Я – рысь. Время одиночества

– Оттуда, – вздохнул я. – Мне они тоже снились. Всякие. Такие, после которых я плакал каждое утро. Они, Юлька, ещё долго сниться будут, – я погладил деревянное чудище в ее руках. – Так, пусть они будут хотя бы не страшными. Такой защитник все зло прогонит.

– Ты снова уйдёшь сейчас, да? – тихо вздохнула Юльшай.

– Надо, Юль, – ответил я. – Там тётя без присмотра. А дядя все ещё на охоте. Браконьеров ловит. Пока его нет, я за тётю отвечаю. Тебе на завтра мяса хватит. А послезавтра с самого утра я приду. И принесу ещё еды.

– Придёшь? – Юлька пытливо заглядывает в глаза. – Тяжело, наверное, вот так, туда-сюда…

– Есть немного, – признал я. – Юль, а может ты к нам? Ну, переселишься? Лесной далеко отсюда и там не будет никого, кто напоминал бы тебе о прошлой жизни. Мне, когда я в город уехал, это здорово помогло.

– Бросить все и забыть? – нахмурилась Юльшай.

– Не забыть, – хмыкнул я. – Забыть это невозможно. До сих пор иногда мысли лезут, как бы было, если бы отец тогда… а, что теперь. И ты не забудешь. Даже если выкинешь все вещи и уедешь в другую страну. Да, ты и не захочешь. Но пока я был дома, мне каждая вещь напоминала о папе. И тоска прямо-таки грызла и грызла,… а там стало легче. Там все другое. Другие люди, другие друзья. Другая жизнь. Новая. И это новое как-то… заполнило пустоту, что ли. Мне стало легче примириться с тем, что папы нет рядом. Тебя, правда, в город не отпустят, но быть может, переезд и тебе поможет, как помог тогда мне? Ты обязательно вернёшься сюда, когда повзрослеешь и будешь готова.

– Ну, как-то… – Юльшай вздохнула.

– Страшно, да? – спросил я.

– Ага, – тихо призналась она. – Ладно. Только дай мне ещё пару дней. Я подумаю,… наберусь храбрости. А Пушистик как же?

– Ну, и Пушистика возьмём, – улыбнулся я. – У дяди есть большая машина. Ты подумай, прикинь, что с собой возьмёшь. Ну, там, одежду, наверное. У меня как-то платьев и сарафанов нету. Ну, может книжки любимые. Или занятия свои, девчачьи. Короче, подумай. А как дядя вернётся, я попрошу его за тобой приехать.

– Ладно, – Юльшай толкнула кулаком в плечо. – Ну, давай, иди уже. Вижу же, что не сидится тебе на месте. Вон, ужом вертишься. Иди. А послезавтра я тебя жду! – она порывисто чмокнула в щеку, обняла, потёрлась щекой о плечо. – Идём! Я тебя до двери провожу!

Мы вместе вышли на крыльцо. Было уже прилично поздно и на небе ярко светились звезды. Юльшай потянулась ко мне, потёрлась щекой о плечо. И вздрогнула, сдавленно пискнув, когда послышался странный звук, словно кто-то пинал оцинкованное ведро. Потом ещё один.

– Ой, что это?

Следом раздался характерный низкий «хрюк» больше похожий на рык.

– Кабан! – тихонько взвизгнула Юлька.

Я обернулся. Точно! В плетёном заборчике приличная дыра, а по двору расхаживает, грозно порыкивая, здоровенный секач! Раза в полтора больше меня в холке, чёрный, лохматый и злой, как разбуженный по зиме шатун! И Летяги нигде нет!

– Мамочки! Какой же огроменный! – пискнула Юльшай, прячась за меня.

