Вернувшись домой, мы переоделись и направились на Совет Старейшин. Не то, чтобы имелась какая-то особая форма, но по традиции Идущие одевались, выбирая цвета своей профессии или хотя бы пути. Для гончих это черный и алый, цвета крови и смерти. Так что Игорь выбором одежды не особо страдал. Черные джинсы, кожаная косуха с шипами и заклепками. На руках для дополнения образа байкера перчатки с шипами. Под курткой алая, цвета крови, футболка. Ботинки на ногах тоже байкерские, с тяжелой, подошвой и кучей разных заклепок. Цветом охотника считается алый или бордовый, но в сочетании с серебром. Однако я выбираю серо-стальной цвет в виде стильного батника и к нему коричневую, замшевую курточку. Джинсы тоже серые. И коричневые кроссовки. Это цвета службы зачистки. Но алый цвет я все же надела в виде шнуровки к ботинкам и алых перчаток с шипами, удивительно похожих на те, что на руках Игоря. Только размер поменьше. Вернее, все это с хитрой ухмылкой принес мне Игорь, когда я сообщила ему, что не хочу надевать цвета охотника.

– Ты все знал! – хмыкнула я, оглядывая себя в зеркале. – Заранее все купил, да?

– Точно! – он обнимает меня со спины. – Я ждал, когда понадобятся, но не думал, что так скоро! – дернул за косичку, которую я только что заплела, затянув какой-то резинкой с красными камушками. – А если не приглядываться, то твое рождение можно и не заметить! Мелочью была, ей и осталась!

– Игорь, а что это за камни? – осторожно спрашиваю я.

– А ты не знаешь? – удивился он.

– Вот, как-то не разбираюсь во всем этом. Камушки, машины… они для меня бывают красные, черные, синие… как-то так. Ну, еще по типу нравится – не нравится, подходит – не подходит. И на этом все.

– Ну, а зачем тогда спрашиваешь? – улыбнулся он. – Нравится, значит твое.

– Да, понимаешь, – вздохнула я. – Окружающие как-то нервно реагируют.

– Ну, кис, это уже их проблемы! – ржет Игорь. – Забей и забудь! Готова? Сейчас будешь смотреть комедию под названием Суд Старейшин над Бешеным! Тридцать шестая серия! Помнишь, что нужно будет сделать?

– Помню. Тебя серьезно тридцать шесть раз судили? – я поворачиваюсь к нему. – За что?

– А, примерно, как и сейчас, – отмахнулся он. – Ни за что. Я им всем там уже по паре лап отдавил. И твоему деду в том числе. Единственный, кто еще ни разу не инициировал сбор по мою душу, это Гера.

Проходил Совет по общему согласию в небольшом православном храме в городке Новосибирске. Выбрано это место было в основном за то, что добираться туда было одинаково неудобно всем Старейшинам Совета, в результате чего собирался оный только по исключительным случаям. Обвинение гончего в агрессии было одной из тех причин, по которым собирались все без исключения. Потому что гончий, вышедший из-под контроля это непредсказуемая машина смерти, которую некому будет остановить. Однако в этот раз Совет собирался неохотно. Старейшины, по одному появлявшиеся в огромном куполообразном помещении храма, закрытого для прихожан ради такого случая, мрачно перешучивались, гадая, кому Бешеный Кот прищемил пятую точку на этот раз. А усмотрев рядом с ним меня, все дружно решили, что инициатором в этот раз стал Седой Медведь, не торопившийся, кстати, появляться.

Советники рассаживались на свои места вдоль иконостаса, так чтобы с места видеть весь зал. На аналое традиционно лежала библия. Мы с Игорем так же по традиции отошли в левую часть зала, отведенную для ответчиков. В правой обычно располагались истцы и пострадавшие. Вся прочая площадь предназначалась для свидетелей. В качестве последних привлекли Стражей, дежуривших в тот день на поляне. А вот место справа пока пустовало.

