Чудеса в решете
«Философия ортодоксального буддизма не поддерживает идею бога. Наличие Вседержителя и Создателя просто не обсуждается, да и при ближайшем рассмотрении кажется слегка нелепой. Буддизм учит жить самому по законам мироздания, совершать умелые поступки, при которых человек в согласии с этими законами неуязвим для страдания. Но это не означает, что Будда отрицает существование божественного, сверхъестественного и потустороннего…».
Монах с трудом подбирал слова на тайском, иногда перемежая фразы английскими и греческими терминами, иногда вставляя слова на пали из старых буддистских текстов. Как это ни удивительно, слушатели его понимали. Для тайца связь философии с религией была очевидна. Множество верований связанных с духами земли смешивалось с буддистскими постулатами, а почитание святых из китайского и индуистского пантеона было естественным. Карма, колесо Сансары, священные мантры и схема построения мира – Мандала. Множество параллельных миров, соприкасающихся и взаимно пересекающихся, многоцветность и правильность линий характеризуют совершенство. Девять уровней от святых и асуров до демонов, и каждый имеет свою силу, у каждого своё место в этом мире.
Монах надолго задумался. Его беседы не были проповедями, в своём общении с мирянами он как бы искал подтверждение собственных мыслей. Поэтому, когда монах надолго замолкал, его собеседники уважительно уходили по своим делам, они знали, ажан погрузился в прошлое. Он внезапно пришёл к мысли, что за столько лет жизни в различных уголках Земли он ни разу не сталкивался с проявлением чего-то сверхъестественного. Случались маленькие чудеса, происходили естественным образом. Явления чего-то большего он не помнил. Но все эти годы с ним неотступно было ощущение присутствия чего-то рядом. Может это то, что христиане называют ангелом-хранителем? Нет, не то. Элементали леса и воды? Может быть и они тоже. Но своё существование не только в этом физическом мире ощущают многие, и некоторые стараются это усовершенствовать, пользоваться. Но, наверное, правильнее научиться жить с этим в гармонии.
Старая бабка Анна учила собирать травы, ещё в совсем маленьком заронила интерес к природной аптеке. Это казалось чудом, что не надо идти в аптеку, покупать и пить горькие микстуры и таблетки, которые застревают в горле. Вот оно здоровье, растёт у мельницы, по дороге на покос у «мочища», цепляется за камушки на берегу Енисея. Бабка не слыла ни ведьмой, ни знахаркой в деревне. В деревне вообще не было этой категории, просто старые люди знали кой какие секреты. Полечиться травами спрашивали у тёти Нюры Пономарёвой просто потому, что она не ленилась их собирать. Старый потемневший Никола угодник смотрел из угла и не осуждал за вольную трактовку молитв. А молитвы те больше напоминали заговоры… «Выйду я раб божий благословясь, выйду я раб божий перекрестясь, из дверей в двери, из ворот в ворота, оболокусь облаком, опояшусь красной зарёю…» – учила она оберегам. «Мишка медведь, где в ту пору был, когда батюшка Иисус Христос по земле ходил…» – учила не бояться медведя. И много ещё чего постепенно западало в память, не заучивалось специально и не повторялось насильно. Древние заговоры с налётом христианства, лечебные нашептывания для облегчения недуга, когда травкой пользуют. А знания трав накапливались, извлекались из книг и совмещались со старыми советами.
Мать одноклассницы Верки Горченёвой правила голову младшему брату, запомнил. Случайно найденная матерью, старая землячка из Остяцкого лечила ребятишкам грыжи, у неё опыта понабрался. Сама попросила, чтоб пришёл заговоры передать. Баба Оля Репина из мест Полины Москвитиной и её «Чёрного тополя» по секрету передала очистительный заговор, которые служил ему всю жизнь и сейчас продолжает служить. Тонкое тело вибрировало в такие светлые дни и наполнялось силой, или застывало в недоумении, когда физическое тело болело, а мысли и поступки вдруг становились неправильными, неумелыми. И оно изо всех сил старалось помочь другим, когда было нужно и в растерянности сморщивалось, когда нужно было помочь себе. Оно всегда это выглядывало из глаз, наполняло уверенностью в чудесной силе и дарило надежду на выздоровление. Заговорить ячмень, словами выгнать занозу из пальца, очистить дом от нехорошего духа. Всё это смешивалось в одно и чудом не казалось.