Кабан развернулся на звук, повёл носом и, зло хрюкнув, взял разгон прямо на нас. Среди людей есть весьма распространённое мнение, что любое травоядное обязательно должно бояться хищника. Так вот, смею заверить, это далеко не так. На самом деле они не боятся, а трезво оценивают свои шансы на выживание, а потому в большинстве случаев при одном только подозрении на присутствие рядом хищника зададут стрекача. Но это вовсе не значит, что они совершенно безобидные. Те же мыши, стоит им только понять, что кот, к примеру, сломал лапу, будут таскать еду у него под носом и спокойно напьются из его миски! Зайцы, которых люди записали в самые отъявленные трусы, вполне себе могут сами броситься на молодого волка-переярка и лупануть задними лапами по морде! А кабаны куда крупнее зайцев и мышей. Так вот, они вообще не боятся хищников! Разумеется, от стаи волков сбежит и кабан, он же не дурак. Но, вот, на одинокого волка вполне способен и броситься сам. Особенно, если это самка, защищающая своих детёнышей или крупный, матёрый секач. А уж если его разозлить, например, согнав с лёжки, то тут вообще туши свет и спасайся, кто может! И с таким зверем хищники, как правило, предпочитают не связываться. Не стал бы этого делать и я. В любое другое время я бы просто отступил назад, закрыл дверь и позвонил Летяге, благо свой номер он вбил и в мобильник и в мою память, заставив вызубрить наизусть. Но как нарочно мозг снова переклинило. Да, чтоб какая-то свинина мне тут права качала?

– Юлька! В дом! – рявкнул я. И это была последняя моя разумная мысль, которая утонула в море кровавой ярости.

В себя пришёл как-то сразу. Резко. Словно толкнуло что-то изнутри. Осознал, что лежу на земле, весь в крови. Чьей? Похоже, что в кабаньей. Я в человеческой ипостаси, но явно перекидывался, потому что на мне нет одежды от слова совсем. А, вот она, рядом валяется, изодранная в клочья. Я попытался шевельнуться. Зря. Все тело скрутила боль, а желудок взвыл в голодном спазме.

– Юргеш!

Странно. Я слышу звук, но вижу все размыто, словно смотрю сквозь очень мутное стекло. Летяга подходит ко мне. Я слышу его шаги, чую запах. Но вместо фигуры вижу лишь размытое пятно. Я попытался ответить, но смог только издать странный звук.

– Ага, пришёл в себя. Спокойно, брат. Тут полно мяса… давай, поешь. Потом. Все потом. Жуй, давай.

Мясо! Оно шлёпнулось прямо перед моим носом! Радостно взрыкнув, мой желудок накинулся на еду. По-другому и не сказать, потому что я снова на мгновение выпал из реальности. Осознал себя уже заглатывающим фиг-знает-какой по счёту кусок.

– Что со мной? – простонал я.

– Что, плохо тебе? – ворчит Летяга. – А ты как хотел? Бешенство тоже тратит ресурсы организма. Причём с бешеной скоростью. Чаще всего именно так берсерки и дохнут. От банального истощения, сжигая себя до капли. Тормозов-то нет. И мозгов тоже.

Зрение потихоньку прояснилось. Я попытался подняться и осмотреться, но сил было все ещё маловато, да и те, что были, уходили на еду. Это было непривычно и странно. Обычно энергия приходила с первым же куском мяса. А тут все словно в чёрную дыру проваливалось и никакой отдачи!

– Не вертись и ешь! – ворчит Летяга и снисходительно поясняет. – Силы придут только после того, как ты внутренние повреждения заштопаешь. Это тоже способность берсерка. При должном питании можно затянуть даже смертельные раны. Главное, чтобы их было не слишком много. Правда, проблема в том, что в состоянии бешенства как-то не до того, чтобы следить за повреждениями. Боли-то нет. Довольно часто бывало, что берсерк умирал ещё в процессе боя, сам того не замечая. Потому что приоритет – цель. Достал, добил. И упал. Замертво.

– Офигеть, какие радужные перспективы! – вяло пробормотал я. – Откуда это вообще берётся? Почему я берсерк?

– Тебе это от отца передалось, – вздохнул Летяга. – Улеш тоже обладал такими способностями. И быть бы ему в нашем отряде, да мать его упёрлась, мол, не бывать этому. Мужа схоронила рано по причине проклятого наследия, так, теперь и сын туда же! Ну, и Улар тоже. Ему было примерно столько же, сколько тебе сейчас, когда он пережил смерть отца. И брата он терять не хотел. Улеш поначалу-то спорил с ними. А потом мать твою встретил, влюбился. Ну, и в итоге отказался от дара. И испытания на карателя он провалил. Только кровь-то не водица, не выльешь, да новой не нальёшь. Несло его на приключения, будь здоров как! А теперь, вот, и в тебе наследие проснулось.

– Ясно, – вяло вздохнул я, догрызая чью-то кость. Чью именно так и не понял. Озадаченно принюхался. – Фига се! Нюх отбило. И вкуса совсем не чувствую. Это как?