Потом я увидела среди старейшин Горация и с трудом удержалась, чтобы не махнуть ему рукой. Нет, мы так и не подружились, разумеется. Но после долгой и плодотворной беседы вчера я немного, что называется, оттаяла. Гера легко и непринужденно умудрился расположить к себе, где-то в процессе, просто по ходу дела помог разобраться в себе и причинах, по которым я не желала делать окончательный Выбор Пути. Долго рассматривал моего скокса и даже попробовал его на зуб, выпустив своего паука, размерами не уступавшего моей Тени. Потом спросил, могу ли я управлять двумя тенями одновременно и, когда я призналась, что так еще не пробовала, он тут же предложил проверить. Оказалось, что могу, хотя это было на порядок сложнее. Пришлось делить сознание на три потока вместо двух, но принцип был тот же. Договорились на том, что пройдя выбор, я буду регулярно приезжать с Игорем с клинику и тренироваться с тенями.

Мой дед явился последним, скривился, мазнув по мне взглядом, отвесил тенью подзатыльник и чинно уселся на свое место. Потерев макушку, я по-детски показала ему язык, правда, тоже тенью. Все-таки мы в храме и на совете. Дед удивленно присмотрелся ко мне, еще более удивленно вздернул бровь. Я в ответ широко улыбнулась. Наконец, явился и Глава Совета, он же Старейшина северного округа западной части, Ледяной Тур! Роман появился одновременно с ним и сразу же прошел на место истца, буквально излучая уверенность и сочась ядом. В буквальном смысле. Я видела теперь его скорпионье жало, словно растущее из копчика и качавшееся при ходьбе. И при каждом покачивании с него стекали вниз темные капли яда. Мазнув по мне взглядом, он презрительно скривился и отвернулся.

– Итак, начнем! – возвестил Глава Совета, обведя взглядом собравшихся. – Охотник Хвостатый Краб подал жалобу на гончего Бешеного Кота за неоправданное обвинение и жестокость. Рассмотрев жалобу, я выношу на повестку дна вопрос о вменяемости бешеного Кота и возможности его дальнейшей службы. Обе стороны явились на суд и готовы отвечать. Итак, ваши вопросы, старейшины.

– Для начала, хотелось бы услышать, в чем суть конфликта? – проворчал Седой Медведь. – А то я как-то не в курсе! – и он выразительно посмотрел на меня. Но затем перевел взгляд на Романа. – Вопрос Охотнику.

– Суть в том, что мне было предъявлено серьезное обвинение в убийстве четверых молодых идущих, еще не избравших Путь! – возмущенно начал Роман. – Если кому-то из присутствующих неизвестно, то подобное обвинение влечет за собой смертную казнь! Соответственно, ложное обвинение рассматривается, как покушение на убийство! Учитывая, что гончие имеют право казнить без вынесения приговора Советом, я уверен, что Бешеный собирался меня убить!

– Ну, допустим, если бы он собирался убить, то с вами, охотник, мы уже не имели бы чести беседовать, – ворчит дед. – А то я не знаю, как работает Бешеный! На чьей территории случилось убийство?

– На моей, – отзывается Гера. – Поясняю для всех собравшихся. Вчера в начале второго часа дня Стражами был обнаружен труп вампира. По каким причинам вампир умер, установить не удалось. Поскольку место было общедоступное, выставили морок и вызвали дежурную группу зачистки. В принципе для уборки дохлого вампира достаточно одного человека, но группа Мрака ушла в полном составе. И пропала. Когда дежурный понял, что группа зачистки не отвечает ни на один запрос, был послан наряд стражей, который обнаружил на месте трагедии кроме вампира всю группу Мрака в полном составе и пожирателя. Мертвыми. Ну, и вампир тоже там был. После чего вызвали вторую группу в виде мастера зачистки и гончего Бешеного Кота. Там же оказался каким-то образом и охотник Хвостатый Краб. А теперь вопрос охотнику, – Гера в упор посмотрел на Бессонова. – Повтори, в чем ты обвиняешь гончего?

