Дерзай

– Спасибо, конечно, – скромно потупил взор Руслан. – Но на самом деле не так уж хорошо, как хотелось бы.

– Да брось скромничать, чувак! – встрял Дима. – Какого черта ты до сих пор не всемирная звезда?

– Решил посвятить жизнь более полезному делу.

– В смысле? – не понял я. – По-твоему певцы бесполезны?

– Почему же? Полезны,– поспешил объясниться тот. – Все профессии нужны, все профессии важны. Но я не для этого создан. Стоя на сцене, я не получу столько впечатлений, как в подобном походе. Все концерты сольются в моей памяти в один, а в путешествиях каждый день случается что-то новое.

– Красиво сказано, – присвистнул Леха.

– Потому что это правда. Будет, о чем в старости вспомнить, – пожал плечами явно смущенный таким пристальным вниманием к своей персоне Руслан. – Ну и чего вы уставились на меня? Не в музее, чай! Хватит пялиться!

– Гляди, как мы засмущались, – хихикнула Дина. Парень, выгнув бровь, ответил ей слегка сердитым взглядом. – Да ладно, я шучу. Не воспринимай так близко к сердцу.

Вдалеке послышались раскаты грома. Так неожиданно, что мы аж вздрогнули.

– Гроза надвигается. Хорошо бы успеть до леса дойти, чтоб не в открытом поле, – косясь на небо, тяжело вздохнул Петрович. – Если боитесь грозы, завтра утром у вас еще будет шанс повернуть обратно. А дальше – все. Вы уже не дети, поэтому я не буду указывать вам, что делать. Но советую подумать хорошенько. В грозу передвигаться трудно и опасно, как морально, так и физически. Вас никто не осудит, если захотите вернуться.

Мы переглянулись.

– Я бы повернула обратно, но одна я точно не пойду, – протянула Аланка. – А мальчики от своей затеи не откажутся. Верно?

Мы с Димоном кивнули. Остальные ребята лишь поплотнее застегнули куртки, смотря в костер.

– Ну вот и хорошо, вот и порешили, – Петрович тяжело поднялся. – Кто последний будет ложиться спать, выкопайте вокруг костра канавку на метр, а угли с травой накройте вот этим, – проводник кивнул на синий свернутый тент у своей палатки. – Комендантского часа нет, так что ложитесь сами, когда захотите.

– Хорошо. Спокойной ночи, – закивали мы, провожая Петровича взглядами. Тот вытащил наружу котелок и, поставив его у входа, скрылся в палатке. Послышались пыхтение и шорох спальника. Минут через пятнадцать все стихло, а мы так и остались сидеть у тлеющего костра.

– Что ж! Первый день прошел успешно, – зевнув, подытожила Дина, обведя нас взглядом. – Пожалуй, пойду я тоже спать. Вам помочь залезть в спальник, ваше светлейшество?

Вопрос, само собой, был адресован Аланке. Блондинка картинно закатила глаза.

– Что ж, надеюсь ты не храпишь по ночам, – поняв все без слов, Дина поднялась с места. – Спокойной ночи, мальчики. Если что-то будет не так, будите в любое время.

Мы с парнями кивнули. Дина, потрепав по голове, все еще возившегося с какими-то образцами Донована, ушла в палатку. Алана тяжело вздохнула, прорычала что-то нечленораздельное и, резко вскочив, кинулась за соседкой.

– Постой, нищенка, меня подожди! Я даже не знаю как пользоваться спальником! – выкрикнула она, с разбегу влетая в еще открытую палатку. Изнутри послышались возня и шорох. Зажегся фонарик, и раздался голос Дины:

– Убери от моего лица ноги!

– Будет чудом, если они переживут эту ночь и не поубивают друг друга, – устало протянул Димон, косясь в сторону палатки.

Мы хмыкнули. Я вытянул руки над тлеющими углями. Начинало холодать, со стороны гор дул прохладный ветер. Пожалуй, тоже пора на боковую.

