– Смешно! – скривился вампир, но снова закашлялся, сплёвывая густую, чёрную кровь. – Умный, да? Ты где мне человека найдёшь, да ещё и согласного сдохнуть добровольно? Я слишком голоден, чтобы остановиться. Здесь ни одной разумной души на тысячи кэмэ! Только ты и я.

– Человека нет, – проворчал я. – Есть кабан. Которого я только что убил. Насколько я знаю, свиная кровь по составу ближе всего к человеческой.

Ого, как он ругаться-то умеет! Хоть записывай! Меня так далеко даже Котова не посылала! Впрочем, очередной приступ кашля прервал этот словесный понос.

– У тебя пробиты лёгкие, разорваны внутренности и ты уже потерял больше трети этой гадости, что заменяет вам кровь, – рыкнул я. – Если хочешь жить, выпьешь и кабана. Решай.

– Как ты это себе представляешь? – прохрипел вампир.

– Притащу кабана сюда, – я пожал плечами. – Было бы проще наоборот, но, боюсь, тебя это точно угробит.

– Там, небось, вытекло уже все, – вздохнул вампир. – Вы ж, рыси, горло дерёте в первую очередь.

– Не вытекло, – усмехнулся я. – У меня привычка дурацкая, в хребет метить. Жди.

Обратно пришлось пилить по снегу, так что пришлось снова перекидываться. А потом ещё раз, чтобы срезать с помощью ножа слеги и соорудить упряжь из верёвки. А потом снова, ибо снег никуда не делся, и, ухватив верёвку зубами, волоком тащить тушу по снегу. Кровь вампир выпил. Морщился, матерился, давился, но пил. Уже где-то в середине этого процесса он перестал умирать и начал активно восстанавливаться. Я особо миндальничать не стал и принялся за тушу с другого конца, благо нам с вампиром делить было нечего. Он мясо не ест. А уже через двадцать минут он смог встать на ноги.

Как только вампир немного окреп, мы покинули это место, спустившись к ручью. На пологом берегу я развёл небольшой костерок, заварил из оставшейся заначки травяной чай с клюквой, которую не поленился откопать из-под снега, и можжевеловых ягод. Спелый можжевельник встретился нам как раз по пути к ручью. Вампиру тоже предложил отвар. Кровь кровью, а целебный чай не помешает. Отказываться он не стал. Взял кружку, принюхался и с явным удовольствием отхлебнул напиток.

– А все-таки, откуда ты здесь взялся? – с любопытством спрашиваю я. – И как тебя зовут?

– Откуда взялся, там уже нет! – отшутился вампир. – Глеб. Так устроит?

– Вполне, – киваю я, тоже смакуя чай. – Меня можно Юрой звать.

Мы немного помолчали. Я просто так. Наслаждался моментом. А вампир, видимо, пытался что-то там себе надумать. Он косился на меня, несколько раз порывался что-то спросить. Наконец, не выдержал.

– Зачем ты мне помог? Почему?

– Не знаю, – я пожал плечами. – Просто оказался рядом и мог помочь.

– Я теперь твой должник, – вздохнул вампир.

– Все бы вам, клыкастикам в деньги переводить! – ворчу я. – Простой благодарности было бы достаточно.

Вампир неожиданно рассмеялся, едва не опрокинув на себя кружку с отваром. Потом не спеша допил.

– Ты прав и неправ одновременно. Долг это далеко не всегда деньги. Это может быть только что-то равноценное. А жизнь… она может быть дороже всех благ мира, и в то же время не стоить ничего. Ей нет цены и нет меры. Долг жизни можно искупить только жизнью.

– Странная философия, – хмыкнул я, пожав плечами.

– Я оказался здесь благодаря родовой способности, – неожиданно сказал вампир. – Есть ещё в старых родах такие. Моя в момент смертельной опасности переносит меня в условно безопасное место случайным образом. Даже в страшном сне не мог представить, что при нынешнем избытке населения Земли меня выбросит в столь безлюдном месте! Ты, как я понял, из рода Серебряной Рыси? Значит, я за Уралом. И ближайший оплот цивилизации с приличным аэропортом это Сургут.

– Ну, если с приличным аэропортом, то да, тогда до Сургута пилить, – согласился я. – А так, вокруг есть и поближе поселения.

