Бессмертные. Путь Крови

1 Пролог

Серый туман, разбавленный миллионами полосок и точек различных цветов, заполнял пространство вне корабля, хотя иногда казалось, что и внутри проскальзывают полоски и точки. Две недели экипаж РФЛД-1711154 находился в прыжке, молясь всем богам вселенной об успешном выходе из него. Конечно, курс просчитали, верно, и корабль не окажется внутри звезды, планеты или планетоида, но аномалии никто не отменял. Семнадцатая галактика, исследуемая людьми, пока оставалась необитаемой, но фактор жизни, а особенно агрессивной жизни, тоже присутствовал. Пустота космоса манила своей неизвестностью, но удручала продолжительность разведывательных перелетов и их опасностью для жизни экипажа.

Рикард Антрент начинал утомляться затянувшимся перелётом. Примерное время в пути равнялось тринадцати суткам и трём часам, поэтому искорки неуверенности все чаще проскакивали между мыслями, когда закончились четырнадцатые. Для Рикарда этот полет являлся далеко не первым, но ему явно не хотелось, чтобы он стал последним. Он был одним из самых возрастных капитанов разведывательных фрегатов во всей цивилизации, а в особенности Объеденного Флота Семнадцатой галактики. Основную массу составляли молодые люди, чьи Линии Крови привели их сюда, и они заняли уготованные им места. Главный помощник Рикарда как раз и был одним из них. Молодой Паперн Парт, сын инженера-строителя с сельскохозяйственной планеты СХ – 15 – 5 – 12 – 24 – 4: Пятнадцатой галактики, пятого сектора, двенадцатого подсектора, двадцать четвёртой используемой системы, четвёртой от звезды планеты. Голова у него работала, как и руки. Ему не приходилось повторять команды, разъяснять их, отвечать на глупые вопросы, а самое главное – почти все он делал самостоятельно. Знал, когда сбросить скорость, а когда наоборот поднять. С чего начать сканирование и выбрать действительно важную информацию для доклада. Паперн умело пользовался интуицией, хотя опыт в локальной разведке имел небольшой. Последний год он просидел рядом с ним и ни разу не вызвал своими действиями недовольство у Рикарда, хотя прошлый помощник – высокий брюнет Армен Лим, чуть ли не каждый день заставлял капитана нервничать. Здесь стоит сделать оговорку по поводу недовольств Рикарда. Он был немолод и как следствие привык к определенным ритуалам, последовательностям действий и манерам работать, ожидая от человека, с которым будет проводить большую часть жизни, нечто максимально приближенного к идеалу его ожидания.

Паперн Парт вошёл в помещение центрального узла управления, и, только что открывшаяся дверь, с тихим шипением изолировала их от остального корабля, выехав обратно из стены. Первый помощник был в чистой, отпаренной форме и с гладковыбритым лицом.

– Капитан Антрент, смена, – он остановился, сделав один шаг от входа. Паперн неукоснительно соблюдал дисциплину и распорядок – ни миллиметра в сторону от стандартизированных взаимоотношений. Капитан разрешил ему немного расслабиться и не принимать так близко к сердцу постулаты Кодекса Флота (в спокойное время, естественно), но парень выразил не скрываемое удивление на своём смугловатом лице. «Разведка приравнивается к открытой войне, поэтому любой разведывательный фрегат находиться на территории противника, хоть он и лишь предполагаемый», – выдал на одном дыхании Парт, и ни одна мускула на его лице не дрогнула, не считая тех, которые отвечали за разговор. Тогда Рикард думал лишь об одном – поменяли лентяя на вояку, но время изменило его мнение на счёт парня, и он был только рад этому.

– Смена, главный помощник Парт, – сказал капитан.

Рикард покинул свое глубоко посаженное кресло, предварительно задвинув панель управления. Две рукоятки, управляющие кораблем, спрятались в отведённые для них отверстия, перед тем как панель скрылась в корпусе корабля. Капитан остановился напротив своего помощника перед тем, как покинуть центральный узел управления и сказал:

– Прыжок затянулся, значит, после выхода сработает боевая тревога, так? – По его бесстрастному лицу было невозможно прочитать смысл вопроса.

– Да, капитан Антрент. – Паперн ни секунды не думал перед ответом.

– И какими будут твои действия после выхода?

– Не тормозить, не ускоряться, поднять щит, как можно скорее оценить обстановку, действуя по обстоятельствам.

