– Новый день, новые попытки, – слишком радостно, учитывая сложившиеся обстоятельства, заговорил Квасунт. – Готов приступить, Искор, или хочешь дождаться завтрака?
– Да, надо продолжать, – мальчишка потянулся, покрутил головой и открыл книгу. – Склязи вопиющие…
– Читай дальше, – задумчиво произнёс Квасунт.
– Нет такой прозрачной материи, способной остаться сухой и шершавой.
– Ничего не понял, но непохоже, что нам подойдёт. Следующее?
– Укрепляет корни, – бубня и бегая глазами по странице, мальчишка читал книгу и тут же пытался перевести то, что было написано на страницах.
– Помнишь, пару дней назад было одно чудовство, которое…
– Ты опять забыл?
– Я же говорил, я помню только несколько последних. С каждым новым я забываю что-то из старого. Не отвлекайся. Ты плясал, когда выполнял условия чудовства.
– Да, помню, но боюсь.
– Чего?
– У меня онемели веки после того чудовства.
– Зато у нас в камере есть яблоня! – посмеялся Квасунт. – Что если сделать ещё одну яблоню, но поближе к стене, и потом укрепить корни? Может, так мы ослабим кладку в стене.
– Но ведь корни необязательно полезут вверх и повредят камни.
– Тогда у нас будет две яблони. А из этого уже можно сделать длинную лестницу. Для живого ты как-то не торопишься покинуть это место. Время идёт, ты стареешь.
– Мы не так быстро стареем, Квасунт. Прошло чуть меньше трёх недель.
– Я говорю, у тебя энтузиазм пропадает. Рановато сдаваться.
– Ты не прав! Я не сдаюсь. Но нам не стоит расходовать те предметы и ресурсы, что мы собрали за это время, на бессмысленное чудовство.
– До сих пор наши пленители спускали всё, что ты просил. Впервые встречаю такое, но время идёт, и, видимо, даже похитители поднимают уровень удобств для своих пленных.
– Да, они очень добры к нам, но всё же я не хочу вызывать лишних подозрений странными запросами.
– Тут ты прав. Отступаю. Но не забывай, что мы можем использовать чудовство в связке.
– Конечно.
– Что дальше?
Над головой Искора в комнате, снабжающей мальчишку, открылась дверь. Смотритель, наблюдавший за ним через решётку в полу, зевнул и поднял глаза поприветствовать вошедшего гостя.
– Здоров, начальник. Что принёс? – спросил он, поглядывая на мешок в руке нанимателя.
– Еда тебе и мальчишке. Почти всё из списка того, что ему было нужно, – ответил человек, скрывавший своё лицо под капюшоном. – Спустишь всё с завтраком. А вот это, – он показал нож с деревянной рукояткой, – как бы случайно уронишь после обеда.
– Странно ты, конечно, с пленником обходишься. Теперь ещё и вооружить его вздумал, – покачал головой надзиратель.
– Это не твоя забота. Дай мне последние записи.
Надзиратель протянул несколько исписанных листов.
– Что тут написано? – он показал один из листов автору. – Ни слова не могу разобрать.
– Так ты сказал, что надо будет писать, но про разборчивость ничего не было сказано. Могу поднапрячься, если добавишь десяток питар в день.
– Добавлю двадцать, если будешь следить за языком. Это всё?
– Сегодня ещё ничего не чудили.
– Хорошо. Я приду завтра утром и принесу мелких монстров. Хочу знать, что они будут использовать против них.
– Будь человеком, принеси браги.
– И не надейся! Мне нужно, чтобы ты был внимателен и записывал все их действия, слова, предметы, которые они используют, и результаты.
– Долго мне ещё тут торчать? Скука смертная, на копьё меня дважды.
– Пока мальчишка не дочитает книгу, – сказал Скуп и захлопнул за собой дверь.
