Не для героев

Не успело солнце подняться повыше, а разбойники уже были веселы и, сидя за большим круглым столом вместе со своим воеводой, вспоминали разные приключения.

– Давно это было, – начал Хан. – Я тогда только начинал со стариной Менаем. У нас была маленькая банда, человек шесть. Прям как нас сейчас получается. Грабили мы охраняемый обоз. Ох и переполох начался! Был там один вояка старого времени, из тех, кого тогда героями называли. Крепкий парень, да вот не выдержал моего удара и лёг там посреди поля. А я оглядываюсь – ни Меная, никого… Понимаю, что я один остался. Герой лежит, храпит, а я его за ноги к дереву подвесил, но добивать не стал. Их с дюжину полегло, наших шестеро и Менай. Подумал, так честно будет. Всё добро раздал родне братьев и Меная.

– Славная история… – раздалось из-за спины Хана.

Разбойники уставились на силуэт, обронивший слова. Хан спокойно обернулся, не вставая с места.

– Благородные разбойники – редкость. Сам таких встречал всего пару раз, да и когда это было? – голос приблизился, выйдя из тени дома.

Будь у читателя возможность услышать голос, они бы сразу узнали, кто это. Однако повествование обязывает уточнять владельцев голосов во избежание путаниц. Раньше в книгах о событиях лет минувших было обычным делом не обозначать говоривших. Одни и те же слова и действия приписывались сразу двум, а то и трём сторонам конфликта или переговоров. Таким образом, появилось множество спорных исторических событий. Каждый народ по-своему передавал происшествия в своих историях. А записанные хроники так и прозвали – самоучения истории.

Голос, вышедший из тени, обрёл узнаваемую форму Кузнеца.

Разбойники вскочили и похватали оружие. Сам Хан продолжал сидеть, повернувшись лицом к незваному гостю.

– Что привело тебя в эту деревню, воин? – оперевшись локтем о колено, спросил Хан. – Если тебя интересует работа или похлёбка, присаживайся. Если пришёл за подвигами, уходи, пока цел.

– Работа мне не нужна, а вот от похлёбки не откажусь, – сделав пару шагов к столу, Кузнец задумался и добавил. – Хотя мой спекулянт отменно готовит, и я могу отложить свой завтрак.

– Ты хотел сказать, секундант? Выходит, ты – герой… – Хан усмехнулся и медленно потянулся к копью.

– Я уже давно не герой.

– Тогда что может быть важнее хорошего завтрака, воин?

– Поимка трусливых разбойников, которые терроризируют местные мелкие деревеньки!

– Ты уверен, что они достаточно трусливы? – в расслабленной манере вопросил Хан. – Не хочу тебя обидеть, но ты не внушаешь страха. Уверен, что хватит сил на банду, пусть даже трусов? Вдруг их больше, чем ты видишь перед собой?

– Могло быть больше, да. Вот только половина твоих людей уже у меня в плену, а часть оставшихся убежала за горизонт на рассвете. В таком темпе на разведку не бегут. Сомневаюсь, что они вернутся.

Шайка увидела, как стоявший перед ними воин ловко выхватил топор из кольца на ремне и отразил им копьё, мгновение назад просвистевшее у них над головами.

Стоящий впереди разбойник двинулся назад и наступил пяткой прямо на ногу своему брату. Получив толчок в спину, он то ли принял решение, то ли пошёл на поводу инстинкта.

Высоко подняв клинок, бандит рванулся на Кузнеца. Он упал недалеко от копья Хана, а во второй руке воина появился ещё один топор. Оставшиеся разбойники, наступая друг другу на ноги, попятились назад.

– Командир, вы же с Пропстом победили сердце леса… Кто он такой? – прошептал один из разбойников.

– Он просто лжец, который решил присвоить заслуги хищников! – Хан встал на ноги и достал меч.

– Победили сердце леса? – засмеялся Кузнец. – Выходит, тот разбойник, которого ты оставил в самой чаще, и есть ваш Пропст? А я долго не мог понять, зачем было оставлять своего товарища… Теперь всё становится ясно.

– Это правда, Хан? – разбойники обернулись на главаря.

– Как ты думаешь, воин, почему из всех героев Ямы только ты прискакал попытать удачу? – Хан решил не отвечать на вопросы шайки.

