Ты слышишь?

– Я вас понимаю.

– Я не спрашивал их имена. И вообще, когда ко мне в машину садятся молодые девочки, а садятся они всегда сзади, а не спереди, я держу рот на замке. Они говорят мне, куда ехать, и я еду.

– И куда вы их отвезли?

– На старое кладбище. Я высадил их возле ворот. Там уже стояли другие машины. Они прячут их в подлеске, чтобы не видели сторожа.

– А что будет, если увидят сторожа?

– Кто-то обязательно вызовет полицию. А полиция – это неприятности. Могут оштрафовать за административное нарушение.

– За какое административное нарушение? Если они не вторгались на территорию кладбища… Или, чтобы влезть в эти технологические тоннели, нужно…

– Именно так! За кладбищем очень глубокий обрыв. Там не пройти. Обычно они лезут через забор… и так далее.

Фетль ненадолго успокоилась. Представить свою дочь на кладбище она никак не могла. И пусть характер у Дианы был отцовский, а того всегда тянуло на приключения, она не верила, что ее дочь станет прыгать через кладбищенские заборы, чтобы полазить в каких-то трубах.

– Странно все это, – пробормотала она.

– Ничего странного, мадам. – Таксист поправил зеркало заднего вида, и Фетль ощутила на себе его взгляд. – Сами подумайте, почему люди спускаются в катакомбы? Там ведь опасно, а люди лезут туда на свой страх и риск. Так и здесь. Все из-за тяги к острым ощущениям. Молодежь становится ближе друг к другу. Но я еще раз повторяю: это очень опасная затея. Иногда я пытаюсь отговорить подростков, которые едут туда в поисках адреналина. Но меня никто не слушает. У молодежи свои правила. Думаю, что однажды произойдет несчастный случай и власти сделают ограждение вдоль дороги на Широкую Балку. Колдун должен быть отрезан от людей.

– Как по-вашему, почему несчастных случаев не было до сих пор? Или были?

– Видимо, Всевышний хранит наших детей. Не иначе. К тому же… – Он нахмурился, посмотрел на крыльцо спортивной школы и продолжил: – Их не так много. Вот видите, вы же не знали про терминал. И не узнали бы, если бы я вам не рассказал.

– Верно, – призналась Мария Александровна. И тут из дверей спортивной школы вышла Диана.

Фетль вжалась в сиденье, и беседа прекратилась. По внешнему виду дочери она поняла: тренировка закончилась, не начавшись. За Дианой на крыльцо вышел высокий парень. Он выкурил сигарету, после чего они спустились к стоянке и сели в синюю «Мазду». Мотор завелся.

Фетль растерялась. Она не знала, что предпринять. Выскочить из машины и броситься вслед за дочерью? Упрекнуть ее в том, что, вместо тренировок, она катается по городу с мальчиками? Мария Александровна не могла сейчас пойти на такой шаг и сделала то, что подсказывал ей внутренний голос.

– Едем.

Таксист встрепенулся:

– Куда?

– За вон той машиной. – Она указала на «Мазду», медленно выезжающую из парковочной зоны. – Там моя дочь. И с ней какой-то друг.

– О-о-о, мадам, я знаю эту машину. – Таксист покачал головой. – Даю слово, что они едут именно туда.

Фетль прокашлялась. Дыхание перехватило, и внезапно ей стало так душно, что она попросила выключить печку и открыть окно.

– Здесь паркуются всего три «Мазды шестерки». Все они одного цвета. Если не путаю, за такой же «Маздой» я ехал пару недель назад.

– Туда?

– Да.

Фетль больше не хотела не о чем думать и уставилась в блестящий обтекаемый кузов машины.

«Там моя дочь», – с ужасом понимала она. А за рулем – какой-то мудак.

«Мудак» аккуратно выехал со стоянки и пустился вниз по дороге, ведущей через сквер.

– Не переживайте, мадам, мы их не упустим, – пообещал таксист, и их машину тут же тряхнуло.

