Бессмертные. Путь Крови

– Бирс прав: две минуты – это кое-как, – сказал Прит и прокатился короткий смешок.

– Пришло письмо из гильдии, но не про должности. Скоро будет война и нам надо успеть до её начала соединиться с бронёй, – Алиссер сжал разговор с капитаном до нормальных размеров. Бойцы нахмурились. Первым заговорил Прит:

– А они откуда знают? В смысле гильдия!

– У них же есть Линии. Они их могут сравнить со старыми. Так-то они лишь предполагают и дают тысячу дней максимум, – ответил Алиссер, а ребята выдохнули.

– Времени полно, столько и не понадобиться, – выпалил большеносый Римен Нолерт, по кличке Плуг.

– Это же предположение, Плуг. Они сами не знают, когда это начнётся. По мне лучше бы минимальное количество дней предположили, – посетовал Прит.

– Теперь Зверь будет трясти нас, как тот корабль, на котором нас сюда перебрасывали. Всё, стройтесь и идём заниматься, – скомандовал Алиссер.

Взвод построился, Алиссер ещё раз внимательно осмотрел своих бойцов и повёл в учебное здание. Перед тем, как покинуть казарму, Прит спросил его:

– А спать то мы будем?

Алиссер ответил, не поворачиваясь к нему:

– Пока твоя струя не научиться проходить сквозь железо – нет!

7 Рендел

Джон Рендел различал в темноте очертание её лица и голого тела. Грудь Миры часто высоко поднималась и с тихим выдохом через рот опускалась. За окном стояла ночь и лишь несколько окон горели в Здании Крови. Мне нужно быть там, думал Джон. Работать, служить человечеству, а не лежать с женщиной. Как бы упростилась жизнь, если бы все кровослужители давали обет терпимости, а не только бестраферы. Он уже не обманывал себя – чувство, испытываемое к Мире, было ничем иным, как любовью. В своём первоначальном расцвете, оно было сильно. Его тянули к женщине не только плоть, но и разум. Всё эти годы Джон боялся себе в этом признаться, но с осознанием пришло облегчение. Работа продолжала работаться, а жизнь идти дальше. Год назад это чувство представлялось иначе. Обуза, злой рок, но никак ни нечто окрыляющее, придающее сил, желания жить и трудиться.

– Завтра Вы станете наблюдающим, Джон, – дыхание Миры почти восстановилось. – Надеюсь, не зазнаетесь. – Джон чувствовал издевку в её словах.

– Я слуга Крови и полностью в Вашей власти, – он чувствовал жар, исходящий от тела женщины. Ему было приятно, а собственное сердце все ещё пыталось выпрыгнуть из груди.

– Будьте осторожны в словах. Ваша Линия может дать крен в мою сторону, – он не видел, но чувствовал улыбку на её маленьких губах.

– Вы же знаете, что от мыслей ничего не меняется. Основное изменение дают поступки.

– Я бы так категорична не была. Мысли влияют, – она повернулась к Джону и приподнялась на правой руке, а левую положила на его, густо заросшую, грудь. – Как и желания. Разве Вы об этом не думали?

– Я больше склоняюсь к некому подобию судьбы. До пятнадцати – семнадцати лет формируется мозг, а с ним и то, что мы называет человеком.

– А желания самого человека встраивается в эту судьбу.

– Вероятно да, – Джону хотелось спать, но разговор был интересен. – Кровь определяет будущее, но это не значит, что она не смотрит на желания, самого человека. В тоже время, если дать желаниям весомую величину в выборе бремени, то наша цивилизация превратиться в космических кочевников, – он улыбнулся.

– Почему Вы так считаете? – заинтересованно спросила Мира.

– Потому что большинство молодых людей мечтают о космосе. В их глазах это свобода, красота, интерес. И как по мне это нормально. Мы взрослеем в ограниченном планетами пространстве, в редких случаях на станциях, и нас тянет в неизвестность. Намного интереснее управлять разведывательным фрегатом, чем писать алгоритмы и вылавливать критические ошибки в системе определения Крови.