– Нормально, не волнуйся, – фырчит Летяга. – Скоро все вернётся. А вообще, когда начнёшь себя контролировать, будет уже не так опасно. В том плане, что ты в любой момент сможешь выйти из боевого режима, если будет слишком опасно или мало сил. Другой вопрос, что тебе в тот момент пофиг на свою жизнь. Нужны сильные чувства, эмоции. Нужны те, кто привяжет тебя к жизни и не даст сорваться. Те, ради кого ты будешь возвращаться оттуда раз за разом. Те, ради кого ты будешь жить. Мать, сестра, пара, дети. Или лучший друг. Кто угодно, лишь бы ты захотел остаться жить, ради этого человека! – Летяга лениво поднялся и шагнул куда-то за пределы моей видимости. А спустя минуту, передо мной плюхнулась ещё одна туша косули. А рядом рухнул на траву мой нянь. – Жуй, давай. Раз болтать начал, значит, это уже в силу пойдёт.

Он оказался прав. Ко мне наконец-то начали возвращаться силы, а вместе с ними и желание жить дальше. Ушли вялость и сонливость. Появились запахи и вкус. Я только теперь осознал, что нахожусь в лесу! И не просто в лесу, а в густом ельнике! Подо мной упругая подстилка из толстого слоя хвои, вперемешку с шишками, веточками и прочим лесным мусором. Одуряюще пахнет сосной и елью, древесной смолой, кислицей, ландышами и брусникой. Как я здесь оказался? А впрочем, это понятно. Должно быть, Летяга притащил. Незаметно умяв ещё полтуши, я почувствовал, что, наконец, наелся.

– Летяга, а что произошло? Ну, в смысле, что я натворить успел?

Я задавал этот вопрос каждый раз. Сильно напрягало то, что в моменты приступов бешенства я словно выпадаю из жизни и совершенно не помню то, что со мной происходило. И каждый раз я боюсь услышать, что кого-то ранил или, не дай Бог, убил. Однако, Литуш для того за мной и таскался, будто привязанный, чтобы ничего подобного не случилось.

– Как ни странно, ничего! – ответил мой спутник. – Ты успел затолкать девчонку в дом. Или она сама сообразила спрятаться. Потом ты сцепился с секачом, в процессе разнёс на дрова сарай. А потом умотал в лес, даже не тронув кабанью тушу. Как этого кабана пропустил я, история отдельная. По случайности именно в этот момент я отлучился в кусты. Давно приметил, что при Юльке у тебя нет и намёка на срыв. Ну, и понадеялся, что все обойдётся. Так бы и было, кабы не эта дурная свинина! В общем, начало веселья я пропустил. Вернулся, двор в щепы, кабан дохлый, а тебя нет. Успел догнать примерно там. Собственно, все. Ты даже не особенно долго валялся в отключке. Ещё успеем до утра вернуться в Лесной, как планировали.

И он махнул рукой в сторону густых, вересковых зарослей, видневшихся за деревьями.

– Юлька, должно быть, сильно перепугалась, – вздохнул я. – Как бы переезжать не отказалась. Я только-только ее уговорил.

– Не так уж и сильно она испугалась. Больше за тебя переживала. Я ей все объяснил про тебя, – проворчал Летяга и усмехнулся. – Да, брат, она на контакт пошла! Сама ко мне вышла, когда я следы изучал, в поисках тебя. Позвала, спрашивает, что с тобой. Волновалась. Ну, я, как мог, объяснил, а потом за тобой помчался. Да, ещё, пока ты в отключке валялся, я своим звякнул, чтобы с кабаном ей помогли. Уж и не знаю, что из этого выйдет, но думаю, раз она со мной заговорила, то, может, и с матерью тоже на контакт пойдёт? Все равно она сама с этакой тушей ничего не сделает.

– Все правильно, – улыбнулся я. – Пусть. Ей сейчас нужны сильные эмоции и проблемы. Пусть лучше за меня волнуется, чем по родителям сохнет.

– Юргеш, а ты совсем ничего не помнишь? – осторожно спрашивает Летяга, но тут же отмахивается и ворчит. – А, что я спрашиваю, когда сам знаю. Там темнота беспросветная.

– Точно! – морщусь я. – Как будто выключили, а потом опять включили.