***

Никогда еще у меня не было таких долгих и трудных ночей! Вопреки ожиданиям, я не уснул сразу после тяжелого дня. Сон пришел ко мне только в три часа ночи, и виной всему – проклятый спальник! Спать в нем было ужасно неудобно! Повернуться и лечь на бок – практически невозможно; под голову пришлось положить альпинистскую куртку, но башка все равно проваливалась в какую-то яму, на краю которой стояла наша палатка. В попытках улечься поудобнее, я постоянно сползал с пенки, а мне в спину, почки и, вообще, во все тело упирались какие-то не то бугры в земле, не то камни!

Под утро я был сам не свой от ярости. Все мое затекшее тело покрывали синяки. Я чувствовал себя не просто не выспавшимся, а дико разбитым. Холод тоже не добавлял оптимизма. Днем, конечно, тоже было не жарко, но хотя бы солнце припекало. А ночью на землю опустился густой туман, из-за которого все наши вещи отсырели и стали холоднее снега, а к утру и вовсе полил дождь! И не какой-то там моросящий, а сильный ливень, способный смыть все на своем пути.

В шесть утра, когда я уже тысячу и один раз пожалел, что поддержал идею Димона отдохнуть таким, мать твою, извращенным образом, раздался свисток Петровича. К этому моменту спальник уже немного нагрелся, так что вылезать из него в холодную и суровую среду совершенно не хотелось. Но пришлось.

Выспавшийся не лучше меня и такой же злющий Димон, кряхтя, неумело выбрался из объятий спальника, агрессивно скомкал его и зашвырнул в угол палатки. Дрожа от адского холода и сгибаясь в три погибели, мы принялись натягивать треники прямо на термобелье. Сверху надели камуфляжные непромокаемые костюмы. Также пришлось достать из рюкзака лежащие на самом дне резиновые сапоги. В какой-то момент, отчаявшись добраться до обуви, Димон уронил голову на рюкзак и беспомощно застонал. Мои сборы проходили не лучше. Но это оказался еще не весь экшн.

Не знаю, сколько градусов было на улице, но едва я вылез из палатки, как жутко продрог от холода. При этом еще даже не рассвело! Стояла такая темень, словно я и не ложился!

Из-за сильного дождя в козырьке над входом в палатку скопилась вода. На месте вчерашнего костра сидели Руслан с Петровичем. Дрожа от холода, они растягивали над травой с углями синий тент, защищая топливо от влаги, пока стоящий на коленях Леха, склонившись к углям, усиленно раздувал новый костер. Отчего-то улыбающийся Донован притащил от палатки Петровича наполовину наполненный дождевой водой котелок.

– А вот и наши сони встали, – поприветствовала из своей палатки сворачивающая пенку Дина. – Как первая ночь не в королевских опочивальнях?

– Я тебя очень прошу – ни слова, – проворчал Димон, призывая девушку к молчанию выставленной перед собой ладонью. Глубоко вздохнув и оглядевшись, он всплеснул руками и проорал:

– Доброе утро концлагерь! Надеюсь, за ночь никто не сдох?!

– Все ясно, – поджала губы Дина и повернулась ко мне. – Ну а ты как?

– Убивать я пока никого не собираюсь, – цокнув языком, качнул головой я, аккуратно опершись о верх палатки и заглядывая внутрь. – Кстати, об убитых. А где твоя соседка? Неужто проснулась и побежала обратно в отель?

– Если бы, – недовольно буркнула та. – Пошла в туалет. Надеюсь, она утонула в какой-нибудь луже.

Вот она – женская ненависть. Интересно, и с чего вдруг они так невзлюбили друг друга? Никогда не пойму этих женщин. Что у них в головах творится? Ну ладно Дина невзлюбила Алану за то, что та ее принижает, но чем Дина-то Аланке не угодила? По мне так этот веселая улыбчивая девушка, просто не может вызывать негативных эмоций. Она даже смотрит на других задорно! Не то что Аланка – зыркает на всех злыми недовольными глазками.

– Чего встал? Примерз, что ли? – окликнула меня Дина. – Иди, собирай палатку, через час выдвигаемся.

Знать бы еще как собирать эту адскую хрень, придуманную, наверное, самим дьяволом. Может, сжечь ее под шумок? Еще одной пытки в виде ночевки в этой штуке я не переживу. Да и Димон явно на взводе. А ведь он говорил мне, что надо брать надувной матрас, на нем хоть помягче спать будет. А я, идиот, сказал, что он много места занимать будет, и что надувать и сдувать его каждый день заебешься. Но в чем-то же я был прав, верно?