Зубы Фетль чуть не выскочили изо рта. Ее подбросило, макушка головы ударилась в старый дерматин. Водительская дверца произвольно открылась, а в багажнике загремело железо. Таксист ругал некачественные дороги, не соизволив обвинить себя в том, что въехал в единственную яму на парковке. Он резко крутанул руль вправо, едва не зацепив бордюр, и Мария Александровна схватилась за ручку, чтобы не оказаться в другом углу салона. В следующий момент таксист крутанул руль в другую сторону и чуть не зацепил распахнутой дверцей стоящую на парковке машину. Когда маневры прекратились, и они выехали на ровную дорогу, «Мазда» уже убегала от них. Фетль видела, как зажегся левый поворотник. Машина пропустила поток встречного транспорта, потом свернула и помчалась вверх по улице Осоавиахима.

«Нам следует ехать быстрее», – пронеслось у нее в голове.

Таксист надавил на педаль, старенькая «девятка» ускорилась, но когда они достигли поворота, им снова пришлось остановиться. Поток транспорта по главной улице задержал их еще на полторы минуты. К тому времени, как они свернули на улицу Осоавиахима, «Мазда» уже исчезла из виду.

Таксист помчался вперед, превышая допустимый порог скорости. Несколько раз их подбросило, и Фетль снова ударилась головой о крышу. Причем так сильно, что хотела сообщить об этом водителю, но мысли о дочери торопили ее. Она хотела увидеть «Мазду», хотя не осознавала, что будет делать, если они ее все же настигнут.

Они обогнали несколько машин на коротком участке пути. Таксист разогнался так, что Фетль забеспокоилась за свою жизнь. Она никогда не водила машину, но знала, что сплошную линию пересекать нельзя. Равно, как и совершать обгон на таких изгибах, где ничего не видно впереди. Вскоре ее отпустило. Они выехали на пустую дорогу, поднимающуюся на холмы. Школа осталась позади. Улица покрылась маленькими домиками. В лобовое стекло задул сумасшедший ветер. Мотор ревел так, что закладывало уши, и чем выше они забирались на холм, тем медленнее становилась их скорость.

Фетль отвлеклась от дороги и посмотрела вниз, на далекие огни города. Центральная часть Новороссийска находилась во впадине, и пусть наилучший вид принадлежал горам с противоположной стороны бухты, отсюда она видела не менее восхитительное зрелище. Город словно горел.

Машина описала очередной изгиб, и огни пропали. Каменистые склоны покрыли можжевельники. Фонари исчезли, и дорога стала такой темной, будто они ехали под землей. Фетль вытащила платок из нагрудного кармана и провела им по лбу. За последние полчаса она успела замерзнуть и согреться до капелек пота. Никогда путь на кладбище Кабахаха не заставлял ее так нервничать.

Склон по правой стороне поднимался все выше. Скала в его основании была настолько крепкой, словно ее заколдовали. Где-то на ее остроконечной возвышенности уже начинались могилы старого кладбища. Свет фар резал темноту, и Фетль казалось, что кто-то из молодежи обязательно кинет в них камнем. До ворот кладбища оставалась пара сотен метров, когда таксист произнес:

– Странно, мадам. Мы гнали с такой скоростью и до сих пор их не настигли.

– Возможно, они ехали еще быстрее, – предположила Фетль.

– Не думаю. Я и так ехал на пределе возможного. Никогда не повторяйте моих шалостей. Я просто хотел вам помочь.

– Я… – Она замялась и в любом другом случае поблагодарила бы водителя за проявленный профессионализм. Но тут Фетль вспомнила, как они выезжали со стоянки, и нахмурилась.

– Дорога здесь имеет жуткий серпантин, и перестраиваться на полосу встречного движения очень опасно. Только что мы проехали последний перекресток, который уходит в город. Отсюда начинается трасса на Широкую Балку. Зимой туда никто не ездит, поэтому трасса пустая, и, вполне возможно, они здесь разогнались. Поэтому мы их не видим. Я проеду до того места, где в прошлый раз высадил девочек, но… что-то мне подсказывает, что ваша дочь с тем другом свернула в город на одном из перекрестков.