– Это точно. Правда интерес пропадает в первый же прыжок. Дней пять-шесть серого фона с разноцветными полосками, убивают романтику и рождают желание смотреть на красные графики.

– Хорошо, что не у всех. Вечно быть запертыми на одном шаре, тоже такое себе удовольствие.

Она немного помолчала, не выпуская его глаза, и продолжила разговор:

– А если сильно желать человека, то желание перейдёт в брак? – Мира сделала хитрые глаза.

– Вероятно, да, но с одним условием – ответная реакция и соответствие генетическому плану.

– Ох, этот план… – вздохнув, произнесла она и пару секунд смотрела на Джона рассеянным взглядом.

– Без плана мы не победили бы мутации, болезни и отклонения.

– Отклонения, как по мне не победить.

– А как по мне, один случай на пару миллионов человек в год это победа, негодуя, сказал Джон.

– Ну не стоит так горячиться. Давайте спать, завтра Вас ожидает ооооооо-чень интересный день.

– Обычный день и только. Я не считаю данное событие слишком важным. На любой должности и в любом звании я лишь слуга Крови.

– А я слуга Жизни и Ваша жизнь туда входит. Спите, Джон, – Мира подвинулась ближе и положила голову ему на грудь.

– Я слуга Крови, – произнёс Джон.

– Мы слуги Крови, – откликнулись его братья. Он стоял на коленях, опустив покрытую капюшоном голову, а наблюдающие окружили его двойным кольцом. Считать их Рендел не стал, но навскидку прикинул – пятьдесят минимум.

– Я слуга Жизни.

– Мы слуги Жизни.

– Я уже не человек, а орудие в руках Разума.

– Мы уже не люди, а орудие в руках Разума.

Кольцо людей раскрылось, и наблюдающая Торос подошла к ещё мастеру Ренделу с золотой чашей, формой, напоминающей фужер, в правой руке, и белым балахоном, на левой. Вместо высокой ножки бокал держали три человека в балахонах. Сам же бокал был низкий и закругленный снизу. На его дне находилось небольшое количество красной жидкости.

– Я уже не человек, а наблюдающий Рендел. Я уже не человек, а наблюдающий Рендел. Я уже не человек, а наблюдающий Рендел, – произнёс Джон, когда Мира остановилась рядом с ним.

– Ты уже не человек, а наблюдающий Рендел. Ты уже не человек, а наблюдающий Рендел. Ты уже не человек, а наблюдающий Рендел, – голоса окружающих его людей слились воедино. Джон поднял голову. Мира с каменным лицом, половину которого скрывала тень от капюшона, смотрела ему в глаза и протягивала ритуальную чашу. Она прекрасна, подумал он про женщину, и ему стоило труда скрыть улыбку. Взяв чашу, он одним глотком выпил содержимое, которое обожгло горло и заставило тело покрыться мурашками. Джон отдал чашу женщине, а она одному из братьев.

– Этим действием я отдаю свой разум и тело Крови, Жизни и человечеству, – он отдал чашу Мире.

– Встаньте, наблюдающий Рендел. Вы дали обет в третий раз. Три раза Кровь направляла Вас, руководила Вами и давала сил. Три раза она не ошиблась. Со званием появятся и новые обязанности. Примите их и несите свое бремя дальше, наблюдающий Рендел. А теперь, скиньте балахон, – сказала Мира, взяла белое одеяние за плечи и приподняла их на высоту его лопаток. Джон резко повернулся к ней спиной, ловко расстегнул пуговицы и скинул балахон мастера назад. Его полностью голое тело, поросшее густой растительностью, контрастировало в полутьме. Мира накинула новое одеяние ему на плечи. Руки зашли в отведённые для них места, быстро застегнули пуговицы и натянули капюшон.

