Большая зона. Книга 1. Ироническая проза

– Пускай «спасибо» скажут, что я не топливо выкачал за борт, – с ухмылкой изрёк Сэм, выходя из кабинета капитана.

Крыть было нечем! Второй механик Юрий Кузуб сам обучил Митрофана делать откатки балласта за борт… А как он проглядел запуск насоса – ответ был дан самим Митрофаном: заступив на вахту, Митрофан подарил своему механику… бутыль французского «Мартеля», и тот отправился к себе в каюту «принять на грудь» пять капель. А когда он, полутрезвый, спустился в машину сдавать вахту – дело уже было сделано! «И его не переделаешь», как говорили древние турки, посадив на кол не того, кого следовало…

И было принято решение: второму механику объявить строгача. Сэма, без сопровождения самого стармеха Картозия, в машинное отделение больше не пускать, «пущай валяется в каюте и дует в свой саксофон». Так будет безопаснее. А у замминистра МРХ Семёнова попросить заход для пополнения запасов воды в Лас-Пальмасе, на Канарских островах. Другого выхода не было, ведь «на хвосте» висели пять траулеров! Кстати, те поплелись вокруг Дании и должны были подойти позже, хотя их выпровадили заблаговременно. Пройти Кильским каналом им, естественно, не разрешили, а второго сынка у них на борту не было!

Заход в Лас-Пальмас «папа» разрешил, но с оговоркой: бункеровка и закупка овощей для экспедиции – на рейде, без увольнения экипажа в город.

Сэма такая формулировка озадачила: ведь он сбился с ног, выпытывая у экипажа номенклатуру бизнеса в Лас-Пальмасе: что можно «загнать» или «ченженуть» в Лас-Пальмасе? Ответы ветеранов бизнеса были неутешительны: кроме наручных часов «Командирские» и фотоаппаратов «ФЭД», которые лавочники берут за копейки (5 долларов!) на сувениры, выставляя их в витрине, других контрабандных товаров в России не водится. С матрёшками и шапками-ушанками в тропическом Лас-Пальмасе давно – перебор!

На рейде Лас-Пальмаса судовой агент Антонио быстро подогнал танкер-водолей к одному борту, плашкоут с овощами и фруктами – к другому, и… первый помощник потерял покой: экипаж занялся «ченджем» (обменом) с экипажами плавсредств. Крыса мотался от одного борта к другому, моряки, конечно, разбегались (Виза!), но Сэм и не думал прятаться от Крысы: у его ног уже стояли банки пива, «Кока-колы» и бутыль испанского вина. Маманя, конечно, снабдила сыночка долларами…

Лангусты, или лобстеры, это морские раки, но без клешней. Размеры – до 60 сантиметров, а вес – до 4 кг. Являются деликатесом. Защитой у них служат острые шипы на панцире. Обитают на глубинах от 20 до 150 метров, на шельфе. Ведут загадочный образ жизни: то сбиваются в плотные стаи, то выстраиваются в организованную цепочку и уходят на глубину, в океан.

В районе Сенегала и островов Зелёного Мыса обитает «Португальский розовый» лангуст. Французы ловят их ярусами с корзинами-ловушками и живьём, в трюмах с проточной морской водой (в бортах прорезаны щели), доставляют во Францию и Бразилию. Цена одного кг доходит до 25 $.

ПР «Братск» встал на якорь в видимости порта Дакар, как только обнаружил суда французских ловцов: на корме у каждого громоздились штабеля запасных корзин-ловушек и бамбуковые шесты буёв.

Наши траулеры подошли и сразу стали варварски утюжить тралами ареал обитания лангустов. Тралы таскали круглосуточно, лангусты не имеют привычки к вертикальной миграции, они, бедолаги, всю жизнь ползают по грунту. Вот тут их и настигали русские тралы с мощным грунтропом (нижней подборой трала), утяжелённым чугунными грузилами.

На ПР «Братск» на палубе, по обоим бортам, уже заработали два больших, на 4 куба каждый, металлических чана для варки лангустов перегретым паром. СРТ стали подходить к обоим бортам и сдавать – по счёту! – лангустов и прилов: скумбрию, луфаря и рыбу-капитана. И то, и другое шло в морозильные камеры. Вся палубная команда в это время работала в рыбцехе. Туда же, для пользы дела и знакомства с процессом, помполит, на правах гувернантки, отправил своего инфанта Митрофанушку с погонялой – Сэм.