Попросится в дом у «хозяина» в Таиланде оказалось так же естественно, как и в сибирской деревне. А почитание духов леса было обязательным уважением к проживающим рядом с тобой существам из других уровней мироздания. Своё собственное существование не разделялось на жизнь физическую и духовную, а мысли и поступки были материальны. Молитвы и обеты исполнялись для сохранения равновесия мира, а не для получения каких-либо благ. И даже немного обидеться на духов, что они не помогают, не было святотатством. Жизнь человека существовала во всех возможных параллелях, которые были доступны. И молитвы, и чатинги, и заговоры вместе с травками, вместе с тренировками тела укрепляли и душу.
Удивительное чудо Ци Гун и понимания движения энергий в человеческом теле пришло от занятий боевыми искусствами и не оказалось чудом. А йога со своими чакрами объяснялась этой энергией так же просто, как кроветворная функция организма. Трактаты тибетской медицины вместе с описанием трав содержали и описание состояний, на которые влияла погода, место рождения и лунные циклы. Аура тела, тонкие слои жизни становились реальностью, энергетическими полями этой энергии. Звуки, извлекаемые особым тембром, лечили не хуже аспирина, а собственным состоянием появлялась возможность управлять. А ведь так хотелось верить в чудо когда-то. Важность дыхания оказывалось не только для снабжения крови кислородом, а и для стабилизации разума и достижения «изменённых состояний» сознания. Осознание себя стало путём к пониманию мира.
Медитация монаха на берегу под деревом Ху Кван никто не прерывал. Анапанасати, которому учились многие, совершенствовало не только тело и душу. Моральные нормы постигались и на физическом уровне, когда тело расслаблялось, ум успокаивался, и появлялись краткие лучики просветления. Десять заповедей господних может потому так сложно заставить исполнять, что понимание их не приходит само при дыхательной практике? Принцип «пяти НЕТ» рождается не только при проповеди или беседы с монахом.
Монах вернулся в мир, посмотрел через глаза на море. Тень листьев дерева создавала причудливый калейдоскоп с синим небом, грязным песком и белыми барашками прибоя. Тени стали вытягиваться, наступал вечер. Полёты во сне и наяву уступали место обычным мирским делам, которые не минуют даже обитателей монастыря. Не могут быть они игнорироваться даже отшельниками, смотрящими в далёкое море.
Иллюзия мира
Море дохнуло в лицо теплом и запахом водорослей. По поверхности мелких волн только начали бегать редкие блики поднимающегося солнца. Оно поднималась где-то там, сзади, из-за горы, не торопясь и посылая свои первые лучи к дальним островкам. Под деревьями на берегу ещё была ночь. Разбуженный монастырским колоколом, монах вместе с другими обитателями монастыря провёл утреннюю медитацию, но не пошёл за поднесением пищи. Сегодня он пошёл к морю, чтобы ощутить иллюзию мира, продолжить ощущения, пришедшие во сне.
«Однажды императору Чжоу приснился сон, что он бабочка. Бабочка, весело порхающая между цветами. Он наслаждался этой лёгкостью и не осознавал, что он Чжоу. Вдруг проснувшись, удивился, что он Чжоу, а не бабочка. Долго не мог понять – ему снилось, что он бабочка или бабочке снится, что она Чжоу. Это называют превращение вещей, тогда как между бабочкой и Чжоу есть, несомненно, различие».
Монах вспомнил эту старую даосскую притчу и улыбнулся внутри себя. Ночью ему приснилось, что он птица. Буддизм говорит, что жизнь – это иллюзия. Мир – лишь отражение наших ощущений. Не все понимают этот постулат таким, как он есть. Мир существует в нашем сознании. Отражение мира различно в сознании каждого. В этом мире ценно то, что ценно для нас. Наши ощущения.
Море с тихим шелестом подбегало к ногам подгоняемое прибоем. Птичьи голоса становились сильнее, к куканью Неразлучников добавлялся посвист скворцов и редкие вскрики Синей птицы – щура. Эти звуки возвращали его в годы первого знакомства с Таиландом, звуки просыпающихся джунглей. К ним добавлялись запахи. Запахи разжигаемого мангала в деревне и подсыхающей скошенной травы. Она пахла точно так, как пахли травы в его детстве и использовались они точно также. Для утренней охапки корове перед дойкой. «Жизнь – это не то, что с нами происходит, жизнь – это то, как мы к этому относимся». Как можно к этому всему относиться? Когда пахнет жареной рыбой, как у бабушки Анны. Когда всё вновь увиденное кажется давно знакомым, потому что запахи будят воспоминания, советуют всему вернуться на круги своя, приглашают остаться таким, какой есть.
