Бессмертные. Путь Крови

3 Рендел

Серый балахон уже не шуршал, потрепанный десятилетием службы. «Мы слуги Крови. Мы слуги Жизни. Мы слуги людей. Я уже не человек, а орудие разума с лицом человека», – повторял клятву Джон. Большой монитор, заваленный сотней окошек с красными линиями, слегка освещал тусклую, серую коморку. Квадрат три на три, стул и стол, а что ещё нужно для смиренного раба Крови? Система выводила критически изменённые за последнее время Линии, и ему приходилось их проверять. Конечно, он мог работать и из своей комнаты (там имелось все необходимое), но у него складывалось ощущение, что в кабинете работоспособность выше, а следовательно, выше и польза для цивилизации.

Джону исполнилось сорок. Уже двадцать лет он служил человечеству, усердно посылая его сынов в нужном Крови направлении. Синий балахон стал серым, а послушник Крови – мастером Крови. Лицо приобрело белый цвет от частного сидения в полутьме, как и тело, теряющее одежду лишь в постели. А спал он мало, но хотел ещё меньше. Кровь не спит, и следить за её изменением самая важная в мире работа, думал он. Белки глаз стали красными от вздувшихся вен, голова облысела. Лучше бы на лице они перестали расти, мечтал Джон, поглаживая гладкий череп. Каждое утро, которое многие бы назвали ночью, он гладко выбривал лицо и шею, так чтобы волосы на груди не торчали из-под балахона.

Джон держал спину ровно и проверял тысячный график за сегодняшний день, когда дверь открылась. В дверях стоял мужчина в белом балахоне наблюдающего. Джон встал и поклонился. Человек прошёл внутрь, закрыв за собой дверь. Он снял капюшон, за которым прятался гладко выбритый брюнет, с крупным, раздвоенным подбородком и большими губами.

– Доброго дня, наблюдающий Престон, – сказал Джон спокойным голосом.

– И тебе, мастер Рендел, – ещё более спокойным, познавшим Путь Крови, отозвался наблюдающий Престон. – Я пришёл выразить Вам благодарность от Круга. Ваша работа заслуживает доверия, а обоснованные Линии Крови приняты для дальнейшего анализа.

– Я слуга Крови, наблюдающий Престон, – сказал Джон и поклонился.

– Я слуга Жизни, мастер Рендел, – отозвался Престон и тоже поклонился. – Ваша Линия меняется, и меняется в лучшую сторону. Ваше самопожертвование приносит плоды, и я Вас поздравляю. Думаю, уже в ближайшее время Ваш балахон поменяет цвет. А теперь, я удаляюсь. – Кровослужители поклонились друг другу.

– Я слуга Крови, наблюдающий Престон.

– Я слуга Жизни, мастер Рендел.

Он опять остался один в своей коморке и продолжил изучать красные графики на своём мониторе.

Гильдия кровослужитей Десятой галактике располагалась на РОФГ – 10 – 1 – 1 – 1 – 4. Холодная планета, которую в далёкие времена привели к нормальному состоянию, и теперь половина поверхности была покрыта зданиями. За гильдией закреплялся большой квадратный участок, плотно застроенный невысокими, по сравнению со всеми остальными на планете, зданиями серого цвета. В середине квадрата располагалось Здание Крови, широкое и длинное строение с тремя выпирающими башнями и большой посадочной площадкой перед главным входом. Хотя оно лишь казалось единым зданием. Первоначально их было три и только через некоторое время построили переходы, позволившие кровослужителям перемещаться быстрее.

Джон отправился в столовую, но задержался у окна. Оно располагалось примерно в середине центральной башни, открывая великолепный вид на город. Высотные здания тянулись до облаков, десятки тысяч больших и маленьких пассажирских и грузовых перевозчиков, пролетали в различных направлениях и на разных высотах. Наступал вечер и загорался свет в миллионах окон, как загорались и фонари на нижних уровнях зданий, освещая путь для транспорта. Я к этому причастен, думал Джон, и причастен самым прямым образом. Он всегда останавливался и смотрел на город перед ужином. Это придавало сил и желания служить Крови.