– И надеяться на чудо, – Рикард слегка улыбнулся.

Паперн знал дословно Кодекс Флота, инструкции по управлению РФЛД и ситуационные алгоритмы, но затянувшийся прыжок в его жизни был в новинку. Капитан вышел, дверь закрылась. Главный помощник опустился во второе кресло и надавил на панель. Тихий гудок и она выехала, закрыв ему ноги. Спинка приподнялась, сидение слегка изменилось, подстроившись под тело пилота. За обзорным экраном наблюдалась все та же картина. Да это и было не настоящее стекло – лишь изображение происходящего снаружи. В случае отказа обзорного оборудования, металлическая плита обшивки удалялась методом отбрасывания на как можно дальнее расстояние, и пилоты могли наблюдать за реальным миром через прозрачный материал. Но это было опасно. Часть радиационного фона, если щит отключиться, будет проходить прямиком в пилотов, а случайный осколок, даже маленький и не уничтоженный отказавшей или не успевшей противометеоритной защитой, если учесть огромные скорости, может привести к разгерметизации и потере нормального управления. Но и на этот случай имеются алгоритмы действий, и Паперн Парт уже перебрал их в голове.

Рикард спускался на нижний уровень, когда завыла сирена, а свет стал красноватым. Капитан развернулся и побежал обратно. Он слышал отдалённый топот ног своего экипажа, стремящегося занять места согласно штатному распорядку на случай тревоги. РФЛД представлял собой достаточно длинный, вытянутый эллипсоид, с двумя крыльями для осмотра и анализа планет. В задней части снизу располагались два двигателя – для ускорения и торможения, по корпусу маленькие – для маневрирования. Вооружения было очень мало: пара стартовых механизмов для ракет, десяток лазеров, два захвата и электромагнитный глушитель. Последний срабатывал, когда ни экипажу, ни кораблю было уже не помочь – он выводил из строя всю электронику, стирая все данные со всех носителей.

Дверь в центральный узел мгновенно пропала в стене, а Рикард, почти за один шаг, оказался в своём кресле. Мимолётного взгляда на происходящее за экраном было достаточно для определения опасности, грозящей ему и его экипажу. Кресло подстроилось под известное тело, панель прикрыла ноги, и он отдал команду:

– Вывести предварительный анализ. – Левая сторона обзора заполнилась различными данными. – Вот мы и нашли местных жителей, – серьёзно произнёс Рикард.

– Очень развитых, однако. Находиться так близко к двойной звезде, длительное время невозможно… нам невозможно, – высказался Паперн.

Капитан Антрент взглянул на показатели скорости инопланетного корабля, которые равнялись нулю, а затем на его размеры и на мгновение замер. Строение или корабль в сотни раз превосходило размерами самые большие сухогрузы Объединённого Флота. Что-то новенькое, подумал Рикард, сбрасывая скорость. Предписывалось вступать в контакт с достигшей космоса цивилизацией, но эта цивилизация его не просто достигла, она его покорила, ну или была недалеко от этого события.

Паперн Парт, похоже, почувствовал, что капитан колеблется и сказал:

– Вторая глава, пункт два один, «Инструкция по взаимодействию с инопланетной жизнью»: «При обнаружении предположительно более развитой цивилизации необходимо действовать на свое усмотрение. Принимать решение стоит после визуального осмотра и оценки вооружения, если оно имеется и имеется возможность его осмотра, размера кораблей, станций или иных рукотворных объектов, а также их количества. Капитан вправе покинуть систему при первых признаках опасности или иных факторов, которые он сочтет опасными, но такое действие может повлиять на Линию Крови, что в конечном итоге, вероятно, приведёт к смене рода деятельности. Если же принято решение наладить контакт, следует предварительно достичь прыжковой скорости. Сильное приближение не рекомендуется», – сложилось чувство, что Паперн просто прочитал с экрана, но его глаза смотрели только на капитана и не двигались.

– Спасибо, очень помогло, – он секунду помедлил. – Будем сближаться, тем более я уже слишком долго живу, – уголки его губ слегка дернулись, а глаза переместились на вид двойной желтой звезды и большую черную точку рядом с ней.