– Слушай, а у тебя есть мечта? – неожиданно спрашивает вампир.

– Неа, – я помотал головой и ухмыльнулся во все клыки. – Я ещё даже не повзрослел толком. Сейчас, вот, брожу по тайге в поисках смысла жизни. А время выбора у меня ещё впереди.

– Везёт! – с лёгкой завистью вздохнул вампир. – У тебя ещё все впереди! Я, вот, уже пятую сотню разменял.

– Вау! – я воззрился на него с недоверием. – И что, вот, прямо и царя видел?

– И даже не одного! – смеётся он. – А уж, сколько прочих правителей сменилось на моей памяти! Ленина я тоже видел. Вот, как тебя сейчас. И Сталина. И Гитлера тоже. Ну, правда, в войны я никогда не ввязывался. Ни в первую мировую, ни во вторую. Хотят люди поубивать друг друга – да, на здоровье! Ну, правда, третью мировую пришлось предотвращать. Не хватало ещё, чтобы планету разнесли! Только обжились… мы, ведь, свой мир примерно так же угробили. А спасти уже не смогли. Но выводы сделали, – он вернул мне кружку и поднялся. – Что ж, Юра, я оставляю за собой долг жизни. Позже сочтёмся.

– К людям подашься? – хмыкнул я.

– Разумеется! Что мне тут делать? С голоду пухнуть? Это вам тут раздолье. А мы дети цивилизации! Подскажешь, в какую сторону ближайший посёлок?

– А, вон туда двигай, – я махнул рукой в сторону ручья. – Там посёлок Надым. Кстати, и аэропорт там тоже есть. Правда, маленький, местный. Но есть. Отсюда, ведь, проще улететь, чем уехать. Кругом болота, да озера.

– То, что надо! – кивнул вампир. – Ну, бывай, рысёнок! Спасибо за чай! Рецептик что надо!

Отступив назад на пару шагов, вампир исчез. А небо прочертила тёмная тень, зело смахивавшая на летучую мышь. Проводив взглядом тень, я ещё некоторое время лениво посидел, наблюдая за северным сиянием, раскрасившим полнеба. Потом вздохнул и принялся собираться. Нужно было ещё отыскать где-то наставника. Три дня из-за пурги тренировок не было! Не появлюсь сегодня, опять будет ворчать, что я легкомысленный балбес и лентяй, каких на свете мало!

Приказываю себе остановиться, и ярость берсерка уходит. А вместе с ней и сила. Взамен приходит боль и почти младенческая слабость, потом возвращаются чувства. Я словно заново рождаюсь. Каждый раз. И привыкнуть к этому невозможно. Во всяком случае, я за неполный год так и не смог. Я падаю в снег, постепенно приходя в себя, и слышу тихий смех Вереса.

– Наконец-то ты начал думать сам! – ворчит он. – Не всегда же нянька будет рядом, чтобы сказать тебе, что пора остановиться. Хватит на сегодня.

Я только хлопнул глазами, лениво соглашаясь, и остался валяться в снегу. Было лень даже натянуть одежду. За время наших тренировок я много чего узнал и о себе, и о своём даре. Я приходил к нему почти каждый вечер. За редким исключением, когда меня загоняла в укрытие буря или не смог поохотиться. Уже несколько раз мы кочевали с места на место, так как мяса мне требовалось просто неимоверное количество, и я основательно прореживал поголовье травоядной фауны. Учиться было не просто интересно, это было жизненно необходимо. Я постепенно знакомился с возможностями своего дара, открывал грань за гранью. Каждый раз, каждое занятие, это волшебное состояние всемогущества было разным. Каждый раз немного иным. Это не только беспощадная ярость убийцы, которую я вкусил в самый первый раз. Это холодный расчёт аналитика, мрачное упорство гончей, беспощадность палача. У дара множество убийственно-острых граней. Но в любой из них это квинтэссенция разрушения! Я понял, почему Верес не остался ждать меня, а попёрся следом. Чем раньше я освою возможности своего дара, тем безопасней будет моим сородичам и меньше неприятных последствий для меня самого. Потому что необученный берсерк это все равно, что ребёнок с пультом от ядерной боеголовки! Даже страшно порой становится от осознания той бездны ответственности, что на меня свалилась! И я теперь очень хорошо понимал отца, пожелавшего отказаться от этого дара.

