Не для героев

19 Дела семейные

Крепость Витьерога так прозвали не только за толстые стены и крепкие доспехи здешних воинов. Местные жители настолько упрямы, что никто из соседей давно не пытается найти с ними общий язык.

Даже герои перестали туда заходить три года назад, когда после осеннего монстропада волна монстров прошла через город. Местные запретили героям обнажать оружие в стенах города. «Пить, спать и уходить. А остальное – не ваше дело», – так они и говорили.

Годом позже, когда ничего не изменилось, Гильдия героев закрыла двери своего здания и уступила место трактиру «Роговорот», известному как самое крупное и дешёвое стойло для своих клиентов. Оно стало очень популярным. Место в стойле обходится всего в две питары за ночь, тогда как комната в трактире – пять.

Тамошний правитель граф Фауфет, самолично присвоивший себе это звание, пришёл к власти два года назад. Предыдущий владыка заснул в стойле Роговорота, и кто-то по ошибке завёл в тот же загон своего скакуна, оказавшегося довольно свирепым. Правитель Радзак, проснувшись, не успел опомниться, как получил копытом чуть выше носа. Да так, что парик нашли в другом конце помещения.

Происшествие вызвало много разговоров в тавернах, на рынках и прочих местах скопления народа. С одной стороны, люди любили своего правителя за то, что он был простым человеком и не брезговал вздремнуть в хлеву. С другой, персона, которая носит парик, возможно, скрывает что-то ещё и доверия не вызывает.

Что до графа Фауфета, он был полной противоположностью Радзака. Граф не любил людные таверны и никогда не скрывал от народа, что правды в его словах и действиях нет и не будет.

Именно он приказал повесить на вратах города табличку, которая сможет коротко и ясно объяснить прибывшим в город странникам, куда они попали.

– «Ваши мысли оставьте за стенами», – Скуп, щурясь, прочитал табличку. – А этот городок не церемонится!

– Да, господин, – кивнула Гакка. – Нам точно стоит заходить?

– Нам необходимо зайти, Гакка! – усмехнулся Скуп.

Они прошли сквозь главные врата и тут же столкнулись с городской стражей. Впрочем, в Витьероге вы могли встретить либо стражу, либо солдата и, если очень повезёт, ветерана. Ветераны, в основном, занимались снабжением остальных горожан всем необходимым, но никогда не упускали возможности выйти с отрядом на задание или поучаствовать в маленькой военной кампании. Каждый бывший служивый уверял старшину отряда, что хочет лишь быть уверенным, что у солдат в походе будет всё необходимое. А отправляясь, не забывал захватить с собой оружие и старый доспех.

Скучающие по синякам и ранам ветераны чаще встречают гостей города кулаками, нежели пирогами. Воспоминания о былых днях не дают им покоя, и бурлящая кровь бьёт в голову; а там уже начинаются процессы, над которыми долгие годы безрезультатно ломают головы самоучи. Старые вояки тем временем продолжают ломать носы друг другу.

Хромой Сопел, шмыгая носом, подошёл к Скупу и Гакке. Ветеран смерил вновь прибывших взглядом и сложил руки на груди.

– Небось, воровать пришли? – буркнул он, когда их взгляды пересеклись.

– Что?

– Оно и видно. – Сопел упёрся руками в бока и сплюнул на землю.

– Солнечный день, горожанин, – кивнул Скуп.

– Я и говорю, солнце не село, а вы уже за свои грязные делишки взялись, – ветеран снова сплюнул.

– Мы прибыли по совершенно другим делам. Смею вас заверить, воровства от нас не ждите.

Сопел не нашёл, что ответить, шмыгнул носом и снова сплюнул.

– День будет жарким, не стоит расходовать влагу, – улыбнулся Скуп.

– Ну всё, ты напросился, – крикнул Сопел и рванул на Скупа.

Он успел представить то славное ощущение, когда его кулак врезается в подбородок противника, как тот обмякает и падает, словно мокрая рубаха сползает с бельевой верёвки. Ровно столько он успел нафантазировать перед тем, как ударился лицом о землю.

Гакка посмотрела на ветерана, смирно лежащего на земле, и убрала свой меч в ножны.