Фетль не знала, радоваться этому или нет. Если не чертовы тоннели, то куда же она ходит во время тренировок? Догадка сама просилась в голову: Диана гуляет с мальчиками где-то еще. Какая разница, где: в клубе, в парке или у кого-нибудь на квартире. Ей этого не узнать. Главное, что она нашла подтверждение своим опасениям.

Возле ворот кладбища таксист сбавил ход. Не останавливаясь, они глянули на окна сторожевой будки: те были заколочены фанерными щитами. На воротах висела цепь с замком. Ветер мотал ее, как тряпку, и цепь звенела, распространяя такой лязг, словно на кладбище развернулось строительство.

– Никого, – прокомментировал таксист. – Как и в прошлый раз. Власти оставили только одного сторожа, который сидит у ворот нового кладбища. Теперь понимаете, почему молодежь предпочитает входить отсюда?

– Да. – Фетль представила себя перелезающей через ворота кладбища и вздрогнула.

Таксист остановил машину.

– Дальше ехать бессмысленно. Они собираются вон там, за поворотом. – Он указал на съезд с дороги, и Мария Александровна подумала, что для такой машины, как эта, подобный поворот окажется началом бобслейной трассы.

– Здесь вы их высадили?

– Да. Их уже ждали парни. Они подождали, пока я развернусь, а потом пошли к воротам. Я тогда остановился, чтобы проверить воздушный фильтр. Машина чихала, когда взбиралась на гору.

– И куда они пошли? Где находятся эти тоннели?

– Я знаю, что заброшенная труба находится на противоположной стороне кладбища. В светлое время суток вы можете увидеть ее. А про тоннели не знаю. Где-то под склоном. Я там никогда не был, только слышал.

Таксист включил первую передачу и развернул машину.

– Лучше я отвезу вас домой, мадам. Вы выглядите очень уставшей. Наверное, это из-за дочери. По крайней мере, сегодня вы убедились, что она поехала не сюда. Это уже большой плюс. Здесь очень опасно.

– И жутко, – добавила Фетль.

Они покатились с горы.

Мария Александровна нервно утирала со лба пот. Она не верила, что дошла до такой крайности. Выскочить под вечер из дома, чтобы проследить за дочерью и оказаться на холмах рядом с кладбищем. Это было ужасно. Ее била дрожь, и она чувствовала себя такой разбитой, словно пережила три развода вместо одного. Она хотела в кровать. Хотела выпить чашку чая с молоком, посмотреть телевизор и крепко заснуть. Разумеется, она не заснет, пока Диана не вернется с гулянки. И пусть она ей все равно ничего не скажет, ее душа будет спокойна за дочь. Когда семья в доме, всегда спокойно.

Кладбище удалялось, и Фетль медленно приходила в себя. Вскоре замелькали пустые улочки, мигающие светофоры, появились встречные машины. Они въехали в город.

Глава четвертая

Прояснение

Ноябрь подходил к концу, темнело рано, и после шестого урока школа погружалась в бледный свет, который давали фонари, расположенные на центральной аллее. С трех других сторон здание поглощал непроглядный мрак, и ни дети, ни взрослые, никто другой из разумных жителей этого района не появлялись на глухих аллеях после того, как закат окончательно прятал солнце под землю. От центрального входа к улице Осоавиахима вела узкая дорожка, не имеющая ни одного фонаря, но выложенная самой лучшей тротуарной плиткой, на какую только отважились городские власти. Днем этот участок пути выглядел просто и красиво. С наступлением темноты все менялось с точностью до наоборот, и дети второй смены обычно пересекали его группами вместе с преподавателями. К Роме и Антону это не относилось. Как-то раз они возвращались домой и, не дойдя сотни метров до улицы Осоавиахима, Дикий спросил:

– Ром, я похож на сумасшедшего?

Рома усмехнулся. В темноте он видел только очертания друга.

– Ты похож на ботаника, Дик. Выпрямись, одерни куртку и повесь портфель на одно плечо.

Антон сделал все, что ему велели.

– Так лучше?

– Зачет! – Рома хлопнул его по спине. – Но все равно чего-то не хватает.

– Я серьезно! – Он повысил голос. – Я похож на идиота?