Верес неторопливо разгребает неподалёку снег, утаптывает площадку и разводит небольшой костерок. Так же неторопливо разделывает на куски мясо, натирает солью вперемешку со специями, оборачивает с широкие листья лука. Где он их нашёл на излёте зимы? Потом достаёт котелок, наполняет его снегом. От запаха мяса желудок уже привычно сворачивается в узел. Мне иногда кажется, что я никогда уже не наемся. Так и буду вечно голодный, как гуль или вурдалак. Выбравшись из сугроба, я все же натянул штаны, рубаху и куртку. Потом подсел к костру. Свежатинка уже приелась и стоит поперёк горла даже несмотря на голод, так что я уже не первый раз остаюсь у наставника на ужин. Хочется приличной, домашней еды, так что я терплю, гипнотизируя взглядом котелок с будущей кашей.

– Верес, а у тебя пара есть? – неожиданно спрашиваю я.

– Есть, конечно, – ответил тот. – Из наших только Летяга ещё холостой ходит. Все остальные женатики. У Буса, вон, пара детишек подрастает. И у близнецов по одному отпрыску. А я три года назад перешёл в почётный статус деда. Старшенький обрадовал. Дите девке сварганил, да ещё и думает, жениться ему или нет! Поросенок! Но, это уж они пусть сами меж собой решают.

– А что, ещё не решили? – удивился я. – За три года?

– А, вот, представь себе, нет, – усмехнулся Верес. – Так и ходят хороводами. То он к ней, то она к нему. А жениться, да сходиться ни тот, ни другая не хотят. Чего тянут? Ну, да ничего. Котенку-то уже четвёртый год пошёл. Ещё пара годков и неудобные вопросы начнёт задавать. Вот, тогда мамка с папкой быстро все порешают.

– Какие это вопросы? – хмыкнул я.

– А такие. Почему у Вольки, да Манюни папки дома живут, а мой только в гости приходит?

– А, точно!

Я представил себе, что бы сам на такой вопрос ответил и рассмеялся. Объяснять-то про сложность отношений бесполезно. Мелкий не поймёт. На ум пришла Рита. Поморщился. В последнее время, я все чаще ее вспоминаю. Что если она узнает, что я берсерк и сама больше не захочет со мной связываться? Может же такое быть? Потом вспомнил про ее зайца и незавершённый обряд. И надежда испарилась. Раз Котова связала себя клятвой, то она примет меня любым. Хоть берсерком, хоть безумцем, хоть больным и немощным. Просто не сможет уже отвернуться и уйти. А я? Смогу?

– Верес, а она про тебя… ну, про твою работу знает? – спросил я, задумчиво глядя в огонь. И тут же пояснил, сообразив, что Верес вряд ли читает мои мысли. – Ну, твоя пара.

– Знает, – усмехнулся наставник, засыпая в закипевшую воду крупу. Неторопливо помешал, попробовал, удовлетворился и присел рядом. – Так уж вышло, что она мою работу сама увидела. В том числе, и мой дар. Конечно, потом вопросы начались, что, да как? Ну, а я-то под клятвой. Так я ее к Вожаку и послал. Мол, даст разрешение – расскажу. Нет, так нет. Тогда-то Вожаком ещё Юлтар был, дед твой. Что уж он ей там наговорил, до сих пор не ведаю, а только вопросов лишних больше не было. А ты с чего это интересуешься? Неуж пару нашёл? Юльшай? Ну, точно. Тут командир недавно обмолвился про связь вашу.

– Не, Юлька сестра мне, – я вздохнул, и кисло скривился. – Пара другая… Верес, а как разорвать связь?

– О, как! – удивился наставник и внимательно посмотрел на меня. – А ты, парень, уверен, что это верное решение? Может, стоит просто поговорить?