Жизнь это иллюзия. Иллюзия нашего сознания, иллюзия наших стереотипов, навязанных окружением, воспитанием, образованием. Видеть мир реальным нам мешают наши страсти и желания. «Осознание себя – первый шаг к мудрости». Осознать себя в этом мире, оторваться от иллюзорности бытия, от штампов и стереотипов, преодолеть свои страсти. Монах сидел, погрузившись в медитацию, а запахи проникали в подсознание, делали реальность иллюзией. Иллюзией родины, детства и юности, возвращали забытые ощущения лёгкости полёта над горами и тепла степной дороги под босыми ступнями. Осознание себя, как части этого мира, понимание своего места в нём, а вернее отсутствия какого-то определённого места. Свобода подсознания, вооружённого этими ощущениями, была удивительной.
Струя прохладного воздуха шевельнула шафрановую мантию на плече. Откуда она в этом тропическом зное, просыпающегося острова? Лёгкий запах пресной воды с кувшинками и лотосами, как напоминание о далёком озере в старице Енисея. Частичка, которая помогает почувствовать себя и здесь на своём месте. Стук весла о борт лодки из прошлого, как напоминание о настоящем. Старая лодка по прибою прошла в устье маленькой речки, которая берёт начало из водопада Клон-прау и добавляет в море пресной воды, которую так любят креветки. Иллюзия бытия, которая становится реальностью? Или реальность, которая становится частью иллюзии? Вот это и называется иллюзией мира, которая реальна для каждого. Когда у Хотея спросили крестьяне – «Что у тебя в этом мешке за плечом?», он ответил просто – «Там у меня весь мир». Всё наше богатство иллюзорно, только наши ощущения реальны.
Монаха никогда не покидало ощущение сентября и бабьего лета. Жаркого и ласкового, со спелыми фруктами, встречей со старыми друзьями, теплом дороги, запахом высохших листьев и трав, которые собирают в кучи. Иногда они сжигались, чтоб не остаться в зиму, как сжигались и здесь, чтоб не оставаться мусором на расчищаемом участке. И этот запах травяного костра ещё больше укреплял это ощущения дома, родины, детства, помогал быть везде частичкой бытия, частичкой реальности. Быть реальностью в иллюзии других людей, ведь каждый живёт в мире своих ощущений, переплетающихся с иллюзией близких, становясь сном для других и обретающих реальность в общем для всех мире.
Освобождение себя
В мире нет ничего вечного, всё течёт, всё изменяется. Пытаться ухватиться за уходящее, значит не понимать суть вещей, значит наносить себе страдание. День уходил в небытие, солнце садилось в море. Краски становились всё гуще, заливали чернилами всё вокруг, красивыми разноцветными чернилами, которые, высыхая, становились ещё темнее. Темнота тропической ночи ощущалась почти наощупь, она густела и становилась почти твёрдой. День уходит. Как жаль. Жаль? Нет, завтра будет новый день. Такой же яркий, также наполненный светом. Монах видел себя молодым в горной тайге, зрелым в каменных джунглях города, откуда сбегал всякий раз, ещё сильным, но уже мудрым в море, когда учился у волн следовать Дао. Не сожалел о прожитом, принимая ленту событий, как само собой разумеющееся. За каждой ночью приходил новый день, какой бы тёмной она ни была. За суровыми зимними морозами приходила весна, а за нею золото осени, умирающего лета. Четыре благородные истины вошли в сознание постепенно и стали частью его.
монастырь Нонг Кет Яй
Объяснять постулаты буддизма о природе страдания этим, ставшим родными, людям было просто. Рыбаки и крестьяне этого острова были частью природы, щедрой природы. Северный человек, который привык бороться с природой, выживать по её законам, не боится боли и утрат. Для таёжного жителя страдание значит многое, значит то, что невозможно изменить, казалось бы. Для жителей тропического острова жизнь – каждодневный труд и постоянная мечта о лучшем. «Дукха» в буддизме означает не страдание тела, а неисполнение желания души. Неудовлетворённость. Жителям тёплого острова не приходилось выживать в суровых условиях, и поэтому они знали, что такое желания. И они знали, что такое неисполнение желаний. Показать им, что само желание является причиной страдания «дукха» просто. Нереализованные надежды несут в себе ту же неудовлетворённость, что и окончание удовольствия. Желать всё бόльшего в природе человека, оно сродни желанию наркомана получить новую дозу приятного забытья. Неслучайно в буддистском аду грешник получает за свой грех невозможность удовлетворить желание. Пьяница не сможет напиться, сколько бы ни пил, прелюбодей никогда не сможет удовлетворить свою похоть, корыстолюбец не сможет умерить свою жадность и будет медленно сходить от этого с ума.