– В смысле? – Рома нахмурился. – Почему ты должен быть похож на идиота? Скорее, я выгляжу, как идиот. Я же получил двойку по алгебре, а не ты.

– Я не про это.

– А про что?

Обычно по дороге из школы они говорили о том, как скрыть от родителей плохие оценки, чтобы пойти на тренировку по боксу. Сегодня разговор не клеился, потому что тренировки все равно не предвиделось, и вечер был мерзким, дождливым и холодным.

– Дик, что случилось? Не томи, рассказывай. Только что-нибудь хорошее. Потому что день был полное д…

– Наверное, такое может показаться только чокнутому. – Антон опустил голову и замедлил шаг. – Но сегодня во время занятий я слышал в школе удивительное пение. Разумеется, ты скажешь: «Ну, и что такого? В школе можно услышать много чего поинтереснее!» Но этот звук был настолько притягательным, как будто меня звали ангелы.

Антон вздохнул, будто сожалея, что его звали именно ангелы. Портфель начал сползать с плеча, и он рывком забросил его назад. Такими же рывками продолжилась его речь:

– Я идиот, да?

Рома хмыкнул. Он подумал o недавнем случае в школьной столовой и понял, что разговор требует внимания. Про то, что случилось на днях, он рассказывал только сестре. И лучше бы не рассказывал, потому что Диана послала его к черту на третьем предложении. Но мнение сестры его нисколько не смутило. Диана хоть и училась хорошо, и выглядела на пять с плюсом, и играла в баскет, отношения между ними давно вышли из берегов, и время от времени они жаловались друг на друга маме. Рома посчитал хорошим знаком то, что сестра не отнеслась к нему всерьез. Она ничего не разболтала маме, а мама ничего не спросила у него. Он уже почти забыл эту историю, как вдруг она вспыхнула вновь, да так ярко, что Рома был до крайней степени озадачен.

– Ты не идиот, Дик, – строго сказал он. – Нам пора переходить улицу. Дальше будет грязи по колено.

Они спустились к многоэтажкам. Дорога здесь была заасфальтирована, но это место никогда не внушало ребятам оптимизма. Между домами было темно и тесно. Там не горели фонари, а в подъездах зажимались парочки нетрезвых ребят и девчат. Иногда ребят и девчат тянуло на приключения, и они бросали в прохожих бутылки из-под пива или наполненные водой презервативы. Рома не любил ходить через дворы, но идти в обход и тратить на дорогу час, вместо того, чтобы добраться до дома за пятнадцать минут, он не хотел. Когда они углубились в темные закоулки, он спросил:

– Где ты слышал пение?

Антон оживился:

– Так ты мне веришь?

– Верю, как своей матери. Поэтому давай поподробнее.

Заметив движение в одном из подъездов, Рома потянул друга за куртку и направил в обход злополучного места.

– Помнишь, сегодня я ушел с физики? Это было на четвертом уроке.

Рома помотал головой.

– Обычно я никогда не ухожу с уроков, но сегодня мне так приспичило, что терпеть было невмоготу. – Антон пнул бутылку, оставленную посреди дороги. Бутылка оказалась стеклянной, и через мгновение раздался громкий звон бьющегося стекла. Мальчишки прибавили ходу. Из подъезда, который они обходили, кто-то вышел и бросил им вслед несколько грубых фраз. Они зашли за дом и рассмеялись.

– Я думал, она пластиковая! – прошипел Антон.

– В следующий раз бей потихоньку. – Рома стянул с себя шапку и утер взмокший лоб. – Но разлетелась она офигенно!

– Ага!

Когда смех унялся, Рома напомнил:

– Ты отвлекся от своего рассказа.

Они двинулись дальше по улице.

– В общем, я шел по коридору. Точнее не шел, а бежал, потому что приперло меня так сильно, что я уже не надеялся успеть. Тетя меня который раз травит каким-то острым омлетом. А у меня к нему кишечная непереносимость. – Антон сжал зубы. – Говорил ей, чтобы она не готовила мне завтрак, а она все равно готовит.

– Ты не ешь. Откажись.