Паперн скорректировал траекторию. Они должны сблизиться с неизвестным объектом пройдя по дуге, и сперва отдалившись от звезды. Приближение нормально не работало, поэтому разглядеть его не удавалось из-за аномальной магнитной активности и на экране отобразился размытый чёрный крест. Рикарду происходящее нравилось все меньше. Вспоминая прошлые миссии, ему не удалось припомнить не одного столь близкого к звезде выхода.

– Выход вблизи звезды – не добрый знак, – утверждал древний капитан в училище Объединённого Флота Галактики. – Именно так человечество наткнулось на Салдонов, Гексар, Варилов и Андоров, в порядке начала конфликтов. Почему происходило именно так неизвестно. Учёные утверждают, что искривлять пространство вблизи рукотворных объектов сложнее и корабли выкидывает в зоне влияния звёзд. Когда-то давно это было проблемой – обшивка горела, разрушалась электроника, а люди облучались, но сейчас проще, ведь корабли надёжнее. К тому же непрерывно совершенствуются системы позиционирования в пространстве и оптимизируются расчёты прыжков. Поэтому корабли в уже исследованных системах выходят из прыжка почти в расчётной области. – Его почти означало небольшую погрешность, правда небольшую по меркам вселенной.

Как же его звали, пытался вспомнить Рикард, вроде Олед Диневанн. Историй из собственной жизни он накопил изрядно. На его занятиях все ребята превращались в слух и сидели не шелохнувшись. Оно и не мудрено – Олед участвовал в компании по усмирению Андоров в шестнадцатой галактике. Делясь с ними жизненным опытом, он не скрывал ужасов войны: мёртвых товарищей, разоренных планет, голод среди выживших Андорцев, болезни, страх, суициды. Тогда все они хотели попасть в ряды Объединённого Флота, но не пилотами, а в миротворцы, в гвардию главного вертайдера, хотя и пилотов там была масса. Большие, серые со вставками пластин белого цвета костюмы, огромные наплечники различных цветов и наполовину закрытый оранжевым стеклом шлем, за которым скрывалась голова, были пределом мечтаний. Миллионы гигантов зачищали остатки агрессоров, вспахивая грунт планет, своими тяжёлыми ногами. Но редкая Кровь позволяла встать в их ряды. Кровь, старательно выводимая десятки тысяч лет, ведь они соединяли мозг и костюм напрямую, фактически расширяя сознание. Но если умирал костюм, то есть блок управления, умирал и оператор внутри него. Легионы шли на смерть и находили её, оставаясь в вечной памяти людей. По крайней мере, они считали, что остаются.

Двойная звезда увеличивалась в размерах, система выдала предупреждение о возрастании нагрузки на щит, но траектория позволяла сохранить его в целостности. Чёрный крест стал видимым отчётливее, но радости это не прибавляло. Паперн включил алгоритм первого контакта, и пространство заполнил невидимый сигнал, содержащий сообщения о благих намерениях, который ни разу не сработал, так как было задумано.

– Сколько раз эта песня помогла? – обратился капитан Антрент к своему помощнику.

– Ни разу, капитан Антрент, – ответил Паперн, не отрывая глаз от обзорного экрана.

– И на что мы тогда надеемся? – вопрос повис в воздухе.

Паперн повернул к нему голову. Капитан Антрент впервые увидел в его глазах интерес и не дюжий. Парень столкнулся с трудностями, и они ему по вкусу, подумал он.

– Следуем не работающей инструкции. Если мы сегодня не умрём, нужно заняться её переработкой. – Рикарду показалось, что парень даже слегка улыбнулся.

– Только без отрыва от основного производства, – серьёзно произнёс Рикард, но глаза выдавали улыбку.

Они подходили к точке наибольшего сближения с неизвестным объектом. Лёгкая, оранжевая дымка тянулась от звезды в его сторону, сворачиваясь в тысячи маленьких трубочек, заканчивающихся на корпусе. Теперь объект был хорошо видим, и напоминал крест лишь отчасти. Огромная плита, обращенная поверхностью к звезде; на противоположной стороне огромный выступ в форме прямоугольного параллелепипеда, а со стороны звезды треугольная трапеция, тоже огромных размеров.

– Что это такое? – будто со страхом произнёс капитан Антрент.

– Я задаюсь тем же вопросом, – спокойно сказал Паперн.

Рикарда удивило отсутствие в реплике «капитан Антрент» в конце. Видно, под действием стрессовой ситуации даже в его помощнике произошли невиданные досель изменения.