– Добрый вечер, мастер Рендел, – тихий женский голос, заставил его обернуться. Джон слегка испугался – столь бесшумно подошла она. Женщина сняла капюшон. Серебристые волосы струились до шеи и пропадали под балахоном. Небольшой рост заставил приподнять голову, а на губах застыла лёгкая, загадочная улыбка.

– Добрый вечер, наблюдающая Торос, – лицо Джона было бесстрастным.

– Ваша Линия Крови в моей власти, – она улыбнулась сильнее.

– О лучшем судье я и не мечтал, – он слегка поклонился.

– Что, правда, то, правда. Вы направляетесь ужинать? – спросила Мира.

– Да, – коротко ответил Джон.

– Отлично! Я тоже. Составим, друг другу компанию, – могло показаться, что её глаза сверкнули.

– Хорошо, – могло показаться, что чьё-либо общество его обременяет. Так и было, за двадцать лет он привык быть один, и не хотел другого. Джон стойко принял свою судьбу и встал на путь служения Крови, не сожалея о возможной жизни, а радуясь, что будет приносить прямую пользу человечеству.

– Я всегда считала, что это Вы будете судьёй моей жизни. Вы отдаетесь работе полностью, и заслужили внесение своего имени в список полезнейших людей, – уголки её губ дернулись.

– Поспешные выводы, – серьёзно сказал он. – Я слуга Крови, этим все сказано. Как и Вы, впрочем, – последнее было брошено слегка небрежно.

– Джон, – бесцеремонно произнесла Мира. – Мы знакомы сто лет. Можете расслабиться – я не желаю Вас оскорбить или обидеть.

Они спускались по лестнице. Вверх шёл поток служителей, и им приходилось, не останавливаясь, кивать головами, в знак приветствия. Наконец они преодолели спуск, и вышли в длинный коридор. Слева была голая стена, а напротив неё окно, в длину коридора. Вместо подоконника тянулась широкая клумба, засаженная различными цветами. Белые, красные, жёлтые, ядовито зелёные, разноцветные и чёрные. Одни поднимались под потолок и наклоняли свои бутоны к полу, другие цвели в сантиметре от грунта, едва успев проклюнуться. Широкие листья свисали вниз, переплетенные каким-то ползучим растением, а копья тростникового стрелочника стремились проколоть стекло.

– Джон умер в день рождения послушника Рендела, и Вам это известно, наблюдающая Торос, – наконец произнёс Джон.

– Как и Мира, – с грустью сказала Мира. – А вы размышляли когда-нибудь о своей судьбе? Как бы повернулась жизнь, если бы нам не выпало служить Крови?

Джону было наплевать на свою возможную жизнь, и он не понимал, зачем думать о невозможном, когда столько работы.

– Смысла в этом нет, как и времени на такие размышления, – ему стало не по себе от мысли, что его братья тратят время на такую чушь.

– А я, бывает, размышляю… – она резко замолчала, но повернувшись к Джону, улыбнулась и продолжила. – Точнее я размышляю о детях. Мой организм пока способен к деторождению, но в истории крайне мало случаев, когда Кровь давала кровослужителям такую возможность, – в голосе чувствовалась грусть. Возможно, Джон и понимал её желание, но также он понимал, что начни она рожать, гильдия потеряет одного из лучших кровослужителей.

– Три года назад Кровь решила соединить двух кровослужителей в Четырнадцатой, – с интересом сказал он.

Глаза Миры сверкнули, зацепившись за то, что ему интересно.

– А как вы к этому относитесь? – вопрос прозвучал глупо, по мнению Джона.

– Кровь решает, мы служим. Отступничество тяжкое преступление, как для кровослужителей, так и для остальных людей. Кровь выбирает путь для Жизни, но не для людей, – спокойно ответил он, но в голосе чувствовались нотки заинтересованности темой.

– Отступничество тяжкое преступление – Вы правы, но скажите это пойманным преступникам, и они ответят, что преступники мы! Мы принуждаем и калечим судьбы.