– Мы же в гостях, Гакка.

– Я всего лишь оглушила его рукояткой.

– И всё же не обнажай меч в незнакомом городе.

Она кивнула и проглотила слова, которые хотела сказать. Пока Сопел лежал, двое двинулись дальше, вглубь города-крепости. Скуп осматривал здания и, казалось, искал кого-то знакомого.

Не успели гости пройти и пятидесяти шагов, как их вновь остановили. На этот раз преградой стали три стражника в кожаных доспехах, вооружённые пиками и мечами.

– Мы будем разговаривать, Гакка, – сказал Скуп своей спутнице, и она убрала руку с меча.

– У нас распоряжение от капитана сопроводить вас в штаб, – сказал один из стражников.

– Всё-таки нас ждали! – Скуп задрал голову и о чём-то недолго подумал. – Как приятно…

Подобравшись к казармам, они увидели, как во двориках тренируются толпы солдат. Каждая лавка, где ветераны работали с металлом, была завалена горами нового оружия. Они дошли до огромного здания казарм. На улице стояли десятки кхоней, по всей видимости, выгнанных из их дома, в котором сейчас обитали солдаты и главнокомандующий.

Створки огромных дверей были открыты. Они вошли вовнутрь, и Скуп закашлялся. Воздух был почти осязаем. Во всю длину помещения стояли узкие кровати. Настолько узкие, что спать на них можно было только на боку и не шевелясь. Солнечный свет почти не попадал в казармы в это время, и сын Легендона смог разглядеть только несколько размытых силуэтов.

– Ну, здравствуй, Скуп, – сказал знакомый голос.

– Приветствую тебя, старший брат, – Скуп символически преклонил голову.

– Что привело тебя в Витьерог? – силуэт вышел под луч света, и перед Гаккой и Скупом предстал мощный и крепко сложённый старший сын Легендона.

– Волнение, – ухмыльнулся Скуп. – Не могу спокойно заниматься своими делами. Всё думаю, как там мои братья… Но теперь я доволен! Увидев, как ты обосновался в стенах этой крепости, смею предположить, что всё идёт по плану.

– Давай выйдем, брат. Вижу, тебе не привычен стойкий запах казарм.

– Не могу отказаться, Низверг.

Они вышли на улицу, и Скуп, стараясь не подавать виду, сделал глубокий вдох. Теперь Низверга можно было разглядеть.

Это был широкоплечий муж ростом на две головы выше Скупа, облачённый в свой любимый кожаный доспех, с не менее любимым огромным мечом за спиной и массивной стальной перчаткой на левой руке. Его чёрные длинные волосы падали на потёртые наплечники доспеха. Желтоватые глаза на солнце казались золотыми. А лицо, словно высеченное из камня, являлось идеалом мужественности. Низверг всегда ходил в своей перчатке, а засечки на ней только подтверждали, что кусок стали не раз выручал воина.

Именно таким представился Низверг Гакке. Скуп же видел просто довольно крепкого и высокого старшего брата, который зря пренебрегает сменной одеждой и парикмахером.

– Что-нибудь слышно от Многерома или Вульгара? – не глядя на Скупа, спросил Низверг.

– Вестей не было, решил первым навестить тебя.

– Неужели выполнил последнюю волю отца?

– Что ты… – отмахнулся Скуп. – Ещё даже не начал. Непростая задача.

– А как же ты меня нашёл?

– Слушал, – лукаво ухмыльнувшись, ответил Скуп. – Люди в городах болтливы. А раз уж тут и там говорят о собирающихся войсках, то я подумал, здесь мне брата и искать.

– Ты хитрец, Скуп, – Низверг бросил взгляд на роту солдат, марширующих мимо казарм. – Щиты выше держать!

– Вовсе нет.

– Сэкономим твои силы, – старший брат наконец повернулся к младшему и посмотрел ему прямо в глаза. – Я готовлюсь к войне, и этого с тебя хватит. А раз ты так скучаешь по братьям, я, так и быть, подержу тебя поближе к себе.

Он махнул двум караульным.

– Уведите его в клетку.

Скуп не сказал ни слова, а лишь передал Гакке свой походный мешок.