– Меня отец потом ругает. Он говорит, что отказываться в моей ситуации неприлично. Я уже отказался один раз, потом он об мою спину метлу сломал. Сказал, чтобы я себя так с тетей не вел. Мои отказы ранят ее душу. Она начинает плохо себя чувствовать. Но готовит она одинаково хреново, что в хорошем самочувствии, что в плохом.

Антон прокашлялся и вернул портфель на оба плеча.

– Неудобно так. Лучше как ботан буду ходить.

– Ты можешь рассказывать, не прерываясь? – попросил Рома.

– Я залетел в туалет, выбрал самую лучшую кабинку и засел там. Никого не было. Школа точно вымерла. На первом этаже стояла гробовая тишина, и я даже немного побаивался, что меня может услышать кто-нибудь из гардероба. Тетины завтраки вылетают, как ядра из пушки, едва успеешь прицелиться. Но в этот раз я даже не успел расслабиться, как услышал пение.

Антон всплеснул руками. Опасные дворы остались позади, и он говорил в полный голос.

– Такое теплое и душевное, как волшебство. А я сижу с голым задом, дожидаясь, когда чертов завтрак вылетит, и дождаться не могу.

– Офигеть! – произнес Рома и решил уточнить: – Ты услышал пение, сидя на очке?

– Да! – выпалил Антон. – Но самое интересное заключалось не в этом. Я начал искать, откуда доносится звук, потому что чувствовал его совсем рядом. Как будто голоса пели во мне. И знаешь, что я обнаружил?

– Даже не догадываюсь.

– Они исходили из трубы!

– Не понял.

– Из канализационной трубы!

Рома призадумался. Кое-что сходилось в его голове, кое-что – нет.

– Мамой клянусь, эти голоса шли оттуда! Я надел штаны и кинулся в другую кабинку. То же самое. И в третьей кабинке тоже.

– Дик, это шизофрения какая-то, но я тоже их слышал. – Рома передал подробности своей истории. После его рассказа Антон почувствовал облегчение. «Как хорошо, что я не один такой», – прочел Рома на его лице.

– И знаешь, что, Дик? Мы должны проверить эту штуку.

– Какую?

– Песнопения. Мы подключим пару одноклассников, и если они подтвердят, мы расскажем об этом всей школе!

Антон поморщился:

– Даже если нам поверят, чего мы добьемся?

– Признания! Может, мы стоим на пороге великого открытия!

– Сомневаюсь, что пение из канализационных труб кто-нибудь воспримет, как великое открытие.

– Верь мне! – Рома сжал кулаки. Он и сам не знал, что делает, но у него было такое чувство, будто он переплыл реку. Настолько уверенно он относился к своему решению. – Завтра сделаем эксперимент. Возьмем с собой Колю и Макса, и сходим вместе в столовую на проверку. Если и они услышат эти звуки, значит…

– А как мы отпросимся?

– У нас первым уроком физкультура. Мы сбежим!

– А поварихи? Они же все на кухне на первом уроке.

– Поварихи… – пробормотал Рома. Поразмыслив, он сказал: – Я услышал голоса возле гардероба. Если все так, то никому не придется идти на кухню.

– А если ничего не услышим, то проверим туалет.

– Точно!

– И что тогда? – Антон остановился. – Допустим, мы все услышим одно и то же. Каков следующий шаг?

– Я же говорил. – Рома одернул задравшуюся куртку. – Мы расскажем об этом всей школе. Сначала Елизавете Петровне, потому что она заведует школьной стенгазетой. Наше открытие мы назовем феноменом века и дадим краткое интервью, как предзнаменование большого события. Потом наши фото появятся на стенде на первом этаже, и вся школа будет говорить о нас, как о героях современности. Дело обязательно получит резонанс. Приедут ученые, начнут все изучать. Будут спрашивать нас о всяких штуках. Поэтому нам предстоит хорошо подготовиться. Придумать что-нибудь интересное. Ты не можешь просто сказать: я сидел на толчке и внезапно услышал под собой странный звук. Нужно обоснование.

Рома улыбнулся. Увидев себя в центре внимания одноклассниц, он почувствовал счастье. Антон его веселья не разделял.