На завтрак снова были протеиновые батончики, (которыми я ни фига не наелся), и сладкий травяной чай, заваренный на воде, которую Донован утром собрал из расставленных на ночь емкостей. Чай, надо отметить, был очень вкусным. Благодаря ему я хоть немного согрелся и взбодрился. Конечно, хватило только горло обмочить, но, блин, и на том спасибо. И вот так питаться придется весь месяц? А может, смыться обратно в город, пока никто не видит?

После весьма скудного завтрака, который Аланка прокляла последними словами, заявив, что не подписывалась на такое, и вообще, она замерзла, устала, и всю ее прическу испортил ненавистный дождь, мы принялись собирать палатки. Об этом я, пожалуй, промолчу. Позор был тот еще.

И снова в дорогу. Никто не повернул назад, все были настроены решительно. Несмотря на ужасную погоду, которая преследовала нас весь день, у остальной части группы было приподнятое настроение, что нас с Димоном и Аланкой сильно удивляло.

Плечи болели, а рюкзак, по ощущениям, стал тяжелее раза в два. Одно хорошо – мы очень быстро согрелись; на ногах, к счастью, были резиновые сапоги, поэтому они не промокали. Особенно забавно было наблюдать за модницей Аланкой, щеголяющей в резиновых сапогах, желтом дождевике (который ей одолжил Леха), с огромным перевешивающим рюкзаком за плечами и зонтиком в руках. Девушка безуспешно пыталась спасти свои пышные кудри и макияж. Но в итоге махнула рукой и на волосы, и на черные разводы туши, образовавшиеся под глазами из-за дождя.

Сильный ливень вынудил нас сбавить скорость. Примерно пять часов потребовалось на то, чтобы пройти по открытому полю, а Петрович строго-настрого запретил разделяться. Мы передвигались строем, медленно-медленно. Дождь лил как из ведра, начиналась гроза. Из-за того, что находились мы на открытой местности, риск, что в кого-то из нас могла попасть молния, сильно возрастал. Я знал об этом еще с уроков ОБЖ и прекрасно понимал, чем это может кончиться.

Петрович приказал выключить все электронные приборы. Пригнувшись к земле, мы, не торопясь, двигались в сторону леса. Не знаю как я выдержал эти пытки. Легкие горели то ли из-за неудобной позы, то ли от холода. Вода застилала глаза, пару раз я даже спотыкался о собственную ногу. Тогда шедший рядом со мной Димон притормаживал, поднимал меня под локоть и тащил дальше, за что я был ему очень благодарен.

В лес мы влетели так, будто нас по пяткам уже щекотала молния. Пройдя по нему еще километра два, мы остановились на привал перевести дух. Таких нагрузок мы с Димоном еще не испытывали! В школе вся физ-ра у меня была куплена, а в тренажерах мы таких весов не тягали. Так что, когда Петрович объявил привал, я готов был упасть лицом в лужу и вылакать ее до дна.

Плюхнувшись на поваленные деревья и тяжело дыша, мы, даже не снимая рюкзаков, сделали по глотку воды. Стало темно, как вечером. Над лесом угрожающе нависали черные тучи.

Буквально сидящая в луже Аланка, опустив руки на землю и подставив лицо дождю, рыдала, хлюпая носом. Да уж, давненько у нее такой истерики не было. Нам с Димоном пришлось утешать подругу, чтобы она не сорвалась на других.

Через полчаса группа двинулась дальше. Зверей можно было не опасаться – в такой дождь они все сидели по своим убежищам. Хотелось и себе найти какую-нибудь нору. В лесу дождь лил не так сильно, наверное потому, что мы шли под деревьями. Зато грязи и слякоти было предостаточно. Мы перемазались с ног до головы, пока перелезали через поваленные деревья.