– А, не бери в голову, – вздохнул Летяга. – Это я так, от безысходности ворчу. Ты же не просто так в лес умотал. Ты по следу шёл! – он фыркнул в ответ на мои округлившиеся глаза. – Это ещё одна наша способность. Брать след по крови. Не нужно ни следы читать, ни выискивать. Ты просто знаешь, где твоя цель и идёшь к ней. Вот, ты и шёл. Ну, ежу понятно, чей это был след.

– Рыжий! – мрачно взрыкнул я, невольно ощетинившись.

– Спокойно! Ты и так по краю прошёлся! – тут же насторожился Летяга. Не удержался и сам зашипел. – Сволочная псина! Он водит нас всех за нос, как младенцев! Загрыз уже с десяток охотников! И все в разных местах! Народ уже за пределы поселков по всей территории боится выходить! А мы… ни Бус, ни Верес не могут его след взять! Вернее, они берут, но толку с этого… каждый раз эта скотина уходит, как в воду! – Летяга стукнул кулаком по лесной подстилке, отчего вверх поднялась и упала куча хвои и мусора. – Знать бы, что ему нужно? Обычно Тьери уходит с территории сразу же, как только им начинают интересоваться каратели. Оставляет прощальный подарочек и адью! А тут ходит, как привязанный. Словно ищет что-то.

– Или кого-то? – прищурился я.

– И думать не смей в эту сторону! – рявкнул Литуш. – И так кругом виноватый вечно ходить будешь. Ещё и сам, давай, придумай, до кучи! К тому же, Тьери точно знает, где ты находишься. И искать не надо. Вас, ведь, клятва связывает. Нет, тут что-то другое. Тут, брат, или большие деньги замешаны, или его шкура.

– А не может так случиться, что он кукухой двинулся? – предположил я.

– Может, и так, – помрачнел Летяга. – Тогда помоги нам всем Бог!

– Летяга, а как мне остановиться? – набравшись смелости, спрашиваю я. – Как… чтобы вот это все… я так боюсь, что кого-нибудь вот так, вслепую, убью.

– А я на что? – фыркнул он. – Я для того рядом и хожу, чтобы ты не натворил бед. Остановиться ты сможешь не раньше, чем прояснится сознание. Точнее, намного позже. Хотя, тоже… у всех это по-разному происходит, понимаешь? И как это будет у тебя, не возьмётся предсказать даже Верес. Его самого, в своё время, остановил запах. Просто однажды сквозь кровавый туман пробился запах свежей черёмухи и прояснил сознание. Меня остановил страх. Правда, я к тому времени уже начал видеть и слышать. Но это все равно… как будто ты в компьютерную игру играешь. Нет, даже не так. Когда играешь, ты сам своим персонажем управляешь. А тут ты и есть персонаж. И сила управляет тобой. А ты ничего не можешь поделать. Только наблюдать. В тот раз так вышло, что Вереса рядом не оказалось. Соседи, и вообще все, кто мог, попрятались от греха подальше. Знали уже. И тут ко мне братишка мелкий подбегает. Как уж за ним не досмотрели? Этот глупый комок шерсти был ещё совсем маленьким и понятия не имел, что меня надо бояться. Ему это просто не приходило в голову! Ему бы поиграть, да полизаться. Я его когда увидел, испытал шок. Понимаю, что вот сейчас от него одни тряпочки останутся… короче, не описать словами! Я тогда не просто остановился, я чуть замертво не рухнул! С инфарктом. И вот, валяюсь я в луже, а это недоразумение хохочет, треплет волосы, лижет нос. Он до сих пор так и не понял, почему я его летом с днём рождения поздравляю.

– Да уж! – ошарашенно вздохнул я, довольно живо представив себе события. – Прямо, лев и щенок.

– Ладно, хорош лясы точить, – вздохнул Летяга, легко поднявшись на ноги. – Да, и советую тебе перекинуться. Небольшая физическая нагрузка не помешает. Да, и одежда у тебя, скажем так, не в лучшем виде.

– Летяга, а что это за след кровавый? – спрашиваю я.

– Так, Юрка, давай договоримся. Все, что я тебе тут наболтал, забудь и помалкивай. Особенно про твоего отца. Иначе мне командир шкуру живьём снимет и на коврик пустит. А про способности я так скажу. Ты сначала себя осознай хотя бы. Да волю тренируй. А остальное тебе расскажут, когда время придёт. Это инфа из разряда секретных. Вместе с этим знанием ты в придачу удавку на шею получишь вроде той, что уже есть.