Он остановился и посмотрел на неё. По обе стороны от аккуратного вздернутого носика располагались большие голубые глаза, а морщинки только начали заполнять лицо, и были почти незаметны, если не вглядываться. Глаза блестели, а рот улыбался.

– Мы давно не стая или племя. Человечество огромно и такая важная вещь, как деторождение, теперь не может быть отдана во власть чувств и инстинктов.

Она быстро ответила:

– Это ясно и пятилетнему ребёнку, но иногда так охота отдаться во власть чувств и инстинктов, – глаза горели, желая удовлетворения низменных (это для кого как) потребностей.

– А почему нельзя сказать напрямую? – также сухо спросил Джон.

– Так неинтересно, – Мира направилась дальше, а Джон сделал два больших шага, чтобы поравняться с ней. – Завтра ночью?

– Как Вам будет удобно.

– Вы неправильно относитесь к этому – будто Вам не нравиться?

– Вы неправильно трактуете моё поведение, – улыбнулся Джон, что случалось нечасто.

– Осторожнее с улыбкой, мастер Рендел – Линия Крови пойдёт в неправильном направлении, – Мира была остра на язык, но ему это нравилось.

– Вы мой судья и Вам решать мою судьбу.

– Это я уже поняла. У меня или у Вас?

– У Вас. Ваше окно смотрит на Здание Крови, и мне легче примериться с судьбой.

– Кто-то начал шутить. Как же тяжело приводить Вас в чувства после работы.

Темнота заполняла третий этаж жилища наблюдающих. Джон неспешна шёл по коридору. Лампы постепенно загорались перед ним, а сзади тухли. На чёрных дверях блестели золотом таблички с номерами комнат. Сто четыре, сто пять, сто шесть, и он остановился у сто седьмой. Лампа впереди загорелась, а сзади погасла. Запахи отсутствовали, как и звуки. Джон стоял, не шевелясь, будто раздумывая, стоит или нет заходить. Уйти он не мог. Его служба рекомендовала удовлетворять такие просьбы противоположного пола, как и просьбы о помощи и поддержке. Но он стал бояться этой связи. Они с Мирой попали в послушники в одном возрасте и в одно время. Сразу же девушка начала оказывать ему знаки внимания, но Джон решил отдать себя службе и считал, что половая связь лишь отдалит его от долга. Мира поначалу лишь намекала, надеясь на его смелость, а через десять лет решилась действовать, заставив Джона удовлетворить себя. После этого её уже было не остановить и два раза в месяц ему, как ни странно, приходилось делить с этой красивой, даже очень женщиной кровать. Правда, всего лишь до утра. Джон боялся, что в один момент он пристраститься к этой женщине, познает вкус влечения, желания и уведет свою Линию Крови в неправильном направлении, но поделать ничего не мог. Я слуга Крови, я слуга Жизни, повторил он несколько раз про себя, стоя перед нужной дверью.

Три тихих стука костяшками правой руки, и через мгновение дверь открывается, а из темноты появляется голая рука, сильно ухватывающая мастера за грудки. Она затягивает внутрь, не давая возможности отступить.

– Сегодня ты лишь Джон Рендел, сын пилота, из Седьмой. Хоть на минуту расслабься, а завтра мы продолжим служить человечеству и Крови. Завтра, – тихо произнесла Мира и быстро расстегнула пуговицы на балахоне, скинув его назад. Джон снял нательное белье дома и предстал перед ней нагим, хотя в такой темноте мало что было видно. Мира впилась в его губы своими, и их глаза закрылись.

В комнате посветлело, и Джон проснулся. Произошло то, чего мастер боялся больше всего – он обнимал голую Миру, а она спала на его руке, которая сильно затекла, и тысячи игл пронзали мышцы. В голове прокрутилась ночь, и он повторил несколько раз шёпотом:

– Я слуга Крови. Я слуга Жизни.

– Я уже не человек, а орудие разума с лицом человека, – заплетающимся языком, произнесла Мира.

Он аккуратно поднял её голову, вытащил руку и положил голову обратно.

– Так менее удобно, – сказала Мира, не шевелясь.