В какой-то момент на нашем пути возник глубокий овраг, который нужно было перейти по поваленному дереву. Ситуация осложнялась тем, что на нем было ужасно скользко. Первым пошел Леха. Едва не свалившись, но все-таки успешно преодолев овраг, он протянул веревку и зацепил ее за сук. То же самое проделал с нашей стороны Петрович. Но тут возникла новая проблема – Аланка наотрез отказалась идти по бревну. Уверен, в ту минуту половина группы была бы рада-радехонька сбросить ее в этот овраг. В том числе и Димон. В итоге моему другу пришлось перенести ее на спине, а нам с Русланом – тащить их рюкзаки. Переправа прошла успешно, и мы двинулись дальше.

Время тянулось невероятно долго. Из-за пасмурной погоды весь день было довольно сумрачно, так что я и сам не понял в какой момент наступила ночь. Лагерь разбили посередине леса. Вокруг было сыро и холодно, и не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что настроение наше было упадническим. В сапогах хлюпала вода, одежда испачкалась. Никогда еще мне не приходилось ходить в таком отрепье! Может, попросить Дину постирать? А что? У меня дома есть прислуги, похожие на Дину. Они за мной каждую крошку подметают. Аланка этим заниматься не станет – это уж точно. Но не ходить же мне во всем грязном! А если люди? Что они скажут? Сын миллионера разгуливает в бомжатском прикиде. Стыдоба!

Однако от идеи со стиркой пришлось отказаться, так как я быстро смекнул, что сколько вещи ни стирай, в такую погоду они не то что не высохнут – даже чистыми побыть не успеют. Палатку ставили под дождем. Вся одежда, рюкзаки, обувь – все, черт возьми, отсырело! Даже чертов спальник, в который я уже мечтал залезть, чтобы согреться, и тот оказался сырым!

Сухого топлива нигде не было. Решили разогревать чай на газовой горелке – маленькой походной плите на баллонах газа. Черт, и почему я раньше не слышал о подобном изобретении? Человеку, который это придумал, надо выдать медаль! Просто за то, что огонь спас нас от переохлаждения!

Гречку решили не варить, так как сухого топлива не было, а газ мог пригодиться в другое время – решили расходовать его экономно. Пришлось опять есть протеиновые батончики. Чтобы ночью мы не замерзли окончательно, к нам в палатку лег спать Леха, так как с Русланом мы с Димой ночевать наотрез отказались. Но он все-таки присоединился к нам чуть позже, так как его палатку затопило. Дина, Аланка, Донован и Петрович спали во второй палатке.

Это было ужасно! Мы набились как селедки в банке! Ноги упирались в огромные рюкзаки, справа, когда мы как по команде переворачивались то на один бок, то на другой, катаясь по палатке как неваляшки, меня то и дело толкал локтем Дима, а слева с края палатки внутрь капала вода.

Посередине ночи меня разбудил Димон. Накануне вечером я заметил, что парень морщится и кряхтит. На мой вопрос, что случилось, он ответил, что вероятно подвернул ногу, когда спрыгивал с дерева, по которому мы переходили овраг. Я посоветовал ему пойти к Дине, как она и просила, но Димон не захотел ее тревожить. Однако ночью боль в ноге стала настолько невыносимой, что пришлось поднимать всю палатку, а мне – в одном термобелье, легкой куртке и полных воды резиновых сапогах – с фонариком в зубах бежать до соседней палатки и будить Дину. Аланке стоило бы поучиться у нее такой скорости – не прошло и трех секунд, как заспанная Дина с пучком набекрень показалась из палатки. Как и я одетая в термобелье, куртку и резиновые сапоги, девушка с чемоданчиком в руках добежала со мной до нашей палатки.

Если честно, я понятия не имею как мы все там уместились. Леху и Руслана пришлось сдвинуть в угол палатки. Парни хмурились, зевали, но против повелительного тона Дины возражать не стали. Диму же пришлось вытаскивать из спальника. После секундного осмотра, Дина пришла к выводу, что у него отек. Что-то там из-за внезапных сильных нагрузок на ногу. Кровь хлынула по венам, произошел запор кровеносных сосудов – и вот. Около пятнадцати минут маленькие руки Дины растирали конечность шипящего от боли Димы, после чего, обмотав ногу друга шерстяным шарфом, девушка заставила его натянуть термоштаны.