Через день к Антону в каюту впорхнула в истерике технолог Алевтина Правосудова. Она растирала по щекам тушь с ресниц вместе со слезами:

– Антон! На кой хер прислали ко мне в цех это «чмо»? Там, в цехе, остановилась работа и идёт клоунада. Над чем потешаются, я не поняла, все «гогочут», но не говорят в чём дело? Ты сходи в цех, там твои рулевые Кузякин и Казанский работают на упаковке ставриды в короба. Тебе-то они скажут: кто там закопёрщик бардака?

Алевтина, русская красавица с повышенным размером груди и плотными ягодицами, вчерашняя выпускница ЗапРыбВТУЗа, была девушка поднаторевшая в работе с мужицким «отвязанным» контингентом: она уже работала рыбмастером на практиках и второй год технологом на «Братске». Могла послать и по матушке, а то и приложиться «гострым» кулачком: никаких вольностей! А тут – такая «пробуксовка»? Бунт! Что за дела?

– Успокойся, Аля, я сам щас схожу в цех и всё выясню, из-за чего эта «буза»?

Алевтина встала с диванчика и шагнула в сторону двери… И тут сам Антон повалился со смеху и сквозь смех выдавил: «Вернись». Алевтина недоумённо повернулась к нему: «Что такое?»

– Подойди к зеркалу и посмотри на свою попу! – продолжал заливаться смехом Антон. Когда Алевтина повернулась к Антону спиной и шагнула к двери, он увидел на её туго обтянутых треником ягодицах наклейки с надписью: «Колодка жирная, без головы», а ниже, мелко: «ставрида»…

Наклеиванием этикеток занимался Сэм. Как он изловчился на потеху бригаде «отмаркировать» свою начальницу Алевтину, – ловкость рук и никакого мошенства…

– Всё! Я пошла к помполиту! Это он привёл ко мне в цех этого разгильдяя! А я его в цех больше не пущу! – лицо Алевтины пылало обидой и гневом.

– Так! Жизненное пространство на нашем корабле у Митрофанушки сократилось до размеров каюты и столовой экипажа. Но, мне думается, он не сильно будет опечален, – заключил Антон.

Погода стояла жаркая, воздух – до 30º, а вода – до 27º. Наши траулеры долго хранить свежьё на палубах не могли и через каждые два траления подходили к борту «Братска» на сдачу рыбы и лангустов. Вместе с уловом они периодически сбрасывали на борт «Братска» и затраленные ими улики нашего варварского способа лова – ловушки французов.

И вот к нашему свободному борту подошёл французский краболов и обратился с просьбой к капитану Щеголютину вернуть затраленные ловушки.

Он сказал, что обращения его к капитанам СРТ ни к чему не привели, поскольку капитаны не говорят ни на одном языке: французском, немецком, английском, он вынужден от имени группы своих краболовов просить капитана «Братска» о посредничестве для возврата этих дорогих орудий лова.

Если бы француз знал, с кем он решил поиметь дело, он плюнул бы на свои ловушки. Ибо ни капитан Щеголютин, ни его старший помощник Фомичёв (из военных!) тоже «ни бэ, ни мэ» по-английски! А тут под ногами вертелся Сэм и свободно тарахтел с французом о чём-то о своём! Ну, капитан и воспользовался подвернувшимся под руку переводчиком, пока гонец побежал будить второго знатока – Антона.

Щеголютин сказал Сэму: попроси у капитана карту постановки их ярусов с ловушками, а мы передадим эту карту на все СРТ, чтобы впредь избежать коллизий с их ловушками. А те ловушки, что оказались у нас на палубе, мы возвращаем с нашими извинениями.

И тут подошедший к борту сонный Антон услышал нечто совершенно противоположное из уст толмача Сэма. Сэм сделал «вольный» перевод: он сказал французу, что «мы тралим скумбрию в нейтральных водах, имеем на это полное право, а ваши ловушки мы будем вам отдавать по таксе: одна ловушка – одна бутылка вина!» Француз согласно закивал головой и дал команду вниз, на палубу. Капитан Щеголютин, считая инцидент исчерпанным, дал команду вернуть французу его ловушки и покинул крыло мостика. А в это самое время на бросательном конце приняли с краболова шесть литровых бутылей «Бордо», а на борт краболова сбросили шесть ловушек.