Джон встал и пошёл к балахону, лежащему на полу у двери. Женщина повернулась и полуоткрытыми глазами смотрела на его голый зад.

– Этот вид стоил десяти лет воздержания, – весело произнесла она.

Подняв балахон, Джон повернулся лицом к кровати.

– А этот и двадцати, – уже веселее сказала Мира.

Джон с каменным лицом надел балахон и накинул капюшон.

– Нам следует прекратить наши встречи, – Мира слегка смутилась, его желанию. – На время, конечно, – две недели, тоже время, подумала она.

– Зачем? – спросила она, зная ответ.

– Мы привязались. Привязанность может развиться в любовь, а любви наплевать на службу и обязанности.

– Не наплевать. Джон, – она встала и подошла к нему вплотную совсем голая. – Не нужно бояться. Отдадимся во власть Крови. Смелее, Вы же знаете, что Линии меняются под действием обстоятельств и поступков, но никак не мыслей. Мы можем любить, но на службу это никаким образом не повлияет.

– Нет, наблюдающая Торос, повлияет. Вы уже заполняете мимолетные перерывы между анализом, а любовь заставит думать о Вас больше.

Она взяла его за руки.

– Признайтесь себе – мы уже влюблены и в тела, и в разум.

– Только влюблены, и нужно бы остановиться.

– Нет. Уже поздно. Смиритесь Джон, как смирились с судьбой кровослужителя, – она вернулась на кровать, а Джон отправился работать.

4 Шерен-Лиес

– Он переместился по средствам Врат в Десятой и пропал, – сказал полный, но не толстый мужчина, с гладким лицом и блестящей головой.

Какой-то бред, подумал главный вертайдер Дэниел Шерен-Лиес. Пять дней назад пропал сухогруз с провизией. Сотни миллионов тон различных продуктов просто растворились. Тысячи лет Врата работали без единого сбоя, а теперь вертайдер Десятой и протектор первого сектора утверждают, что корабль переместился в неизвестном направлении. Ни вертайдер логистики, ни вертайдер науки не могут дать вразумительного объяснения, а это означает, что Вратами пользуются под честное слово Дэниела, что ему совсем не улыбается, хотя он и привык к ответственности.

Огромный амфитеатр был полностью заполнен людьми. Большинство из них лишь проекции, но очень правдоподобные. Гораздо лучше, чем в живую, говорил себе Дэниел. Спасибо Крови, что он родился так поздно и нет нужды слышать и лицезреть этих людей лично. Сорок лет он отягощен этим бременем – защищать цивилизацию, и каждый год все тяжелее и тяжелее. Его окружают профессионалы, к тому же умные и работящие, но последнее время они начали его раздражать. Толи его возраст, толи их сказывается на работе – хватка потеряна, желание творить историю пропало, подходит возраст смерти.

Дэниел старый, усталый и злой. Пять дней нервотрепок, пять бессонных ночей, сломанная логистика, отодвинутые сроки и все из-за одного корабля. Межгалактические перемещения грузов – это зло, думал главный вертайдер, зло без которого не выжить. Сейчас он жалел, что отсутствовали дублирующие Врата. Входные и выходные – слишком мало и на каждые нужен дублер. Пусть стоит себе неиспользуемый основное время, а как только проблема, подключаем их и жизнь налаживается. Желания, конечно, располагались на межгалактическом расстоянии от возможностей. Такая стройка – задание на тысячелетие вперёд, ведь на сооружение одних, используемых на вход и выход Врат, уходило минимум сто лет. Конечно, составные части будут производиться не автономным кораблём, а миллиардами людей, но сильно это процесс не ускориться.

Еда, сейчас на первом месте она. Прогресс упростил её создание, но сильно увеличил потребность. Гильдия каждый год присылает вероятностное количество населения по каждой планете каждой галактики и каждый год оно вырастает. Семьдесят процентов крупнотоннажного флота всей цивилизации заняты перевозкой продуктов, как и пятьдесят процентов мужчин заняты в их производстве. Пол триллиона кормят себя и вторую половину. Дэниел иногда вспоминал первые годы на своём посту, но в череде сложнейших задач они отошли на самый дальний план, затерявшись между восемнадцатой галактикой и вернувшимися в большой космос гексарами. Он надеялся не дожить до момента соединения Земли и Восемнадцатой и нового конфликта со старыми знакомыми.