Корабль пересек точку наибольшего приближения и пронёсся дальше.

– Прыгаем в систему РОФГ-17. Объект на контакт не идёт, и будет считаться враждебным, – скомандовал капитан, но через мгновение корабль так сильно толкнуло, что сжавшие его тело ремни, сбили дыхание. Обзор закрутился, и звезда то мелькала, то пропадала, как и объект. Паперну досталось почему-то меньше, и он предпринимал попытки выровнять фрегат. Вращение явно замедлилось, Рикард всеми силами пытался совладать с телом и все-таки победил. Рот перестал бесцельно заглатывать воздух, а слова его помощника стали доходить до головного мозга.

–… двигатели не отвечают, заблокированы отсеки пять и семь.

Значит, половина корабля отвалилась, а с ней и десять человек.

– Людей в резервный зонд, – приказал Рикард Паперну, и свет стал ярко-красным.

Ещё один сильный удар, но, на этот раз, ремни сработали правильно, а на обзорном экране появилось уведомление об отделении резервного зонда. Бешеное вращение, начавшееся опять, быстро прекратилось, остановив их обзорным экраном в сторону инопланетного объекта. Рикард схватился за рукоятки управления и резко потянул вверх, уходя от двух серых точек, которые быстро увеличивались.

– Ближайшая система, по направлению движения, – рявкнул капитан Антрент.

Паперн соображал явно быстрее обычного. Желание жить заиграло новыми красками перед лицом смерти. Руки быстро открыли звездную карту, выбрали нужную звезду, и построили маршрут. В голове он отметил, что она предположительно очень большая, что позволит достаточно ускориться для прыжка. На обзорном экране показались линии и стрелки. Рикард, хоть и управлял в ручном режиме, но за несколько движений направил корабль по нужному маршруту, зажал кнопку форсированного ускорения и отправил корабль в прыжок. Серое ничто быстро сменяющегося пространства ещё никогда так не радовало его глаза, перед которыми все ещё стоял инопланетный корабль, чёрный, с огромными крыльями. Он мотнул головой, выгоняя бредовые мысли.

– Что с Вами, капитан Антрент? – слишком уж спокойно спросил Паперн.

– Хотел прогнать странную мысль, – нехотя ответил он.

– Не получиться, – сказал Паперн, переведя взгляд на обзорный экран.

– Бессмертные это лишь сказки старых матерей, оставим случившееся для более умных голов. Наша задача вернуться в Расположение Объединённого Флота Галактики и как можно быстрее, не потеряв оставшийся экипаж и полученную информацию, – жёстко произнёс Рикард.

– Вероятно правдивые сказки, капитан Антрент.

2 Хорст

Время подходило к обеду, и желудок Хорста давал о себе знать. Его делянка располагалась дальше всех от промежуточного склада. Последний транспортёр отбыл полчаса назад, и следующий будет не раньше, чем через час. Он достал припасенный на такой момент свёрток и разорвал жёлтую бумагу, положив её на соседнее сидение. Хрустящие, свежие, пшеничные галеты заходили как поджаренная на огне свиная шея. Открыв хромированный термос, Хорст отхлебнул воды. Прохлада наполнила рот, но температура воды поднялась, и он смог сделать жадный глоток, не боясь, что голову начнёт ломить. Рот медленно жевал, а глаза наблюдали за работой десятки роботов. Все они двигались, не касаясь поверхности, что сильно облегчало работу, но заставляло пригонять к деляне источник энергии. Каждые два часа приходилось менять каждому батарею и осматривать их узлы.

Лесники называли их бочками, да они и были похожи на бочки. Серебристый алюминиевый корпус, и длинная многофункциональная клешня захват. Она была способна расшириться и опоясать ствол диаметром не более двух метров, спилить и медленно опустить на грунт. Затем сучья срезались, прогоном сквозь клешню, как и вершина, а очищенный ствол относился на погрузочный стеллаж. Семь бочек пилили лес, две складывали ветки в кучи, а одна собирала мусор и удаляла корневища, сверля в них дыру и заливая «пожирающую жидкость» в отверстие.