– А если поговорить не получается? Если при одном только виде хочется стукнуть об стену хорошенько, чтоб мозги на место встали? А через пять минут общения вовсе убить и закопать! Что, если достала настолько, что тошно становится? И я боюсь, реально боюсь, что однажды могу не сдержаться! – я вздохнул, пытаясь успокоиться. Неожиданная вспышка эмоций удивила и озадачила. Наткнулся на взгляд наставника, не менее удивлённый и слегка ироничный. Отвёл взгляд и уставился в костёр, попытавшись пояснить. – Верес, я четыре года пытался с ней поговорить! – удивился странно охрипшему голосу, но только мотнул головой, отметая крамольные мысли. – Четыре года! Она не желает ни слышать, ни понимать! И не только меня. Своего отца она точно так же не слушает. Она вообще слышит только себя и то, что с ее мнением совпадает! Она вбила себе в голову, что я просто обязан свалиться к ее ногам и бегать вокруг, вроде дрессированной болонки! А я не болонка, Верес. И ковриком для ног я быть не хочу!

– Ого, как тебя припёрло-то! – усмехнулся Верес. – Как там внучка говорит… колбасит! Хе-хе!

– Это точно, – вздохнул я. – Колбасит ещё как! И чем дальше я ее посылаю, тем больше эта идиотка лезет! И пофиг ей на все! На моё мнение, на… она даже не удосужилась узнать мой истинный возраст! Вернее, она знала, но отмахнулась от информации, как от чего-то незначительного. И то, что я просто не слышу ее зова и нужно все лишь несколько лет подождать, так и не пришло в ее голову, хотя и я, и Котов пытались донести до нее эту простую мысль!

– Котов? – удивился Верес. – Постой, а твою зазнобу не Маргаритой, чаем, зовут?

– Зовут, – эхом отозвался я и поморщился. – Единственная внучка Вожака рода. Тоже мне, царица Савская! Гонору-то сколько! Я, может, тоже… и чего? Это разве даёт мне право командовать налево и направо?

– Да-а-а, парень, – вздохнул Верес, помешивая ложкой кашу. Потом снял котелок с огня, плюхнул в снег. – Даже и не знаю, что тебе посоветовать. По-хорошему бы вам обоим повзрослеть надо для начала. Рита, несмотря на свой возраст, все ещё ребёнок. Девчонки вообще иначе взрослеют. Телом-то развиваются раньше нас, а, вот, душой взрослеют только годам к тридцати-сорока. Потому-то и традиция такая, что чем позже наступит время выбора, тем вернее этот выбор будет. Да, к тому же избаловали ее сильно. Ведь, ни в чем отказа девка не знала. Дед за единственную внучку зубами порвёт. А мать только потакает. Отец, правда, как-то пытается сдержать ее характер, но это теперь он за воспитание взялся. А до того, ведь, он ее не то, что не воспитывал, видел-то изредка. Виктор Котов – каратель рода, как и мы с тобой.

– Да, я уже это все понял, – вздохнул я. – И что мы слишком рано встретились. И началось все как-то… неправильно. А потом ещё и продолжилось. Надо было все-таки свалить тогда из школы, наверное. И переждать. Только назад, ведь, не отмотаешь. И по-другому не сделаешь. Это в игре можно перезагрузить и исправить. А тут… вот, что мне с ней делать? Я уже чего только не передумал. И так и эдак… не могу я с ней. А без нее… потом будет другая,… наверное.

– Может, будет, может, нет, – проворчал Верес. – Связь, парень, она не просто так даётся. И первая любовь, она от Бога. Предназначена она тебе. Дар Божий. А дарёному коню… сам знаешь. И отказаться от дара это, брат, непросто. Это все равно, что самому себе сердце тупым ножом вырезать. Сможешь? Да, и если сможешь, кровью умоешься. И потом, без сердца-то каково будет? Пока там новое вырастет… да, и вырастет ли? И будет ли оно, это новое сердце, любить? Я так думаю, что связь рвать это последнее дело. Это когда уже совсем никакой надежды. А ты на свою пару большое влияние имеешь, хоть и не замечаешь этого. И она, конечно, на тебя тоже, но у тебя характер упрямый. Ещё похлеще, чем у Улара! Я все же думаю, обождать тебе надо. Повзрослеть. А там, глядишь, и с парой сладишь. Только метить девку не торопись, да еду с ее рук не бери.

Он протянул мне ложку и сам первым зачерпнул каши из котелка.

– А что тогда? – насторожился я.