– Приходите ещё! – крикнул французу мастер гешефта Сэм. – И другим передайте: «Одна ловушка – одна бутыль!»

О том, что мы работаем в нейтральных водах Сэму объяснил Антон. А об установленной таксе Антон услышал, подойдя к борту, и усомнился: «Неужели это идея безукоризненно справедливого капитана Щеголютина?»

Тут же заволновался и помполит Крыса: команда расхватала бутыли с вином без его на то высочайшего позволения. Крыса пошёл к капитану выяснять странную международную халяву: так и до парткома дойдёт, и он может потерять партбилет, а с ним – сытную кормушку и тёплый хлев…

Капитан от неожиданного поворота результатов саммита даже опешил. И вдруг всё понял:

– Так этот стервец Митрофан всё сотворил, я ж не понимал, о чём он там чирикает с французом! Я говорил одно, а этот хлюст переводил отсебятину! Не подпускать пацана к борту, даже к нашим траулерам, он и там придумает какой-нибудь гешефт! А ты куда смотрел? Тебе поручили этого пацана, вот и ходи за ним по пятам, пока не вернём родителям! – напустился капитан на помполита.

Свободное пространство на судне ещё урезали для Сэма.

Но то ли ещё будет! Впереди – заходы в инпорты…

Помполит, в негодовании, помчался искать Сэма. Тот стоял на корме с капитанской удочкой и удачно таскал полуметровых луфарей. На нём были только шорты, на шее – массивная цепь под золото с медальоном «Череп с костями», а на кожаном поясе, в ножнах, – огромный охотничий тесак. На голове – косынка с надписью «Las Palmas». На чёрных от солярки ногтях блестел розовый лак.

Крыса ещё не остыл от капитанской трёпки и подскочил к Митрофану со словами:

– А ну немедленно отдай мне свой кинжал и приведи себя в пристойный вид! Ты позоришь высокое звание советского моряка! – заорал он, с напускной суровостью солдафона.

Митрофан медленно повернулся к помполиту и безучастно сказал:

– Подойди ко мне поближе, козёл. Я всажу нож в твоё поганое жирное брюхо и скину тебя за борт. И никто из этих ребят (на корме сидели с удочками ещё четверо моряков) не станет свидетелем. Правда, ребята? Чтоб больше ко мне на метр не подходил, понял?

– А мы ничего не слышали и не видели. О чём это вы? – ответили рыбаки.

– Я всё понял. Я буду жаловаться твоим родителям. Ты мне угрожаешь!

А французские ловушки палубная команда быстро приспособила, опустив их по обоим бортам, и стала «курковать» шейки лангустов «для дома, для семьи», благо в трюме было минус 20 градусов!

Капитан Михаил Ефимович с диалектикой был не в ладах. Он просто не знал о её существовании. И вот на этом он и попался! По законам диалектики инициатива всегда наказуема! Законы диалектики: единство и борьба противоположностей, гармония и симметрия, закон равновесия, когда Добро уравновешивает Зло – всё это вместе взятое сработало не в пользу капитана: ведь он хотел, как лучше, а получилось – наоборот!

Опухнув от сна и безделья, кэп знал: работа крутилась автоматом без его участия, ну и ещё нескольких лодырей, не стоящих вахту, как то: помпа «Крыса», начрации, начпрод, стармех, доктор, настоящий СЭМ (старший электромеханик, а не самозванец Митрофан), рефмеханик и красотка судового масштаба – Алевтина. Они повадились на корму ловить на крючок дурную рыбу: каждые 30 секунд вытаскивали полуметрового луфаря и рыбу-капитана. Работу поставили на поток, и два подвахтенных матроса едва успевали таскать наполненные корзины в морозильный цех: столько зажарить было невмоготу. Закопёрщик этой кутерьмы – кэп – прямо распухал от гордыни! Такому клёву не поверят на берегу ни в жизнь!