– Давайте на мгновение забудем про причину и вернёмся к последствиям, – сказал главный вертайдер. – Гильдия дала прогноз по Крови, сместив, нужные показатели, на пять лет вперед. Как по мне некритично, – он уставился на тощего, иссохшего старика, сидящего по левую руку от него, и на один уровень ниже.

– Вы правы, господин главный вертайдер Шерен-Лиес. Совершенное отступничество, единственное, отодвигает обретение Совершенной Крови, а произошедшее для гильдии не проблема, – голос был прерывист, в нем чувствовались напряжение и старость носителя.

– Спасибо, господин увидевший Рейнс-Лог. Семнадцатая и Первая почти соединены, но грузовые транспорты: шесть сухогрузов, с последними компонентами, застряли в Шестой. Соответственно – строительство приостановил ось. Они, конечно, пытаются что-то делать, но это лишь от безделья. С Восемнадцатой пришёл сигнал о начале постройки Врат. Если брать в расчёт космическую паузу между галактиками, то выходит, что через десять лет должны соединиться.

Шерен-Лиес видел безразличие во многих взглядах. Будь у них возможность ковыряться в носу, думал он, они бы уже мизинцы поломали. Пропади эта гильдия со своим посмертным руководством господ. Их всех, включая и его, нужно давно отправить в утиль, но нет, они храбро стоят на защите человечества. Правда отупели, обвисли и устали, а в морщинах могут жить тараканы, и их не заметишь. Хотя увидевший держится. Старик был стар ещё сорок лет назад, а все ещё передвигается на своих двоих и с интересом, по крайне мере внешним, работает.

– Помним, первостепенно снабжение провизией и другими жизненно необходимыми ценностями, затем все остальное. План у вас есть, действуем согласно ему. Через три дня приведем все к нормальному состоянию, сдвинув все сроки и даты. У меня всё, вопросы будут.

«Да откуда они у вас», – подумал главный вертайдер, но седой, скомканный старик обратился к нему:

– Господин главный вертайдер. – Его белая борода опускалась в мантию чёрного цвета с белой полосой на груди, глаза были маленькими, а лоб в пятнах старости.

– Слушаю, господин первый бестрафер Лин-Феел.

– За последнее десятилетие в три раза возросло количество кровопреступлений, необходимы действенные меры, – старику было очень тяжело. Создавалось чувство, что он говорил из последних сил – голова опускалась, а голос дрожал, но явно не от страха.

– Меры принимаются, но ввиду огромного количества людей, даже мизерная вероятность преступления, выливается в значительные числа за год, а за десятилетие и подавно.

Мер никаких, понятно, не принималось. Дэниелу иногда казалось, что сказку про Кровь придумали для того, чтобы заставить упорядоченно жить и работать все возрастающую и возрастающую популяцию. И в этом был смысл. Управлять таким количеством людей без их самодисциплины просто невозможно, как и построить галактическую цивилизацию без участия в этом каждого, именно каждого ее члена. Даже одна пара Врат, что тут говорить, заставляла напрягать силы девяти галактик. К ним в подарок идут космопорты, станции, корабли, машины, заводы с тысячами линий, станки, роботы, запчасти и люди. Вырастить, обучить, прокормить, дать профессию и дождаться необходимого уровня профессионализма для самостоятельной работы. Уже ни одна отрасль, даже самая незначительная не могла обойтись без грамотных, а главное опытных кадров. А эти фанатики все твердили про свои Линии, да про Совершенство Крови, но, когда оно наступит?