– А тогда, парень, у вас иной дороги уже не будет, – усмехнулся Верес. – У нее не будет, если ты ее еду примешь. А у тебя… ну, ты понял. Это с обеих сторон как принятие связи, ее подтверждение. Это и есть та, молчаливая клятва, что связывает пару навеки. И разорвать связь после этого уже невозможно. Это смерть. Причём, медленная и мучительная.

– То есть, если я принял ее пищу, а потом отказался, она умрёт? – ошеломлённо спросил я.

– То есть, ты уже сотворил эту глупость? – мгновенно сделал вывод Верес. – Ты кашу-то ешь. А то ноги протянешь.

– Было дело, – сокрушённо вздохнул я, зачерпывая кашу. Немного подумав, я рассказал наставнику все с самого начала. Как мы с ней познакомились, и я наивно полагал, что ее нападки из-за территории. Как потом понял, что дело в другом. Как пытался до нее достучаться и объяснить, что она неправа. Как совершенно случайно спас ее от рыжего волка, своего кровного врага. И как мы попрощались перед моим отъездом.

– Да, Юргеш, – проворчал Верес, внимательно выслушав мой рассказ. – Теперь вам только одна дорога. Или ты ее подчинишь себе и обломаешь характер, или останешься на всю жизнь душевным калекой, а она погибнет. У нее больше выбора нет. Она его уже сделала. А вообще, если честно, тебе кое в чем даже повезло. Ягуары всегда славились сильными и независимыми женщинами, но если ты сумеешь ее обуздать, то лучшей жены тебе не найти. Это факт.

11. Вызов.

Весна! Была вчера. Снег искрился на солнце и даже местами собирался таять. И теплом повеяло. Легким, почти неощутимым, но все же теплом. Увы, это было вчера. А сегодня ударил такой мороз, что замёрзли даже мысли! А к вечеру ещё и пурга поднялась. Пришлось лезть обратно, под корягу и вспоминать, как хорошо было вчера. Конечно, в середине мая не заметёт в сугроб, как в феврале, но тоже приятного мало. А в Москве, наверное, уже и снега нет, и улицы сухие. И листва распустилась. Точно распустилась! И можно было уже щеголять в шортах и футболке, а заодно купальный сезон открыть.

Вчера Верес устроил мне что-то вроде экзамена на владение даром. Точнее, он просто выдал мне настоящий, боевой посох, причём скованный совсем недавно, а потом холодно сверкнул глазами взял свой и принялся дубасить, вдоль и поперёк. Его дар против моего. Одни способности, против других. Зря говорят, что у берсерка нет мозгов. Это верно лишь для тех, кто только обрёл дар или не смог его подчинить. На самом деле мозги не только есть, они работают со скоростью, превышающей скорость компьютера в десятки раз! Воспринять дикий объем информации, поступающей из внешнего мира во время боя и меняющейся каждое мгновение, обработать ещё быстрее и выдать решение или действие, направленное на достижение цели. Моей целью вчера было выжить и попытаться достать учителя. И я это сделал! Больше того, я смог остановиться раньше, чем нанёс смертельный удар, только обозначив его! Это было супер эффектно, когда острые грани шипов на конце посоха замерли в миллиметре от глаза Вереса! Движение было снизу вверх, наискосок. Продолжи я удар, и снёс бы наставнику полголовы! А так, только аккуратно отступил назад и опустил посох, возвращаясь в нормальное состояние. И только потом икнул и с трясущимися руками рухнул в снег, запоздало испугавшись. А Верес улыбался! Вот, зуб даю, он специально подставился под тот удар! Не, ну не мог же я, в самом деле, победить наставника, у которого и опыта и силы куда больше. Разумеется, не мог.

Сквозь шум метели послышались тихие, осторожные шаги зверя. Я поднялся и повёл носом. Тьфу ты, проклятая погода! Ничего не разобрать. Кто там ходит? По шагам похоже на рысь. Очень крупную рысь. Размером с молодого тигра, примерно. Сородич? Может, это Верес? Не, точно не он. Наставника я по шагам уж точно бы признал. Метель взвыла, словно стая голодных волков, перекрыв все звуки. Под ее равномерный вой я слегка задремал. Но вдруг шаги раздались совсем рядом. А потом я услышал радостное ворчание. Очень знакомое.

– Нашёл! Я тебя нашёл! Вылезай, бродяга!

– Сам такой! – отозвался я, выползая из-под коряги и встряхиваясь.