«Разбирайся с дрянными делами по порядку, а то старые начнут пахнуть, и мухи привлекут ещё больше недоли», – эти слова знали все в Яме, и сейчас они прозвучали в голове Алая. Вероятность, что при удачном исходе стычки его люди могут и не вспомнить ни про лес, ни про Пропста, была невелика.

– Возможно, я просто самый быстрый, – Кузнец по очереди прокрутил топоры в руках.

– А возможно, все желающие уже потратили свою попытку одолеть меня, а ты – лишь очередной глупец, решивший сунуться к нам один.

– Или ты настолько слаб, что никто из одержимых рейтингом не хочет тратить время, – Кузнец прищурился. – Сколько цифр ты стоишь, негодяй?

Хан ринулся к Кузнецу, оттолкнув стоявших перед ним разбойников. Неуклюже парировав первую молниеносную атаку Хана, Кузнец подогнул колени и подготовился к следующей. Алай оказался быстрее запущенного им же копья, и трактирщик не был готов к такой скорости. Пьяные и напуганные до ужаса бандиты не дали ему размяться и подготовиться к такому поединку.

Как старый герой часто говаривал в молодости – «Ладно, может, и так получится».

Хан тем временем подкинул ногой лежавшее позади Кузнеца копьё и, развернувшись, но не останавливаясь, сделал выпад. Отразив атаку левым топором, герой в отставке попытался разрубить копьё правым, но в итоге, зацепив его, продолжил удерживать оружие Алая под пяткой своего топора. Хан ожидал именно этого, и лезвие меча в его второй руке приблизилось к ноге Кузнеца. Вовремя заметив хитрую атаку, герой отвёл копьё и отпрыгнул в сторону.

Оставшись стоять на ногах, Кузнец перешёл в наступление. Поочередно нанося секущие удары топорами, он продвигался вперёд, заставляя Хана отступать и не давая тому перенять инициативу. Дыхание становилось тяжелее, а бой только начался. Ночной бег по лесу не вымотал его так, как несколько атак Алая.

И копьё, и меч Хана были довольно длинными, и это давало Кузнецу с его топорами преимущество. Он сохранял короткую дистанцию и наносил удары быстро, не давая противнику ни увеличить расстояние между ними, ни возможности контратаковать. Теперь Хан был заперт в глухой обороне, и перед ним встал выбор – продолжать и надеяться на возможность повернуть ситуацию в свою пользу или отказаться от второго оружия и перейти в нападение, парируя атаки противника. Кузнец на это очень надеялся.

Владение двумя мечами, топорами или любыми видами оружия – на Флидоре довольно редкий навык, и говорит он только об одном – этому воину стало скучно побеждать, и он просто хочет усложнить процесс.

Зародился навык в семьях любителей браги, где жёны встречали мужей, вооружившись скалками, сковородками, мётлами и вёдрами. Психологический эффект всегда был сильнее физического, но это навело мужей на мысль об использовании такой атаки в войнах и набегах. Первые попытки провалились. Битвы заканчивались быстрее обычного, и почти никогда – победой. Однако со временем искусство прижилось и развилось. Исключительным уровнем владения двумя мечами выделялся Дрын Ямак. Его навык был недостаточно хорош, чтобы позволить ему дожить до старости, но нашуметь он успел, о чём с ужасом вспоминают жители Чаши. Его стиль фехтования называют Ямакским, или иногда – Дрынов хват.

Вернёмся к нашей накаляющейся, как кусок стали, забытый в горниле, схватке. Неожиданным ходом для Кузнеца оказался отказ Хана от меча. На долю секунды он задумался о тактике, избранной Алаем. А поняв бессмысленность такой затеи, быстро отключил голову и вернулся к бою. Замах сверху, удар и ещё один сюрприз.

Хан подставил копьё так, что удар топора разрубил деревянное орудие, и теперь в руках Алая вновь оказалось два, на этот раз коротких, копья. Опять бой перешёл в энергичную фазу. Скорость Хана была значительно выше скорости Кузнеца, а теперь и манёвренность с лёгким укороченным оружием превосходила трактирщика.

Контратака, и Хан перешёл в атакующую позицию. Теперь герою приходиться отбиваться от молниеносных секущих ударов и уворачиваться от жалящих атак копья. Но Алай оказался слишком быстрым и нанёс удар.

