– Здравствуй Лэг. Хорошо ли ты спал? – спросил священник едва зайдя в комнату.
Лэг был немного в ступоре. Ранее священники никогда не разговаривали с ним. Обычно за него отвечал отец или мать. Они , обычно , объясняли это тем, что он, Лэг, еще слишком мал и глуп и плохо знает святую книгу, что бы отвечать их чистейшествам.
Правильно истолковав его замешательство, священник подбодрил его:
– Ну что ты? Тебе нечего бояться. Ты среди друзей и никто не сделает тебе здесь ничего плохого. – он улыбнулся какой то странной улыбкой.
Однако, добрые слова подействовали на Лэга и он ответил:
– Да, ваше чистейшество, я хорошо выспался, но сейчас я очень хочу писать. – и он виновато потупил взор, ожидая, что священник разгневается на него за неподобающие речи в его присутствии. Но тот лишь еще раз улыбнулся ему своей странной улыбкой и сказал:
– Пойдем, я провожу тебя. – С этими словами он встал и вышел из комнаты. Лэг, ничего не понимая проследовал за ним. У него не укладывалось в голове то, что священник опустился до беседы с ним , с недостойным сыном гончара. Отхожее место его то же поразило. Нет, привычная дырка в полу там была на своем месте. Но там НЕ ПАХЛО! А для очищения себя после срамных дел была мягкая БУМАГА! Невиданное богатство! Куда же это он попал? Внутренне робея и пугаясь Лэг вышел из уборной. Тут его ждала чаша для омовения рук, которую он, если бы не священник, не заметил. Не то у него было воспитание. Но его загадочный провожатый мягко, но настойчиво , обратил его внимание на эту деталь, заставив вымыть руки. После этого, у Лэга появилась возможность оглядеться вокруг.
Они были на каменистом горном плато почти по середине которого, немного ближе к краю на каких то железных и тонких столбах стоял… Тут Лэг решил, что это, должно быть храм. Уж больно необычная была конструкция. Таких он никогда не видел в своей жизни, но про храмы ему слышать доводилось. Говорят, на востоке острова они были даже в деревнях. И выглядели необычно. Сверху, почти все плато накрывал какой то странный, полупрозрачный шатер, вход которого обрывался в пропасть. У входа, замерев, стоял воин. Или его статуя. Лэг еще не решил. Он бы и дальше продолжил оглядываться, но тут увидел, что у скалы, с края плато , противоположному тому, где располагался вход, стоит стол, накрытый всякой снедью. После этого он забыл о всяких странностях. В его желудке заурчало, рот наполнился слюной, а в глазах появился голодный блеск. Священник, проследив за его взглядом, опять улыбнулся и сказал:
– Ты, наверное , голоден. Пойдем к столу. Ты поешь, а я расскажу где и почему ты очутился.
Лэг согласно кивнул и, забыв про свой страх, заторопился к еде. Не забыв прочесть молитву, за что священник удостоил его благожелательным кивком, он набросился на закуски. Его же провожатый, подождав когда он насытится, неторопливо начал свой рассказ.
-Видишь ли Лэг, ты понадобился Богу.
При этих словах житель Новой Земли испуганно вскинулся. Он хоть и не блистал умом, но от мамы и папы слышал, что вышние силы не очень то любят людей, полагая их греховными и грязными, и позволяют им жить исключительно из милости и своего к ним сострадания. И, если он, Лэг, вдруг понадобился Богу, ничем хорошим ему это точно не грозит. Увидев такую реакцию, священник вскинул руки в успокаивающем жесте.
– Нен-нет. Тебе не стоит переживать. Ничего страшного с тобой не случиться. Просто Бог решил вновь посмотреть на людей.
От этих слов Лэгу стало не по себе. Он точно знал, что когда всевышний смотиит на людей, ничем хорошим это для них уж точно не заканчивается. Но священник, казалось, не заметил его испуга, и продолжил.