Метель улеглась, но ветер все ещё дул и довольно-таки неприятный. Я покосился на уютное убежище, где остался мой рюкзак, ещё тёплый, нагретый мной за ночь. Летяга, тоже в форме рыси, радостно рявкнул, подскочил, боднул, сбивая с лап, и уронил в небольшой сугроб.

– И не думай! Меня Вожак прислал. За тобой. Верес ещё с позапрошлой осени куда-то подевался и до сих пор никто не знает, где он блындает. Так что послали меня.

– Да, тут он где-то, – я махнул хвостом, примерно показывая в каких направлениях можно поискать моего наставника, и полез обратно под корягу за рюкзаком.

За три года мой заплечный друг порядком пообтрепался. Заплаты были приляпаны и сбоку, и снизу. Лямки перешиты раз десять. Где-то потерялся мой котелок и последние полгода я столовался у Вереса, когда надоедала свежатинка. Из вещей почти ничего не осталось. Одна футболка, порванная в нескольких местах, да штаны с оборванными до колен штанинами и залатанными несколько раз в самых неожиданных местах. Зато рюкзак был доверху набит моими поделками! Наборные дощечки с разными узорами для Юльшай и тёти. Игрушечный нож в ножнах, очень похожий на настоящий. Подарю его мелкому братишке, когда познакомлюсь. Фигурка рыси, так похожая на папу, что невольно становилось грустно. Это для мамы. Нет, я не сомневаюсь, она не забыла отца, но… так будет правильно. Были подарки и для дяди, и для ребят, и для Матвея. И для местной малышни. И даже одна, лежавшая на самом дне, в потайном кармашке. Фигурка одной очень строптивой кошки-ягуара. Кто знает, вдруг появится повод и желание подарить? Летяга удивлённо обнюхал мой рюкзак и озадаченно фыркнул.

– Ты там дрова, что ли носишь?

– Увидишь! – ворчу я, закидывая ношу на плечо. – Чего вызвали-то? Неужели дядя решил, что я слишком долго гуляю?

– Увы, все куда серьёзней, – ворчит каратель. – Тебя вызвали на поединок. Максимилиан Тьери, брат-близнец того волка, что ты убил.

– Серьёзно? – я даже рюкзак уронил и чуть не навернулся, об него же, споткнувшись. – За бешеного волка кто-то мстить взялся? Постой, его ж собственная стая к казни приговорила. Разве за преступников мстят?

– Есть такое, – соглашается Летяга. – За приговорённых не мстит стая. Но Тьери явился не от лица стаи, а, так сказать, в частном порядке. Такое право на месть есть у каждого. Ты, к примеру, если отыщешь того, кто виновен в смерти твоего отца, можешь потребовать поединка мести. И пусть даже десять лет пройдёт, или двадцать, не имеет значения. Здесь нет срока давности. И отказать тебе в этом праве не сможет никто. Не захочет виновник, так его найдут свои же и приведут к тебе. И, вот, мстить за этот поединок уже никто не посмеет. Даже в личном порядке. Вот, и Тьери нельзя отказать в этом праве.

– Ясно, – проворчал я, подбирая рюкзак.

Немного подумав, я перекинулся, надел рюкзак на спину и снова опустился на четыре лапы. Так куда удобнее. Правда, чтобы снять его тоже придётся перекидываться, но это уже мелочи. Через пару километров к нам присоединился Верес, тенью вынырнув из кустов, и побежал рядом. Узнав о вызове на поединок, он только фыркнул и проворчал, что мне уже не страшны никакие волки, явись они даже всей стаей. Бежали мы, изредка переходя на шаг, довольно долго. Несколько часов точно. Потом остановились на привал. Летяга перекинулся, достал из своей сумки рацию.

– Командир, приём!

– На связи! – коротко взрыкнула рация голосом дяди. – Ты где шляешься, кошачий сын? Нашёл?

– Нашёл! – смеётся Летяга. – Мы на северной границе территорий! Будем послезавтра, если не случится никаких форс-мажоров. Пойдём волчьим шагом.

– Так, ежкин кот, чтоб никаких форс-мажоров! – рычит дядя. – Мы пока все приготовим. Верес с вами?

– Да, – коротко отвечает Летяга.