Три дня и клубок распутан. Часы заработали, правда, долго простояли на половину сломанными. Хотя, если верить отчётам, а Дэниел им верил, срыв не такой и серьезный, как он предполагал – плюс-минус год ничто в десятках тысяч. Но пропажа сухогруза никак не покидала его голову. Он лежал и смотрел в потолок спальной комнаты в его апартаментах. Вот в чем, а в этом был плюс его службы. Комната большая, с высоким потолком, светлая и на нижнем этаже. Правда древний агрегат в виде стола, с лежащим на нем серым, тяжёлым шлемом подпорчивали обстановку. Их материал давно потрескался, став неприятным на вид, но его никто и никогда не трогал, только смахивали пыль, и то очень осторожно. Машина Грёз – утопическая мечта гильдии Крови, цель их существования и путеводная звезда. Самый первый вертайдер, человек при котором цивилизация людей достигла галактической эры, мог управлять ей. Правда это или лишь вымысел можно только гадать. За более чем сорок тысяч лет произошло многое, поэтому верить в древние легенды, хоть и частично задокументированные было сложно. Конечно, человечество хранило и оберегало свою историю, но, когда вас целый триллион, да даже сто миллиардов, все тонет в потоке документов, отчётов и хроник. А настолько древние записи превращаются в сказки.

«Хотя если бы я подходил по Крови, можно было легко найти экипаж сухогруза, – думал Дэниел, пытаясь заснуть, – если верить истории, конечно. И зачем я об этом думаю? Я нормально спал больше недели назад. Почему просто не уснуть?». Он закрыл глаза, пытаясь уснуть. Мысли кружились в голове, но усталость, наконец, взяла своё, опустив его сознание с блаженство сна, мертвецкого и быстрого.

Раз и утро. Он один в большой кровати. Его жена давно умерла, а Линия Крови не стала больше давать ему женщин. Да он и не хотел, в душевном плане. В физическом все было сильно наоборот, правда не после таких рабочих марафонов. Машина Грёз стояла на своём месте, дожидаясь своего оператора.

– Как бы ты упростила мне жизнь, – произнёс Дэниел и встал с кровати.

Сегодня главный вертайдер чувствовал в себе дикое желание работать, творить историю, но был вынужден до обеда выслушивать отчёты протекторов секторов, стоявших на особом контроле. Там погибли люди при разработке породы, там повредился охладитель на станции, и погрузка железных блоков задержалась на тридцать три часа из-за непродуманности системы охлаждения в месте обрыва, что вызвало недопоставку и остановку трех печей. Хоть они и успели очистить их к моменту подвоза груза, но завод не выпустил вовремя нужного количество пластин. Это, в свою очередь, критично уменьшило их запас на промежуточном складе, потому что пришёл аварийный заказ с другого завода – там противометеоритная защита плохо отработала и требовалась замена двухсот квадратных метров обшивки. И так далее, и до бесконечности.

Один взмах крыла, подумал Шерен-Лиес, а где-то улетела крыша, как и моя. Одно радовало – все проблемы были уже решены. Протекторы секторов меняются чаще, а вот вертайдеры нет. Надо поговорить с Рейнс-Логом насчёт этого дела. Хотя зачем себя обманывать – дело гиблое. Быстрее человек сдвинет галактику рукой, чем гильдия изменит правила игры. А они когда-нибудь меняли свои законы?

После протекторов пошли вертайдеры Восьмой и Шестой. Они доложили об успешных испытаниях «холодных реакторов», что, в конечном счете, должно уменьшить материальные затраты на прыжковые двигатели для кораблей. Это событие не могло не радовать. Внутри галактик планеты не были связаны Вратами, и преодолевать расстояние приходилось по средствам создания вокруг корабля пузыря, дающего возможность перемещаться с гораздо большей скоростью, чем свет. А это потеря времени на разгон, ускорение только по нужным траекториям, выход в вероятностной точке, а значит далеко от станций и планет, и главное дороговизна в плане ресурсов. «Холодные реакторы», конечно, не избавят от всего кроме последнего пункта, но это уже победа, ведь часть неиспользованных ресурсов можно пустить в другое место, коих существовало предостаточно.