***

Драматургия, столь важная в постановочном действии, не всегда имеет место в реальной жизни и хрониках (как их бездушно называют театральные словосклады Чаши). Приходится прибегать к второстепенным или третьесортным веткам повествования, необходимым исключительно для удержания момента накала. Главное в таких отступлениях – не затягивать, иначе это может оттолкнуть читателя. Так, лишь единицы смогли дочитать до конца справочник по выращиванию корнеплодов, где автор регулярно отвлекался на личные истории, связанные с процессом окучивания.

***

Удар пришёлся на предплечье, и Кузнец тут же отскочил на три шага назад. К счастью, это была древковая часть копья, и герой отделался ушибом и царапиной. Хан осмотрел Кузнеца, пытаясь понять, будут ли изменения в поведении соперника. Бывалый воин перевернул топоры в руках лезвием вниз. Какой-нибудь разбойник мог бы взять ножи таким хватом, но с топорами такого на памяти Хана и всей Ямы не делал никто.

– Продолжим? – спросил Хан, готовясь к рывку.

– Не понимаю, зачем останавливались… – ухмыльнулся Кузнец.

Разбойники Алая стояли в изумлении. Один обернулся, услышав жестяной звук, и увидел старушку, сидевшую за столом. Она без суеты черпала кружкой брагу из чана. Через несколько мгновений все облепили чан и, не отрываясь, наблюдали за поединком.

С новой хваткой изменился и стиль боя Кузнеца, дав ему возможность вновь взять преимущество в битве. Боковые и удары снизу оказались непростыми для отражения копьём и древком. Топоры пробивали блоки Хана, и ему пришлось отступать шаг за шагом с каждой новой атакой. Нырок, – как вдруг Кузнец оказался под левой рукой противника, и скользящий удар топора рассёк кожаные доспехи Хана. Удачная атака не доставила Кузнецу удовольствия. Отвлекала рана на спине, которую Хан успел нанести копьём в момент нырка противника. Пролилась первая кровь, и счёт открыл Хан Алай.

Ярость двух воинов вошла в гремучую смесь с ритмом схватки и разбавлялась хладнокровием, с которым они смотрели друг на друга между атаками.

Началась новая фаза драки, к ударам добавились боевые крики и смешки. Со стороны действо было больше похоже на тренировочный бой приятелей, нежели на битву противников. Они обменивались десятками атак, по очереди перенимая инициативу боя. Защита, контратака, нападение. К концу волны атак Хан нанёс ещё два ранения Кузнецу, при этом сам оставался целым. Противник же стоял, опираясь на одну ногу, пока по второй от бедра стекала впитывающаяся в штаны тонкая струйка крови. Царапина на плече не кровоточила, но была доказательством третьего пропущенного удара.

Кузнец не думал о своём возрасте или скорости противника, он думал о том, что ему следовало не платить завсегдатаям за разгрузку бочек браги, а самому заниматься этим. Так бы он был выносливее, колени бы не хрустели и, возможно, он не пропустил бы все эти атаки.

Раненый воин ринулся в бой, но неудачно споткнулся и открылся. Хан не упустил шанс и сделал выпад копьём в лобовую. Дыхание зрителей замерло, даже дворовые птицы, почуяв кульминационный момент, перестали кудахтать. Скрестив топоры, Кузнец сжал кольцом копьё, летевшее прямо ему в грудь. Скорость атаки Хана была слишком велика, и копьё заскользило между топорами. Вернув землю под ногами, крепко сжав оружие, Кузнец резко развёл руки и разорвал деревянную основу копья. Он отпрыгнул на два шага, а пошатнувшийся Хан почувствовал, как приблизился к краю. Всё или ничего, – прозвучало в голове Алая, он швырнул в Кузнеца мелким обломком копья и, подхватив упавшее на землю остриё, ставшее чем-то вроде кортика в его руке, ринулся на противника.

Кузнец в ответ кинул топор в Алая. Хан успешно отразил бросок второй половиной древка копья. Ещё один рывок, и из-под ног Хана поднялась пыль, стрельнула галька. Кузнец увернулся от удара наконечником в грудь. Топор, оставшийся в руке, он воткнул в землю прямо перед ногами Хана и увёл другую руку за спину.

На такой скорости стремительный разбойник уже не мог остановиться. Прыжок, чтобы не споткнуться о топор Кузнеца; нога вперёд, чтобы обезоруженный герой отступился и дал Хану мгновение на новую атаку после приземления. Вот только Кузнец не отступился. Ушедшая за спину рука вернулась с третьим топором, и у Алая в глазах всё потемнело.

Разбойники вскочили. Один из них, не удержав брагу во рту, обрызгал остальных. Старуха бросила колкую фразу, которую никто не услышал.