Как и было запланировано, Кузнец и Гакка отправились в канализации продолжать поиски Искора. Каждый день они вычёркивали исследованные кварталы один за другим. Через неделю они обошли все тоннели под Лужами и Смоляными сопками. Ещё неделя потребовалась на Огарок. Сам район самоучей был меньше двух уже исследованных, но из-за деятельности жителей этого района Буерака они часто упирались в завалы, которые приходилось либо разбирать, либо вылезать на поверхность и искать соседний вход. Также оказалось, что некоторые самоучи присвоили себе больше подземной собственности, чем им полагалось. Пытливые умы Флидоры подвели стоки под потолком и тем самым освободили от отходов жизнедеятельности города участки канализации. По словам самих же самоучей, им нужно было пространство для экспериментов, и они позволяли бывалому герою и спутнице спуститься в свой подвал, чтобы те могли свести точки на карте. Взамен просили не упоминать об этом небольшом просчёте личной территории в присутствии представителей гильдии и министерства повинности.
Продолжая странствия по дурнопахнущим улицам подземного Буерака, они наткнулись на массивную дверь. Замок на ней в отличие от других дверей был блестящим и новым. А из-под двери сквозь щель пробивался свет. Гакка предложила подойти к этому участку с другой стороны, и они уткнулись в свежую кладку камней, перекрывающую проход. Так они обошли квадрат по кругу, но каждый раз упирались в стену. Выбравшись на поверхность, Кузнец и Гакка пришли на место, под которым находилась неприступная комната, и оказались у входа в красочный завод.
Это было одно из тех мест, которое горожане старались обходить стороной. Запахи вываренной рыбы проникали в нос и надругались над рецепторами даже на выдохе. Производство красок являлось важным делом для города с таким населением, как Буерак, и особенно важным для жителей Перламутровой бухты. Внешний вид влиял на то, как общество принимало человека, а цвет его одежды дополнял этот портрет, напрямую заявляя о достатке горожанина. Чистейшие благородные цвета, добываемые из редкой рыбы, являлись визитной карточкой жителей Перламутровой бухты. Синие и изумрудные цвета и их оттенки могли себе позволить только те, кто считал ракушки пинами и пафиями. Обычные горожане выбирали цвета разной грязи на каждый день, а красные или чёрные одежды берегли на праздники. При всей озабоченности горожан своим статусом, работников красочного завода обходили стороной. Само здание находилось на окраине Огарка и было окружено линией садов, плотно засаженных цветами, чьей нелёгкой задачей было сдерживать запахи, развевающиеся от завода.
Проведя почти две недели в канализациях, Гакка и Кузнец, не поморщив носа, зашли на территорию красочного завода, ища возможности попасть под землю.
Местный управляющий явно не ждал гостей и ещё больше удивился, узнав, что они тут оказались по своей воле и при этом не в поисках работы.
– Нам запрещают сливать отходы в общую канализацию. Так что пришлось заколотить все стоки. А обесцвеченную рыбу мы вывозим за город и распродаём держателям скота. Домашний скот не брезгует, в отличие от людей, – управляющий вёл гостей через завод. – По правде говоря, если не дышать, то на вкус очень даже неплохо. Не так давно к нам пришёл самоуч и предложил укладывать перемолотую рыбу в железные банки. Так она не отпугивает людей до тех пор, пока банку не открыть. Только жутко неудобно эти его банки открывать. Нужен либо топор, либо острый камень. Но, по крайней мере, пока банка закрыта, никакой вони.
– У вас остались входы в канализацию? – спросила Гакка.
– Да, есть один спуск, но про него уже никто и не вспоминает. Министерство повинности лично повесило замок на вход и публично уничтожило ключ.
– Значит, им никто не пользуется? – уточнил Кузнец.
– Уверяю вас, нет.
Они как раз дошли до того места, где находился спуск в канализацию и, глядя на него, у Гакки и Кузнеца отпали все сомнения. Дверь в полу была закрыта на два стальных засова с двумя замками, а в замочную скважину залито олово.
Навязчивый управляющий, соскучившийся по людям из мира за стенами завода и знающим новости, связанные не только с новыми видами цветной рыбы и методами варки, расспрашивал гостей о событиях в городе и в Чаше в целом, пока они не добрались до выхода.
Выбравшись на улицу и преодолев цветочную осаду вокруг завода, Гакка остановила Кузнеца.
– Если нам нужно пройти через единственную дверь в канализациях, нам может пригодиться помощь хозяина.
