Яш заметил, как в глазах кимпуруши вспыхнул яростный огонь.
– Может, нам отложить задуманное?
– Нет. – Чандра посмотрела на город, затем перевела взгляд на сикха и мягко улыбнулась. – Пойдем.
Покинув сигнальную башню, они отправились по заросшей, едва различимой среди кустарников и высокой травы тропинке в сторону города. Сикх шел молча, понурив голову. Мыслями он снова был в родной деревне, крепко обнимал жену, сестру и двух своих детей. Он вряд ли когда-нибудь их увидит. Его появление в деревне навлечет на них страшную беду.
– Не думай о семье, – сказала Чандра, посмотрев на Яша через плечо, – с ними все хорошо. И без тебя у них есть надежда на будущее. Есть надежда прожить жизнь, неомраченную вечными скитаниями и гонениями. Они будут жить, не зная постоянных унижений со стороны тех, кто их окружает.
Слова кимпуруши не утешили сикха, не сняли с сердца и души ту невыразимую боль, которую он сейчас чувствовал.
– Откуда тебе знать? – спросил он чуть слышно.
– Я была в деревне и видела их… старый Джагджит заботится о них и не дает в обиду, как и обещал тебе, – сказала Чандра погодя. – И если ты думаешь что мне незнакомо чувство потери, то ты глубоко заблуждаешься. Я знаю, как это больно – потерять близких тебе людей. Но, в отличие от тебя, мой милый Яш, мне уже никак не помочь, мне не воскресить моих близких, не вернуть их к жизни, не увидеть улыбки на их светлых лицах. Никому в целом мире, кроме меня, неведома та боль, которая терзает твою душу, ведь я с ней живу уже очень-очень долго. Я прекрасно понимаю, какие это приносит страдания, понимаю, как это бесконечно больно! Но ты, Яш, будешь жить с осознанием того, что они живы и радуются жизни! Да, тебе придется выбросить воспоминания о них, если ты хочешь, чтобы у них и дальше все было хорошо, или, по крайней мере, не хуже, чем сейчас. Но ты будешь знать, что они дышат, чувствуют, живут…
Яш ничего не ответил. После слов кимпуруши он действительно отчистил разум от разрывавших душу мыслей. В конце концов, если бы не вмешательство Чандры, он уже был бы мертв. И хотя жизнь без семьи не радовала его, он утешал себя надеждой, что втайне сможет смотреть, как растут и радуются жизни его дети.
К границам города они вышли, когда на небе уже вспыхнули звезды. По узким обезлюдевшим улочкам они добрались до святилища Авалокитешвара. Оно оказалось небольшим и не так богато украшенным, как святилища Дьяуса, глубоко почитаемого в Бринхаме, да и во всей провинции Дъяшер.
Мозаики и фрески на стенах говорили о великих свершениях и великой милости бога, его бесценные дары человечеству и заботе о них. Но вспоминая залы забытого храма, Яш возрождал в памяти и истории, которые рассказывала ему кимпуруша.
Прежде чем проявить сострадание к людям, Авалокитешвара, как и другие боги, терзал человечество и выпивал его жизненные силы. И только когда он увидел дела рук своих, он пришел к состраданию и постарался усмирить своих братьев и младших богов.
– Что ты здесь делаешь? – шипящий голос донесся справа от сикха, тут же схватившегося за рукоять кинжала, спрятанного под мешковатой рубахой.
– И я рада тебя видеть, Викрам. – Чандра улыбнулась старому жрецу, сгорбившемуся под тяжестью прожитых лет.
– Нет. Жизнь тебя ничему не учит. Ты пришла в логово тигра. И еще притащила проклятого вместе с собой.
Яш отшагнул назад, но сразу был пойман за руку кимпурушей.
– Давай поговорим не здесь, Викрам, – сказала Чандра.
– Конечно, конечно. Скорее проходите, – старый жрец откинул ковер, скрывавший узкий проход, ведущий в подвальную часть святилища. Послушник прикрыл за ними дверь и занялся протиранием пола влажной тряпицей.