Планета была тёплой, даже жаркой. Средняя температура тридцать пять градусов летом и двадцать пять зимой. Хорст долго привыкал к климату. Дней двадцать с него лился пот, и он выпивал литров пять воды в день. Его часто подташнивало, но тело, в конечном итоге, сдалось, приспособившись к местным условиям. Гравитация была чуть меньше земной, «эталонной» – как говорил его начальник. Дожди шли часто и очень мощные – красноватый грунт моментально превращался в кашу, а ручейки в реки. Предыдущее место работы было похожим, и он не представлял, зачем вкладывать столько сил, делая планету пригодной для сельского хозяйства. Отводы воды, лесные полосы для сдерживания эрозии почвы, каналы, удобрение – огромные затраты. В отношении объёма затрат к полученной пользе он уверен не был. Даже его уровень образования намекал, что тропические леса на голых камнях не растут и почва здесь, вероятно, плодородная.

Одна из бочек срезала большое, сухое дерево и ловко опустила вниз. Хорст взял планшет, лежащий на сиденье справа, скинув с него разорванную, бумажную упаковку. Уровень заряда одного из роботов показывал 10 процентов, и он решил сменить ему батарею. Положив планшет на место, парень потянулся к ручке двери и увидел трех огромных насекомых, подползающих к бочке. Она уже отпилила верхушку сухого дерева, и собиралась отнести ствол на погрузочный стеллаж. Одна из многоножек подняла половину своего сегментированного тела и щупальцами впилась в металлическую руку, пытаясь опустить робота вниз. На планшет пришло оповещение о неполадках, а двое других насекомых помогли первому и завалили бочку на грунт. Рука, держащая ствол, в одном из колен сломалась, и планшет громко пискнул.

Хорст выскочил из транспортёра и спрыгнул вниз. Достал из кобуры импульсный глушитель и побежал спасать робота. Ноги слегка утопали в мягком грунте, а жара ударила в лицо. Содержание кислорода в атмосфере было слегка больше эталонного, но этого хватило для того, чтобы насекомые выросли огромными и смертельно опасными.

Обогнув кучу веток, с уже опавшими листьями, он зашёл справа от агрессоров с толстыми панцирями. Импульсный глушитель слегка пискнул, когда Хорст отключил предохранитель и начал наводиться на многоножек. Туча крупных комаров налетела на него, и облепила оголенные места: лицо, голову и шею. Самый маленький из них был сантиметра два. Они уже убили трех лесников на этой планете, но в этой части их ещё не видели. Хорст махнул правой рукой у лица, разогнав насекомых, но один уже присосался к верхней губе, и его пронзила острая боль. Он убил его резким ударом, заодно возвращая себя в чувства, и накинул капюшон. Сделав два больших шага, парень присел на колено и прицелился. Пять негромких выстрелов и хитиновые вредители распластались рядом с, пытающейся подняться, бочкой. Но комары не отступили, поэтому, приопустив голову, Хорст побежал обратно, даже ни разу не споткнувшись.

Дверь захлопнулась, и можно было спокойно вздохнуть, но боль от укуса пронзила шею, и рука прихлопнула кровососа через капюшон. Достав с заднего сидения квадратную сумку, он нашёл антигистаминные таблетки и проглотил пару штук, запив водой. Затем стёр со лба пот и только сейчас понял, как сильно у него бьётся сердце. Улыбнувшись и сделав пару глубоких вдохов, Хорст взял планшет и вызвал Манса Красера – мастера их участка. Слегка располневшее лицо заняло весь экран.

– Че такое? – вокруг Манса слышался шум техники и голосов.

– Да ни че! – крикнул Хорст. – Гусеницы сломали руку бочке! Я говорил, что они живут в берёзах, а ты голову мне грел! И комары чуть не сожрали! Где спрей, где роботы, че с вами не так!? – Манс улыбнулся. Они с Хорстом были друзья. Вместе учились и на счастье вместе работали, а то, что Манс уже мастер, а Хорст всего лишь лесник, просто случайность. Хорст был умнее, сообразительнее, сильнее и хладнокровнее, но часто ленился, поэтому его Линия Крови медленно поднималась. Но парень не горевал по этому поводу – не всем же руководить, кто-то должен и работать.

– Спрей и роботы будут через четыре дня минимум. В Четырнадцатой какая-то проблема с зерном и туда перебрасывают сухогрузы, поэтому линии заняты, – спокойно ответил мастер.

– Мне до этого, какое дело? Я комарам и гусеницам че скажу? Кому-то пшенички захотелось? А они такие: «хорошо, посидим в березе, пока вы там все не наладите», – Хорст изображал злость на лице, по крайней мере, считал, что изображает.