Как капли дождя о камень, мысли разбойников бились о реальность. Они ощущали себя в Яме, как никогда раньше. И слова пленницы были очень далеки от них.

Кузнец не услышал старушку из-за ударов своего сердца, которые отдавались в его голове и ушах.

Трактирщик выставил торец топора навстречу летевшему на него Хану. На такой скорости приземление лицом о сталь принесло Кузнецу безоговорочную победу. Хан лежал на лопатках с разбитым и стремительно распухающим носом, губами и синеющими глазами.

Когда одышка прошла, Кузнец взял верёвку и связал Хана, усадив его поближе к стоявшему рядом колодцу. Подняв глаза, он увидел у стола только кухарку, разбойники уже покинули поселение. Они бежали без оглядки, подальше от деревни, Кузнеца и разбойнического образа жизни.

– Там? – спросил Кузнец и указал на амбар с заложниками.

Бывшая пленница кивнула, и воин неторопливым шагом дошёл до хлева, по пути собрав своё оружие и поместив каждый топор на место. Он молча снял замок ключом, добытым у Алая, и скинул засов. Через открытые ворота медленно, с опаской начали выходить люди. Частично они видели битву через щели в стенах, но до сих пор не были уверены, был ли этот человек, стоявший перед ними, спасением или новой проблемой на их крыши.

– Все целы? – Кузнец осмотрел толпу и, убедившись, что все кивнули или хотя бы не ответили отрицательно, повернулся к старушке. – Вам бы всем поесть не мешало.

– А как же ты сам? – спросила кухарка.

– Мне нужно кое-кого привести. Если очнётся, – герой указал на Хана, – дайте ему воды и промойте раны.

Кузнец вышел через лесные ворота, пытаясь скрыть хромоту из-за ранения. Никто не видел, как он ухмыльнулся. Никто не услышал, как он сказал: «Отличный был бой!».

***

– Тётушка Клавдия! – хрипя и свистя, прокричал Искор, напугав своими самыми добрыми эмоциями всех в деревне.

– Мальчик мой! – ответила старушка. – Ты цел!

Капюшон подбежал и бросился в её объятия. Сама тётушка успела только обернуться и развести руки.

Эта ситуация как нельзя лучше описывает работу самоуча Литки, писавшего о кривой жизненного темпа, и его попытки опровергнуть точность буб, столь полюбившихся простым горожанам. Он говорил о том, что нельзя привязывать ход нашей жизни к якорю ровных отрезков. Ведь что для юнца – дел натворить, то для старца – ногу переставить. И как это всё может произойти за пару бубов? Литки считал, что наша внутренняя скорость набирает обороты до тех пор, пока мы не бросаем за борт якорь. После чего этот якорь начинает тормозить нас год от года, день ото дня. Горожане остепеняются, герои на полном ходу натыкаются на свои подвиги, злодеи разбиваются обо всё ещё целых героев, торговцы нанимают работников. Работы Литки, по иронии недоли, замедлились и остановились вместе с ним. Хотя, по версии других самоучей, он просто устал выслушивать истории стариков о былых годах.

Большинство пленных узнали Искора, но немногие присоединились к объятиям. Некоторые даже отступили на пару шагов назад. Но не тётушка Клавдия. Она, приобняв юнца, повела его к полевой кухне и налила миску супа.

– Твой любимый, – нежно сказала она.

– Луковый? – булькая, с набитым ртом спросил Искор. – А где дядя Скрипсип?

– Соскучился, малец? – слова пришли из-за спины вместе с похлопываниями по плечу.

– Дядя Сип! – к счастью дяди Скрипсипа, эта радость настигла Искора, когда он уже проглотил похлёбку.

Кузнец смотрел на всё это со стороны. Он усадил связанных одной верёвкой разбойников и добавил к этой цепочке Хана. Алай был умыт и сидел с кружкой воды. Только опухшее лицо напоминало о недавней битве, а взгляд выражал уважение к победителю. Конечно, в нём была примесь желания отомстить и сшить из Кузнеца сапоги, но всё же уважение было видно.

– Что дальше? – спросил Хан.

– А кляк⁷ его знает! – пожал плечами Кузнец. – Пацан у нас этими вопросами занимается. Поведём вас в город и передадим страже.

– Да уж! – залился смехом Алай. – Ты из-за кромки свалился? Как можно быть героем и не знать, как им быть?