Но! Диалектика сработала вчистую: «Не высовывайся»! Из Москвы прилетела РДО: «Силами подвахты организовать круглосуточный лов придонных пород зпт тысячу крючков закупить заходом инпорт зпт предварительный план 6 тонн/мес. сверхплан аккордной оплате ясность подтвердите = Семёнов»…

Мать честная! Вот, блин! Откуда ж заммина Семёнов пронюхал? Не иначе «сынок», туды его мать, заложил! Точняк! Радист раскололся: Сэм похвастался пахану, что он чуть ли не центнер луфаря надёргал за пару часиков, шутя… Вот так вот! Удовольствие превратили в обязаловку из-за сынка-хвастуна… Пришлось приказным порядком организовывать подвахту…

С берега поступила команда: следовать в Дакар, сдать мороженую скумбрию и прилов того самого луфаря. Пополнить запасы пресной воды. И, конечно, идея не умирает в одиночку – закупить тысячу рыболовных крючков и леску… Для воплощения рацухи – рыбалки на крючок…

Стармех Картозия и помполит Щербак пришли к капитану.

– Михаил Ефимович, что делать? Не пустить этого хлюста на берег мы не имеем права, а пустить – он может сбежать за границу и попросить политическое убежище, с него станет! Может быть, нам взять у старпома наручники и незаметно приковать его к себе на время увольнения? – растерянно предложил помполит. Стармех молчал и хмурился: его карьера тоже была под вопросом. А впереди ещё инпорты… Жуть! Влипли!

– Вы в своём уме или от страха «з глузду зъихалы», як кажуть на Вкрайини? А вы подумали, что скажет вам после этого его отец? А мать? А если во французских газетах появятся снимки: в увольнение русские идут, скованные наручниками. Они и так говорят, что увольнение «тройками – это есть «Скованные одной цепью» несчастные русские моряки… Нет уж, идите вместе с Митрофаном, он – посерёдке, а вы – по бокам, и – ни шагу в сторону! Отвечаете оба головой. Взялся за гуж, не говори, что не дюж!

Само слово «Африка» ассоциируется с джунглями, бунгало из пальмовых листьев и размалёванными чёрными туземцами в набедренных повязках. Каково же было удивление моряков, когда они ещё с моря увидели ослепительные высотки утопающего в буйной зелени тропической флоры более чем двухмиллионного мегаполиса! Это – Дакар. Столица и крупнейший порт на самой западной точке Африки – полуострове Зелёного мыса. Население с окрестностями – два с половиной миллиона жителей! А всего в Сенегале – 13,7 млн. жителей. А в соседнем Конго – 75 млн. жителей! Вот вам и бунгало с пальмовыми крышами!

После швартовки в огромном первоклассном порту у каюты помполита выстроилась очередь: он комплектовал пресловутые «тройки», выдавал под роспись паспорта и назначал старшего. Когда дело дошло до «коренника» Антона и его «пристяжных», Анатолия Кузякина и Германа Казанского, помпа заартачился:

– А ты, Антон, пойдёшь вместе со мной, стармехом и Митрофаном. Помполит закрыл плотно дверь каюты и заговорщицки прошептал:

– Ты нужен как переводчик. Мало ли что этот шалопай станет говорить французам. Ещё и политическое убежище запросить может. А мы со стармехом языка ведь не знаем! Так ты подстрахуешь!

– Я что, похож на идиота? Хотите на меня перекинуть свою ответственность? Я, в отличие от ваших стукачей, соглядатаем быть не подписывался. Я пойду в город со своей вахтой. Ну, ещё и Алевтину согласен пригласить, она просится пойти с нами на пляж.

– А тогда я вообще не пущу тебя в увольнение, – разозлился помпа.

– А я у тебя и не собираюсь спрашивать разрешения. У меня один начальник – капитан. Ты забыл, наверное, что я – беспартийный. А капитан уже составил график, кто из штурманов и когда пойдёт в город…

Крыса беспокоился не зря. Уже за проходной порта они (Сэм, а по бокам стармех с помпой, типа «Двое сбоку, ваших нет!») столкнулись с двумя молоденькими монашками-француженками. Одна из них держала в руках банку для сбора пожертвований, а вторая – плакатик с надписью на французском и английском языках. Сэм подал фотоаппарат стармеху и попросил разрешения у монашек сделать кадр, где он стал между ними и даже слегка приобнял их. Монашки дружелюбно и игриво улыбались: хоть и монашки, однако же – француженки! Стармех щёлкнул затвором ФЭДа.