– Не волнуйся! – Рома похлопал его по плечу. – Сейчас самое главное – доказать, что феномен существует. А дальше все пойдет само собой.

Они прошли мимо Сбербанка, и он обратил внимание на мусорные баки с тыльной стороны здания. В одном из них маленькая дворняга пыталась откопать себе ужин. На другом баке кто-то аккуратно разложил женские трусы, словно выставил на продажу. Красные и белые. Рома остановился, задумавшись о том, как хорошо женское белье смотрится в ненастный день.

– Ты чего? – Антон притормозил.

Рома обернулся:

– Ничего. Просто увидел собачку.

– Говорят, там болото. – Антон указал на поляну, раскинувшуюся позади мусорных баков.

– Мы живем в километре от этих зарослей и никогда там не были. – Рома решил отвлечься от женского белья.

Он не понимал, что за чертовщина творилась в его голове, но все чаще заглядывался на попы своих одноклассниц с одной целью: по выпуклостям резинок определить, какие на них трусы. Это почти превратилось в манию. Самое худшее заключалось в том, что его взгляд скользил не только по попам одноклассниц. Изредка он заглядывался на зад собственной сестры, которая в кое-то веки перестала бегать по дому в нижнем белье и дверь в свою комнату теперь держала закрытой.

– Болото и болото. А вокруг только дикая ежевика.

– Так есть там болото или нет?

– Говорят! – повторил Антон. – Я сам там не был, но пацаны говорят. Может, оно там только в сезон дождей или когда во дворах забивается канализация. Вонючее место. Там часто бывает Коля Жуков. Можешь у него все узнать.

Они повернули к пешеходному переходу. По дороге неслись машины. Заканчивался вечерний час пик.

– Мама собирается на какую-то конференцию, – вспомнил Рома, как только физиономия Коли Жукова возникла перед его глазами.

– Когда?

– В следующий четверг. Ее не будет дома три дня.

– Отлично! – обрадовался Антон. – Забуримся к тебе на всю ночь и поиграем в «Плейстейшн».

– Было бы здорово, только «Плейстейшн» еще надо достать. У Коли что-то с блоком питания, а Макс Неведров просто так не даст. Его придется брать с собой. А я не хочу с ним связываться.

– Коля рубится каждый день. – Антон заметил на тротуаре бутылку, но трогать ее не стал.

– А мне сказал, что у него сгорел блок питания!

– Уже давно новый купил. Коля без «Плейстейшена» и дня не протянет.

Дикий не тронул бутылку, зато Рома себе не изменил: как только они поравнялись с ней, бутылка была подсечена ботинком с такой силой, что, будь она из стекла, разлетелась бы, не долетев до бордюра.

– Тогда завтра нажмем на него! – проговорил он. – Если захочет остаться с нами – без проблем. Пусть хоть ночует у меня.

– Класс!

Антон откинул капюшон. Их пути расходились: Рома шел вниз к своей шестнадцатиэтажке, а он налево – к старой «брежневке», где жила его тетя.

Поднимаясь в квартиру, Рома надеялся не застать сестру дома. Ему срочно требовался компьютер, а так как Диана проводила в интернете большую часть своей жизни, рассчитывать на то, что сестра ему уступит, не приходилось. Диана сидела за компьютером сутками, причем, как догадывался Рома, не преследуя никакой цели. Она была зарегистрирована во многих социальных сетях, и, в отличие от него, ей все время кто-то писал.

Рома не знал, от кого эти письма и какого они содержания. Он пытался подглядывать, но видел лишь редкие размытые фотографии. А если он подходил слишком близко, Диана сворачивала страницу и смотрела на него до тех пор, пока он не отходил на безопасное расстояние. Рома чувствовал ее взгляд, словно у нее глаза были на спине. Даже когда он подбирался на цыпочках, она все равно его замечала. На сообщения Диана отвечала весь вечер и уходила от компьютера, только если собиралась на тренировку или мама гнала ее за уроки, потому что ей самой требовался интернет.