– Не хочу обижать Скупа, но думаю, у меня больше шансов протаранить дверь, чем у него.
– Я не о физической помощи. Порошок, используемый в огнестволах! Вчера прибыла новая партия для стражи и министерства повинности. Наверняка я смогу получить небольшой мешочек. Этого должно хватить.
Кузнец согласился с планом Гакки.
Они встретились у входа в канализацию ближе к вечеру и быстрым шагом отправились к двери в таинственную комнату. Гакка засыпала порох в замок и подожгла его. Раздался взрыв, и замок упал. Ошарашенный Кузнец и чуть более ошарашенная Гакка, не успевшая отбежать подальше от двери, вломились в помещение и столкнулись с десятком глаз.
Шесть человек замерли от испуга. Просторное помещение было заполнено сосудами разных размеров и трубками, соединяющими хитрые механизмы. Один самый напуганный худощавый мужичок с повязкой на глазу закинул руки вверх и уронил ведёрко, из которого посыпались ракушки.
– Где пацан? – всё ещё немного оглушённый и оттого не контролирующий свою громкость, крикнул Кузнец.
– Какой? – спросил испуганный мужичок.
– Покажи всех!
Опустив одну трясущуюся руку, мужичок указал на двух парней, стоявших в другой части комнаты у небольшой печи. – Это все, кто есть.
Кузнец опустил оружие. Гакка убрала руку с рукояти своего меча, который всё ещё был в ножнах.
– Рассказывайте… – герой махнул, разрешив опустить руки.
– Мы делаем украшения, – очень неуверенно, словно пытаясь подобрать слово, которое устроит вторженца, ответил человек, всё это время стоявший в прозрачном стеклянном шлеме.
Кузнец подошёл поближе к упавшему ведру и посмотрел на рассыпавшиеся ракушки.
– Игрушки-питары?
– Может показаться, что они похожи на деньги, но это совсем не так, – бегая глазами по помещению и стараясь обходить взглядом Кузнеца и Гакку, ответил человек со шлемом в руках.
– Как настоящие, – Кузнец поднял одну ракушку и подбросил её в руке, – только легче.
– Правда? – голос собеседника колебался от писка до хрипа. – Вот уж совпадение.
– Где ваша охрана? – спросила Гакка.
– У нас нет охраны, – робко ответил один из молодых самоучей у печи.
Проверив помещение, все стены и щели в полу на наличие спрятанных комнат, Гакка вернулась к Кузнецу, державшему самоучей под контролем своего взгляда, который сдерживает лучше, чем любые кандалы.
День закончился сдачей группы самоучей, создававших фальшивые питары, в гильдию героев.
– Это очень достойный подвиг. Гильдия и министерство повинности вам благодарны. Вы уберегли нас от проблем, которые возникли бы при попадании этих подделок на улицы, – акцентируя важность совершённого подвига, сказал сотрудник гильдии, преклонив голову и нос. Подняв взгляд, он посмотрел на Гакку. – Передайте мне ваш кодекс.
– Что? – удивилась девушка.
– Она не мой секундант, – разъяснил Кузнец.
– Тогда где ваш секундант? – теперь удивился нос.
– Я его… потерял.
– Бесстыдство… – покачал головой бюрократ. – Я советую вам как можно скорее найти нового секунданта. В нашей гильдии вы можете выбрать свободных каждый нечётный день недели в первой половине дня. А с начала осеннего сезона мы предлагаем также секунданта на день, если вы не можете найти себе постоянного или же неспособны содержать его круглый год.
– Как же я вас всех… – Кузнец остановился, набрал в рот воздуха и, выдохнув, не закончил фразу.
– Сегодня гильдия вынуждена отказать вам в зачислении подвига. Мы надеемся, что вы найдёте нового секунданта в ближайшее время и вернётесь в гонку, – выложив заученный текст, нос перевёл взгляд на героя, стоявшего за Кузнецом.
