перечисления Управлением подрядчику денежных средств. Поскольку юридически значимые по делу обстоятельства судом первой инстанции не устанавливались и не исследовались, судебное решение постановлено на основании истечения срока привлечения ответчика к материальной ответственности, то рассмотрение иска начальника Управления в суде апелляционной инстанции, в силу положений части 1 статьи 327 ГПК РФ во взаимосвязи с частью 1 статьи 327.1 этого Кодекса, является невозможным. При таких обстоятельствах решение суда первой инстанции отменено, а дело направлено на рассмотрение по существу в тот же суд⁶².