– С меня мясо и бутылка в воскресенье.

– Пять бутылок! Два укуса и три червяка с ножками! – Хорст улыбнулся.

– Хорошо, все давай.

– До связи.

Корабль с учёными прибыл минут через тридцать. За это время Хорст ещё по разу выстрелил в многоножек, боясь, что они очнуться. Умные головы загрузили бессознательных членистоногих и отправились восвояси. Остаток дня прошёл без происшествий, как и следующие два. Их бригада работала шесть дней, а седьмой отдыхала. Сутки здесь длились двадцать семь часов, что тоже вносило дискомфорт, но только поначалу. Воскресный день выдался жарким и безветренным. Бригада в составе пяти человек села на пустой транспортёр и отправилась к реке. Все захватили по глушителю, паре перчаток и курток с капюшонами.

Расположившись на открытом песчаном берегу, мужчины вытащили складные стол и стулья, еду и напитки. Река – это громкое название. На дне десятиметрового в глубину и трехметрового в ширину русла медленно двигался небольшой ручеек. Но проливные дожди превращали его в бурлящую коричневую реку, несущую на себе все, что не прибито. Под ногами росла редкая жёлтая трава, а весь остальной берег покрывала густая зелёная растительность. В основной массе это были кусты, но попадались и невысокие красно-ствольные деревья. Стволы были именно красные, яркие, скорее ядовитого цвета, а ветки покрывала тёмно-зелёная листва.

– Бочка сдалась и перевернулась на правый бок, когда два других червя навалились на неё. Я сижу, смотрю и прям, слышал, как хрустнула рука, – рассказывал недавний случай Хорст. На берег поехали Хорст, Манс, Дидл – мастер другого участка и два его лесника: Летер Лот и Петер Лот. Лесники Дидла были огромными детинами двадцатипятилетнего возраста. Им посчастливилось работать вместе после распределения, но так случалось нередко, Линии Крови близнецов часто совпадали. Ребята перестали брить лица и заросли жёсткими чёрными волосами. Белые кепки закрывали лоб, вещи они носили абсолютно одинаковые и различали их только по глазам. У Летера – зелёные, у Петера – карие. Дидл был худощав и невысок. Длинные, серые волосы опускались до шеи, а чёрный, самодельный ободок, сделанный из пружины, предотвращал их попадание на вытянутое лицо, когда на голове отсутствовала кепка.

– Прям здоровые? – с интересом спросил Летер.

– Ага, метра по два где-то! – закачал головой Хорст и раздвинул руки.

– А как ты не умер после укуса тогда? – недоумевал Летер.

– Так они не кусали! – теперь голова качалась в другой плоскости.

– Так ты сказал, что кусали! – Летер запутался и хмурил брови.

– Червяки? – смутился Хорст.

– Да че нам червяки, мы десяток уже поймали! Про комаров же спрашиваем, – объяснил Петер.

Хорст засмеялся, как и разжигающие мангал Манс и Дидл. Лесники сидели за столом, а мастера работали.

– Ага, двухметровые комарики налетели стаей и только два укусило. Чтобы после меня осталось, если бы больше? – весело спросил Хорст.

– Ухо, да хвост, – вставил Манс.

– Почему только одно и че за хвост? – смутился Петер.

– Потому что второе съели червяки, как и хвост, который он прижал и побежал в батарейку, – засмеялся Манс.

Батарейкой называли транспорт, на котором перемещались лесники. В нем находился открытый багажник для бочек, два кресла для людей, и отсек для заряда батарей. Но ребята всегда его брали по воскресеньям, если погода позволяла. Снимали роботов и летели, сидя на их местах.

– Начальник сегодня не в форме – шутки такие себе, – сказал Хорст. – Комары сантиметра по два-три, здоровые, в общем. И туча прям. Налетели, писк такой, переходящий в громкое шуршание. Кусают больно, но трусливые.

– Скоро выведут всех, – бросил Дидл.

– Не думаю, что получиться. Они за один год расплодились по всему экватору и во все дыры напихали свои яйца. Сейчас экосистему добьют, и все наши труды засунут в задницу, тому рукожопому пилоту, – уверенно произнёс Хорст.

– Там случайность была, ты же знаешь, двести раз говорили, – вступился Дидл.