– Да, Бог так решил. И потребовал показать ему обычного человека. Но, согласись, нельзя же показывать ему первого встречного? Вот мы, священство, посовещавшись, и выбрали тебя. Почему? Ты чист душей, ты трудолюбив, ты не нарушаешь заповеди, ты чтишь родителей своих, ты не лжешь.
От такой похвалы, услышанной из уст такой высокой особы, на сердце у Лэга потеплело. А священник тем временем продолжил:
– Ты же ведь не откажешься помочь нам?
Лэг согласно кивнул. Однако, подумав, что его поймут неправильно, тут же добавил: «Да, ваше чистейшество.»
– Вот и прекрасно, – продолжил священник. – Теперь о том, что ты должен будешь делать. – Он многозначительно посмотрел на Лэга. Тот внутренне сжался под этим немигающим взглядом. Признаться, священник его изрядно пугал. Но чем было непонятно. -Так вот, твои обязанности не будут обременительны. Ты будешь жить в этом доме. – он показал рукой на строение из камней, в котором Лэг пришел в себя. – Вести себя как обычно и, время от времени, мы будем с тобою беседовать. Запомни, это очень важно! Ибо Бог будет судить о нас по этим беседам! Единственное условие – полная откровенность ибо Он не переносит фальши. Договорились Лэг?
Тот в ответ кивнул…
Дурачек ставший гением.
С того момента, как Лэг пошел на сотрудничество у Венцеля стало получаться много лучше вживаться в его роль. Информация о прошлом острова, в виде легенд, анекдотов, страшных сказок лилась огромным потоком, находя подтверждения либо опровержения в записях, сделанных автоматическими станциями за последние две тысячи лет. И , хотя , иногда отделить зерна от плевел представлялось очень сложным, у Венцеля начала складываться стройная и подтверждаемая документально, версия развития именно этой англомерации людей.
Судя по всему, они происходили из группы изгоев, отринутых по каким то причинам чуть более семисот лет назад, основной популяцией людей , существовавшей тогда на планете. Об этом говорили легенды, которые Венцель обозначил для себя как «Исход». Далее, эта группа людей, очевидно столкнулась с представителями старой Земли, то есть роботами. Никем иным «демоны» из легенд быть не могли. Уж больно описания совпадали. И встретили у этих самых оконечных механизмов не самый теплый прием. Случай столкновения с аборигенами, повлекший жертвы среди последних, действительно имел место быть около семисот лет назад. Возможно, именно это и повлекло за собой бегство пострадавших на этот остров. Куда они, судя по всему, приплыли на корабле. Он четко виден на ранних снимках первых поселений на этом острове. Ну, а далее последовали изоляционистская политика, очевидно вызванная чувством страха перед внешним миром и возведенная со временем в религию. А, вместе с ней, и стагнация развития , поворот на путь экстенсивного освоения ресурсов и общий консерватизм общества в целом. Кроме того, во всей этой истории Венцель нашел одно интересное ответвление. Некие «легенды Дикого Племени», как сам он для себя обозвал этот пласт информации. – Некие смутные упоминания о том, что приплывшие на остров люди не были монолитны по природе своей. И часть из них происходила из некоего «Дикого Племени». Но вот что это было за племя и чем оно отличалось от основной массы переселенцев – понять было сложно. Ибо всякое упоминание об этих людях строжайше преследовалось духовенством. И собирать фольклер на эту тему было не безопасно как для самого «зонда», так и для источника информации.
Вот так, с удивлением, всего через год, Венцель обнаружил, что его информационный родник иссяк. Перестав приносить новые сведения. Новости и легенды шли по кругу. Меняя варианты изложения, но не суть. И он понял, что пора ему переселяться в столицу острова, город Клипер, ибо там, возможно, сохранились какие то официальные документы, повествующие о былых эпохах.
