Раннее утро, ремонтный ангар ЛИИ АО «ЗАСЛОН»
Богдан помедлил перед дверью. Закрыл глаза, привыкая к темноте. Приложил пропуск, ме-е-едленно потянул дверь от себя.
Приборные панели Стрижей-8, конечно, отличаются от тех, что у «единичек». Но не слишком. Если сравнить… да что ты сравнивать собрался? Если это то, о чём ты думаешь…
– Мяа-а-а-а-а!!!
– Бл…ь!
Серый силуэт метнулся из-под ног в траву. Одна из аэродромных кошек. Скоро в кабинах дрыхнуть будут. Или у Президента на столе. Прямо на клавиатуре. Ссс…священные животные. Ну всё, всех оповестил о своём прибытии.
Вот и хватит таиться.
Богдан резко распахнул дверь. И успел увидеть, как в дальнем конце ангара между кабиной Стрижа и поднятым фонарём что-то шевельнулось.
– Стоять!
Богдан в несколько прыжков добежал до Стрижа, взлетел на крыло.
– Ах ты ж, мать твою…! А ну вылезай! Башку отверну! Охране сдам!
Богдан выволок Синичку на крыло, спрыгнул, сдёрнул того на пол. Синичка не мешал, даже обмяк, как котёнок в зубах у мамы-кошки. Лишь спросил с серьёзным видом:
– Именно в таком порядке?
– Что?
– Сначала башку, а потом – охране?
– Могу и так. Что ты здесь делаешь?
Синичка дёрнул плечом, выразительно опустил глаза. Богдан ослабил хватку, подумал – и убрал руки. Это уже лишнее. Синичка выдержал паузу и с достоинством ответил:
– Работаю.
– Ночью?
– Рабочий день закончился, можно спокойно поработать. А что, это запрещено?
– Нет, но… А чего шарахнулся?
По правде – не выглядит он ни испуганным, ни пойманным на горячем.
– Всегда вздрагиваю от скримеров в кино. Охрану-то звать будете?
Вот же стервец хладнокровный.
– А на свалке ты что делал?
– Свалке?
– На кладбище самолётов.
Нет, не врёт. Слишком неподдельное удивление в глазах.
Синичка похлопал по карману толстовки.
– Эта птичка живая.
– Не понял?
– Он у меня. На чипе. Я его забрал сразу. Верну, когда ремонт закончат.
Богдан посмотрел на самолёт за плечом Синички. Вспомнил рассказы Птахи про то, как этот Стриж иногда начинал «вести себя», как будто имеет личную волю. Личность.
В мозгу сверкнуло, и пазл сложился.
– Так Птаха не выдумывал?
Синичка улыбнулся.
– Он правильный парень. Такой, как надо. Поэтому Стриж его и выбрал. Как когда-то выбрал вас, Богдан.
Леонов вновь взглянул на Стрижа. Перевёл взгляд на карман толстовки Синички, рука дёрнулась, но осталась на месте. Синичка проследил движение взглядом. Сказал:
– Он вас узнает, я уверен.
Раннее утро, ЛИИ АО «ЗАСЛОН», лётный симулятор
– Дурацкие очки, – ругнулся Леонов, поправляя гарнитуру. – Не трогай, я сам. Сделали бы нормальные, типа лётных.
– Вы вообще в шлемах летаете, – заметил Синичка. Сел на место инструктора, запустил загрузку симулятора.
– Наши удобнее.
– Не волнуйтесь так, Богдан.
– Запускай.
Радость встречи, узнавание. И ревность. Самая настоящая. Отчасти тоскливая и безнадёжная. Не отбирать же его теперь у Птахи, они с парнем друг к другу прикипели.
Богдан сорвал гарнитуру. Повернулся к Синичке. Ишь, лыбу сидит тянет. Понимающую такую.
– Он летает как настоящий стриж. Никто из птиц не летает лучше стрижей, и эти самолёты сделаны по их подобию – но даже я не знал, что они на такое способны!
– Я записывал их полёты, – пояснил Синичка, не отрываясь от настроек. – Птичек.
– То-то ты на взлётке торчал часами.
– Ага. Оцифровал и залил ему. Посмотреть, что он будет делать. Ему понравилось.
Спокойно, Богдан. Держи себя в руках.
– То есть, ты запустил в мой самолёт – в новейший, неиспытанный истребитель – непонятно что…
– ИИ.
– …свой хренпоймический неиспытанный ИИ – вот так, без предупреждения… Нахрена? А главное – зачем? Ты смерти мне желал?
Синичка выдержал взгляд.
– Нет. И он – тоже. Но это было безответственно, признаю.
– Он признаёт!
– Я сам пришёл в ужас, когда понял, что могло случиться. Долго не мог решиться выпустить его даже в симулятор. А потом уже он там и жил. Все эти годы.
– Все эти годы? Тебе самому-то сколько?
– Шестьдесят два. Как и вам, Богдан.
– Иди ты!
– Проверьте.
– Не выглядишь ты на столько, – уверенно сказал Леонов. – Ноль солидности.
– Вы тоже не особо. Вы и тогда выделялись.
– Но как?! Как ты до этого додумался?
Синичка тихонько засмеялся.
– Богдан, я слишком долго работал с вами. Со всеми вами. Знаю, как вы, лётчики, привязаны к своим машинам, говорите о них как о живых, обычным людям не понять. Я тоже летал. На планере, в юности. Любил фильмы, где люди летают на драконах.
– Шёл бы в лётчики. У тебя и типаж подходящий, чем меньше рост – тем лучше перегрузки переносятся.
Синичка помрачнел.
– Врачи запретили. Потому и работаю с вами, здесь, в «ЗАСЛОНе». В другом месте предлагали больше. Да-да, ещё больше. Но здесь я ближе к небу. И среди своих. Небонутых.
– А согласовать эксперимент – не? Не бывает?
Синичка мотнул головой.
– Это личное. Сначала я должен был сам… И вообще, где начинается авиация, там заканчивается дисциплина. Сами знаете.
– Ах ты ж…!
– А охрану вы так и не вызвали.
Богдан не стал развивать тему.
– И что теперь?
– Верну его обратно. К Птахе на борт. Когда всё уляжется. Пусть летают.
А ведь прав. Хоть и тихушник и мутный хрен.
Не отбирать же его теперь у Птахи. Да и какая разница, с кем он летает – главное, что летает. И все живы.
– Но как-то это нечестно, – задумчиво сказал Синичка вслед Леонову. – Не находите?
Богдан выпустил ручку двери, и та мягко захлопнулась. Обернулся.
– Ты о чём?
– Не одному же Птахе такое счастье. Ребят ещё семеро.