Мир полностью погряз в ничтожестве.
– А вы слышали? – кудахтала толстая матрона, перебиравшая в корзине свеклу. – Минувшей ночью ограбили почтовую карету на королевском тракте. Позор! Куда только смотрят наши власти! Разбойники совсем распоясались!
– Это что! – не спуская с толстухи подозрительного взгляда, проблеял бакалейщик в перепачканном фартуке. – Стража нашего бургомистра, да пребудет он во здравии, вчера арестовала самого виконта Тарбло! Теперь повеса сидит в гарнизонной тюрьме! – каждое слово бакалейщика сопровождалось потрясанием толстых щек и презрительными плевками в разные стороны.
– Ох, несладко ему придется, за решеткой-то! – насмешливо воскликнул мужичонка в обветшавших лохмотьях, который до поры жался к кирпичной стене с облупившейся штукатуркой.
– Не мели чепухи, старик! – вмешался в разговор кожевник, оказавшийся рядом. – Тарбло, может, и редкий выродок, незнамо как земля таких носит, но он отнюдь не простак! Де Вольтер ни за что не оставит своего кузена гнить в тюрьме или вкалывать на каменоломне. Скорее мир перевернется, чем это случится!
– Свежая рыба!
– Хочешь языка лишиться, Альберт?
– Свежая рыба!
– Я закон не нарушал! А если что…
– Свежайшая рыба!
– Пирожки с капустой, с потрохами, с зеленью!
– Рыба свежая!
– Дорогу, проходимцы! Дорогу страже бургомистра! А ну-ка разойдись! Дорогу!
А вот и стража. Блюстители и поборники закона, а вместе с тем – грабители и бандиты. Лучше держаться подальше и не привлекать к своей персоне лишнего внимания. Не сейчас, не здесь, а лучше вообще никогда. Этот город настолько прогнил, что дышать здесь уже опасно для жизни и здоровья.
Улицы Старого Города запутанны подобно паутине, и если ты долгое время жил в этих нищенствующих, утопающих в собственных испражнениях кварталах, среди людей и нелюдей, проживавших в покосившихся, лепившихся друг к дружке домишках, то тебе бояться нечего. Ты всегда найдешь укромный уголок для ночлега или место, чтобы переждать бурю. Стоит только захотеть! Просто пораскинуть мозгами – и все получится как надо.
На одной из улиц нелюдей, из тех, что располагались ближе к старым докам, тем самым, где каждую ночь совершались преступления, и каждое утро стража находила хладные трупы, в доме с медной вывеской «Швейная Дафны» Трехпалого ждала Фиона.
Бедняжка Дафна связала свою судьбу совсем не с теми людьми, с кем следовало связываться, и поплатилась за это сначала целостностью собственных костей, а затем и самым дорогим – своей жизнью. Город не приемлет слабых, он их уничтожает, уничтожает как мерзких крыс, которые шныряют по кухне, пока вы спите, или вездесущих тараканов, которые так и норовят залезть в вашу тарелку с супом.
Месяц тому назад истерзанное тело Дафны выловили в заливе. Обмотанную рыбацкой сетью, ее можно было узнать только по кольцу на пальце и татуировке на щиколотке в виде остроконечной звезды. Впрочем, никто из ее убийц не пытался скрыть следы преступления. А стража не пыталась это тяжкое преступление расследовать.
Фиона – хорошая, добрая женщина, и для своей расы очень даже миловидная. Как говаривал Вартнер: хорошую бабенку рога с копытами не портят. Шутник. Отчасти Трехпалый был даже согласен со старым прохиндеем, но только лишь отчасти. Унаследовав швейную мастерскую от старшей сестры, корзалитянка1 все силы направила на работу. Она брала любые заказы, чтобы выжить и прокормить детей своей погибшей сестры. Работала днем и ночью не покладая рук. Плоды приложенных Фионой усилий были видны невооруженным глазом. Швейная начала процветать, и вскоре о ней заговорили не только в припортовых кварталах, но и по всему старому городу.