Переезд
Итак, решено, надо менять место жительства. А для этого нужно, как ни странно это звучало, было учиться читать. Лэг этого не умел. Не то, что бы с образованием на Благословенном Острове было все плохо. Просто его родителям как то не пришла в голову такая замечательная идея, как обучения дурачка грамоте. Это Венцель и решил исправить.
Подлизавшись к матери он уломал ее начать учить его читать и писать. Мотивировал свое желание тем, что хочет начать помогать отцу с записями. Дело было в сезон дождей, когда всякая работа прекращалась. Вот мучимая бездельем мать и согласилась, видя в этом лишь очередной каприз взрослого ребенка. Каково же было удивление Вареи, когда ее вечно заторможенный сын в несколько десятков дней обучился письму, счету и, буквально, наизусть выучил Святую Книгу дважды перечитав ее от корки до корки. Ближе к концу мокрого сезона, засыпая на супружеском ложе она поделилась этим с мужем. Тот, подумав, сказал, что , возможно это в природе их сына и напомнил ей, каким дотошным тот бывает, когда делает понятную ему работу.
– Милый, – возразила она. – Но, одно дело простая работа, а другое дело наука. Он сейчас читает и пишет лучше наверное, чем писарь самого Старшого а в святой книге разбирается , наверное, лучше самого Чистейшего Патриарха.
Дирхам призадумался. На Благословенном Острове «старшими» называли глав поселений и волостей. Ему однажды доводилось присутствовать как свидетелю на судебном разбирательстве, творимом таким начальником. Судились два самых крупных местных землевладельца. Потому и судья потребовался не абы какой. Так вот, он прекрасно помнил с какой скоростью тот водил чешуйкой летучей ящерицы по бумаге. Поэтому он просто признес:
– Хорошо, я завтра проверю это. А сейчас давай спать. – И сделав сердитые глаза страшным шепотом добавил – Ибо ты меня уже совсем заездила, женщина!
Получив от жены шаловливый шлепок. Он изобразил обиду, отвернулся и заснул. А на следующий день, как и обещал, устроил своему «дурному» сыну экзамен.
Результаты превзошли все его ожидания. Сын, которого он всегда считал туповатым, которому всякое простое действие, вроде того же приготовления гончарной глины, нужно было тщательно объяснять, раскладывая каждое его действие по полочкам, писал с такой скоростью и так красиво и правильно, что у Дирхама возникли подозрения, что и в Клипере он не найдет писца равного ему. При этом то туповатое выражение лица, которым всегда славился Лэг никуда не девалось. Со стороны казалось, что это полоумный просто чертит линии на тонкой доске палочкой дерева ТорА. Но, стоило заглянуть ему через плечо, как взору представали аккуратные строчки красивого ровного текста.
Откуда! Откуда, демоны меня забери, у полоумного дурочка появился такой талант? – этот вопрос уже который раз задавал самому себе Дирхам. И сам же себе на него отвечал: – Да оттуда, откуда и вся его полезность в доме. От упооства. Ведь Лэг – он дурачек только тогда, когда не понимает что ему следует делать. А когда ему ясно что и как – то за работу можно быть спокойным. Сделает так, что и сам бы лучше не сделал. Так и тут. Стоило объяснить правила чтения, письма и счета и стоило их ему усвоить, как вот те раз – получился идеальный писец. Ведь он и раньше не путал достоинство и количество монет, которые полагалось получить за каждый проданый горшок. А теперь, пожалуй, и песчинки на берегу океана сосчитать сможет. Да! Нельзя его больше дома оставлять. С такими талантами надо его пристраивать на должность… – думал Дирхам. И мысленно корил уже себя за тупость. – Сколько лет потеряно. И что стоило в свое время заплатить за его обучение? Пожалел двадцать монет! А ведь мог давно бы уже их вернуть и, вообще, зажить совсем другой жизнью. Такой граматей, пожалуй , легко мог бы прокормить не только своих родителей, но и сестру с братом. Да и их семьи то же… .
-
Переезд.