Страницы своих соцсетей Диана держала закрытыми. Несколько раз Рома пытался угадать пароль, но все было тщетно. Он пытался зайти через историю вкладок, но и здесь его ожидал провал. Диана тщательно конспирировала свои занятия. Он даже не знал ее подруг и друзей, и иногда ему казалось, что в одной квартире с ним живет не сестра, а дальняя родственница.

Сегодня Рома был в меньшей степени заинтересован тем, что скрывает Диана, а в большей – тем, что находится под школьной кухней. Он хотел найти информацию о подобных феноменах. И если кто-нибудь из ребят посмеется над ним и скажет, что все это глупая фантазия, у него будет чем прикрыться. Как говорил их тренер, умение прикрываться для боксера не менее важно, чем для девочек в примерочных. Вот и ему требовалась достоверная история, чтобы не выглядеть в глазах ребят идиотом.

Дома Рома обнаружил компьютер выключенным. В этот же момент ему позвонила мама и сказала, что задержится у тети Оли, а Диана уехала в морскую академию на матч. От счастья Рома чуть не разорвался. Он сделал несколько прыжков, скинул туфли в разные стороны и поплыл к компьютеру.

В запасе у него было целых полтора часа. Рома не помнил, когда последний раз сидел за компьютером так долго. Он был уверен, что мама задержится допоздна, потому что у тети Оли были проблемы с мужем, которые она никак не могла решить. Рома не особо вдавался в эти проблемы, но знал, что мама не раз предлагала решить их рационально: то есть просто развестись. Поэтому он за тетю Олю не беспокоился. По крайней мере, у нее дома никто не умирал, хотя мама ходила к своей подруге так часто, что стоило задуматься и об этом.

Рома сосредоточился. Он открыл «Google» и забил в поисковую строку: «Звуки в школьной канализации». Поисковик выдал миллион результатов про забитые дерьмом трубы, очистные сооружения, новые строящиеся объекты, рекламы, утверждающие, какие из управляющих компаний лучше, а какие хуже. Он потратил около получаса, чтобы пролистать ненужный хлам и убедиться, что интернет – это помойка. Спустя какое-то время Рома принялся менять поисковую фразу. Ему стали попадаться какие-то сказки и художественные истории, и тогда он подумал, что лучше бы потратил это время на взлом страницы сестры в «Вк» или поиграл в «Мортал Комбат», пока никого нет дома. Он провел возле компьютера до восьми часов вечера, пока, наконец, не встретил статью из ленты новостей, датированную третьим сентября две тысячи первого года.

«В сорок восьмой школе города Севроды исчезли два преподавателя физкультуры. Ведется следствие. Возбуждено уголовное дело по статье „Похищение“…»

Рома прокрутил ленту новостей на более раннюю дату и нашел шокирующую информацию.

«В сорок восьмой школе города Севроды двое первоклассников были напуганы странными голосами, исходившими из водосточной трубы. Школьники утверждали, что голоса зазывали их внутрь. Происшествие получило огласку. Проведена проверка данного объекта, в ходе которой было обнаружено обезображенное тело человека. По версии следствия, мужчина тридцати лет застрял между очистными сетками и не смог выплыть на поверхность. Что заставило его залезть в водосточную трубу, предназначенную для слива городского дренажа в отстойник, остается загадкой. Власти города обсуждают меры безопасности вокруг объекта».

Рома уцепился за новостную ленту и пролистал еще несколько страниц вниз, но ничего путного не нашел. Тогда он вернулся к поисковой строке и вбил «Севроды. Школа. Голоса из водосточной трубы».

В ответ он получил несколько ссылок на ту же сорок восьмую школу.

«Третьеклассник пожаловался родителям, что слышит голоса из водосточной трубы. Происшествие стало достоянием общественности, потому что мама школьника подала в суд. По ее словам, кто-то из старшеклассников специально запугивает ее сына, подвергая опасности его психологическое состояние. В свою очередь, преподавательский состав школы ничего не делает для воспитания своих учеников. По словам матери пострадавшего ребенка, в школе скопилось слишком много придурков, чтобы продолжать здесь обучение».

– Трубу, наверное, никто не проверял, – пробормотал Рома.