– Низверг, зачем ты это делаешь? – дёрнулась Гакка.

– Я каждый раз хочу спросить тебя о том же, – покачал головой Низверг. – С твоими навыками – служить моему брату, сопляку… Присоединяйся ко мне! Под моим началом ты, наконец, сможешь проявить себя в бою. Видеть, как ты таскаешь мешки и охраняешь малыша Скупа, просто невыносимо, это приводит меня в ярость. А это не то, что я хочу испытывать, глядя на тебя.

– Похоже на самые романтичные слова, что ты когда-либо говорил, брат, – улыбнулся Скуп.

– Уведите его. – Низверг махнул рукой, и солдаты повели Скупа вдоль маленькой улочки.

– Гакка, не упускай возможности, – сказал он на прощание.

Девушка заглянула в лицо великана Низверга. Она склонила голову и преклонила колено.

– Встань! – ответил старший сын Легендона. – Не пристало командиру моего отряда стоять на коленях.

Гакка отряхнулась и встала перед ним, расправив плечи.

– Какие будут указания?

– На заднем дворе башни тренируется твой отряд. Посмотри, довольна ли ты своими новыми воинами.

Без слов и жестов Гакка быстрым шагом направилась к башне, о которой говорил Низверг.

Витьерог готовился к войне, тут сомнений не было. Непонятным казалось другое. За что и зачем этот город может биться? Фауфета никогда не интересовало расширение земель. Он не занимался ни земледелием, ни добычей ископаемых. По сути, Витьерог был одним большим поставщиком охраны в этой части Флидоры. Тут осели герои, не желавшие гоняться за удачей и заинтересованные лишь в оплате своей койки и браги. А для Фауфета эта цена была подходящей.

То, что сейчас происходило в стенах крепости, было похоже на ежегодный сбор всех наёмников Витьерога. Гакка пыталась, но не смогла понять, что происходит. Скуп же, не дойдя до своей клетки, уже вычислил планы брата. Низверг жаждет войны. Это могло быть единственным оправданием его присутствия здесь. Загадкой же оставалось – кто враг, и какова воля отца? Ведь просто развязать войну для Низверга никогда не было проблемой. Он умудрялся устраивать кровопролитные конфликты в Пасти бегемота даже в детстве, стравливая прислугу. А значит, тут было что-то ещё. Отец наверняка хочет большего.

Клетка оказалась очень уютной и, главное, хорошо продуваемой. Куда большей пыткой было бы оказаться в казармах. Так как тюрьма Скупа находилась под открытым небом, он мог наблюдать за происходящим на улицах. А главное – слушать.

***

Тем же днём Искор и Кузнец отправились на охоту. Охотой в кругу героев, по наставлению Гильдии, называли заказы от мирного населения. Это могло быть банальной охраной скота на перегоне; местью злодею или монстру за родственника, друга, любимого пушистика; возвращение похищенной дочери, жены или того же пушистика. Иными словами, всё, что тревожило булочника, и с чем сам он справиться не мог, но очень хотел, называли охотой.

– До появления очков и этих бестолковых гонок за званиями это и было нашей основной работой, – рассказывал Кузнец, пока они шли в глубь пещеры неподалёку от Тысячи Вопросов. – Я и Руфил целый год жили в одной забытой всеми, кроме недоли, деревушки и день за днём помогали людям.

– Но ведь герои и сейчас помогают горожанам, – запротестовал парень, – ты сам видел, сколько воинов изучали листовки с охотой в таверне.

– Я видел, как после этого они садились за столики и охотились только на брагу да девиц.

– Наверное… – мальчишка свесил голову и тут же взглянул на своего героя. – Кузнец, я давно хотел спросить, а куда мы идём?

– На охоту, пацан… Уже забыл?

– Я о другом… Куда мы вообще идём?

– Там, в пещере, засел ржавый выдрагатор. Ночами он вылезает и жрёт скот Никодая. Если мы его остановим, получим очки от Гильдии и похлёбку от давальца.

– Нет, нет, нет. Я имею в виду наш путь. Когда мы покинули Полупорт, нашей целью было спасение моей деревни и её жителей. А после этого мне кажется, что мы просто идём и раз за разом спотыкаемся о недолю.