– Говорил же, не герой я… – бывший трактирщик присел рядом с пленными и Алаем. – Так, подрабатываю… У меня таверна была…

– Слишком ты ловко оружием владеешь для того, кто брагу разливает.

– Ты тоже больно ловкий для того, кто придумывает небылицы о своём прошлом, – усмехнулся Кузнец. – Я сам срезал с дерева того воина. Вот только в его истории это Менай его подвесил. А потом подобрал своего напарника, лежавшего без сознания, и скрылся в лесу. Да и было вас вдвое больше…

– Выходит, ты – герой старого времени. Варвар хаоса, как вас теперь называют, – усмехнулся Хан. – На самом деле, ты прав c этой историей. Но мне нужно поддерживать боевой дух ребят и показывать пример. А Менай не хотел делиться наживой и решил прирезать меня в лесу. Там от своего клинка и пал. До сих пор не пойму, почему он меня просто не оставил там лежать.

– За репутацию, видать, переживал. Мол, Менай своих не бросает на поле боя. А о том, что он тебя в лесу прирезал, никто бы и не узнал. Лучше бы ты эту историю своим разбойникам рассказывал. Поучительная.

– А ведь ты прав! Так и сделаю, когда соберу новую шайку. – Алай призадумался, словно что-то планировал.

– Новую шайку? – покосился на него трактирщик. – То есть казнь за грабежи и разбой в твои планы не входит?

Оба переглянулись и усмехнулись.

– Кузнец! – крикнул издалека Искор. – Чего ты там сидишь? Иди сюда!

Пока Кузнец поднимался, отряхивался и медленно шагал к столу Искора и освобождённых жителей деревень, мальчишка, бурно жестикулируя, рассказывал о приключениях последних дней.

– Одного удара ему хватило, чтобы обездвижить огромного бобропотапа, одного! – Капюшон заканчивал очередную историю. – Знакомьтесь! Это он всех спас.

Кузнец уже был недоволен тем вниманием, которое Капюшон привлекал к его личности. Усевшись за стол, он взглядом намекнул на это пацану, но тот воспринял всё немного иначе и поставил перед героем миску лукового супа и кружку браги.

– Спасибо вам за заботу о нашем мальчике! – тётушка Клавдия встала за спиной Кузнеца и положила руки ему на плечи. Самое странное в этом действии было то, что она не отпускала трактирщика. Он ел, пил, а старушка не отходила. Оборачиваясь, он видел её улыбку, и это пугало его ещё немного больше. В результате, он решил терпеть, переключившись на толпу, сгустившуюся над столом.

Люди задавали Кузнецу много вопросов, на которые он отвечал исключительно односложными короткими фразами. Часть жителей деревни Искора держались подальше. А вот их соседи не стеснялись и уплетали суп за столом героя или вокруг него. Бывший владелец любимой таверны Полупорта обратил на это внимание.

– Хватит уже про меня. Расскажите лучше про моего спекулянта. – Кузнец попробовал сменить тему.

– Как вы его назвали? – удивилась Клавдия.

– Он хотел сказать – секундант, тётушка. Я – правая рука героя! – пояснил Искор.

– Ох, наш Искор – особенный мальчик! – наконец оторвала руки от плеч Кузнеца тётушка Клавдия.

– Это я успел заметить, – усмехнулся воин, но тут же угомонился, увидев озадаченные взгляды старушки и дяди Сипа.

– Что же в этом смешного? – пытаясь понять, что имел в виду Кузнец, уточнила тётушка.

– Вы не замечали, что вокруг пацана регулярно происходит что-то… не совсем обычное и что-то… не всегда радостное?

Тут слова Кузнеца услышали жители сгоревшей деревни, которые держались подальше от стола, и невольно покивали головами.

– Так мы о том и толкуем! Мальчик-то особенный, – дядя Сип треснул Кузнеца по плечу, выбив у него из руки ложку супа.

Воин осмотрелся ещё раз и увидел в лицах жителей деревни Искора несогласие со стариком.

– Расскажите, чем пацан раньше занимался? – прямо спросил Кузнец.

– Знаешь, воин, – дядя Искора пододвинулся к Кузнецу. – У нас община закрытая, и мы не то чтобы очень…

– Открытые, – воин помог старику закончить.

– Ну да. Традиции и ценности очень важны для нас, – Сип придал этой фразе особое значение и всем своим видом показал, что тему нужно поменять.