– Да я так, понятно, что случайность, но Тихий нас в такие шторма перебрасывал, а тут лёгкий ветерок. Как-то странно, – сказал Хорст, расставляя посуду.

– Тихий сорок лет перевозчик водит, а там молодой сидел, и без второго, – протестовал Манс.

– А вот это странно, – покачал головой Дидл. – Сколько раз мы летали без второго пилота?

– Никогда. Инструкции не запрещают перевозить людей в одиночку, только на поверхности и на безопасной планете. Хотя понятие безопасности сильно размыто, и его можно трактовать по-разному, – серьёзно ответил Хорст.

Близнецы нахмурились, а их глаза превратились в маленькие точки благодаря густой растительности.

– Че за трактовать? – спросил Летер.

– Вот ты дурень! – воскликнул его брат и громко рассмеялся.

– А ты прям, знаешь? – ядовито спросил Летер, повернув голову к брату.

– Трактовать-толковать, созвучно же? – ответил кареглазый близнец.

– Ну да, когда ты стал умнее? Я всегда был!

– Ты был сильнее, а я умнее, – сказал Петер.

– Вы давайте наливайте, а не меряйтесь тем, чего у вас нет, – остановил братьев Хорст и поставил стеклянную бутылку с прозрачной жидкостью на стол.

Близнецы наполнили стопки, и бригада собралась за столом, пока угли разгорались. Они подняли стопки, а Хорст решил произнести тост:

– Выпьем за удачную Линию Крови, которая даст нам много детей, – послышался звон стекла, и стопки опустели.

Дидл закусил пшеничной галетой и сказал:

– И что б мы делали без Манса. Лучшая водка во всех галактиках, а я перепробовал не мало.

– Три – это мало! – воскликнул Хорст, а стопки опять наполнились, и поднялись.

– Ни червяка, ни комара, – сказал Манс и выпил. – А теперь – мясо.

Сильный гул наполнил окружающее пространство. Хорст сразу накинул капюшон и надел перчатки, приготовленные на этот случай и лежащие в карманах, даже не размышляя о природе звука. Близнецы, недолго думая, последовали его примеру. Мастера посмотрели на них и улыбнулись. Манс сказал:

– Да это ОГП походу стар… – в этот момент чёрная туча поднялась из-за крутого берега реки.

Манс и Дидл, отмахиваясь от насекомых с кулак размером, побежали в транспорт. Летер и Хорст, вставая со стульев, упали, и, загребая руками по сыпучему грунту, сначала на четвереньках, а затем в полусогнутом состоянии, отправились за мастерами. Манс взобрался на место основного пилота и закрыл дверь. Дидл присел на соседнее кресло, но закрыть дверь не успел. Летер и Хорст перебрались через него назад, и Дидл захлопнул ее. Пара кровососов, размером со средний кулак, билась в лобовое стекло. Манс схватил одного, Дидл второго и они оборвали им крылья, которые посыпались мелкими, но жёсткими хитинками. Комары противно и громко запищали.

– Оторвите им головы! – закричал Летер.

Мастера сдавили насекомых руками, послышался хруст, и звук внутри кабины пропал. Манс лишь слегка замарал руки, а Дидл весь обрызгался серым, вперемешку с кровью, содержимым внутренностей.

– Этот уже кого-то покусал, – сказал Дидл.

Снаружи было черно от пролетающей тучи, и лишь изредка мелькала синяя столешница. Петера не было видно. В кабине стояла гробовая тишина, а четыре пары глаз искали тело своего друга в кипящем водовороте насекомых и нашли.

Комары пропали так же быстро, как и появились. Чёрная туча направилась в сторону их городка, а безжизненное тело кареглазого близнеца лежало рядом со столом и валяющимся стулом. Манс схватил планшет и, нажимая, сказал:

– Надо предупредить городок.

– Походу Петеру конец, – тихо произнёс Дидл и медленно открыл дверь.

Летер сидел с каменным лицом, от которого веяло страхом. Хорст посмотрел на него, и не смог, оно и к лучшему, представить, как близнецу сейчас тяжело. Он вылез вслед за Дидлом, который убедился в безопасности, а за ним Летер. Хорст подержал дверь, высоко подняв руку. Последнее что он услышал, перед тем как её закрыть, были слова Манса, обращенные к начальнику городка, вышедшему на связь:

–… целая туча, Ройс. Здоровые! – и дверь закрылась.