– А я говорил, что он следом попрётся! – ворчит дядя. – Жду послезавтра.

Однако послезавтра мы не успели. Налетел конкретный, такой циклон и нас буквально сметало ураганным ветром. Притом заметно потеплело и вместо обычной метели пошла ледяная сечка вперемешку с дождём. Идти волчьим шагом в такое время равносильно самоубийству, так что пришлось тащиться своим ходом. Да, и то пару раз едва не попали в болото, коих в этих краях было немеряно, не считано. Тут же не земля, а сплошные торфяники с редкими вкраплениями суши! Ну, правда, не везде. Это меня на северо-восток понесло. А ушёл бы я на запад, так там предгорья в основном, плавно переходящие в северную оконечность Уральского хребта. Вернее, за три года я обошёл все наши территории и даже на соседних побывал. Носило меня и по горам, и по долам. И к Северному морю даже смотался. Собирался и до Камчатки прогуляться, да Летяга меня раньше нашёл.

В общем, домой я явился только на четвёртый день, мокрый, босой, лохматый, в одних латаных штанах, оборванных по колено. Зато с улыбкой до ушей! И в сопровождении двух не менее грязных карателей. Первой меня почуяла Юльшай, копавшаяся во дворе. Замерла, принюхалась, заполошно вскочила и метнулась к калитке, а после и прямо через забор. С диким воплем, промчавшись по улице и взбудоражив всех соседей, она повисла у меня на шее и захныкала, как маленький котёночек, потерявший мамку. А потом заглянула в глаза.

– Ты вернулся? Насовсем?

– Юлька, я не знаю, – честно ответил я. – Меня, вот, ребята дёрнули. Вожак вызывает. Проблема, там какая-то. Стоп! Только не реви!

– Нееее ревуууу! – хныкнула она. – Яааа соооскуууучииилаааась!

– Я тоже, – пытаюсь состроить строгое лицо, но все равно не выдерживаю и улыбаюсь. – Юлька, слазь! Мне переодеться надо. Не пойду ж я к Вожаку в таком виде?

Юльшай спрыгнула, хихикнула, оглядев со всех сторон.

– А че, прикольный вид. Креативненько, так. Деду понравится.

– Деду? – удивился я.

– Ну, а че? – Юльшай чуть смутилась. – Он же твой дед. Значит, и мой тоже. Он мне сам так сказал.

– Да, все верно он сказал, – кивнул я. – Но сейчас он вызвал меня как Вожак, а не как дед и пристойный вид иметь надо.

Из калитки вышел дядя, быстро прошёл по улице и хмуро оглядел нашу компанию.

– Ну и где вас носило? Вам что, непонятно значение слова «срочно»?

– Командир, не шуми, – проворчал Верес, так и не сменивший обличья. – Нас чуть не смыло в болота по пути. Сам знаешь, в топях волчьим шагом да в дождь не пройти. И так как могли, торопились.

Дядя поморщился, но объяснение принял и кивнул. Потом оглядел меня и усмехнулся весело.

– Хорош! Просто красавец! Живо мыться! Чтоб через час привёл себя в порядок! Юльшай, выдай ему чистые вещи из тех, что я тебе показывал.

– Хорошо, дядя! – радостно пискнула Юльшай и бросилась в дом с воплем. – Юргеш вернууууулсяаааааа!

– Вернулся? – хмыкнул Улар, вопросительно глядя на меня.

– Ещё не разобрался, – пожал я плечами. – Но сдаётся мне, Юлька уже не отпустит. А надумаю обратно уйти, следом увяжется.

Моя комната так и стояла нетронутой, точно в таком виде, как я ее оставил три года назад. Сюда заходила только Юльшай, да и то лишь затем, чтобы прибраться и смахнуть пыль с полок. Пыли здесь и сейчас не было, будто я не три года по тайге гулял, а пару минут назад вышел. Я сбросил на пол рюкзак. У меня ещё будет время его перебрать и раздарить подарки. В столе пиликнул оставленный мной телефон. Пришла смска. Не удержавшись, открыл ящик, взял аппарат в руки. Ежкин кот! Сколько пропущенных-то! Мама, мама, ещё мама… о, это кто-то незнакомый. А, нет, это тоже мама, просто номер новый. Она знает, что я оставил телефон дома, но все равно звонит и пишет, в надежде, что я прочитаю, пусть даже и потом. Она пишет, что у нее родился мальчишка, очень похожий на Матвея. Что его решили назвать в честь моего отца, Алексеем, только по-волчьи это не Улеш, а Ликаш. С каждым сообщением она понемногу рассказывает о жизни в стае, о том, как подрастает мелкий грызун, в которого превращается маленький волчонок. О том, что он все никак не может перекинуться, хотя его сверстники уже давно встали на четыре лапы. В дверь тихонько поскреблась Юльшай и я, поспешно убрав телефон, открыл.