Братья подходили по одному и обнимали Джона. Кто-то прижимался сильно, кто-то лишь слегка касался его тела. Иногда он немного приседал, иногда поднимал руки повыше, чтобы похлопать по плечам. Каждый ему на ухо шептал: «Кровь решает, мы повинуемся». Их интонация напоминала извинение, а не поздравление. Джон считал количество людей и остановился на пятидесяти двух, не считая Миру, которая не сошла со своего места, и казалось, вообще не шевелилась. Братья покинули комнату, оставив их одних.

– Теперь Вы полностью мой, Джон, – женщина мило улыбалась, и он не смог сдержать улыбки.

– Разве было иначе? – Джон сделал шаг, приблизившись к Мире.

– Нет, но теперь наши комнаты на одном этаже, и Вам не нужно будет преодолевать большие расстояния, с целью удовлетворить мои желания.

– Приятная прогулка, в прохладе ночи, ещё никому не мешала.

– Можно будет открыть окна и лежать в прохладе. Если не стерпите, походите голым по комнате.

– Буду только рад.

– Пройдемте в ваш новый кабинет, – она жестом указала на небольшую дверь, единственную в комнате.

Рабочее здание наблюдающих было в пять этажей, прямоугольной формы, серое и с множеством окон. Джона расположили на третьем. Кабинет находился аккурат посередине небольшого коридора за черной дверью с номером «306», цифрами цвета золота. Окно выходило прямиком на его новую спальню, в хорошо знакомом здании. В остальном новый кабинет был братом близнецом старого. Внутри серые стены, пол чуть темнее стен и белый потолок с квадратным светильником, который будет всегда выключен. Мира стояла рядом с дверью, а Джон задернул плотную, слегка серебристую шторку, предотвращая попадание солнечного света в его обитель Крови, оставив лишь небольшой просвет. Теперь стол с монитором был затемнен, а его противоположная стена немного освещалась, естественным освещением.

– И почему Вы не любите солнечный свет? – спросила Мира.

– Тяжело сосредоточиться, – коротко ответил Джон.

– Ну, это и не важно, – быстро произнесла Мира. – Письмо с должностными обязанностями и инструкциями я уже перекинула Вам. Думаю, разберётесь. По всем вопросам в кабинет четыреста два или звоните.

– Спасибо, наблюдающая Торос, – он слегка склонил голову. Балахон ещё шуршал, будучи новым и движения были слегка неловки.

– Теперь Вам будут доступна более полная информация о Крови, и в ближайший месяц я не потревожу Вас своими желаниями.

– Тогда это сделаю за Вас я, – Джон улыбнулся.

– Не думаю, – хихикнула Мира и удалилась, оставив его одного, в так любимой ему полутьме.

Графики, критический рост, быстрое падение, погрешность, ошибки, все как Джон любит. Полутьма кабинета, полутьма улицы, полутьма комнаты. Повторение этого кольца снова и снова. Вот Мира и её бездонные глаз и опять графики. Быстрый взлёт «Икс» составляющей. Владелец некий Хорст Борс. Инженер-ремонтник, специализация роботы, место пребывания СХ – 10 – 1 – 1 – 4 – 5. Пауза. Поиск по схожему уровню этого показателя. Один миллион человек – очень мало, однако. Отсеять с большим значением – один. Джон не шевелился, смотря в монитор. Правая рука держала небольшое управляющее экранным курсором устройство, подходящей по строению руки формы. Курсор завис на ссылке, ведущей к карточке человека с показателем «Икс», превышающей найденный. Он боялся нажимать – он знал кто там.