– А теперь станьте вы оба к этим девушкам и бросьте в банку пару франков пожертвований, а я вас щёлкну за таким добрым благотворительным делом, – обратился Сэм к своим стражам.

Стармех и помполит переглянулись, помялись, но решили не злить подопечного. Они взяли по одному франку у Сэма и демонстративно, под щёлканье затвора, глядя в камеру, опустили деньги в банку: дескать, мы – тоже люди!

Если б они умели читать по-французски или по-английски, то пришли бы в ужас от содеянного ими только что аполитичного деяния. Ибо на плакатике и на банке было написано: «В помощь пострадавшим от коммунистической агрессии в Конго!» Позже, когда Сэм покажет им снимки и сделает перевод надписей, они будут унизительно заискивать и чуть не ползать на коленях, вымаливая у Сэма фотоплёнку. За такой компромат придётся точно выложить партбилет, как это случилось с помполитом Юрием Феденёвым: в партком прислали фотку спящего пьяного Феденёва, на заднице шортов которого была надпись суриком: «Слава КПСС!».

Но эта подлянка со стороны Сэма не стала последней. С непривычки шляться бесцельно по огромному мегаполису стало троице невмочь, и они, попив пивка в ближайшем баре и прикончив фотоплёнку, направились к проходной порта. И тут, у этой окаянной проходной, опять их настигла неожиданная встреча: из проходной вывалилась группа поддатых моряков с рядом ошвартованного французского контейнеровоза. Французы сразу смикитили, кто перед ними: только русские моряки уныло, «тройками», топают домой, на судно в то время, когда все моряки мира только выползают на гулянку! Просто так пройти мимо французы не могли и решили покуражиться над затурканными идеями русскими:

– O! Russie! Come on together to bordel! Do you want yang mademuasel? False girls? Prostitutes? (О! Русские! Пойдёмте вместе в бордель! Вы хотите молодых шлюх? Проституток?

Оба сопровождающих Сэма распознали только последнее такое знакомое до боли слово, почувствовали насмешку, насупились и решили прошмыгнуть в проходную. Но тут вдруг открыл рот Сэм. Указывая пальцем на съёжившегося помпу, он радостно откликнулся на заманчивое предложение:

– O, yes! This seaman very wants to have contact with black lass? Please, introduse his, because he is very like of black lass! – и Сэм сделал попытку попридержать помполита.

Перевод: О, да! Вот этот моряк очень хочет иметь дело с чернокожей шлюхой. Представьте его ей, потому что он очень любит чёрных шлюх.

Услышав такое, француз расхохотался и вцепился в помполита:

– Come on! Please, come on, dear friend to bordel! (Пойдём! Пожалуйста, пошли, дорогой друг, в бордель!).

– П-п-у-с-ти! – заорал помпа, высвобождаясь от хватки француза. – Девис, помоги! А Сэм стоял в стороне и заливался счастливым смехом.

– O! Russien – queens! – расхохотались французы и отпустили перепуганного помпу (Перевод: О! Русские – «королевы», т.е.-гомосексуалисты, на морском сленге).

Первый поход Сэма на берег чуть не стоил его «дядькам» месячной валютной ставки. В зоомагазине Сэм увидел миниатюрную обезьянку «мармазетту», которая умещалась в бокале для шампанского.

Он схватил за грудки своих «дядьков»: «Отдавайте всё, что у вас есть, я куплю эту обезьянку!» Но, слава Богу, у них у троих не набиралась нужная сумма: это чудо природы тянуло на тысячу долларов, а советские мариманы сроду не держали в руце такие деньжищи… И «дядьки» облегчённо вздохнули.

Рейс подошёл к концу, прошло четыре месяца, в трюме лежали около ста тонн (поштучно!) замороженных лангустов и так называемые «шейки» лангустов, а на самом деле – это их хвосты – чистое мясо! И 500 тонн рыбы.