Венцелю было понятно, что нужно менять место. Ибо то, которое он сейчас занимал уже мало что могло дать ему информационном плане. Он выкачал его до дна. И, если он желал еще прогресса, то, следовало двигаться дальше.
Однако, оставалась одна проблема: как? Теоретически Венцель видел два пути: быстрый и рискованный и медленный, но то же с непонятным исходом.
В первом случае он предполагал уйти из дома и отправится странствовать по стране. Плюсами этого подхода были скорость, с которой он мог бы в этом случае собирать информацию, и большой территориальный охват. Минусами числились большой риск для жизни «зонда» и невозможность изучить материальные носители информации, которые, без сомнения , хранила у себя церковь. Ну , в конце-концов, нельзя же печатать только святые книги? Должна же у них быть еще какая то литература. Ну и еще один «минусик» – невозможность последующего возвращения Лэга в семью. Точнее невозможность обеспечить его безопасное возвращение. Ведь, если где то будет бродить излишне привлекающий к себе внимание двойник деревенского дурачка это, в определенный момент, может повредить и самому дурачку.
Второй подход заключался в том, что бы «выучиться» и сделать карьеру. Почему «выучиться» в кавычках? – Все просто: в местной школе Венцеля вряд ли смогут чему научить. Но вот сама процедура обучения ему была очень нужна для легализации своих знаний. В плюсах такой подход числил относительную безопасность, доступ к материальным носителям информации, пусть хоть и к бухгалтерским книгам. Умный человек из гросбуха может извлечь столько информации, что иному писателю на сборник трудов всей жизни хватит. Ну и возвращения Лэга в семью в этом случае оставалось вполне реальным. Из минусов числились скорость – когда еще карьеру сделаешь? Да и риски есть определенные и препоны. Все ж общество сословное, отчасти – кастовое. В таком из грязи в князи прыгать тяжело. Ограниченность. Тут все понятно. Он опять окажется привязанным к месту. А это очень усложняет выполнение его задачи: Доподлинного выяснения истории этого мира за последние две тысячи лет.
В общем, поразмышляв немного, Венцель выбрал рискованный путь странствий. Приняв такое решение он начал готовить почву для своего ухода. Заговаривал с отцом на тему «как живут люди в разных концах острова». Просил мать рассказать про дальние земли, ведь ее отец был купцом и, поэтому, объездил , наверное, весь остров. И все время вздыхал о том, что вот бы и ему так… А еще он постарался несколько раз обмолвится за семейным ужином о том, что то же хочет, подобно деду по материнской линии , обойти все известные земли. Проведя подобную подготовку, однажды ранним утром в конце сезона дождей Венцель вывел «зонда» из дома и направил его к своей тайной базе. По пути он разминулся с командой исполнительных механизмов, транспортировавших назад тело реального Лэга, дабы вернуть его в лоно родной семьи. Путешествие предстояло долгое, поэтому нужно было прихватить кое-какие вещи. Деньги и медикаменты. Так начался его вояж по Благословенному Острову.
Не мудрствуя лукаво, Венцель назвался странствующим философом. Так в шутку называли себя бродяги , которых он изредка встречал, развозя продукцию отца по окрестным деревням. От них то он и узнал основные правила перемещения по острову. Их было не много. И , были они таковы
Не богохульствуй.
Не воруй.
А в остальном – делай что хочешь. Хочешь песни пой на площадях пропитания ради, хочешь черной работой занимайся куска хлеба для. А ежели ты чему доброму обучен – так и вообще жить тебе проще. На Благословенном Острове встречались даже бродячие кузнецы, возившие за собой рикшу с горном и инструментом и обслуживавшие , таким образом, население глухих деревень. А уж всякие там доктора, травники, художники – так это вообще явление было довольно обычное, хоть и не сильно часто встречающееся.