Следующее утро оказалось не лучше предыдущего. Холод, сырость, а на завтрак – опять дурацкие протеиновые батончики. В этот раз пришлось обойтись без горячего чая и запивать еду холодной водой. Вещи не сохли, сырость проникла в самые глубины моего рюкзака. Дождь тоже не перестал. Единственное утешение – ноге Димона стало чуточку лучше. Боль немного утихла, но отек не сошел до конца. Чтобы облегчить Диме жизнь, мы распределили его вещи между собой. И хотя мой рюкзак стал тяжелее, я не мог позволить другу надрывать свое здоровье. Мне не трудно, а Димону легче идти. Не такая нагрузка на ногу. Аланка тоже вела себя тихо. Не ныла и даже не жаловалась. Весь день сестра вышагивала около брата и пристально за ним наблюдала. Переживала, видимо, за его здоровье.

К вечеру дождь слегка поутих, и мы смогли поставить палатки под елями. И даже – о чудо! – сварили гречку. Если бы две недели назад мне сказали, что я буду есть сухую гречу с дешевой тушенкой, а жизнь, при этом, будет казаться мне сказкой, я вызвал бы этому человеку санитаров. Но сейчас это было и впрямь так. Ветки ели, под которой мы расположились, были настолько частыми, а иголки настолько густыми, что под ней было практически сухо. Насобирав более-менее сухих веток и иголок, мы смогли развести костер и развесить над ним мелкие вещи, но так как костерок был небольшим, пришлось напялить на себя все сырое и рассесться как можно ближе к огню.

– Что-то мне перестает нравиться эта затея с походом, – пробурчал Димон, отправляя в рот очередную ложку гречки. Леха открыл банку тушенки, и мы разделили ее на всех. – С каких это пор я могу с таким наслаждением есть это… что это вообще такое?

– Это гречка – еда бедных, – морщась объяснила Аланка, с отвращением ковыряясь в тарелке ложкой. – Поэтому ты, братец, о таком никогда и не слышал.

– Как люди вообще ее едят? Она невкусная, – вздохнул Дима, невольно передергивая плечами.

– По мне так очень даже ничего. По крайней мере по сравнению с батончиками, – заметил я. Батончики были сделаны из овса и каких-то сухофруктов. Они были немного сладкие и довольно калорийные.

– Друг мой, ты забываешь о своих корнях. Такая пища не для нас, – хмыкнул Дима, снова набивая рот гречкой. – Черт, креветок жаренных хочу и пасты с лососем!

– Иди лося зарежь, будет тебе деликатес, – отозвался Леха.

– А было бы круто… – мечтательно улыбнулся Димон. – Приеду домой, скажу отцу, что сам зарезал лося. Он ни за что мне не поверит.

Мы хмыкнули. Да, наши отцы считали, что мы ни на что не способны, кроме как тратить их деньги.

– Что ж, пришло время по-настоящему согреться. Согреться с помощью музыки, – подал голос Руслан, под наши восторженные возгласы вытаскивая гитару из чехла. Что-то настроив, он объявил:

– Итак, песня Юрия Кукина «А я еду за туманом», – парень положил руку на струны и начал слегка бренчать какую-то мелодию с одинаковыми нотами. Легко и красиво.

Понимаешь, это странно, очень странно,

Но такой уж я законченный чудак!

Я гоняюсь за туманом, за туманом,

И с собою мне не справиться никак.

Люди сосланы делами,

Люди едут за деньгами,

Убегают от обид и от тоски.

А я еду, а я еду за мечтами.

За туманом и за запахом тайги.

А я еду, а я еду за мечтами.

За туманом и за запахом тайги.

Я выдохнул, смотря в костер. Как это песня подходит сейчас! Тихая, спокойная и такая правдивая. Руслан пел медленно и с чувством, улыбаясь смотря в костер. Улыбались и Алана с Диной. Леха порозовел, Донован, хмыкая, рассматривал что-то на веточке, Петрович, счастливо выдохнув, подкинул в костер веток, а Руслан продолжил петь:

Понимаешь это просто, очень просто.

Для того кто хоть однажды уходил.

Ты представь что это остро, очень остро,

Горы, солнце, пихты, песни и дожди!

И пусть полным полно набиты, мне в дорогу чемоданы,

Память – грусть, не возвращенные долги!

А я еду, а я еду за туманом.

За мечтами и за запахом тайги.