Ему открыли доступ ко всем Линиям Крови живых и мёртвых людей. За это спасибо ему самому и главному вертайдеру цивилизации. Мира сказала, что он первый в истории наблюдающий, которому дали доступ к полной базе. Формально она была ему не нужна. Он работал чисто по местной галактике. Десятая была богата на ресурсы и пригодные для жизни планеты, а также являлась центральным промежуточные узлом для семи галактик: с Одиннадцатой по Семнадцатую включительно. Она соединялась с Землёй Вратами напрямую. Также на колыбель человечества можно было попасть через Пятую, Восьмую и Девятую. К тому же Восьмая соединялась с Шестой, а Шестая с Землёй. Пять путей забитых разнотоннажными судами множества назначений, в основном сухогрузами. Движение не останавливалось ни на мгновение, а вставить какой-либо крупнотоннажный транспорт вне плана, и при этом не остановить все движение, приравнивалось к победе в гонке сперматозоидов. Только в Первой галактике было больше население, больше освоенных, пригодных для жизни планет, больше станций и логистических узлов. Оно и понятно – Первая это первая галактика во многих смыслах. Там на Земле располагалось правление всей цивилизации, Круг Крови, Машина Грёз. Земля представлялась мифической, прекрасной родиной человека космического, правда до первого посещения. На деле это планета со сложным, по сравнению с большинством сельскохозяйственных планет, климатом и пустой системой. Лишь четыре планеты пригодны для добычи ресурсов без рисков для жизни и огромных материальных затрат. Как человечеству удалось преодолеть рубеж своей системы, имея столь скудный запас – неизвестно. Джон склонялся к природному желанию людей бороться, которое вытекало из желания жить и размножаться. Люди боролись с климатом и размножались. Затем боролись с космосом и опять размножались. Далее боролись с тяжёлыми условиями на ближайших планетах и размножались. Все делалось для экспансии и размножения. Неудивительно, что сейчас половина цивилизации работает на прокорм остальных.

Но это все не то, думал Джон. Сейчас нужно открыть карточку уже известного человека. Большой палец нажимает кнопку, система мгновенно создаёт большое окно и выводит данные. Имя – Агастус, Фамилия – Блонжек, статус Крови – Совершенная, «Икс» показатель – эталон.

8 Хорст

Городок, в котором они жили, был очень большой, по меркам вахтовиков, конечно. Двести пятьдесят жилых, десять столовых, восемь административных и десять инженерных модулей, плюс двенадцать гаражных. Жилой модуль – стандартное, шестиместное, легко перевозимое и устанавливаемое сооружение. Два душа, два туалета, солнечная панель под раздвижной крышей, аккумуляторы спрятаны в полу. Модуль вытянутый, три окна с одной, три с противоположной стороны, и двери напротив друг друга. Столовые, административные и инженерные помещения квадратные, размерами в четыре стандартных, сложенных длинными сторонами друг к другу. Гаражные – слегка раздутые инженерные, с несколькими воротами и проходные.

На СХ – 10 – 1 – 1 – 4 – 5 спокойный климат, закреплять их тросами не нужно, сильное утепление, как и отопление, тоже отпадает, но остаётся кондиционирование. Городок из таких модулей возводится в максимально короткий срок. Орбитальные погрузчики привозят технику для разравнивания и уплотнения грунта, а как она закончит работу, начинается карусель с модулями. Затем прилетают плиты, или смесь для заливки дорожек, плиты для посадочной площадки, вспомогательная и рабочая техника, прямиком в гаражах, лавки, скамейки и материал для монтажа оставшихся инженерных сооружений. Городок обеспечен всем необходимым для выживания, кроме еды и воды. Еду, в большинстве случаев доставляют, а воду необходимо найти, подвести к инженерному модулю с очистным оборудованием, а от него протянуть к жилищам. В большинстве городков есть резервуар с недельным запасом питьевой воды. На этой планете он не понадобился – двести метров вглубь и чистейшая вода, к тому же достаточно вкусная, бьёт фонтаном. Отходы человеческого организма и жизнедеятельности хранятся в модуле и ежедневно собираются роботами с цистернами, курсирующими по городку. Далее они перерабатываются и сливаются в окружающую среду, если есть возможность. Если планета не пригодна для естественной переработки очищенной массы, она отправляется в космос и утилизируется на отведённой планете.

Небольшой орбитальный перевозчик ОГП – О4512, стартовал с посадочной площадки, поднимая пыль, с успевшего подсохнуть после последнего дождя грунта, и оповещая о своём убытии протяжным громким гулом.