– А, ясно, – хмыкнул я, пнув ногой шишку и не сходя с места, перетёк в рысью ипостась.

Раз инфа секретная, стало быть, Летяга ее мне не скажет, даже если захочет. Придётся пытать дядю. Ну, или просто подождать. Раз это мои способности, значит, рано или поздно мне про них расскажут. А потому, выкинув из головы все лишние мысли, я просто и совершенно по-детски всю дорогу дурачился, гоняя сов и мышей. В то, беззаботное детство мне конечно уже не вернуться. Но совсем немножечко помечтать, ведь можно? Представить, что папа здесь, рядом. Что мне снова лет пятнадцать или даже меньше. Что мы с ним на охоте, и он показывает мне лесные следы. На минутку показалось, что папа и в самом деле рядом. Даже обернулся. Но там, где мелькнула тень отца, был только куст. Жаль.

Тётя Диана за эти две недели разительно изменилась. Первые несколько дней она ещё отсиживалась в доме, не решаясь даже выйти на улицу. А поскольку делать было решительно нечего, то она занялась починкой и ремонтом. Обнаружила кладовую с инструментами, намесила раствор, восстановила стену и угол в кухне, которые я снёс. Потом выскребла полы и отмыла все, до чего дотянулась. Даже на чердаке разобралась. Выкидывать, правда, ничего не стала. Мало ли, вдруг это окажется нужная вещь? Попутно освоила печь. Мне оказалось достаточно один раз показать, как нужно колоть дрова и как растапливать. Потом она решила заняться плетнём. Сначала выпытала у меня весь процесс его изготовления, потом послала за материалом. Я честно рассказал все, что знал, даже натаскал ей целую гору ивовых стеблей и показал на примере, как и что, делать. Пусть занимается чем угодно, только не закатывает очередную истерику! После чего смылся на два дня. А когда вернулся, новенький плетень был уже готов, да ещё и разукрашен под каменную кладку! А Диана, вооружившись красками и кистями, расписывает заборчик соседей! В общем, тётя и в мыслях не собиралась никуда уезжать, твёрдо вознамерившись дождаться дядю и выяснить отношения.

– Тётя, я дома! – рявкнул я с порога, вытирая лапы о половичок, ибо полы были вымыты, и пройти в дом с грязными лапами было равносильно самоубийству.

Вряд ли она меня поймёт, но хотя бы будет в курсе, что кто-то пришёл. Тётя уже не спала, несмотря на ранний час, а возилась в кухне. Судя по запаху, с тестом и мясом. Вынырнув из кухни, она окинула меня взглядом.

– Ну, надо же, кто явился! – фыркнула она в своей любимой, ехидной манере и решительно преградила мне путь. – Стоять! В таком, пардон, виде я тебя в дом не пущу! Давай-ка во двор. Давай, давай! Фу, вся шерсть не пойми в чем! Давай, на выход!

Ух, тётя раскомандовалась-то! Прямо, как мама! Похоже, для всех женщин полы это святое. Впрочем, помыться в душе и впрямь не помешает, так что спорить я не стал. Потрусил во двор, где остался Летяга. Диана идёт за мной.

– В душ топай! В душ! А то я ж тебя знаю! На полянке полижешься, сделав вид, что помылся. А, и ты тут! Тоже помыться не помешает. Жду на кухне. Обоих!

– Ох и грозная у тебя тётя! – хохотнул Летяга, направляясь в летний душ. Его строили ещё мы с папой. – Я не могу даже представить, что будет, когда вернётся Улар. Юр, ты их хоть раз вместе видел? Или он ещё не заявлял право? Метки-то на ней нет. Они хоть в ЗАГС ходили?

– Они и в постель ещё не ходили, – проворчал я, влезая следом. – Тётя упирается всеми рогами! Но как целовались, видел. Один раз. Случайно. И то свалил по-быстрому, пока не прилетело. Только там дальше поцелуев дело так и не зашло.

– Да-а! Послал же Бог пару нашему командиру! – смеётся Летяга. – Готов сожрать уши, их встреча будет незабываемой! Кстати, ты заметил? Род ее принял. Даже я связь чувствую.