Говорят, что на детях довольно успешных родителей природа отдыхает. На Митрофане природа не отдыхала, она на нём совсем уснула. Он не занимался ничем, то есть – совсем ничем. У него в каюте был дорогой саксофон, но он не знал ни одной ноты и играть не умел. И он с саксом только делал импозантные кадры. В каюте не было ни одной книги. Но всю каюту занимали разбросанные грязные вещи вплоть до меховых унт! Которые Сэм безуспешно пытался «толкнуть» вместе с саксофоном, но покупателей не устроила астрономическая цена и подозрение на то, что такая экзотика – краденая! Единственно, чем он занимался с увлечением и ежедневно – учил английский под патронажем Антона у него в каюте.

За истекшие четыре месяца Митрофан превратился в дикаря из племени «Ням-Ням». Он не стригся, не мылся (кроме купания в бассейне) и не брил свой пушок. В его двухместной каюте не ступала нога нормального человека, тем более – уборщицы. Смрад от гниющих бананов, варёной колбасы и позеленевшего обгрызенного окорока валил с ног любого, рискнувшего переступить порог его берлоги. Палуба каюты была залита разбившейся трёхлитровой банкой варенья.

За одну неделю до Нового, 1962 года, зашли в Гибралтар – вселенский базар, одно из самых вожделенных мест для моряков всего мира, кроме Сингапура, Бангкока и Манилы. Это места беспошлинной торговли, все товары там продаются почти вполовину дешевле, чем в мире.

История с увольнением на берег повторилась «один в один». Только осложнена была тем, что судно стояло на рейде и лимит времени для разграбления лавок был строго ограничен движением «ferry-boat» (пассажирского катера) на рейд.

Антон, как обычно, со своими матросами Толей и Германом отложили в лавках свои ковры и покрывала (надписали название судна, а на борт их покупки доставят сами продавцы) и завалились в бар «Трокадеро», где испанская музыка, кондишен и испанское вино. До катера на рейд оставалось ещё два часа, а всю Main-street, главную улицу Гибралтара, можно вразвалочку обойти за полчаса.

Спокойное наслаждение троицы было нарушено ворвавшимися в бар ошалевшими «дядьками» (стармех и помпа). Они возопили:

– Антон! Иди скорее по лавкам, «он» сбежал! А времени на поиски – в обрез! Мы пропали! Надо заявить в полицию и в иммигрэйшен! – заголосили оба, перебивая друг друга.

– И как он от вас избавился, несчастный пацан? – спокойно спросил Антон.

– Мы не знали, что в магазине два входа. Митрофан, сволочь, зашёл вместе с нами, мы «пасли» один выход, а он удрал через второй на улицу! На улице кишит толпа иностранцев. Он может прибиться к ним и… тогда нам – конец!

– На кой ему хрен иностранцы? У него и тут, в СССР, – заграница, с таким папой! Не менжуйтесь, а идите в магазины оружия. Или игрушек. Там тоже продают имитацию под настоящее оружие, только – пневматика. Стреляет пластиковыми шариками, – успокоил их Антон.

– Антон, пойдём вместе, мы не знаем, как искать такие магазины!

– Ну, вы даёте! Да скажите «наган» или «револьвер» и вам тут же покажут эти лавки! – Антону не хотелось лишать своих ребят удовольствия посидеть в баре, а оставлять их одних (в присутствии помполита) – за это лишали визы. – Ладно, чёрт с вами, пошли искать!

В пять минут Антон нашёл магазин оружия, где у прилавка Сэм уже отобрал для себя газовые огромный «Кольт» и, для мамы, миниатюрный женский «Браунинг». Они энергично жестикулировали с горячим испанским продавцом: торговались!

Антон подошёл и извинился перед испанцем: «Это мой инфант, он – несовершеннолетний. По нашим законам он не имеет права (а кто его имеет вообще у нас, в эс-эс-эс-эре?) иметь такое оружие. Простите, но мы не будем делать эти покупки. Надеюсь, вы меня правильно поняли?..

Испанец изменился в лице и тут же убрал оружие с прилавка. Сэм был вне себя: «Ну что вам от меня надо, что вы меня преследуете? Антон, и ты тоже – с ними? Мне нужно купить подарок маме! Я выбрал «Браунинг».