– Двенадцатая модификация ОГП тише будет, – сказал Марк. Двадцати двухлетний невысокий парень был в синей футболке, поверх которой натянул полукомбинезон. Ноги защищали высокие чёрные ботинки из толстой кожи, с плотным носком и толстой подошвой. Штаны он заправил в ботинки. Свой, порядком загорелый лоб, парень слегка измазал грязью, вытирая с него пот. Длинные волосы он стягивал в хвост, когда работал, иначе они сильно мешали. Марк разбирал руку одной из бочек Хорста, ту самую, которую переломили насекомые. Не считая лба, парень был в чистой одежде, а, хорошо вычищенные, чёрные сапоги блестели. Его небольшие карие глаза, сидящие по обе стороны от тонкого носа, с интересом рассматривали сломанный сустав бочки.

– Ага, но как по мне лучше бы количество спусков-подъёмов увеличили. Четыре – очень мало. «Как и запас хода», —сказал Хорст. Его рабочий день закончился, он поужинал и решил дойти до Марка.

Марк был инженером универсалом, занимаясь мелким ремонтом в городке и сложными случаями поломок, которые, обслуживающий машины, персонал не мог устранить самостоятельно. Руку у бочки Хорст поменял сам, а сломанную притащил Марку. Он знал, что парню понравиться, правда, её пришлось вести, уж очень тяжёлая поклажа для ручной транспортировки. Хорст заходил к нему не часто – его жилой модуль располагался на противоположном конце городка, и питались они в разных столовых. К тому же за исправность той половины городка, где он жил, отвечал Прохор – сорокалетний детина с седыми усами и лысой головой. Марк покидал рабочее место только для приёма пищи и сна. Если никаких проблем в городке не было, он находился в инженерном модуле номер шесть, который делил с тремя такими же парнями, как и он. Открывая любую из дверей, почти всегда слышалась отборная брань дружеской перепалки. В помещении всегда было полно народу, просто сидящего на корточках, немногочисленных стульях и различных металлических штуковинах, или что-то ремонтирующих в паре с одним из инженеров. Вечерами мужчины стекались к Марку и компании, чтобы пообщаться, а в выходной немного выпить. Сегодня ажиотажа среди работяг не наблюдалось и в просторном помещении, заваленном множеством различных запчастей и разнообразного оборудования, насчитывалось максимум десять человек, без учёта коренных обитателей. Марк и Хорст стояли рядом со свежевыкрашенным верстаком зелёного цвета, с сотней ящичков, пододвинутых к стене, для расчистки места под интересный экземпляр. Стена за верстаком закрывалась металлическим щитом в дырочку, на котором помещался различный инструмент, от гаечных ключей до дуговых резаков по металлу.

– Слишком сложно, точнее, дорого по ресурсам, – сказал Марк, продолжая разговор. – Топливную смесь добывают всего на десяти планетах, остальное синтезируют.

– Да это понятно, но надо двигаться дальше, – Хорст крутил в руке отвёртку с каким-то замороченным наконечником в форме семи конечной звезды.

Марк повернулся к нему, и, улыбаясь, сказал, жестикулируя руками:

– Мы тут восемнадцатую галактику к цивилизации подключаем, прыгаем по тысячи световых лет за двадцать четыре часа. Это в среднем, – уточнил он. – Пространство между галактиками до ширины этого верстака сжали, а он: «надо двигаться дальше». Мы уже в этом дальше.

– Это не дальше, это сейчас, – с видом познавшего Жизнь кровослужителя, произнёс Хорст и громко рассмеялся. Патрик Пернов, стоящий по правую руку от Марка, а теперь наблюдающий его затылок, тоже хихикнул.