Это да. Я тоже ощутил, как только переступил порог. Диана стала не просто гостьей, как было вначале. Она ощущалась как хозяйка. Как жена дяди. При всей своей колючести, она смогла то, что не вышло у моей мамы! Она вошла в род. Ее приняли как хозяйку соседи. С ней приветливо здоровались другие женщины. А дети уважительно отводили глаза. Да, и она сама изменилась. Готов спорить на что угодно, ей теперь и в голову не придёт заставить кого-то таскать свои сумки! А когда дело дойдёт до свадьбы и детей, Диана начнёт и звериный язык понимать. Не дословно, правда, но общий смысл поймёт.

Летяга помог мне отмыться, потом сполоснулся сам. Пока он мылся, я тихонько прошмыгнул мимо тёти в спальню и переоделся в чистое. Потёртые джинсы, футболка с бейсбольным мячом, ремень с карабином. Вещи выбирал по принципу, что не жалко. Все равно сорвусь и испорчу. Кроссовки надевать не стал. И босиком неплохо. В таком виде я и явился в кухню. Тётя как раз ставила в печь первый мясной пирог.

– Умм! Котлетки! – радостно вякнул я и полез за стол, подгребая к себе миску с горой котлет.

Тётя, громыхнув заслонкой, ловко отобрала миску, с которой я успел утянуть две котлеты, и поставила передо мной чашку с пловом, снисходительно плюхнув в кашу ещё две котлеты. Я разочарованно вздохнул, но покорно принялся за еду.

– Да, ладно? – недоверчиво хмыкнула тётя. – И что, даже не будет очередной лекции на тему моего самоуправства и командования?

– Не будет, – ухмыльнулся я. – Тётя Ди, ты не хотела пускать меня в дом, потому что недавно вымыла полы. А я реально был грязный. Это правильно, потому я и послушался. И ещё потому, что ты стала в этом доме настоящей хозяйкой. Ну, а твой характер не исправит даже дядя!

– Нормальный у меня характер! – ворчит тётя, гремя сковородкой. А потом она тихо вздохнула и осторожно спросила. – Юр, а Улар скоро вернётся?

– Не знаю, – поморщился я. – Скорей бы уже! Я заколебался туда-сюда бегать!

– Так, а что у тебя там за дела-то? – любопытничает тётя.

– Юлька там, – поясняю я. – Юльшай. Ее родителей убили, и она теперь тоже под кроватью живёт. Как я пять лет назад. Только у меня тогда мама была. И дядя. А у Юльшай совсем никого не было. Теперь есть я. Она вчера даже на крыльцо вышла и с Литушем разговаривала.

– Так, она что же, одна там? – охнула тётя. – А соседи? А, хотя, что там соседи, – Диана махнула рукой. – Я ещё помню, как мать тебя из-под кровати вытаскивала. И как потом с телефоном обнималась, да в трубку ревела. С простым-то ребёнком сложно, а тут зверёныш невменяемый. И что она там ест-то? Одно сырое мясо? Постой, так ты для нее пироги просил?

– Ну, да, – кивнул я, прикончив кашу, и умоляюще воззрился на горку котлет, стоявших на печи.

– Троглодит! – фыркнула тётя. – Еды на тебя не напасёшься! – она подложила мне ещё пару котлет, а остальные решительно отодвинула. – Девчонке своей отнесёшь. Она, небось, по нормальной еде соскучилась. И плов тоже возьмёшь. И вообще, ты бы с ней поговорил. Может, она захочет к нам переехать? Чего ей там одной-то?

– А ты не будешь против? – я умильно посмотрел на тётю. – Я как раз хотел спросить об этом! Ну, чтобы Юльку сюда. Я ее даже уговорил почти. Она и сама все понимает. Не такая уж и маленькая.

– Да, конечно привози! Не дело ребёнку одному, без пригляда, – строго ворчит тётя. – И можешь не волноваться. Я с ней найду общий язык.

– Спасибо, тётя Ди! – радостно воскликнул я, перемахнул через стол и сгрёб ее в охапку. – Ты самая лучшая тётя в мире!

– Ой, да ладно! – недоверчиво фырчит Диана. – Не поймёшь тебя! То прибить обещаешь, то обниматься лезешь!

– Тогда, я с утра обратно пойду. Еду отнесу и вообще… – я отпустил тётю и улыбнулся. – А как дядя вернётся, так и устроим переезд! Будет в нашем доме пополнение.