– Цель? – трактирщик покачал головой. – Пацан, мы путешествуем. Мы делаем то, что я делал раньше. Приходишь в город, помогаешь местным, идёшь в следующий.

– Разве этого не слишком мало для истории? – разочарованно вздохнул Искор.

Кузнец засмеялся и остановился.

– Я тебе так скажу: историю и то, что не стоит забывать, напишут за нас. А нам надо делать то, что можем и, главное, что хотим.

Капюшон призадумался и потопал дальше в пещеру, следуя за воином. Под ногами бежал Туи, вынюхивая след выдрагатора. Факел в руке Искора освещал дорогу Кузнецу, но темнота в этой пещере была гуще того мрака, к которому привыкаешь под открытым небом. Тут факел светил лишь на несколько шагов вперёд.

– Кузнец!

– Ну.

– Думаю, нам нужно взяться за большую охоту. Одну из тех, что предлагает Гильдия.

– Раз это говорит секундант, мы так и сделаем, – ответил воин. – А пока держи факел повыше. Выживем сегодня, завтра возьмёмся за работу покрупнее.

– Как это? – испугался Капюшон. – Мы что, можем и не выжить?

– Больше половины тех героев, что я знал, погибали как раз при исполнении таких мелких поручений.

Тогда-то Искор и решил для себя, что в будущем он должен внимательнее подходить к выбору охоты и заданий. Размышления быстро прервались, когда свет факела отразился в двух кругляшках, находящихся чуть дальше в темноте пещеры.

Мальчишка не успел ничего сказать, а Кузнец выхватил топор из набедренного кольца и ринулся вперёд. Искор чуть было не уронил факел, но быстро собрал силу и храбрость в свои тощие кулачки и подбежал поближе.

Выдрагатор обвил Кузнеца. Клацая челюстями так, что эхо разносилось по всей пещере, зверь пытался откусить руку, державшую топор. Кузнец же отмахивался свободной рукой и пытался ухватить зверя за ухо или за горло. Длинное и чешуйчатое тело твари извивалось, как шепелявый землебрюх, и его подвижная голова вырывалась из рук Кузнеца. Тогда он подождал очередной атаки и со всего маху ударил свободной левой рукой по челюсти зверя. Пасть захлопнулась, и ошарашенное создание ослабило хватку. Воин выскочил, достал второй топор и с боевым криком прыгнул на противника, занеся топоры над головой. Пасти монстра не хватило, чтоб ухватить Кузнеца за объёмное брюшко, и мигом позже два топора вонзились в толстую чешую на загривке зверя. Выдрагатор обмяк и упал на сырой пол пещеры.

Воин осмотрелся и убрал топоры.

– Ой! – крикнул Искор, увидев ещё четыре кругляшка в темноте за спиной героя.

– Быстро повторяй за мной, – зашелестел голос Квасунта. Книга была заправлена за пояс Искора так, что обложка видела всё происходящее.

– Зелень, зной, зыбучий камень! – крикнул мальчишка в один голос с книгой. Он отскочил на несколько шагов назад, опустил факел к земле и очертил себя квадратом. После чего воткнул светоч в центр и крикнул Кузнецу: – Бежим!

Как только они проскочили мимо затухающего факела, а два выдрагатора ринулись за ними, пещера задрожала.

– Зыб, зыб, зыб, – повторял юнец и каждый раз подпрыгивал, издавая странный звук.

Как только монстры доползли до центра квадрата, каменный пол пещеры поглотил их, и тряска прекратилась. Факел вместе с противниками ушёл под пол пещеры. Кузнец, Искор и Туи оказались в полной темноте.

Мальчишка нашептал ещё какие-то бессвязные слова, и потолок засветился жёлтым светом.

– Как ты всё это делаешь? – Кузнец в очередной раз удивился чудовству Капюшона.

– Я пока не понял, – ответил радостный Искор, и они направились к выходу.

Кузнец вовремя одумался и, пока чудовство не перестало действовать, убежал обратно в пещеру и вернулся с клыком первого сражённого ими выдрагатора.

– Нам же нужно доказательство, верно? – сказал он мальчишке.