– Да, без проблем! Идём со мной. Щас мы твоей мамане выберем такой парфюм, что все московские подружки сдохнут от зависти. Только «бекицер», как говорят в Одессе, то есть – быстрее, остался час до «фэрри», катера на рейд.

Начпрод, под строгим контролем всего экипажа, чётко распорядился накопленными валютными «копейками»: по 13 копеек в сутки на человека для закупки овощей. Согласно списку, к новогоднему столу он закупил помидоры, огурцы, фрукты. По этой же статье, негласно, вместо картофеля, шипчандлер привёз пиво, кока-колу, жвачку, сигареты «Кэмел» и греческий коньяк «Метакса» (для некурящих и язвенников – развесной лом шоколада!).

Но фишка сюрприза – доставить испанские яства к новогоднему столу – накрывалась медным тазом! Из-за штормовой погоды накануне, в порт мы приходили, по самым оптимистическим подсчётам, только к третьему января…

Естественно, все взоры обратили на Митрофанушку: авось у него прорежет номер во второй раз: дадут «добро» пройти Кильским каналом через Германию, сократив путь почти на трое суток? Путь к мозгам и сердцу Сэма лежал через Антона. Только его уважал Сэм, почитая его за своего «гуру» по части изучения английского языка.

Антон позвал Сэма в штурманскую рубку и, с циркулем в руках, обсчитал ему весь предстоящий путь. Прибытие в Калининград через Киль выходило на 31-е декабря! Не говоря ни слова, Сэм помчался в радиорубку, а через два часа капитан получил РДО – приказ из МРХ – следовать Кильским каналом: «Экономии времени следовать Килем зпт экспортный груз ожидают рефсекции торгпорту = Семёнов».

Радости экипажа не было пределов! А к Митрофану от скепсиса перешли к респекту – уважухе!.. Волшебник, да и только!

В порту, на причале, Сэма встречала не только его суровая, как волчица, маманя, доставленная в порт персонально куратором рыбной отрасли из обкома партии Казьминым.

Среди чёрных «Волг» кураторов обкома и КГБ, в сторонке, стояла ещё одна чёрная «Волга», возле которой стояла Света и радостно размахивала маленьким букетиком цветов.

С борта судна, как водится, тоже что-то кричали и приветственно махали, в ожидании окончания швартовки, досмотр властями предусмотрительно прошли в Балтийске, у входа в канал: до праздника оставались часы!

И тут маманя обратила внимание, что все взоры и воздушные поцелуи её Мити (сокращённое от Митрофана) направлены не ей, а в сторону посторонней чёрной «Волги» с милицейским номером! А возле машины суетилась молодая девица и размахивала скромным букетиком. И, похоже, именно её Мите она тоже слала воздушные поцелуи!

«С этим ЧП нужно срочно разобраться и покончить в зародыше!» – решила маманя, поднимаясь на борт судна. – И когда это успела местная шлюха окрутить мальчика?»

«Дядьки», прижатые к стенке, поклялись (стармех-грузин – «мамой», а помпа – «партией»), что они не в курсе, откуда свалилась на Митрофана нежданная любовь! Но они в курсе, что он писал ей радиограммы-письма почти ежедневно!

– Адрес шлюхи взять у радиста! Я ею займусь сама! Мальчик ещё несовершеннолетний! А сейчас вы – посадите его в машину! Никаких встреч с развратными девицами я не допущу! В гостиницу! – скомандовала министерша прибитым «дядькам»…

– Мама! Ну, меня же Света встречает! Я подарки везу ей и тебе! Дай я выйду к ней. Я хочу познакомить вас! Я приведу её в каюту! – заволновался Митрофан.

– Сыночек! Тебя ошельмовала вульгарная женщина! Ты должен забыть о ней! Поехали в гостиницу, я накрыла стол, мы с тобой вдвоём встретим Новый год. Папа приехать не смог, он в командировке, – мамаша крепко держала Митрофана с одной стороны, помполит – с другой, а стармех Картозия тащил сзади два баула, с нескрываемой радостью: «Кажись, избавились!»