– Пополнение! – ворчит тётя. – Я вот все спросить хочу. Ты с братом-то как? Хоть бы познакомиться съездил. Мало ли, что волчонок… Мать-то вас обоих одинаково любит.

– Так, рано же, тётя Ди, – удивлённо отвечаю я. – Да, и не с кем там ещё знакомиться. Мелкий сисечного возраста, он меня только испугаться может. Матвей к нему и близко не подпустит. Вот, годика через два-три, как на лапы уверенно встанет, можно будет знакомиться.

– Ясно, – вздохнула тётя. – Ну, ты ей хоть позвони, что ли.

Разговор с мамой вышел и радостным и нервным одновременно. Я волновался и переживал за нее, немного скучал. Но в то же время чётко понимал, что она уже не принадлежит роду рысей. Да, и никогда не принадлежала. Она с самого начала была предназначена волку. А папа… что если и папа это чувствовал? Что мама вовсе не для него, что она просто ошиблась? Эта крамольная мысль пришла на середине разговора. Так что пришлось отложить ее в сторону и задвинуть на край сознания. Об этом лучше спросить у взрослых. А пока принять как данность то, что часть моей семьи – волчья стая. Мама к моему облегчению, про время одиночества прекрасно знала и не звала меня приехать. Просто намекнула, что когда я буду к этому готов, то могу приехать и познакомиться с братом. Она, в самом деле, расцвела, став именно такой, какой я помнил ее в далёком детстве, когда мама ещё жила с нами в посёлке. Выходит, она снова счастлива. Это хорошо.

8. Посвящение.

От тёти я уходил в замечательном расположении духа, радуясь тому, что она наконец-то стала нормальной. Пообещал соседям, что принесу мяса. В лес многие боялись соваться. В общем, все было радужно, и я надеялся, что этот день пройдёт нормально. Тем более что накануне я уже срывался, а, по словам Летяги, между приступами, как правило, проходит некоторое время. Организму нужно накопить достаточно сил для этого. Но тем неожиданней оказался очередной взрыв бешенства, накрывший меня буквально на ровном месте. Я остановился у ручья, чтобы попить. Сбросил рюкзак, глотнул воды из пригоршни. И то ли мне ее вкус не понравился, то ли собственное отражение взбесило. Злость, ослепительная, нестерпимая, затопила сознание. Я попытался с ней бороться, но безрезультатно. Это все равно, что пытаться выбраться из болота. Чем больше трепыхаешься, тем глубже засасывает! Устав бороться, я расслабился, глухо взрыкнув, перемахнул через ручей и помчался куда-то вперёд, не особо разбирая дорогу. Впрочем, по лесу ходить и бегать я умел. И бесшумно в том числе. И даже ярость в этот раз не до конца заглушила сознание. А потом на моем пути вырос Летяга, и я полетел кувырком в траву.

– Пр-р-ропусти! – рявкнул я, взвиваясь на ноги.

– О, как! – удивился он. – Силен, брат. Впрочем, разговаривать с тобой так же бесполезно.

– Пр-р-ропусти! – рычу я, не особо понимая то, что он говорит. Вернее, я все понимаю, но все равно смысл не доходит.

– Нет! – коротко взрыкнул Литуш. – Не пройдёшь!

Это дошло. Но я все равно попытался. В итоге за пять минут вокруг нас образовалась нехилая, такая просека и куча хвороста на дрова. Это продолжалось до тех пор, пока я не упал без сил. Распластавшись на траве в позе морской звезды, я просто лежал и тупо смотрел на небо. Моё странное состояние никуда не делось. Вот, вроде есть и звуки, и запахи, и картинка. Но все это будто проходит мимо сознания. Ничего не цепляет. Равнодушие. Цели больше нет. Я не могу до нее добраться. Кажется, Летяга с кем-то говорит по рации. Кажется, даже, что это дядя. В голове зародилась и пульсировала боль. Вначале она была почти незаметной, но с каждым ударом сердца набирала силу. И вот я уже срываюсь на хрип, задыхаясь от дикой боли. Казалось, что в голове поселился дятел и пытался продолбить выход наружу. Сквозь боль я слышал, как Летяга ругается то на меня, то на себя, то, почему-то на дядю.