Искор кивнул. Довольная улыбка не покидала его лицо.

Бывалый воин мог понять этот восторг. Он сам помнил, как ликовал при первых победах над врагами и монстрами. Однако радость на лице мальчугана не померкла ни по возвращении в Тысячу Вопросов, ни после ужина в доме давальца охоты, ни на следующее утро.

– Порядок? – неуверенно поинтересовался Кузнец.

– Ещё бы! – мальчишка словно ждал, пока его спросят; и радость на его лице, в голосе и движениях удвоилась. – Я побегу в Гильдию и поищу нам новую работу!

– Только… – не привыкший к таким разговорам воин не знал, как правильно подобрать слова. Он хотел достаточно сухо и сурово намекнуть, чтобы Искор был аккуратнее. – Ты давай там, не это…

***

Скуп сидел на земле. У входа в одну из бесчисленных палаток, установленных на улочках Витьерога, стоял стражник. Заключённый в клетку сын Легендона бросал камешки в щит постового. Это жутко его раздражало, но помогало Скупу бороться со скукой. Тень, упавшая на уставшего пленника, отвлекла его от монотонного занятия. Гакка пришла навестить своего хозяина.

Она выделялась на фоне остальных воинов. Все солдаты крепости носили на своих доспехах или плащах знак Витьерога – завёрнутый рог, больше походивший на круг, в котором художник не смог свести начало и конец воедино. Были и такие, у кого рог напоминал раздавленную улитку. Гакка пока не носила на себе клейма Витьерога или Низверга.

– Хозяин, – начала она, но тут же замолкла.

– Тебя могут услышать… – чуть тише ответил Скуп.

– Пленник! Всё ли у тебя, – она призадумалась, – есть?

– Да, вода чистая. Хлеб мягкий и не колется.

– Хорошо. Тогда жди ночи. Я приду и… переведу тебя в другую клетку, – она осмотрелась по сторонам в надежде, что стражник за её спиной услышит это.

– Рано меня переводить, начальник, – улыбнулся Скуп. – Мне интересно это место. Хотелось бы узнать про него побольше.

– Про клетку? – удивилась Гакка.

– Про место, – пленник посмотрел на неё исподлобья, – и его обитателей. Некоторых. Одного.

– Главнокомандующий собирается выехать на разведку.

– Да, Низверг не может стоять на холме, ему нужно самому быть в гуще событий, – ухмыльнулся Скуп. – Дай угадаю. Он отправится один?

– Да! Не совсем…

Скуп не предвидел такого ответа. Он уставился на Гакку, ожидая объяснений.

– Он сказал, что я поеду с ним.

– Хм… – протянул сын Легендона, интенсивно потирая подбородок. – Думаю, тебе стоит согласиться.

– Но как же вы? – слишком громко сказала Гакка и тут же стушевалась. – Пленник!

– Пленнику стоит посидеть в клетке ещё пару дней, – начал Скуп, озираясь по сторонам. – Мне кажется, все самые занимательные разговоры проходят именно здесь.

Гакка хотела что-то сказать, но в итоге просто кивнула и ушла.

Скуп наслаждался этим отдыхом. Ему не приходилось ничего делать, и информация сама долетала до него.

– Когда вернулся? – спросил один солдат другого.

– Сегодня утром.

– Привёз?

– Всего два бурдюка. С нашим жалованьем браги не попьёшь…

– А в Треснувшей Чарке на десять питар можно браги на месяц набрать, если утащить сможешь! – солдат рассмеялся.

– Всего день пути, а с нашей службой – всё равно, что за Стеногорами, – вояка сдавил рукоять меча. – Я просил разрешения отдать мой увольнительный Руклу, так мне отказали.

– Была бы телега, могли бы и за день управиться.

– Телега есть, но брать её для личных целей запретили. Я сказал, что это в интересах роты, так меня чуть в клетку не отправили!

Скуп сидел с высохшей веткой в руке и записывал слова солдат. Когда место кончалось, он проводил по земле рукой, чтобы стереть уже начерченное, и начинал заново. Зачем было писать, если всё равно стираешь? Так работала память Скупа.