– Вернёмся к нашим баранам. Надо переписать пару алгоритмов у бочек, чтобы не ломать им руки. Когда убьют этих тварей неизвестно, поэтому надо поберечь свои силы и нервы, – сказал Марк. Хорст знал, что не силы и нервы, и уж не дороговизна оборудования побуждает его делать это. Марк просто инженер до мозга костей. Ему нравиться чинить и улучшать. А чинить и улучшать в планетарных масштабах и того больше.

– Ты свободная пташка, плюс вроде под себя не ходишь, а значит более или менее соображаешь. Всё в твоих руках или мозгах, пока они не высохли, – сказал Хорст.

– Смотри ты не начни ходить, – без злобы огрызнулся Марк.

Патрик вставил свои пять копеек:

– Да нам всем смотреть надо. Жужики то большие, пара укусит и от ночных кошмаров постельки мокнуть начнут, – он громко заржал, поднимая голову вверх и держась за живот.

– Пойду до Летера, – сказал Хорст и подал Марку руку.

– Не заблудись, – улыбнулся Марк и пожал его руку. Затем Хорст попрощался с Патриком и направился в ближайшую дверь. Проходя мимо троицы, сидящей на сером верстаке, он услышал вырванную из контекста фразу:

–… там половину модулей перевернули, и почти двадцать мужиков загрызли… – он не остановился, хотя разговор его заинтересовал. Ему нужно было посетить Летера. Парень не бился в агонии от потери брата, но ходил сам не свой. Хорст решил, что это из-за отсутствия рядом Петера – они были неразлучны всю жизнь, а теперь Летер один. Его модуль стоял почти в центре городка, и через десять минут он добрался. Парень сидел на скамейке, приставленной к стене своего жилища, и пил что-то из термоса, наливая содержимое в его крышку, служащую и кружкой.

– Здорова, Лет, – Хорст протянул ему правую руку.

– Привет, Хорст, – Летер поднял на него взгляд, сразу приободрившись, и пожал протянутую руку. И вправду одиночество его гнетет, подумал Хорст. Самому же Хорсту с лихвой хватало того общения с людьми, что он имел.

– Чай будешь? – добродушно спросил Летер.

– Естественно, – ответил Хорст и присел рядом. Близнец ловко стянул со своей кружки ещё одну, нажал на горлышко термоса и, поставив кружки между парнями, наполнил их доверху. Хорст громко втянул чай, Летер последовал его примеру. Парень улыбался и Хорста это радовало. Далёкий гул долетел до их ушей. Они насторожились, пытаясь прислушаться и понять его природу.

– ОГПэшка походу, – сказал Хорст и откинулся на стену модуля.

– Нет! – воскликнул Летер. – Смотри! – парень вскочил и указал рукой между двумя модулями. Там проходила дорожка двухметровой толщины и пересекала весь городок. Вдалеке становилось черно, и двигался человек. Хорст сфокусировал взгляд, методом прищуривания глаз, пытаясь понять, отчего человек, двигался как-то неестественно.

– Он бежит! – воскликнул близнец, на секунду опередив Хорста.

Кто этот человек осталось загадкой, по крайней мере, временной, потому что парни, недолго думая, освободили свои кружки от содержимого, вылив на пыльный грунт под ногами. Летер схватил термос, предварительно нажав на крышку и закрыв клапан, и они забежали в модуль. Две кровати были заняты тремя мужиками, играющими в карты. Хорст захлопнул дверь, но замок не стал закрывать.

– Мужики, закройте там замок, – указал Летер на дверь.

– А че такое? – опешил самый молодой из играющих.

– Там комары! – пояснил Хорст.

Молодой сорвался с места, кинув карты на кровать, в одно мгновение достиг двери и повернул выпуклую блестящую ручку вниз.

– А эту не будем? – поинтересовался Летер, кивнув в сторону двери, через которую они вошли.

– Вдруг кто побежит! – ответил Хорст.

– Это точно, – согласился Летер.

Все живые существа в модуле расположились у окон. Хорст открыл, то, у которого стоял и крикнул троице, сидящей на лавке спинами к надвигающейся беде:

– Мужики! Комары! Быстро в модуль!