А я еду, а я еду за туманом.

За мечтами и за запахом тайги².

Добренчав последний куплет, Руслан накрыл струны рукой.

–Хорошо что мы тебя взяли, – хмыкнул Леха. – Музыка и впрямь согревает.

– А я о чем? – довольно протянул Руслан. – Гитара – лучшая подруга любого путешественника. Без нее поход теряет свои краски.

Я хмыкнул. Наверное, я первый раз был вынужден с ним согласиться.

ГЛАВА 4

Следующие два дня ничего не менялось. Дождь продолжал лить как из ведра, и стоял холод. Вся сменная одежда отсырела и высушить ее следующие двое суток не выпало шанса. Нога Димы окончательно прошла, и нам больше не приходилось таскать его вещи. Аланка снова начала ныть, что хочет в душ, что устала, что хочет нормальной еды. От этого у нас с Димоном начинали сдавать нервы, но ни один из нас не хотел признаться в этом первым. Дина пару раз одергивала Аланку, напоминая, что всем нам не легко и мы все устали, а ее нытье только все усугубляет, но Аланка и слушать не хотела. Один раз они рассорились так, что наотрез отказались спать в одной палатке. Пришлось Аланку класть между мной и Димоном, а Лехе ютиться сбоку. Остальные четверо спали во второй палатке.

Спустя полутора суток лес сменился лугами. В отличие от него, здесь деревья встречались редко, но хоть какое-никакое укрытие от ливня. А еще мы наконец вышли к воде. Горная река, текущая с самих Алтайских гор («Предположительно, Катунь», – как сказал Петрович), оказалась ледяной и не очень чистой. С примесью грязи, травы и камней. Пить из нее было нельзя. Петрович сказал, что будь немного теплее и не так дождливо, мы могли бы постирать в ней вещи и сполоснуться. Я же с ужасом смотрел на эту жижу и искренне не понимал прикола. Мыться в этом?! В этой луже, в которой наверняка собраны все бактерии мира сего? Да ни в жизнь! Я лучше грязным ходить буду!

По ночам было все так же холодно и неудобно. Впрочем, я потихоньку начал привыкать к таким ужасным условиям. Удивительно, но спустя всего четыре дня, мне уже казалось, что мы в походе без малого месяц. Мы просто шли и шли. А у меня сложилось ощущение, что я уже давно и очень хорошо знаю весь наш отряд. Особенно я начал проникаться убеждениями Руслана. Нет ничего интересней путешествий. С одной стороны я, конечно, был с этим не согласен. Кому захочется жить вот так, как отшельник? С другой же, это был реальный способ отдохнуть от собственных поклонников. У кого они есть, конечно. Например, у меня.

В какой-то момент дождь внезапно кончился. Причем так неожиданно, что мы всем отрядом даже остановились. Аланка, сняв капюшон дождевика, выправила на свободу свои грязные спутанные волосы, на которые за последние сутки махнула рукой, и вытянула вперед руки, чтобы убедиться, что дождь и впрямь закончился. Правда, насладиться этим мы не успели. Утром уже стоял такой сильный туман, что на метр впереди ничего не было видно. Все эти дни я продолжал делать фотографии, и никакой дождь мне не мешал. Но фотик пришлось отложить, когда случилось непредвиденное – мы наткнулись на болота.

Вообще, Петрович говорил, что оно должно быть в стороне, в нескольких километрах от нас, но из-за сильного дождя, шедшего последние четыре дня, болото размылось и вышло из берегов. А туман на болотах – обычное явление. Аланка ворчала на Донована, где, мол, хваленая им красота Алтайских лугов и просторов. Она ожидала увидеть не это и т.д. Но за несколько дней ее нытья, даже Дина успела привыкнуть к ней, и уже никто не обращал на Аланку внимания.