– Вот, дядя велел, чтобы ты надел эти вещи. Вот, прямо все. Сказал, что это важно. Ты мыться во дворе будешь? Я там бадью приготовила. И чесалку. И полотенца. Идём, помогу.

– Идём, – кивнул я, забирая у нее вещи и кидая их кучей на кровать.

Как следует отмыться, после трёхлетнего скитания по горам и болотам, было настоящим блаженством! Не, я и во время путешествия регулярно мылся в ручьях и прочих водоёмах. Но это все равно не то. Хотя бы и потому, что мыться мы должны в обеих ипостасях. Но, увы, в кошачьей это делать не столь удобно, да и блохи снова завелись. А потому, наскоро сполоснувшись в человеческом виде, я перекинулся и залез в бадью с полынным настоем уже в ипостаси кошачьей. Юльшай со смехом меня намыливала антиблошиным шампунем, вычёсывала и обрабатывала шерсть, а я радостно мурлыкал от удовольствия и облегчения. Наконец, с водными процедурами было покончено, и я вернулся в комнату. Развернул то, что принесла мне Юльшай и даже замер, не смея поверить догадке. Передо мной был новенький комплект рабочей формы карателя!

Он был очень похож на армейский. Только цвет чёрный, с размытыми пятнами разной степени серости. А к штанам прилагался не один ремень, а два. Один обычный, для поддержки штанов, лёгкий и прочный. А второй тот самый, что я смастерил для Тьери! Вернее, не совсем мой. Этот тоже был из наборных, металлических сегментов с шипами и лезвиями по краям, переплетавшимися с кожаными полосами так, чтобы одновременно был и гибким и секущим и чтобы легко и надёжно цеплялся. Только сплав металла был другой, куда лучше и крепче. И лезвия немного иные. И пряжка была чуть вытянутой, с хитро сплетённой обмоткой и прорезью для более удобного хвата. Похоже, мою поделку оценили и немного доработали, сделав настоящим оружием. К ремню прилагался и нож. Не охотничий, а настоящий, боевой «каратель»! Помимо штанов была ещё футболка, куртка с капюшоном, перчатки и маска, закрывающая нижнюю часть лица. А возле кровати стояли лёгкие, черные мокасины. Можно, конечно, и армейские берцы тоже натянуть, но такая обувь, во-первых более бесшумная, а во вторых, позволяет быстро менять ипостась. Одевшись я осмотрел себя в зеркало и немало удивился, заметив только теперь, что почти не отличаюсь от того же Летяги или Брезана. В комнату тихо поскрёбся и вошёл дядя. Он тоже в такой одежде, словно моё отражение. Оглядел меня, кивнул и проворчал, отвечая на ещё не заданный вопрос.

– Мы не стали совсем уж позорить волка. Было сказано, что его убил один из карателей. Имени, разумеется, никто не называл. Но этот Тьери как бы ни хитрее своего брата. Всех ребят он с ходу отмёл, сказав, что к смерти его брата ни один из них не имеет отношения. Пришлось вызвать тебя. А чтобы не пришлось Ульташу извиняться за вранье, будем делать из тебя настоящего карателя. Все равно тебе этот путь предначертан, и ты его принял. Смысла тянуть дальше, нет. Сейчас и принесёшь клятву Вожаку. Примем тебя в отряд.

– А что, Юльку ещё не весь посёлок слышал? – хмыкнул я. – Наверняка волк уже в курсе, что я здесь.

– Думаешь, самый умный, да? – рассмеялся дядя. – Волков здесь нет. Они в Топи, под надёжной охраной Ольшана и Брезана. Не стоит Тьери совать нос в наши дела. Завтра его проводят сюда.