Вот Лэг, а точнее Венцель и стал одним из таких странников. По началу он вообще не собирался заниматься каким либо ремеслом, а все больше шатался по кабакам, подсаживаясь к захмелевшим посетителям и просто беседуя с ними о всякой всячине. Благо с деньгами проблем не было. На базе хватало инструментов и драгметаллов что бы с легкостью подделывать местные монеты. Да так, что самый искусный мастер-чеканщик монетного двора не отличил бы подделку от оригинала. Но вскоре, Венцель заметил, что подобным поведением , а так же своими расспросами он вызывает слишком много подозрений у местных властей и священников. Поэтому он стал врачом. С его уровнем знаний по медицине это было не сложно. И, самое интересное, это стало приносить ему информационные дивиденды. Во первых, оказалось, что у смертного порога и с врачом люди более откровенны, нежели за кружкой хмельного. Во вторых, появилась возможность собрать уникальные данные о мутациях, происходивших на протяжении почти двух тысяч лет в местной популяции людей. Ну и в третьих, после нескольких счастливых излечений, он стал зарабатывать авторитет. Была и обратная сторона медали. Ведь как просто не замечать чужие боль и страдания в сухих колонках статистических данных. Одним человеком больше, одним меньше… Плюс единичка , минус единичка.. Все просто. А вот так, сталкиваясь лицом к лицу… Попробуй их не замечать. Не выйдет. Вот Венцель и замечал. И переживал страдания каждого из своих пациентов. Постепенно они становились для него вовсе не чужими людьми. Проведя год в скитаниях по Благословенному острову он постепенно стал отождествлять себя с островитянами. Их проблемы стали его проблемами. Поднял Чистейший Патриарх налоги на пшеницу – беда. Понятно, что он, патриарх, печется о судьбах острова и, дабы содержать его в чистоте увеличивает храмовую стражу. Ну а простому крестьянину с того ни холодно ни жарко. А вот когда вместо десятой части урожая седьмую надо отдавать – тут уже и задумаешься. Да мало ли бед у простого народа. От неурожая до падежа скота. От болезней и потерь близких до ссоры с соседом, заплатившим судье за выгодный для него приговор. Все это теперь проходило через Венцеля, оставляя в его душе мелкие, едва ощутимые зарубки.
Но все это было приемлемой платой за ту информацию, которую он получал. А получал он ее все больше, по мере того как рос его авторитет как врача, росло и доверие к нему. Более того. Он становился личностью знаменитой и публичной. Ведь иногда, стремясь помочь своим пациентам, он применял препараты не свойственные местной медицине. Мощные антибиотики, жаропонижающие и прочие чудеса передовой медицины, как то микро роботов-хирургов и диагностов. Делал он это, по большей части, незаметно для пациентов, а потому, когда безнадежно (по местным меркам) больной человек вдруг возвращался к жизни – местные провозглашали это чудом и , зачастую, приписывали его доктору, говоря, что он благословлен самим богом. Ибо другого объяснения не имели. Делали они это, правда , шепотом, ибо подобное считалось ересью, но после таких признаний, откровенность выздоровевших пациентов существенно возрастала. Иногда это приносило ощутимые дивиденды.
Один из таких случаев позволил ему наконец то раскрыть тайну легенд «Дикого племени». Случилось это случайно. Его пригласили в дом к одному чиновнику-священнику. Священник этот исполнял должность старшего в городке под названием под названием Дальний. То есть , по понятиям старой Земли был мэром, совмещавшим должности судьи и священника. И городок этот, вопреки названию располагался в центре острова. Поэтому был хоть и маленьким, но оживленным местом, стоящим на перекрестье многих торговых путей. И его обитателей трудно было удивить столичными знаменитостями. В том числе и от медицины.