Последними были представители гильдии. Как всегда задумчивые, переживающие все взлёты и падения каждого человека во вселенной, смотря на красные графики, и размышляя о грядущем. Докладчиком был не Рейнс-Лог, а хмурый мастер в сером балахоне из Десятой.

– Меня зовут мастер Рендел. Сорок лет я служу человечеству, – «Сейчас начнет повторять свои обеты». – Я слуга Крови, я слуга Жизни, – «Этот не сильно фанатичен походу». – Кровь начинает бурлить. Линии растут очень быстро. Такое происходит впервые за время моего наблюдения. Проанализировав последние десять тысяч лет, я пришёл к выводу, что приближается крупное потрясение. Я бы сказал крупнейшее. Ещё никогда скорость роста «ЭМ» показателя не была такой высокой. Отчёты направлены в Круг Крови, они все проверят и используют мой алгоритм на всем населении, но даже сейчас я бы предложил готовиться к катастрофе галактических масштабов, – «Этот монах вероятно прав, и виной этому гексары. Может не так и утопичны их желания Совершенства Крови».

– Спасибо, мастер Рендел. Я очень рад, что гильдии и человечеству служат настолько профессиональные и ответственные люди. Продолжайте свою работу, – Дэниел почти не слукавил, ведь угроза войны была реальна и без красных линий.

– Я слуга Крови, господин главный вертайдер Шерен-Лиес, – сказал мастер Рендел и сразу отключился, не дожидаясь ответа.

Видно, я недостаточно слуга Жизни, раз он не дождался ответа, подумал Дэниел, и лёгкая улыбка тронула его лицо.

Нормальный отдых после продуктивного рабочего дня, что еще необходимо верному слуге человечества? Тело, а главное мозг благодарило за это. Он лежал на заправленной кровати, читая историю освоения Десятой на своём планшете. Справа от него стояла светло-зеленая фарфоровая тарелка, полная крупного жёлтого изюма с сельскохозяйственного рая СХ – 10 – 5 – 4 – 3. Сладкие, не пересушенные, плоды без косточек разливали по телу тепло и радость. На прикроватной тумбе стоял графин и стакан, наполненный синеватой минеральной водой. Лучшая во всей цивилизации вода. Идеальный вкус, баланс минеральных солей и полезных элементов. Недра планеты были полны ей и били высокими гейзерами в Северных Горах. Человечество заселило тысячи планет. Тысячи сейчас раскапывало и взрывало, но все это великолепие мало кто видел. «Мы слуги Крови» – сказал про себя Дэниел и засмеялся в голос.

Он забыл про чтение и просто размышлял, поедая изюм и запивая водой. Ему вспомнился мастер Рендел. Достаточно высокий, с тяжёлым взглядом, басистым голосом и бледным лицом. Лицо у них у всех такое, кроме бестраферов. Какие у Рендела были волосы, он не помнил, да и зачем ему эта информация сейчас. Катастрофа, Рендел говорил о ней. Галактического масштаба. Ну да, Кровь бурлила, он это уже знал, но то, что сильно не представлял. Конечно, нужно брать в расчёт, что кровослужители истинные фанатики. Для них катастрофа – множественные отклонения от задуманного, но сейчас в человеческой жизни столько переменных, что сдвиги, скачки или падения Линий не казались ему странными. Один только сухогруз взбодрил пару сотен миллиардов человек, начиная с него самого. Ему припомнились великолепные дни разрешения данной проблемы, и сразу стало ещё приятнее от её положительного завершения. Возможно, оно и не полностью положительное, но на девяносто процентов точно. Остаётся найти причину сбоя и сухогруз. Эти два события внесут по пять процентов, и на душе станет ещё легче. Но когда это случиться Дэниел не знал, зато знал, что война близко, и какая она будет предположить сложно.

Мы забыли, как воевать, решил он. Последний конфликт был слишком давно. Агрессоры либо зажаты в своих узких пространства договорами, либо уничтожены. Контакта с ними нет, как и желания его налаживать. Что у них происходит, как это происходит и для чего это происходит неизвестно. А оно нам надо?

– Надо, – вслух сказал главный вертайдер и переместил свое тело на край кровати, в сидячее положение.