По правде говоря, так могла бы работать память любого жителя Флидоры, знай он про необычный способ Скупа. Сын Легендона хотел приучить всех своих подданных записывать всю важную информацию, но столкнулся с определённой проблемой. Он и подумать не мог, что письменностью владеют не то чтобы не все жители Флидоры, а лишь горстки, тут и там рассыпанные по городам, большинством из числа самоучей и Носов Гильдии. Наверное, это и было единственным поводом заставить себя учиться писать. Как установил один из самоучей-числоведов, – перо в руках не держал ни один мясник и лишь один пекарь. А этот единственный пекарь делал это неосознанно. Он решил, что заострённое перо идеально подходит для извлечения муки из-под ногтей.

Следующий разговор состоялся между двумя бумаговедами Фауфета вечером того же дня.

– Граф слишком полагается на слова и обещания нового воеводы, – непростительно громко для задуманного шёпота сказал один другому. – Низверг ещё ничего не сделал, а Фауфет слепо верит ему.

– О таком лучше не говорить под открытым небом, у графа уши и глаза по всему городу!

– И все они обращены на наших надуманных врагов. А тем временем в стенах Витьерога происходит чёрт знает что. Мы же теряем прибыль ежедневно, пока наши солдаты находятся в городе!

– Об этом можешь не говорить. Я всю ночь провёл с цифрами и знаю, что наша казна теряет питары, как дырявая бочка – воду…

– А это ещё солдаты не получили вознаграждение за войну, затеянную Фауфетом и Низвергом!

– Об этом я бы не стал беспокоиться. Итоговый расчёт за военные действия, как правило, меньше предварительного. Если повезёт, за наградой придёт меньше половины.

– Сомнительная радость… – бумаговед похлопал по мешочку с питарами на своём поясе. – Наши кошели исхудают независимо от того, победим мы или нет. Наёмников станет меньше, а значит, и приток ракушек в казну поубавится.

Скуп внимательно слушал и продолжал записывать. Когда разговоры закончились, он вновь провёл ладонью по земле, очистив поверхность. Пленник нарисовал значок, напоминающий кружку с ручкой, точно такой же, какой писал в начале и в конце беседы двух солдат. Чуть ниже под ним он начертил прямоугольник, которым открыл и закрыл заметки диалога бумаговедов. С другой стороны Скуп изобразил башню, а посередине – два скрещённых меча. Он долго бурил взглядом незамысловатый рисунок и, оставив всё как есть, откинулся на прутья клетки. Посмотрев на звёзды и проплывающие вдалеке острова, подумав ещё немного, Скуп вернулся к рисунку и добавил парящий остров над башней. Теперь он мог заснуть.

***

Кузнец лежал в одном из двух гамаков на крыше таверны.

Искатели приключений до сих пор не решились покинуть Тысячу Вопросов и остановились в таверне «Жёлтый Покрой». Изначально герой и его секундант расплачивались деньгами, но Искор договорился, что они будут регулярно приносить тушку для блюда дня. Хозяин согласился и не прогадал. Блюдо дня стало меняться хотя бы раз в неделю, и это привлекло новых посетителей. А в те дни, когда Искор надевал фартук, казалось, что другие трактирщики сами приходили в «Жёлтый Покрой» отведать то, что мальчишка сотворил на кухне.

Этот день отличался от других. Сегодня вечером, втайне от владельца «Покроя», Искор решил использовать знания Квасунта и добавить в свою готовку чудовства.

– А я уже начал думать, как наше путешествие может стать ещё скучнее и бесполезнее… – промычала книга, когда Капюшон попросил его о помощи. Немного поворчав, Квасунт согласился. Он этого никогда не признает, но ему самому было интересно, что может получиться.

Получилось вот что – первое блюдо было выше всяких похвал, на запах второго сбежались жители всех соседних кварталов, а вот в третье недоля добавила щепотку от себя.

Кузнец лежал в гамаке, натянутом между дымоходной трубой и коньком крыши дома. Второй гамак висел между двумя дымоходными трубами.