Так вот, дочь этого старшего была тяжело больна. Лежала в горячке. А, когда он пришел к ней, так и вообще с трудом подавала признаки жизни. У девочки был сильный жар и , судя по сыпи, обычная ветряная оспа в местной ее разновидности. Судя по состоянию, времени на реанимацию пациента местными отварами у него не было и Венцель, ведомый человеколюбием и искренне жалея молодую девушку лет двенадцати местных, предварительно попросив окружающих оставить его наедине с больной, вкатил ей хорошую дозу жаропонижающего и запустил микродиагноста, который и подтвердил его первоначальный поверхностный диагноз. Однако, микро робот сумел выявить и то, чего не заметил Венцель – начавшийся отек легких. Поэтому, следом за жаропонижающим последовали ампула антибиотика и стимулятор. На этом лечение можно было считать законченным и осталось только дождаться падения температуры у пациентки.
Та не заставила себя долго ждать. Через пятнадцать минут температура у девочки спала , она задышала ровно и, спустя еще несколько минут открыла глаза. Увидев рядом со своей постелью незнакомого мужчину она испугалась и , инстинктивно села на постели, очевидно собираясь закричать. Однако Венцель, сделав успокаивающий жест, сказал:
– Не пугайся, дитя. Я врач.
– Врач? – неуверенно переспросила девочка.
– Да, – ответил Венцель, – И я лечил тебя. И, судя по тому, что мы сейчас с тобой разговариваем, лечение было успешным.
– Да-да! – закивала девочка головой. – Я помню. Я сильно болела. У меня был жар и я заснула. – Она уставилась на Венцеля огромными серыми глазами. – Вы пришли, когда я спала?
– Да. – только и успел ответит Венцель, как двери в комнату распахнулись явив мэра-священника или, как здесь говорили Старшего.
Не говоря ни слова и , начисто игнорируя Лэга он бросился к дочери. Порывисто обнял и поцеловал. А затем стал осматривать ее. Однако дочь отстранилась от отца и с возмущением потребовала, что бы мужчины вышли, оставив ее ибо она не одета. Повинуясь велениям капризного существа и Лэг и старший, которого звали Дитрах, покинули спальню.
Оказавшись за дверью, Дитрах повернулся к Лэгу:
– Ты кудесник! – провозгласил он. – Как ты смог это сделать? Другие врачи, а я за эти три дня, что она была больна, переводил к ней всех местных лекарей, которых смог найти, обещал золотые горы, а они, в один голос говорили, что она безнадежна! И советовали уповать на милость немилостивого господа! Дабы он отвратил он нее свой взгляд! Но ты! Ты совершил чудо! Как это тебе удалось!? – и он выжидательное уставился на Лэга. – Ты знаешь какой то секрет?
В ответ Лэг лишь низко поклонился, развел руками, и произнес:
– Извини меня, чистейший, но никакого секрета я не знаю. Я делал свое дело. И, видимо, богу было угодно, дабы моими руками он совершил свое чудо, вернув жизнь твоей дочери. Прими это как божий дар.
Распрямившись и взглянув на Дитраха, он наткнулся на жесткий взгляд , в котором внятно читалась внутренняя борьба. С минуту старший смотрел на него, буквально сверля взглядом, а затем развернувшись на пятках, проследовал прочь, коротко бросив, проходя мимо Лэга, – Следуй за мной! Лэг повиновался.
Дитрах вихрем пронесся через анфиладу комнат своего дома да так, что «зонд» едва успевал за ним, и оказался в помещении, которое, с определенной натяжкой можно было назвать кабинетом. Одна из его стен просто отсутствовала, заканчиваясь крытой колоннадой и образуя некое подобие балкона, с высоты которого можно было обозреть весь город. Две другие стены были заставлены стеллажами на которых хранились местные аналоги книг. У одной из этих стен скорчившись за небольшим столом сидел писарь и скрипел стилом по бумаге. Заметив хозяина кабинета он тут же вскочил и немедленно удалился , повинуясь небрежному жесту Дитраха. При этом он не забыл плотно прикрыть за собою двери, за мгновение до этого безжалостно распахнутые священником. Последний, не замечая торопливого бегства слуги, прошел и уселся за огромный стол, стоявший на возвышении, напротив очага, занимавшего почти всю четвертую стену. Устроившись на рабочем месте, глава города обратил наконец свой взор на скромно остановившегося у двери Венцеля-Лэга.