Через болото хорошо было бы идти обвязанными, но Петрович сказал, что в данном случае это не самая лучшая идея. Если кто-то начнет тонуть, остальным нужно будет отойти подальше и придумать, как его вытащить. К несчастью, Донован опять пропустил мимо ушей наставления старшего проводника, и в какой-то момент наш псих ученый снова куда-то запропастился. Дина чуть в обморок от ужаса не упала, обнаружив, что брата нет рядом. Из-за густоты тумана не было возможности хорошенько осмотреться по сторонам. Так что тот час, пока мы искали Донована, стал для нас, пожалуй, самым нервным за предыдущие четыре дня. Даже Дима признал, что вместо одного ребенка, в лице Аланки, у нас в отряде целых два. Так и было. За Донованом нужен был глаз да глаз, он был просто маленьким ребенком в теле взрослого парня!

Услышав слова Димона, Дина рассердилась и потребовала не называть так ее брата, но это было правдой, и девушка понимала это. Пришлось идти обратно след в след. Как оказалось Донован увидел какую-то лягушку, отошел в сторону и увяз в грязи. Собственное положение его волновало мало, ведь он поймал какой-то редкий, мать его, вид земноводных! В ту минуту мне хотелось забить его этой лягушкой нах… Ладно, не важно. Суть в том, что нам понадобился еще час на то, чтобы вытащить это ходячее несчастье на твердую землю.

Стараясь не упускать друг друга из виду, мы разбрелись в стороны и принялись собирать ветки, траву и рогоз. Последний, кстати, я видел впервые, но не суть. Проблема была в том, что Донован увяз вместе с рюкзаком и ушел в грязь почти наполовину. Мы поспешно накидали перед Доном побольше веток и травы и кинули ему веревку, которой он обвязался. Затем мужская часть нашего отряда, скинув рюкзаки, принялась вытягивать Донована сначала на ветки, а потом к себе. Едва оказавшись на суше, бедолага тут же получил увесистый подзатыльник от Петровича и крепкие объятия перепуганной и зареванной Дины. Странно, но какой-то момент я поймал себя на мысли, что хотел бы оказаться на его месте.

Но беда, как говорится, не приходит одна. Прям, как и начальство Диминого отца. Они тоже по одному не ходят.

К вечеру пятого дня, когда мы, перепачканные в грязи, уставшие и замерзшие от сошедшего тумана, вышли с болот, серый пейзаж со страшными, похожими на торчащие из земли руки мертвецов кустами, сменился лесом. Небольшим, так как часа через два он начал редеть. К счастью, к этому моменту уже не было ни дождя, ни тумана, и вскоре мы услышали всплески легких волн. Чуть ли не бегом припустив вперед, мы наткнулись на довольно большое озеро и чистенькую полянку. Было бы еще жаркое солнышко – и это место могло бы показаться раем. Но счастье, мать его, длилось недолго. Только мы поставили палатки, как начался град.

– Такое ощущение, что сам господь бог решил наслать на нас семь казней египетских! – гаркнул я, пинком отталкивая в угол палатки рюкзак. – Только кончится дождь, начинается болото с туманом, только туман рассеется – град идет! Да что не так с этим Алтаем?!

– У тебя просто сдают нервы, – буркнул Дима. – Град скоро кончится, выглянет солнце и…

– Да скорее мы перейдем весь Алтай вдоль и поперек, чем увидим солнце! – недовольно прервал друга я. – Может, развернуть экспедицию обратно?! А что, если это только начало и дальше будет хуже?!

– Все будет хорошо. Просто потому, что хуже быть уже не может, – уточнил Дима, забираясь в спальник.

– Мы три дня не жрали нормальной еды! У меня эти батончики скоро из ушей торчать будут! – я несильно толкнул Димона ногой в бок. – Почему ты, черт возьми, такой спокойный?!

– А что мне в панике метаться по палатке и орать, что мы все умрем? – не понял Димка. – У всех и так нервы на пределе, и ты не единственный теряешь терпение. Но мы с тобой с самого начала знали, что будет нелегко. Твой отец тебя предупреждал, что это путешествие не для таких, как мы. И раз нам трудно, это может значить только одно – то, что мы на правильном пути.

– Ты что, иуда, принял сторону моего отца? – прошипел я.

– Нет. Я просто понимаю, что этот поход и впрямь заставит нас взглянуть на жизнь по-новому.

– Черт, Димон, да нам дожить бы до конца похода! Отец ждет от меня согласия меньше, чем через месяц, или я лишусь всего! О каком взгляде на жизнь ты вообще говоришь?