Все предыдущие ночи он спал именно на той койке, но сегодня ветер гнал запахи из труб прямо на него. Все ароматы с кухни издевательски закручивались вихрем вокруг подвесной кровати, к которой Кузнец уже привык. Поэтому он решил не изводить себя слюной и перелёг на гамак мальчишки. И в этом недоля сыграла на пользу бывалого героя.

Сладкий густой кисель выстрелил сквозь потолок, крышу, гамак, устремился вверх и немного на восток.

Кузнец перевернулся на бок и чуть погодя приподнял ноги, чтобы выпустить Туи. Черепаха выскочила, пробежалась по телу хозяина и улеглась за его плечом.

Бывший трактирщик слышал, как Искор крался по крыше, стараясь не разбудить спящего товарища, но не стал на это реагировать. Всё, что он хотел сказать, могло подождать до утра.

Солнце появилось на горизонте, вылезая из-за восточных Стеногор. Полоса света, вытесняя тьму, накрыла спящих Искора, Кузнеца и Туи. Черепаха проснулась только, когда открывший глаза герой легонько постучал пальцем по её домику. Высунув голову, зверёк прищурился и спрятался обратно.

– Доброго утра! – весело крикнул Капюшон. Кузнец, хоть и стоял на ногах, проснувшимся себя ещё не ощущал.

– И тебе, пацан.

Черепаха снова высунулась из панциря, услышав голоса, и присоединилась к людям.

– Я вчера много думал, – начал Капюшон. – Ни одно из приключений, имеющихся в городе и его округе, нам не подходит.

– Ты вчера много чего успел…

– Ты про мой десерт? – мальчишка заговорил тихо и неразборчиво.

– Я не успел распробовать, он даже запаха не оставил, покидая таверну.

– Мне казалось, что я смогу сделать еду сытнее, и одной порции хватит на дюжину посетителей.

– Благородно, – кивнул Кузнец. – Получилось?

– Зачем ты так? Я же тоже пытаюсь приносить нам пользу.

– Ты отличный секундант и без своей книги!

– Я, кстати, всё слышу, – раздражённо прошелестел Квасунт из-под балахона.

– Ты не прав, – мальчишка гаркнул так, что птицы, спавшие на крыше, разлетелись, не успев проснуться. – Я помог, когда нас собирались принести в жертву. Наше с Квасунтом чудовство выручило нас на играх города. Оно же спасло и в пещерах. И если ты забыл, именно мы вытащили тебя, когда врачеватель пытался залечить вас с Зебром до смерти.

– Было дело, – согласился Кузнец.

– И я смогу больше! Честно.

Кузнец ничего не сказал. Мальчишка говорил искренне, и хоть воин не считал, что это правильный путь, ему нечего было противопоставить словам Искора. Если Кузнец ошибается, то они станут сильнее. Если всё-таки окажется прав, то действовать придётся по ситуации.

– Будем искать задание за городом? – спросил воин.

– Да, – кивнул Искор и подтянул пояс своего балахона.

– Ты, может, поспрашивай караваны. Кто куда едет, и какие там нынче проблемы.

Юнец сорвался с места и нырнул в окно, через которое они выбирались с чердака на крышу.

– Пригляди за ним, – сказал Кузнец, глядя на Туи. Тот пискнул и исчез.

***

Когда солнце дошло до середины Чаши и стояло ровно над Кипящим морем, восточнее от Тысячи вопросов, в стенах Витьерога Скуп, расположившись в своей клетке, сидел и слушал разговоры проходивших мимо солдат.

Низверга не было в городе уже сутки, и боевой дух начал ослабевать. Постовые расслабились и стояли, опираясь на свои копья и алебарды. Отряды, пробегающие мимо клетки, а таких тут было много, шаркали ногами, а строевые песни потеряли искорку.

Гакка пришла только вечером, когда солнце село.

– Здравствуйте, заключённый.

– Здравствуй. Кажется, ваш патруль затянулся.

– Не подумайте… – тут она сама призадумалась и продолжила шёпотом. – Низверг у врагов.

– Его взяли в плен? Как они это сделали?

– Нет, – с каждым словом она говорила всё тише и тише. – Мы прибыли туда вчера к закату, и нас встретил правитель города – Король Кермень Пятый.

– Король Точила?

– Он самый.