– Подойди!
Венцель подошел, и принялся изучать лицо, сидевшего на против него человека. Какая буря чувств! Какие эмоции бушевали под этой, внешне бесстрастной маской. Встроенные в электронный мозг «зонда» датчики позволяли видеть несколько больше, нежели мог охватить взгляд обычного человека, а программа анализа человеческих реакций, подобная детектору лжи, могла с точностью определить отношение собеседника к сказанному и его эмоциональный настрой. И Венцель был готов засвидетельствовать, что Дитрах испытывает целую бурю чувств, в равной мере состоящую из страха, гнева и некой неопределенности, причин которой человек-корабль пока не понимал. Казалось, что священник разрывается между какими то чувствами и никак не может прейти к решению. Решив не ломать себе голову, Венцель стал ждать реакции собеседника и она не замедлила воспоследовать.
– Ты понимаешь, несчастный, перед кем ты богохульствуешь? – Дитрах обвиняюще уставил палец на Лэга.
– Прости, чистейший, но я не совсем понял тебя, – ответил тот. – В чем мое богохульство?
– Как в чем!? – Дитрах всплеснул руками и удивленно выпучил глаза. – Ты считаешь Бога всеблагим, говоря о том, что он может одарить милостью человека! Уж не наслушался ли ты «Легенд Дикого племени», мой почтенный лекарь? Да за одно это упоминание я должен отправить тебя в море в компании с тяжелым камнем в прочном мешке, выяснив предварительно, кто твои сообщники! – Дитрах уставился на Лэга.
После этих слов священника стала понятна причина противоречий, разрывавших душу местного мэра на части. Согласно велению долга он был обязан казнить человека, спасшего только что жизнь его дочери. Кроме всего прочего, это дало Венцелю понять, что сидящий перед ним человек является весьма порядочным. По крайней мере для политика. Внутренне усмехнувшись, он развел руками и ответил. Идти ва-банк не хотелось, но моделирование ситуации подсказывало, что это наиболее правильный выбор.
– И в мыслях я не имел оскорбить тебя , чистейший или церковь. Просто путешествуя я не первый раз сталкиваюсь с проявлением чудес. И почти уверен, что многие из них посылаются Богом. А что до «легнд Дикого племени», то я не знаю, о чем они, но, если честно, хотел бы их услышать, ибо от природы любопытен.– сказав это Венцель-Лэг уставился на собеседника максимально честными и открытыми глазами.
– Почему ты решил, что чудеса те – от Бога? А не происки демонов, мечтающих выманить существ человеческих с Благословенного Острова? – священник недобро прищурился, рассматривая собеседника примерно так же, как рассматривают ядовитое насекомое.
– Да потому, чистейший, что происходят эти чудеся бескорыстно. Как бы в ответ на заслуги человеческие. – Венцель самозабвенно врал, но при этом не забывал просчитывать последствия каждого из сказанных слов. Благо возможности позволяли. – Вот взять сегодняшний случай. Я всего лишь сделал обтирание, снимающее жар и дал укрепляющего питья. Даже если бы это и помогло, то лечения затянулось бы дней на десять. Но вот оно, чудо! Девица встала и здорова настолько, что выгнала тебя и меня из своей опочивальни! Неужто, думаешь, обтирание так помогло?! Нет! Вера. И беспорочность! Ты – судя по тому, что про тебя говорят, действительно беспорочный человек, блюдущий себя в чистоте, уверовал в то, что я могу излечить твою дочь, да, я знаю, что про меня рассказывают на базаре. Я верил, в то , что смогу излечить. Вот Бог и сотворил чудо, в которое мы оба верили! И, заметь, не требует от тебя или от меня чего то! Ибо чудо – это не услуга за которую нужно будет платить, а плата за все тобою ранее совершенное. За чистоту души, праведность поступков, истовость веры. – Сказав это, Венцель умолк, передавая инициативу разговора собеседнику. И , хотя реакция последнего была предсказана алгоритмом с почти восмидесятишестипроцентной вероятностью, когда слова все же сорвались с губ священника, человек- корабль неслышно выдохнул в своем воображении. Не потому, что боялся смерти «зонда», а потому, что не хотел терять с таким трудом найденную информационную ниточку.