Маманя не дала Сэму пообщаться со Светой, они сразу запихали его в обкомовскую «Волгу» и укатили. Тем самым она сделала большую ошибку: Сэм замкнулся в себе и обозлился на мать…

Купленные Сэмом подарки для обеих женщин мать конфисковала…

Но прямо от праздничного стола в номере «Люкс» Митрофан от матери сбежал!

Только на следующий день (праздник!) матери удалось, с помощью куратора, дозвониться до начальника ОблУВД и со слезами поведать ему о пропаже несовершеннолетнего мальчика, по предполагаемому адресу матёрой аферистки.

Каково же было удивление матери, когда начальник ОблУВД пояснил ей, что, судя по адресу, речь идёт о полковнике Фортунатове – его заместителе по политчасти – это у него есть дочь Света, студентка ЗапРыбВТУза. Он также пообещал послать своего референта к полковнику домой, чтобы уточнить местоположение сбежавшего сына.

– Не референта пошлите, а – наряд милиции! И срочно доставьте мне сына в гостиницу! А своего зама – накажите по служебной и партийным линиям! Он – соучастник преступления! Это он привозил дочку на причал или – по его распоряжению! Я видела служебную «Волгу»!

– Я разберусь! – сказал начальник УВД и повесил трубку.

Митрофан вернулся только к обеду целый, невредимый и… счастливый. С налёта мать напустилась на него с упрёками: как ей было плохо и как он смог променять любовь матери на притворство случайной шлюхи!

И тут её бесхарактерный и послушный мальчик Митя злобно ощерился:

– Ты – злая эгоистка. Ты всегда мучила папу, а теперь и меня. Ты обидела меня и мою девушку. Я пошёл к ней, приду поздно. Не бегай за мной. А лучше – уезжай в Москву.

Как гром среди ясного неба прозвучали слова уже не мальчика, а – мужа, мужчины, Мать лишь насупилась и схватилась за сигарету: «Не на ту напали. Посмотрим, кто кого! Молодая шлюха или мать?»

На третий день Митрофан не пришёл ночевать в гостиницу, и утром мать помчалась на судно: «может быть, Митя стоит вахту, он же моторист?»

Вахтенный у трапа только четверть часа назад заступил на вахту, Сэма он не видел, а покаютный досмотр Уставом не предусмотрен. Он лишь вызвал звонком к трапу вахтенного второго штурмана Антона.

Антон слово в слово повторил сказанное вахтенным матросом и добавил, что ему сейчас не до Сэма: он руководит погрузкой гофтары в рейс! Однако Антон согласился проводить мать в каюту Сэма.

Каюта не была заперта! Сэм был, как всегда, беспечен и смел!

Среди разбросанной на полу одежды валялись и предметы чисто женского интима: трусики и бюстгальтер. Сэм мирно почивал в объятиях Светы. На столе – остатки пиршества: вино и фрукты.

– Первого помощника сюда! Капитана и стармеха! Немедленно! – завопила мать Митрофана. – Факт преступления налицо! Вахтенного помощника – уволить! Это он развёл на судне бардак! Раздосадованный инцидентом Антон вызвал помполита к разбушевавшейся даме и ушёл на палубу руководить погрузкой.

Однако через час Антона вызвали в партком и в Службу главного капитана Прозорова. И в парткоме, и в Службе капитана ему объявили, что он снят с должности за нарушение Устава МРХ – в каюте моториста находилась посторонняя женщина в непристойном виде на его вахте!

Попытки объяснить, что не установлено, когда женщина прошла на судно и что прошло всего 15 минут вахты Антона до момента обнаружения посторонней женщины, а он, Антон, не шмонает каюты перед заступлением на вахту, а проверяет швартовы, осадки судна и план грузовых операций, услышаны не были…

Главный капитан Прозоров заявил: «Вопрос уже решён. Вам направлена замена – Алексей Рамбеза. Передавайте дела и пишите заявление на отгулы и отпуск. После решения вопроса о наказании будет решена и ваша дальнейшая судьба!»

Антон всё понял. Рейс предстоял – валютный «от порога до порога», снова – в Африку, за лангустами. Халява! А сын начальницы отдела кадров Балтгосрыбтреста Веры Ломбертовны Рамбеза не просто так оказался «под рукой», они ждали случая, повода…