Точило был городом, расположенным на берегу единственного во всей Флидоре озера с приливами и отливами, Вертун. Никто не знал, почему на отрезанном от других вод озере появляются волны, но и узнавать не торопились. Рыбаки никогда не спускали лодки на воду, а герои искали приключений, в основном, на побережье. Опасения вызывали не только волны и водоворот, изредка появлявшийся на середине озера, но и тот факт, что рыба цеплялась за крючок, словно ждала этого всю свою жизнь, а зачастую и вовсе выпрыгивала на берег, пытаясь оказаться где угодно, только не в водах Вертуна. Единственный самоуч, изучавший языки животных и пытавшийся читать речь фауны Чаши по губам, записал в своём журнале: «Пескарик чётко и многократно повторял одно слово – Помогите!».

Вернёмся к Точилу. Крепость, такая же мощная, как и Витьерог, омывалась волнами, и камни на берегу идеально подходили для заточки клинков. Благодаря этому город пользовался популярностью у мясников.

Разделывание тушки требует хорошо заточенного ножа. А камни из Вертуна превосходно справлялись с этой задачей.

Воины и герои не так часто точили своё оружие. Было тому причиной безалаберное отношение к рабочим инструментам или короткая жизнь, точно ответить нельзя.

Прознав о намечающейся войне, постоянные посетители города собрались в стенах Точила и принялись точить ножи, топоры и клинки побольше. Навыков боя с живым противником у них было не так много, как у солдат Витьерога, но лезвие они обнажали и применяли куда чаще.

Сам же король был наследником престола. Его семья основала Точило. Первые два поколения называли крепость – Киль. Стена, уходящая в озеро, была заострённой и рассекала волны, приводя в движение механизмы водяных мельниц, находившиеся в той части крепости. Над ними стояла высокая башня, в которой и жили первые два поколения королей Киля. После самоубийств, последовавших за сумасшествием Керменя Первого и Керменя Второго, спальни перенесли в другую башню. Туда, где звуки волн и механизмов мельниц не изводили правителей во время сна.

Кермень Пятый мало что знал о градоправлении, но неплохо разбирался в прибыли. Он объявил побережье опасной землёй и огородил его забором. Попасть туда можно было только в сопровождении проводника, уплатив десять питар. Если посетитель хотел унести больше трёх камней, он должен был добавить ещё по десять питар за каждый булыжник. Приток желающих попасть на побережье не уменьшился, и проводники стали сопровождать по несколько гостей за раз. В основном, взглядом, стоя у забора.

Керменя Пятого, так же как и графа Фауфета, интересовала казна соседа. Дело, которым занималась каждая из крепостей, приносило бочки питар, наверное, даже бочки пафий. Но сколько таких бочек стояло в спальне градоправителя, оставалось загадкой.

– Низверг прибыл к Керменю проверить войско и обрисовать план действий, – сказала Гакка.

– Ах, брат… Отец подобрал тебе задание под стать твоим способностям. – Скуп расплылся в улыбке.

– Думаете, он подначивал обе стороны, чтобы спровоцировать войну?

– Начать войну – задача несложная. Может хватить неуместной шутки или пролитого бокала. Наш Низверг наверняка затеял нечто очень увлекательное. Что ты видела?

– Я видела его план действий. Перечень вооружения. Боевые построения.

– И что?

– Он идеален для отражения атаки Витьерога.

– Значит, победа Витьерога не входит в его планы. А если посмотреть на эту атаку со стороны войск Витьерога?

– Они смогут выстоять, но он не собирается использовать слабые места обеих сторон при такой расстановке войск.

– Прекрасно, – Скуп похлопал себя по колену. – Мой брат намерен развернуть войну без победителя. Видимо, в этом и заключается последняя воля отца.

– Вымотать обе армии так, чтобы по возвращении в родной город они сами разрушили его?

– Затраты на войну не окупятся. Солдаты не получат наживы. Дух падёт. Восстановиться после такого им будет непросто. Хм…

– Что такое, господин?

– А может, отец хочет, чтобы Низверг… – Скуп замолчал и вернулся к разговору, будто и не начинал этой фразы. – Мне надо отправиться в одно поселение по соседству.