На этом очередной день поисков Искора закончился. Вымотанные Гакка и Кузнец разошлись по своим постоялым дворам. Закончив с поисками в Огарке, они всё ещё надеялись на Доки и Перламутровую бухту. Скупа не было в комнате, и Гакке не хотелось сидеть в пустом помещении одной. Она выбралась на крышу постоялого двора и смотрела, как на улочках Буерака вверх и вниз по склонам огромного города загораются огоньки ночных фонарей. С крыши можно было увидеть почти весь город. Сбросив плащ, ножны и скинув свою бандану с головы, Гакка смотрела, как за Огарком в каналах Перламутровой бухты, словно светлячки, огоньки ламп на лодках неспешно кружили вокруг кварталов и усадеб.
В тёмной комнате стало темнее. Наблюдатель, сидевший над просторной камерой Искора, затащил лампу, что говорило о конце очередного дня. Но Искор не собирался засыпать. Сняв сандалию, мальчишка воткнул её в щель в стене, выдавил из себя несколько слёз и, собрав их пальцем со щеки, стряхнул на обувку. Повторив нужные звуки, он уселся обратно на свою скамейку и открыл Квасунта. Света сияющей сандалии хватало для чтения, да и для того, чтобы осветить всю комнату.
За прошедший день он не смог попробовать чудовство, способное помочь ему выбраться из заточения. В темницу скинули полдюжины похожих на карапаков тварей. Они были больше тех, что он призвал в Тысяче вопросов, и своими клешнями собирались отхватить или хотя бы попытаться отхватить мальчишке пальцы на ногах. Двое из них были уничтожены боевым чудовством, а ещё трое сейчас парили под потолком.
– Что такое фамильяр? – спросил мальчишка.
– Так… а что ещё написано? – задумалась книга.
– Проросшие семена услышат и вернутся на зов отца.
– Ни в коем случае! – гаркнул Квасунт. – Листай дальше. А это лучше вырви и сожги.
– Почему? Что это значит, Квасунт?
– Слушай, у меня тоже есть прошлое. Да, я не человек, и ваши комплексы и стыд меня веселят, но, к сожалению, я и сам в прошлом делал то, о чём сейчас жалею. Когда-то я знал и помнил всё то чудовство, что есть на моих страницах. – Книга усмехнулась. – Да, я знал больше, чем есть. Но недоля придумала мне наказание, и каждый раз, когда я озвучивал своим хозяевам чудовство, я тут же забывал одно или несколько других. Так дошло до того, что я могу держать в памяти всего несколько последних рецептов. Когда ты напоминаешь мне что-то из того, что написано на моих страницах, я тут же забываю старое.
– Но поначалу ты же всегда подсказывал мне и помогал с каждым чудовством.
– Я могу помнить обрывки, названия или результат. Я беспомощный хранитель могущественных знаний. Тот, кто сделал это со мной, заслуживает уважения.
– Ты…
– Нет, Искор, я не знаю, кто это. Будет время после окончания турнира, буду только рад, если ты захочешь поискать ответы.
– Обещаю.
– Это я запомню, – усмехнулась книга.
– Так что насчёт фамильяров, семян и вот всё это?
– Поверь на слово! Что бы там ни было, оно нам не поможет.
Повисла тишина.
– Ты там что, кивнул?
– Да, извини. – Искор повернул книгу обложкой к себе и показал, что он раскаивается.
– Давай вернёмся к делам. У тебя есть всё для того чудовства, что ты нашёл пару дней назад?
Мальчишка снова кивнул и тут же поддержал жест словом, – Да.
Искор начал приготовления, в которые входили танцы, фрукты, металлические и деревянные инструменты, а также прицельная стрельба из лука. С последним у Капюшона всё никак не получалось, и ему приходилось начинать безумное действо несколько раз с самого начала. И вот стрела попала в струю воды, текущую из дырявого глиняного кувшина.
Стрела не прошла сквозь воду. Она застряла в заледеневшей струе.
– Что там произошло? Покажи. – Квасунт засуетился от повисшей тишины.
– Что-то получилось… – Искор взял книгу, закрыл её и, засунув за пазуху обложкой вперёд, подошёл к кувшину. Заглянув в него, он увидел, что вся вода в нём тоже замёрзла.
– Какого? Малык его знает что! – сверху донёсся голос надзирателя. – Ты там что, не спишь?
В решётке в потолке появился тёмный силуэт, подсвеченный фонарём.