– Я говорю о том, что еще неделю назад ты даже не думал ни об одном из предложенных тебе отцом вариантов, – Димон зевнул. – И пусть на принятие решения у тебя уйдет все время, которое мы проведем в походе по пути в Казахстан, но, заметь, ты уже хотя бы задумался над ситуацией. Хотя, по правде говоря, сейчас переживать об этом бессмысленно и глупо. И так проблем хватает.

***

Утром нас разбудил визг Дины. Испугавшись, что на девчонок напал какой-то дикий зверь, мы с Димоном спросонья схватились за топоры и вывалились наружу, столкнувшись с такими же заспанными Лехой и Русланом. В палатке девочек не оказалось. От этого у меня внутри аж все похолодело. Оббежав весь лагерь, мы с парнями кинулись в лес, откуда вчера пришли, и через пару минут нашли Дину, Аланку, Донована и Петровича на какой-то поляне. Все четверо – веселые и невредимые – сидели в кругу, и Донован щекотал визжащую Дину.

– Что происходит?! – гаркнул встревоженный Леха. Четверка, вздрогнув, обернулась на нас.

– А что происходит? – не понял Петрович. – Все в полном ажуре.

– А вы чего в белье с оружием бегаете? – улыбаясь, выглянула из-за Донована Дина. Вместо ответа Руслан подошел к девушке и, отклонив ее чуть-чуть назад, внимательно осмотрел. Никаких повреждений на Дине не было, как не было и тех, кто мог бы на нее напасть. Леха, сплюнув, двинулся обратно в лагерь, за ним последовал Димон. Руслан, пробормотав что-то себе под, в сердцах пнул валяющийся под ногами камушек и тоже двинулся по направлению к палаткам.

– А что случилось-то? – переведя взгляд на меня, спросила Дина.

– Орать тише надо, – буркнул я. Черт, у меня, кажется, появился первый седой волос. Если с Диной, нашим медиком, что-то случится, тут, хочешь не хочешь, а повернуть обратно придется.

– А мы землянику нашли! – крикнула мне вслед девушка.

Только тут я заметил, что поляна, на которой находится лагерь, освещена ярким солнечным светом. Наши палатки стояли почти у самой воды на засыпанном камнями и ветками песке. Это было огромное озеро, по всему берегу которого протянулся лес, а за ним виднелись верхушки заснеженных гор. На небе не было ни облачка, а солнце даже припекало. Черт, неужели это не сон? Неужели нам наконец улыбнулась удача?

– Чего замер? – одернув майку, усмехнулся вылезший из палатки Леха. – Первый раз солнце видишь?

– Столько дней шел дождь, – заметил я, на ходу стягивая с себя сырую кофту. – Я уж и не надеялся застать солнце на Алтае.

– Да, природа немного покапризничала. Но это еще цветочки по сравнению с тем, что нас ждет в горах.

– В смысле? – из нашей палатки высунулась голова Димона. Друг уже переоделся в плавки, намереваясь искупаться и отмываться от пятидневной грязи.

– Погода в горах очень непредсказуема, – пожал плечами Леха, обвязывая вокруг пояса полотенце и тоже переодеваясь в плавки. – Сперва там может быть светло как днем и даже припекать, но набегает тучка и уже через пятнадцать минут – метель сбивает тебя с ног, и ты потихоньку замерзаешь насмерть.

– Как воодушевляет, – выдохнул Дима.

– Не беспокойся, с нами медсестра, и нам ничего не грозит, – ободрил Леха. Надев плавки, младший проводник выволок из палатки рюкзак и принялся скидывать на землю всю грязную сырую одежду. Затем он вытащил спальник и, расправив его, повесил на палатке. Руслан делал то же самое, и вскоре все вещи либо сушились на солнышке, либо ожидали стирки. Дима снова скрылся в палатке, и оттуда подавал мне спальники и сырые вещи. Также мы вытащили на солнце ботинки и оставили их сушиться. Пока Руслан с Диной возились с костром, а успевшая вымыться Аланка сушила волосы и о чем-то болтала с Петровичем, я, собрав наши с Димой вещи, подсел в воду к Лехе. Стирать руками я не умел и надеялся, что он меня научит. Вода была прохладная, но не ледяная, по такой жаре – самое то.