– Твою покойную мать прокляли, и ты знаешь, сколько усилий я приложил, чтобы она, попав к Яме, не мучилась вечными страданиями, разве этого мало? – причитал жрец, спускаясь по лестнице. – Так нет, ты привела с собой еще один экземпляр с клеймом проклятия на челе. И я хочу спросить: ты хочешь меня совсем доконать?
– Нет. Как ты мог подумать?
– А мне кажется, что да. Ты точно хочешь моей смерти! – Жрец толкнул дверь, и они вошли в небольшую комнату. В ее центре стоял столик на коротеньких ножках не больше ладони, а вдоль стен располагались шкафы, забитые древними свитками и фолиантами. На полках не было пустого места, все занимали пергаменты с рукописями.
– Садитесь. Я сейчас вернусь.
– Кто этот безумный старик? – спросил Яш, когда жрец скрылся за тайной дверцей скрытой за одним из шкафов.
– Этот безумец спас душу моей матери, – сказала Чандра. – Ее прокляли, когда она уже носила меня под сердцем, и я родилась той, кем сейчас являюсь – навеки проклятой кимпурушей, не знающей сочувствия и жалости ни к чему живому. С меня нельзя снять проклятие, ты ведь это хотел спросить? Я обречена на вечные муки и голод, который может заглушить лишь живая кровь, которая пульсирует в венах. И да, я до сих пор жива лишь потому, что Викрам спас меня.
– О каком проклятии он говорил?
– Пока не знаю. На твоем лбу действительно есть клеймо проклятия, и его могут увидеть такие же проклятые люди или жрецы. Некоторые герои, такие как Кумакун, не только видели их, но чувствовали. Потому он так быстро нашел тебя, и именно поэтому мы пришли сюда. Викрам владеет тайными знаниями, которые доступны далеко не всем жрецам. Он поможет стереть клеймо проклятия, но не думай, что оно исчезнет навсегда.
– Я готов!
Чандра, улыбнувшись, кивнула сикху.
Жрец вернулся не скоро. Но когда он снова появился в комнате, в его раках была своеобразная корзина со свитками и склянками. Он закрыл за собой дверь и, грузно ступая, приблизился к столику, за которым сидели его нежданные гости.
– Снимай с себя все, но прикрой свои чресла. – Викрам расставил на полу посуду, живо развел в ней некие искрящиеся растворы разных цветов. – У вас не будет много времени, но фору это вам даст.
Яш Бхатия не пререкался, выполнял все, что ему было сказано, в то время как Чандра рассматривала иллюстрации в старом фолианте. На лоб, плечи и грудь сикха под гортанное пение были нанесены красные и зеленые мазки непонятной жидкости, ноги и бедра исполосовали синие и коричневые линии. Жрец трудился около часа, и когда закончил, почти валился от усталости.
– Все?
– Да. Его никто не увидит, он словно тень, но у вас не так много времени.
– Спасибо, Викрам, я этого не забуду.
– Ах, лучше бы забыла, и о том, что я еще пока жив, тоже.
Чандра улыбнулась, затем бросила одежду сикху.
– Одевайся, нечего рассиживаться!
***
Город не спал, на протяжении недели на каждой улице и в каждом доме обсуждали трагическую гибель доблестного героя Кумакуна и возвращение великого Кирана, поклявшегося на алтаре Дьяуса отомстить за смерть брата. Но сегодняшней ночью улицы и дома были пусты. Все горожане, способные ходить, собрались у храмового комплекса, посвященного богу дневного неба, чтобы узреть чудо возрождения защитника веры!
В отличие от Чандры, проходя от квартала к кварталу, Яш постоянно оборачивался по сторонам, каждый раз ожидая увидеть в тесном проулке или на улице храмовников, вооруженных ритуальными бхуджами11, стражей или героев, которые так жаждали мести.
– Не беспокойся так, Яш, сейчас Абхею и его храмовникам не до нас, – сказала кимпуруша, взглянув на сикха через плечо. На ее лице запечатлелась улыбка, но отнюдь не та, которую он привык видеть. – Сейчас у них куда как более важные дела, чем рыскать по городу в поисках неведомых убийц.