– Ты уже и свет себе сделал? А ну-ка прекращай!
– Извините, – Искор крикнул вверх.
– А вот это интересно, – задумался Квасунт. – Как думаешь, далеко чудовство распространилось?
Гакка вскочила на ноги. Даже с крыши в Смоляных сопках было видно, что вокруг одного дома в Перламутровой бухте творится что-то необъяснимое.
Плащ, бандана, меч.
Девушка побежала прямиком по крышам стоящих впритык друг к другу домов. Каждый раз, когда она видела нечто необъяснимое, это было связано с Искором. Медлить было нельзя. Да и если это очередная ошибка засидевшегося допоздна самоуча, то она только зря потревожит Кузнеца. “Лучше сама всё разведаю”, – подумала Гакка и прыгнула через узкую улочку на крышу дома с другой стороны.
Добравшись до Перламутровой бухты, Гакка остановилась на перекрёстке, пытаясь сориентироваться. Помогли люди, проходящие мимо.
– Да, вокруг поместья Валиса Завалиса, – говорил один горожанин другому. – Понятия не имею, что там произошло, но утром первым делом направлю жалобу в министерство повинности. Безобразие!
Пробежав мимо двух поместий и через три мостика, Гакка остановилась перед одним из многих каналов, разделявших личные имения обременённых тяжёлой ношей богатства горожан Буерака.
Вода в канале замёрзла. При этом обледенел не весь канал, а лишь часть. Гакка пересекла мостик и увидела, что фонтан на территории усадьбы тоже замёрз. Пробившись через собравшуюся толпу, девушка легко заскочила на забор и перепрыгнула через него.
– Что вы себе позволяете, молодая особа? – удивился один из разодетых в белые наряды зевак. – Если хотите попасть в дом – купите его!
Поместье пустовало в ожидании нового хозяина. В доме не было никого. А слой пыли на полу и мебели говорил, что его давно не показывали возможным покупателям.
Гакка выскочила на задний двор. И увидела сады искорки22. В дальней части садов стояла небольшая постройка из камня. Через щели в заколоченном окне пробивался свет.
Пробегая через ряды кустарников, девушка чувствовала сквозь набойки на своих сапогах, что земля промёрзла.
Отвлёк её хрюкающий звук и пробившийся через кусты наконечник алебарды. Присев на одно колено, Гакка проскользила по земле и, остановившись, резко развернулась. В руке она уже держала обнажённый меч.
– Малютка, а ты не знаешь, что некрасиво залезать в чужие дома, – из куста вышел здоровяк, скалясь своей напоминающей установленный спустя рукава частокол, редкозубой улыбкой.
Гакка молча сжала рукоятку меча и подняла его перед собой.
– Не торопись, птичка, – из кустов вышел второй головорез. – Так можно и пару пёрышек потерять.
– Ну, так там ещё много останется, – первый ткнул своего собрата по оружию и засмеялся. – Понял, а?
Они дружно расхохотались. Два этих сторожа своим смехом способны были заставить плакать любого ребёнка, подростка, да и, возможно, даже взрослого.
– Погодьте, погодьте! – выскочил третий. – Я шутку пропустил?
– Ага, – кивнул второй. – Я её сказал!
– Вы закончили? – немного раздражённо спросила Гакка.
– Какая злая. Глянь-ка, – снова завёлся первый.
– Пёрышки не растеряй, – огрызаясь, ухмыльнулся третий.
– Так там ещё много останется, – ударив третьего по плечу, захлебнулся смехом второй.
Гакка решила ускорить ход событий и сократила число стоявших перед ней громил до двух. Стряхнув меч, она посмотрела на оставшихся. Смех прекратился вмиг, и, подняв оружие, они с рыками и рёвом бросились на девушку. Кувырок, удар, и первый, бросив алебарду, схватился за рассечённый лоб. Прыжок, отскок, подсечка, обход, два секущих и один прямой выпад.
– Жить будешь, – Гакка стряхнула кровь с меча и убрала его в ножны.
– Знаю, – закряхтел третий, упав на колени и держась за живот. – Это уже третий раз за год.
Закончив с охраной, Гакка, выбив плечом дверь, ворвалась в домик на краю сада.