– Отличный суп! – Кузнец повернулся к тётушке Клавдии.

– Да что вы! – застеснялась старушка. – Стряпня! Наш мальчик творит настоящие чудеса с едой.

– Соглашусь. Но он не раз рассказывал про ваш суп с горящими глазами.

– Наш мальчик всегда и всё делает с этими искорками в глазах, – поглаживая мальчишку по голове, отвечала тётушка.

– Помню, когда мы восстанавливали башню, паренёк с утра до ночи крутился рядом, желая помочь, – продолжил дядя Сип.

– Угу… – пробурчал подошедший за добавкой житель их деревни. – Спроси, почему башню пришлось восстанавливать.

Сип и Клавдия недовольно забурчали на соседа, а когда тот ушёл, Сип повернулся обратно к Кузнецу и, улыбнувшись, подытожил. – Мальчик всего лишь искал ответы на вопросы. Разве не для этого мы живём?

Между жителями деревушки Искора разгорелся спор. Воин решил воспользоваться моментом, чтобы отойти в сторону. Он плеснул себе в миску ещё пару черпаков супа и удалился подальше от соседей Искора. Сам мальчишка тоже покинул стол, и встретились они возле колодца. Оттуда открывался прекрасный вид на ругавшихся селян, пленённых разбойников и шапку леса.

– Послушай, пацан… – пережёвывая слова, начал Кузнец. – Я понимаю, ты встретил своих. Может, вы тут общайтесь. Восстановите свою деревню. А я пока пойду отведу разбойников, поохочусь или спасу чью-то дочь…

– Ты хочешь уйти? – было видно, что Капюшона ранили слова воина. – А как же наше приключение? Я думал, мы теперь команда.

– Так-то оно так, – почесал голову Кузнец. – Но я решил, что ты захочешь побыть со своими. Денёк-другой.

– Кузнец, с таким уловом, – парень ткнул пальцем на толпу связанных разбойников, – мы можем себе позволить передохнуть пару дней!

– Пацан, не усложняй, – сморщился Кузнец. – Давай я пойду, сдам наших разбойников и дождусь тебя в таверне.

– Почему ты хочешь избавиться от меня? – парень становился серым и прозрачным.

– Даже лучше – я пойду пешком, а ты, как со своими всё обговоришь, прыгай на кхоня и догоняй меня. Вряд ли я далеко уйду с этой толпой.

– Я, кажется, понял, – успокоился Искор.

– Вот и славненько! Давай, пацан, до встречи.

– Тебе не нравятся мои друзья и моя семья. Тётушка Клавдия, дядя Сип и все остальные.

– У меня от них мурашки по телу. – Кузнец не сдержался, подошёл к Искору вплотную и басистым шёпотом сказал, глядя ему в глаза. – Я не знаю, что говорить и как реагировать на их слова. Если бы они не были твоими родными и друзьями, я бы затеял драку, чтобы снять напряжение.

Искор рассмеялся. Он хотел объясниться перед героем, но долго не мог остановиться. Кузнец махнул рукой и, грозно топая, пошёл прочь от звуков заливистого хохота Капюшона. Мальчишка вскочил и, пытаясь перестать смеяться, побежал за воином.

– Погоди, Кузнец! Не обижайся. Я не был готов к такому ответу, – спотыкаясь и взрываясь новыми смешками, Искор нагнал героя и продолжал идти за ним. – Сам подумай, мог ли я догадаться, что тебе будет неловко в компании стариков? Рад, что ты не хотел избавиться от меня.

– Пацан, если кто-то когда-то узнает об этом, тебя не найдут.

На этом они обменялись кивками и в согласии двинулись обратно в деревню. Кузнец прятал дискомфорт под улыбкой, в искренность которой мог поверить только тот, кто никогда её не видел, и провёл вечер у праздничного костра со стариками. Искор же боролся с бесконечными объятиями и хватаниями за щёку дяди Сипа и тёти Клавдии. Вечер был наполнен смехом и радостью.

Сип и Искор провели вместе много времени в стороне от других, и, как казалось Кузнецу, беседа была серьёзной. Из обрывков фраз, что он смог услышать через гам толпы, он понял только то, что лучше ему не забивать этим голову.

– Храни его… Ни в коем случае не… Никто… Даже он… Знаю, но вы должны подружиться…, – обрывки фраз Сипа не давали Кузнецу заснуть. Пришлось подточить топоры, чтобы успокоить мысли и попробовать снова провалиться в сон.