– Только происходят эти чудеса, лекарь, исключительно в твоем присутствии! Безнадежно больные – оживают, слепцы – начинают видеть, а немощные наполняются силами. Неужто только вера творит такие чудеса? – старший опять сверлил Лэга-Венцеля немигающим взглядом. – Неужто только твоя вера способна творить такие чудеса, а у других ее не достает?
Венцель помолчал несколько секунд, выдерживая четкую театральную паузу, а , затем признес:
– Возможно, что только моя. Ведь я верю в благость и доброту Бога. Остальные – только в себя.
– Но ведь доброта Бога – это ересь! – вскричал священник. – Ересь, призванная смутить добрых островитян и заставить их покинуть заповедный остров, отдав себя на потеху демонам!
– А откуда это известно? – тихо в ответ спросил Венцель-Лэг. – Может кто то видел тех демонов? Или пострадал от них?
– Видели и пострадали! Люди , писавшие святые книги! Чистый Влад и люди, пришедшие с ним на остров. – Тебе мало их свидетельств!
– Отчего же мало?! – Вполне достаточно. Но так же знаю и то, что вера моя спасает людей. И ты тому был свидетелем. Более того, знаю, что святые книги, не единственное предание. Есть и «легенды дикого племени». Хоть и не видел и не слышал я их, но, подозреваю, что есть в них то, чего нет в Святых Книгах Основателей Острова. А так как книги пишут люди, а людям свойственно ошибаться и извращать истину в угоду своей точке зрения… . В общем, думаю я, что прочитав эти запретные легенды, я смогу лучше понять то, что произходит со мной. – Венцель-Лэг выжидательно уставился на Дитраха.
Тот, явно злясь, но не желая показать это собеседнику, ледяным тоном произнес:
– Тоесть ты, безродный бродяга, обвиняешь Основателей Острова во лжи только на основании того, что несколько твоих пациентов внезапно выздоровели несмотря на неблагоприятный прогноз?
Венцель-Лэг спокойно выдержал этот ледяной взгляд, способный, казалось, убить человека и с легкой насмешкой в голосе ответил:
– Я никого и ни в чем не обвиняю. Я только говорю, что одно и то же событие может видется разным людям по-разному. – С этими словами он взял со столика писца стило и выставил его на вытянутой руке перед священником.
– Что ты видишь в моей руке, чистейший?
– Стило. – слегка недоуменно ответил тот.
– Опиши его мне.
Дитрах, немного сбившись с обличительного настроя из-за такого резкого поворота беседы, на несколько секунд задумался, а потом выдал:
– Длинный бронзовый предмет, длиною в две ладони, один конец которого узок как у иглы, второй имеет толщину пальца. Ты доволен?
– Да, чистейший. Но с моей стороны видно только, что этот предмет бронзовый и имеет круглую форму. Вот , убедись сам! – сказав это Венцель развернул стило тупым концом к священнику. Тот замялся и сел в кресло. Ибо действительно сейчас к нему был обращен только бронзовый круг, диаметром в палец взрослого человека.
– Вот видишь, чистейший, мы с тобой видим одну и ту же вещь. Но видим ее совершенно по-разному. Ты видишь узкий клин, я круг. Описывая ее, мы дадим разные описания. Настолько разные, что человек, прочитавший их спустя какое то время и лично не видевший этого стила , либо вещей подобных ему, обязательно сочтет одного из нас лжецом. Ведь так? – Дитрах утвердительно кивнул. – Так почему ты считаешь, что «легенды дикого племени» ересь и обман от начала до конца? – Сказав это, Венцель вернул стило на стол и вопросительно уставился на собеседника.