– Ну ты представляешь, брага замёрзла! – не поднимая взгляда, сказал сидевший там мужичок, ковыряя ложкой лёд в кружке.
– На пол! – гаркнула девушка.
Увидев, что перед ним не товарищи, следившие за двором, он сполз со стула и послушно лёг.
– Где он? – с надрывом спросила Гакка.
– Гакка? – голос донёсся из-за решётки в полу.
– Искор, ты тут? – она подскочила к решётке и посмотрела вниз.
В освещённом помещении на глубине десяти пышков, прямо под ней, задрав голову вверх, стоял Искор.
Сама того не понимая, девушка улыбнулась, облегчённо вздохнула и присела на пол.
24: МЕЖСЕЗОНЬЕ
Кузнец не спал. Он сидел за столиком в “Весёлом барабане” и пил воду. Марус не был против. Сделав исключение для Искора, он сам нарушил свои же правила. К счастью трактирщика, другие посетители не интересовались водой, и, в целом, наличие стакана воды в помещении, пропитанном пролитой брагой, атмосферу не портило.
Герой опешил, когда в открытую дверь зашёл его секундант в сопровождении Гакки. Туи не стеснялся своих чувств и эмоций и подбежал к мальчишке, радостно прыгая вокруг его ног.
Вторым отреагировал Марус, а за ним Анеска, разносившая напитки. Сам Кузнец встал со стула и встретил Искора у стола.
– Порядок? – спросил Кузнец, положив руку на плечо мальчишки.
– Ага, – кивнул довольный Капюшон.
Присев за стол, Искор рассказал о том, как он провёл время в заключении. Кузнец был молчалив, и историю о его поисках поведала Гакка.
– Спасибо вам! – Искор, прыгая взглядом с Гакки на Кузнеца и обратно, поблагодарил своих спасителей.
– Если бы не моё чудовство, неизвестно, сколько бы нам пришлось прождать этих ищеек.
– Квасунт! – мальчишка попытался заткнуть книгу.
– А что такое? При ней нельзя? – удивился Квасунт.
Сама Гакка не подавала вида и молча следила за происходящим.
– Гакка, познакомься, – Искор выложил книгу на стол обложкой вверх. – Квасунт.
– Да, – кивнула девушка.
– Такое чувство, что мы уже встречались, дорогуша, – Квасунт усмехнулся и подмигнул Гакке.
Искор выпалил всю правду о Квасунте и попросил Гакку никому о нём не рассказывать.
– Значит, тебя держали в той яме и наблюдали за тобой? – спросила девушка.
– Да, и кормили хорошо, и приносили всё, что я просил. Только благодаря их щедрости я и смог создать то чудовство, которое привело тебя ко мне. А как Отшиб, не появлялся?
– Нет. Либо ищет Краха, либо забыл.
Гакка не сказала ни слова. Она помрачнела, и пока где-то далеко за стенами города щёлкали бубы, отрезая кусочки прошедшего времени, Гакка думала.
– Мне пора, – девушка резко встала из-за стола.
– Уже? – удивлённо и расстроившись, Искор посмотрел на бледную Гакку.
– Она много сил потратила на твои поиски, – вмешался Кузнец. – Дай девчонке отдохнуть.
– Да, конечно, прости.
Гакка не сказала ни слова и ушла.
– Наверное, она очень устала, – задумавшись, еле слышно произнёс Искор, глядя вслед уходящей Гакке.
– Она крепкая, – улыбнулся Кузнец и отхлебнул из кружки. – Слишком крепкая.
– А мне кажется, что она хорошая.
– Оно и видно, – Кузнец ударил своей кружкой по кружке Искора. – За возвращение, секундант!
– Да, – очнувшись от мыслей и оторвав взгляд от двери, ответил Искор. – Спасибо вам.
Гакка, опустив голову, вернулась на постоялый двор на Горелом переулке. Поднялась по лестнице и вошла в комнату. Скуп спал, но она, закрыв за собой дверь, встала у его кровати.
– Хозяин, я вас предала. Готова понести наказание.
Скуп открыл глаза, словно он и не спал, а лежал и ждал её.