По скорости реакции на его крики, можно было определить, насколько сильно они хотят жить. Лавка упала, грунт вспахали ноги, а от силы, с которой закрылась дверь модуля, можно было подкурить разведывательный фрегат. Дело подходило к закату, и больше людей на улице не сидело, лишь несколько пробежало к своим жилищам. Хорст закрыл окно и присел на, застеленную синим пледом, кровать.

– Там в десятом городе вчера кипиш был, – громко сказал молодой парень. – Двадцать человек загрызли, и пятьдесят жилых модулей перевернули. Это водила с орбиты рассказал. – Парень затих, и воцарилась тишина, но ненадолго.

Тихое гудение наполнило воздух в помещении. Хорст посмотрел в окно – изредка пролетали комары размером с кулак, но вот по дорожке пробежала огромная многоножка. Тварь была в полтора раза больше последних, виденных им. С её появлением модуль заполнился тихими удивлениями, на специфическом наречии, которым искусно владел каждый из собравшихся. Хорсту казалось, что он слышит стук её ножек по бетону. За ней полезли ещё и ещё. Удивления замолкли, когда одна из многоножек подбежала к окну, у которого находился Хорст. Она приподнялась и с размаху ударила по нему своим телом. Стекло лопнуло, но не разбилось. Работяги резко отскочили. Двое лежали на полу, а Хорст перекрутился через кровать спиной, встал и открыл щиток управления. Сенсорный экран загорелся. В это время многоножка ударила ещё раз, и стекло растрескалось сильнее. К ней подключилась ещё одна, с противоположного конца модуля. Пальцы лесника быстро отыскали нужное меню и нажали шесть круглых виртуальных кнопок. Металлические жалюзи поехали вниз, но очень медленно. Хорст понимал, что один удар такой силы по нижней направляющей, и она согнется, заблокировав спуск, поэтому зажал кнопку первого и последнего окна. «Раз, два, три», – отсчитал он в голове и жалюзи быстро поехали вниз. Его многоножка пробила окно и одной пятой частью своего тела оказалась в модуле. Металлическая направляющая передавила её тело, и привод загудел, заработав под нагрузкой. Секунда – хитин лопнул, привод аварийно отключился, а его кнопка загорелась красным. По стене стекала жёлтая жидкость, часть многоножки поднималась и опускалась, издавая протяжный писк. Направляющая жалюзи пробила верхний хитин, и теперь её держал только нижний. Хорст рассмотрел её голову до того, как Летер просунул в её пасть ножку от стула. Пара чёрных глаз, огромные челюсти и две длинных антенны на коричневом пупырчатом панцире. Летер потянул, вставленный одной ножкой в насекомое, стул в сторону окна и надавил сверху. Тело лопнуло, выпуская содержимое внутренностей. Он прижал стул ножками к полу и схватился за кровать, дабы не оказаться в луже.

Спасибо тому человеку, который прописал включение освещения вместе с закрытием окон, подумал Хорст. Мужчины молча стояли и смотрели на Летера, а тот улыбался. У остальных лица были скорее уставшие, чем испуганные.

– Теперь точно будет, что рассказать сыну, – сказал молодой парень, а модуль начал раскачиваться.

Сначала медленно, затем сильнее. Работяги слегка согнули колени и держались за все, что только можно. Хорст передал спасибо инженеру, проектировавшему модуль и закрепившему кровати и шкафы намертво. Все, что было, не закреплено посыпалось вниз и двигалось в такт раскачиванию. Шкафы открывались, одежда из них выпадала или зависала на вешалках, стремясь покинуть свое законное место. Жилище заскрипело и с громким хлопком вернулось на место, перестав двигаться. Из не до конца закрытого и разбитого окна послышался крик, и отдаляющиеся звуки передвижения насекомых, смешивающиеся с писком комаров. Хорст сразу понял, что своими жизнями они обязаны тем трём мужикам, которых он предупредил о приближении насекомых.