Глаза его начинали уставать. Он открыл следующую ссылку, где рассказывалось об исчезновении сотрудника милиции, причастного к делу о похищении преподавателей. В две тысячи пятом году пропал ребенок, после чего власти решили засекретить расследование и ввести строжайший запрет на распространение информации через СМИ.

Одну из похожих ссылок Рома встретил за две тысячи тринадцатый год. Говорилось, что третьего сентября в сорок восьмой школе прошел турнир по баскетболу, посвященный погибшим преподавателям. Тело одного из них удалось обнаружить в водосточной трубе. Его опознали и похоронили. Другой числился без вести пропавшим.

Последние полчаса Рома просидел, разглядывая фотографии мужчин. Одному на вид было уже за пятьдесят, другому, как и говорилось в статье, около тридцати. Сильные, жизнерадостные и уж точно достойные нормальной смерти. Рома закрыл страницу «Google» и почесал затылок. То, что он хотел найти, он частично нашел. Он не понимал одного – секретности расследования. Почему все закрыли? Нашли ли пропавшего ребенка? И где вообще этот город Севроды?

Впрочем, думать долго ему не дали щелчки замка входной двери. Первой вернулась Диана. Девочка скинула сапоги в прихожей и с рюкзаком за спиной прошествовала в гостиную.

– Привет, мелкий! – бросила она Роме. – Долго еще?

Она прошла мимо брата и скрылась в своей комнате.

– Не называй меня мелким! – крикнул ей Рома.

Ему было все равно, как его называла старшая сестра дома, но на людях он предпочитал другие имена.

Диана появилась в дверном проеме. Она находилась в приподнятом настроении, и Рома понял, что игра закончилась удачно.

– A?

– Я сказал, не называй меня мелким! – повторил Рома.

Сестра усмехнулась:

– Злишься?

Рома промолчал.

– Ты еще долго? Мне комп нужен.

– Нет.

– У тебя есть минут пятнадцать, пока я приму душ и чего-нибудь съем.

Она откинула назад волосы и скрылась в своей комнате. Рома услышал, как один за другим отодвигаются ящики, будто сестра проводила проверку. Рома никогда не заходил к ней в комнату. Мама – очень редко. Диана сама делала уборку, и мама никогда не приставала к ней с вопросами по поводу порядка. Диана была на редкость чистоплотной и любила уход как за собой, так и за своими вещами.

Когда ящики перестали греметь, Рома услышал:

– А почему ты не спрашиваешь, как закончилась игра? Ты что, не знал, что у меня…

– Знал, – равнодушно ответил Рома.

– Вот! – подтвердила Диана. – Догадываешься, как мы сыграли?

– Выиграли.

– Мы не выиграли. Мы их разгромили! – Диана вышла из комнаты, переодетая в домашний халат. В руках она держала нижнее белье и еще какую-то штуку, предназначение которой Рома не знал.

– Какой счет?

– 39:21! Я вообще не понимаю, как они собираются ехать на Универсиаду в Краснодар! – Она всплеснула руками. – Там же их просто засмеют! Они вообще ничего не умеют! Не знают, как обороняться, не знают, как бежать в атаку. В атаку бежали только две девочки. Остальные три тупо стояли на задней линии, как будто играли в волейбол.

Диана рассмеялась. Облокотившись на его стул, она уставилась в монитор, но мысли ее были далеки от того, чем занимался Рома.

– Как бы тебе объяснить, мелкий, чтобы ты переварил… Это как в боксе, когда ты поднимаешь руки только для удара. А все остальное время они у тебя болтаются на уровне колен. Можно выиграть бой с такой тактикой?

– Разные соперники бывают, – вздохнул Рома, вспомнив недавний спарринг с мальчишкой из младшей возрастной группы. Его подсунули ему, потому что у них была одинаковая весовая категория.

– Нет, ты бы их видел! – продолжила Диана, размахивая нижним бельем. – У них есть только одна нормальная девочка. Кажется, ее зовут Лена Пушкина. Я с ней лично не знакома, просто знаю через друзей. Она закинула нам четыре трехочковых!