Неожиданно ветер переменился и донёс запах. Это был знакомый с детства запах местной волчьей стаи. Я хорошо знал их всех. Впрочем, сейчас в стае были только взрослые самцы. Самки с волчатами сидели ещё по норам. Все зло от волков! – пришла в голову странная мысль. И внутри взвихрилась, подняв голову так и не уснувшая ярость. Боль в голове мгновенно утихла, напрочь заглушенная злостью. Так что вскочил я уже на лапы. И рванул мочить стаю.

В себя приходил постепенно. Я снова валялся в нирване, обессиленный, но, на этот раз довольный. Ярость, наконец, угомонилась и ушла. Боли тоже не было. Осталась только усталость и мрачное удовлетворение. Осторожно пошевелился, но боль не вернулась, и я рискнул сесть. Мать моя женщина! Я снова весь в крови! Похоже, что волчьей. Вокруг валяются куски… мяса и шкур. Иначе назвать то, что осталось от стаи, не повернётся язык. Поодаль сидит под берёзой Летяга и настороженно смотрит на меня.

– Успокоился, наконец? Помнишь, что было?

– Э… – я хотел сказать, что не помню, но память неожиданно выдала видеоряд. Как нарезку к фильму про меня самого. – Офигеть! Я помню! Правда, как-то урывками.

– Отлично! – оживился Летяга. – Давай, рассказывай все, что удалось запомнить.

– Ну, как этих покрошил, я точно помню! – я мрачно обвёл взглядом свалку и поморщился. – Может, к ручью?

– А сможешь? – усомнился Литуш, но вздохнул и шагнул ко мне, помогая подняться. – Привыкай, малой. После тебя теперь почти всегда такое будет.

Я осторожно поднялся, опираясь на его плечо. Слабость была и штормило меня прилично, но идти смог. Ручей оказался неподалёку. Я залез в него, смывая с себя липкую грязь и кровь. Потом выполз на траву и разлёгся на солнышке.

– Блин! Уже почти вечер!

– Ешь! – проворчал Летяга, и передо мной плюхнулась беличья тушка. – И рассказывай.

Отказываться я не стал. Голод уже точил когти о желудок.

– Ну, вот, волков я помню, – начал я, разрывая зубами мясо. – Даже помню, как мне пришла в голову эта гениальная мысль. Ещё помню, как дрался с тобой. Потому что нужно было пройти, а ты…

Я осёкся, уронив в траву мясо. Злость, глухая, бессильная, плесканулась где-то внутри. Но сознание не затопила, убралась обратно в глубину сознания. Наверное, не хватило сил.

– Нет! Не вздумай! – простонал рядом Литуш. – Только не срыв! Третий раз подряд ты уже не пережи… а, кому я говорю!

– Да, в порядке я! – вяло отмахиваюсь, подбирая мясо. – Просто слегка накатило. Летяга, я ведь знал, где он! Тогда, в том состоянии, я точно это знал! Я потому и сорвался, что его учуял. Нет, даже не так. Там не было запаха. Было что-то… как тень. Как отпечаток, только невидимый. Он там был и тоже пил воду.

– Я так и понял, – вздохнул Летяга. – Ладно. Подробно об этом расскажет Верес. После того, как ты командиру и вожаку клятву крови принесёшь. Ну, и новости у меня две. Хорошая и плохая. Хорошая новость – команда уже на пути сюда. Улар решил, что, раз уж ты срываешься на его след, проще отследить тебя, чем гоняться за этим призраком. Ну, а плохая – к Юльшай мы сегодня не идём. Если ты немедленно не поешь, то следующий срыв уже не переживёшь.

– Да, я и так все время только и делаю, что ем! – запротестовал я. Однако желудок со мной не согласился. И притом довольно громко, отчего Летяга заржал как конь.

– Юрка, спокойно. Пока ты не научишься собой управлять, так и будешь есть в три горла. Это нужно просто пережить. Смирись и пошли охотиться.

Утро я встретил в звериной ипостаси. Весь вчерашний вечер я охотился, ел и приводил себя в относительный порядок, отмываясь в обеих ипостасях. Надо отдать должное моему спутнику. Хотя он и был все время рядом, но старался максимально не лезть ко мне, делая вид, что его тут нет. А к ночи накатила дикая слабость, так что я заполз под ближайшую корягу, свернулся в клубок и так заснул. А разбудил меня уже сварливый голос дяди.