Всё в этом мире конечно. Всякое действие является началом конца. Восход означает неминуемый закат, насыщение постепенно перейдёт в чувство голода, а любое рождение означает в будущем смерть. Не может новая лодка быть всегда новой, она ветшает. Не может любовь быть вечной, она растворяется в обыденности. Не может любое желание исполниться так, как этого хочет человек, оно имеет свои варианты, предоставляемые судьбой. Причиной «дукха» является само желание, сама жизнь. Наилучшим выходом из «дукха» может являться пустота. То достижение нирваны, о котором так любят говорить на западе, и которое не понимают на востоке. Дукха, неудовлетворённость, является естественным процессом, и никто не отказывается от самой жизни. Для северного человека мелкие неудачи и желания преодолимы, но тем трагичнее оказываются несбывшиеся надежды, неудовлетворённость целью, к которой стремился так долго, потери чего-то или кого-то. Отказ от желаний, восьмеричный путь избавления от страданий, сначала кажется кощунственным, а затем уводит в небытие.
Молодёжь из персонала отеля на берегу, старый рыбак с сыном и бронзовая массажистка знали о «ниббане» с детства. Они не знали одного – как её достичь. Умелые поступки улучшают карму, совершая благие дела и не совершая неблаговидных поступков, человек движется к своей смерти и рождению вновь. Рождение, которое принесёт опять те же страдания жизни. Сансара, колесо перерождений, неумолима. Они не думали об этом, жизнь воспринималась ими, как естественный процесс смены плохого и хорошего, смены дня и ночи. Для чего нужны чатинги и медитации, если в следующей жизни всё повторится вновь. Для жителя северного тайги – это трагедия, для рыбака на берегу южного моря – это естественный процесс. Осознание себя поможет достичь понимания сути восьмеричного пути и для того, и для другого. Карма, в своём звучании на языке «пали», как Дхамма, означает процесс «то как всё должно быть».
Отказ от желаний, от получения удовольствий сравним с отказом от самой жизни, но именно так некоторые понимают основной постулат Будды – «Жизнь – это страдание». Осознание себя в процессе жизни, осознание конечности всего, никак не означает уход от всех удовольствий в мире. Понимание неудовлетворяемости желаний ведёт к полной свободе, к свободе от необоснованных ожиданий, к принятию естественного хода жизни, к освобождению от «дукха». И это никак не означает брать как можно больше, скорее наоборот. Чем больше ты берёшь, тем бόльшего ты хочешь, тем сильнее неудовлетворённость, тем страшнее страдание. Только поняв это, можно получить истинное удовлетворение от свершившегося, от каждого восхода солнца, от каждой чашки риса, от каждого поцелуя женщины или каждой, пусть маленькой, коммерческой удачи.
Бронзовые лица и маслины широко открытых глаз смотрели на монаха, на его жилистые руки, на два шара самостоятельно катающихся на его ладони. Учиться у него медитации казалось несложным и приятным делом, слушать его слова на неправильном, но понятном языке, казалось откровением. Они вспоминали, что всё это знали когда-то, но почему-то забыли. Монах помог им вспомнить, разбудил их сознание. Надо просто жить, чтоб научиться радоваться всему вокруг. Сколько б много ты ни хотел, всё будет. Но сколько б много ты ни имел, тебе не хватит. Значит надо иметь столько, чтоб не было тяжело ходить по этой земле, чтоб не боятся всё растерять.
Монах медленно и легко поднялся, распрямив спину. Звёзды алмазной россыпью плавали в волнах, набегающих на берег, джунгли вдалеке что-то кричали голосами птиц и вскриками обезьян, но казались замершими во сне. Скоро родится молодая Луна и наступит новый год. Скоро наступит новый день, который принесёт новое счастья быть. Только человек может осознать себя, а значит победить страх перед перерождением, победить страдание. Только человек может стать свободным от той тюрьмы, в которую заключил себя сам.