– В чём дело?
– Я освободила вашего заключённого.
Скуп приподнялся и сел.
– Мальчишка?
– Да. Я поняла это только, когда он рассказал об условиях его содержания.
– Ты не будешь наказана. Моя ошибка, – ответил он холодным и спокойным голосом и лёг обратно. – Ложись спать. Завтра у нас дела.
Гакка поклонилась и направилась к маленькой кровати у двери в комнату. Она легла и смотрела в потолок. В голове роились мысли. Непривычные мысли. Такие, которым не место в голове послушного исполнителя.
На следующий день Кузнец и Искор собрались в путь. Искор сам настоял на том, что им нужно навёрстывать упущенное. За время его отсутствия Кузнец опустился на третье место в таблице героев и, несмотря на легкомысленное отношение к цифрам на доске самого героя, мальчишка чувствовал вину за потерянные очки и пропущенное начало осеннего монстропада.
Начать решили с вылазки на пару дней и охоты на монстров, терроризирующих деревеньки в округе Буерака. Так как твари, не дававшие местным скотоводам и садоводам работать, не сулили больших цифр, герои притворялись глухими, когда проходили мимо зовущих на помощь мирных жителей.
Весь день Кузнец гонялся за саблеклювыми дятлами, положившими глаз на лакомый амбар и мельницу. Оба, герой и его секундант, понимали, что эта охота не принесёт им много очков, но для Кузнеца зловредные дятлы были чем-то личным. Видя безумную птицу, он вспоминал последний день своего трактира.
На закате под зеленеющим небом они получили от спасённой деревни вкусный ужин, а Кузнецу подарили новый ремень с кольцами для мечей. Примерив подарок, он удивился, насколько удобной может быть такая простая конструкция. Пояс и прикреплённый к нему ремень, проходивший через плечо, были крепкими и обработанными так, что не давили и не тёрлись о рубаху. Топор за спиной теперь не болтался и не натирал под лопаткой, а два дополнительных крючка на поясе оказались удобными для сумки с Туи и бурдюка с водой.
Кузнец не торопился возвращаться в Буерак, и они решили провести остаток вечера на равнинах, заночевав под открытым небом.
Скуп и Гакка вошли в подвальное помещение. Там, при свете ламп, сидели Вульгар и Низверг. Братья играли в фляпджек. Игра позволяет скрасить ожидание, не забивая его разговором, что особенно полезно, когда многое из происходящего в жизни братьев они пытались держать в тайне друг от друга.
– Прошу прощения за опоздание, – начал Скуп, едва вошёл в комнату. – Нас задержали важные приготовления.
– Гакка, – с непривычной мягкостью произнёс Низверг. – Давно не виделись.
– Низверг, – она склонила голову перед сыновьями Легендона.
– Завтра я намереваюсь посетить общее собрание паралустрианцев и центристов, – сказал Вульгар.
– С каких пор они собираются под одной крышей? – Низверг отложил карты и перевёл взгляд на брата.
– С тех пор, как я организовал им встречу, – ухмыльнулся Вульгар. – Обе стороны смогут высказать свои убеждения перед простыми горожанами в надежде разбить аргументы противника и привлечь к себе новых последователей.
– Зачем нам это? Не лучше ли сосредоточиться на простых горожанах и их недовольствах?
– Обещаю, они сосредоточатся именно на том, что нужно нам.
– Не сомневаюсь, Вульгар, – ответил Скуп. – Всё-таки не все наши действия направлены на общее дело, и мы по-прежнему преследуем свои цели. Не вижу в этом ничего плохого. Если горожане уйдут с собрания с большим количеством вопросов, чем ответов, нам это только на руку.
– В конце недели стража Буерака выйдет на забастовку. Они против того, чтобы огнестволы были у кого-либо, кроме самой стражи. – Низверг отвернулся от братьев и смотрел на тлеющий фитиль потухшей лампы.
– Тогда я позабочусь о том, чтобы к этому времени прибыла новая партия огнестволов, и передам её министерству повинности, – тут же предложил Скуп.
– Я бы мог добиться того же и без твоей горящей пыли, – фыркнул Вульгар.
– Но было бы несправедливо возложить всю работу на тебя одного, не так ли, Вульгар? – ответил Скуп.
– Пока я не вижу, чем наше сотрудничество помогает мне. – Вульгар достал стопку карточек с изображениями девушек и перебирал их в руках, то ли считая, то ли вспоминая связанные с каждым портретом истории.
– Соглашусь с Вульгаром, – сказал Низверг.
– Вы создаёте возможность. – Гакка проглотила последние буквы, осознав, что ей не следовало влезать в разговор братьев.
– Вот видите, – Скуп подошёл к высокому столику у стены и наполнил стеклянный бокал водой. – Это же очевидно. Объединяя наши силы, мы делаем из города песочницу, которая будет работать по нашим правилам. Значит, воплотить волю отца, какой бы она ни была, станет проще. Город, наполненный гневом, недоверием и жаждой получить своё. Вам это ничего не напоминает?
– Подарок отца, когда нам исполнилось семь лет? – Вульгар призадумался.
– Да, тот город у подножья Колуна, – вспомнил Низверг. – Отец довёл его до края и отдал нам.
– Лучший день рождения, – Вульгар прикрыл глаза, смакуя воспоминания.
– Каждый из нас тогда понял, в чём он видит своё будущее, и в чём его сила. Сейчас нам нужно самим подготовить себе точно такой же подарок. А дальше каждый сможет воплотить волю отца на заложенном нами фундаменте. Кто бы ни победил, у нас останется Буерак и всё, что он может нам дать в будущем.
– Я даже не против, что ты используешь свои приёмчики на нас, – посмеялся Низверг. – Давайте обсудим планы.
Гакка стояла и слушала, как братья часами разговаривали и раскидывали между собой обязанности. Пару раз девушка заснула. Долгие недели, потраченные на поиски Искора и выполнение поручений хозяина, оставляли мало времени на сон. Когда встреча закончилась, и она, пряча радость от того, что они направятся на постоялый двор, где Гакка наконец-то сможет отдохнуть, открыла дверь Скупу, хозяин остановился и обратился к своему брату.
– Чуть не забыл. Вульгар, я бы хотел навестить тюрьму.
– Я с удовольствием подарю тебе такую возможность.
– Как гость, – добавил Скуп.
– Ну что ж, не всё сразу, – вздохнув, сказал Вульгар. – Завтра утром. Зачем тебе это?
– Там появились новые постояльцы, ожидающие казни.
– Искусственные ракушки?
– Именно.
– Это имеет отношение к нашему делу? – вмешался Низверг.
– Если Вульгар поможет мне встретиться с ними и поговорить, то, возможно, мы сможем с этого выиграть.
– Хорошо.
На этом встреча закончилась, и братья разошлись. Ночи в Буераке никогда не были временем тишины и покоя. Роскошь, непозволительная большим городам. Продавцы масла и фитилей, блуждающие по ночным улицам, всегда старались быть услышанными. Сложно предугадать, в доме кончились ингредиенты света, или же люди улеглись спать. А посему торговцы действовали наверняка и кричали в двери и окна домов “Фитили! Масло! Фитили!”. Также ночью велась война конкурентов. Днём было не до этого. Днём нужно торговать. А вот с приходом темноты можно сделать гадость соседней лавке. Насыпать соли в тазики с тестом на заднем дворике пекаря. Подпортить ножи и тесаки в лавке мясника. Даже миролюбивые словосклады искали возможности напакостить своим коллегам по ремеслу и разбавляли чернила или расковыривали пишущие когти и клыки так, что чернила пачкали бумагу. Но за последний месяц ситуация изменилась. Ремесленники города стали косо смотреть не друг на друга, а на гильдии героев и воров. Всё чаще в малоосвещённых частях города стали собираться группы горожан и шептаться. Недоля любит затишье. Для неё это нечто вроде приглашения.
На следующий день Скуп и Гакка попали в тюрьму, и, по разрешению советника Хвалабагама, являющегося управляющим этого заведения, их провели к камере, в которой самоучи ждали своего последнего дня.
– Светлого утра. – Скуп пробудил заключённых и вселил в них ужас.
– Уже? – срывающимся тонким голоском спросил один из них.