– В том, что этот гаденыш напал на меня, когда только прибыл на место гибели мусорщиков! – взрыкнул Роман, презрительно скривившись. – Напал и обвинил меня в их смерти! Это полный бред!

– Я бы попросил стороны воздержаться от оскорбительных фраз! Здесь храм, а не базар! – проворчал со своего места дед. – Арахнид, продолжай.

Гера кивнул и, прищурившись, пристально посмотрел на младшего Бессонова. – Скажи, охотник, твое родство с Главой Совета наделяет тебя иммунитетом? Тебя нельзя заподозрить в преступлении?

– При чем тут мое родство? – недовольно рычит сбитый с толку Роман. – Он меня убить хотел!

– Хотел бы, убил! – слова Геры хлесткие, словно плеть. Бессонов и вздрогнул, будто его ударили. – Так, почему тебя нельзя ни в чем подозревать?

– Советник Арахнид, ты что-то знаешь? – нахмурился Бессонов-старший.

– Да, – кивнул Гера. – Мне известна иная версия событий. Но я не стану ее озвучивать, как и свои выводы, чтобы уважаемый Совет не счел, что я каким-либо образом влияю на его мнение. Вы все услышите сами. И сами сделаете выводы.

– У кого-то еще есть вопросы по делу? – хмуро вопросил Глава, обводя взглядом старейшин. И те, один за другим опускали головы, не решаясь осудить. Впрочем, не все. Дед взгляда не отвел. И еще парочка старейшин тоже. – Трусы! – коротко процедил Ледяной Тур и рухнул на свое место. – Арахнид, продолжай.

– Благодарю, – коротко отозвался Гера и снова повернулся к Роману. – Охотник Хвостатый Краб, я в третий раз повторяю свой вопрос. По какой причине ты считаешь, что тебя ни в чем нельзя обвинять и подозревать? Ты неприкасаемый? Святой? Непогрешимый? Или у тебя иммунитет от Управителя? Или ты решил, что родство с Главой Совета автоматически защищает тебя от любых обвинений?

– Нет! – гневно рыкнул Роман. – Мое родство никак не влияет на мою работу и на мой статус!

– Хорошо, – усмехнулся Гера. – А теперь, охотник, напомните мне и Совету, в чем заключается работа гончей?

– Расследовать преступления и карать отступников, – осторожно ответил Роман, заметив логическую ловушку. – Но в данном случае я убежден, что Бешеный обвинил меня исходя из личных побуждений и ревности!

– Что ж, я тебя услышал, – кивнул Гера. – У остальных старейшин вопросы к охотнику имеются?

– Нет! – рявкнул дед, в упор, посмотрев на меня.

А я-то тут при чем? Остальной Совет, включая его главу, промолчал.

– В таком случае, позвольте продолжить, – Гера посмотрел на меня. Пристально. Хмыкнул и с иронией спросил. – Могу я узнать имя юной охотницы?

– Рыжая Бестия! – назвалась я.

У половины Совета и младшего Бессонова упали челюсти.

– В смысле? – взвыл Роман.

– А почему в коричневом? – вопросил дед.

– Я остаюсь на прежнем месте, – я пожала плечами. – Мне нравится моя работа. Она не менее важна, чем ловля преступников или отстрел хищников.

– Надеюсь, по-прежнему в моем округе? – ревниво вопрошает Гера.

– А куда я теперь денусь? – невольно усмехнулась я, покосившись назад. – Да, остаюсь в Орле.

– Отлично! – просиял старейшина. – Вернемся к нашим баранам. Гончий Бешеный Кот, изложи Совету свою версию событий.

– Начну с того, что на зачистку парка вызвали мою жену, – начал Игорь, но его тут же перебил яростный рык Романа.

– Это моя жена, ушлепок!

– Я же просил не выражаться! – рявкнул в ответ дед, да так, что Роман отступил назад на пару шагов. – Ещё один подобный эпитет и будешь ожидать решения в камере!

– Стоп, а я сейчас не понял? – нахмурился старейшина Громобой. Один из тех, немногих, кто не склонился перед Главой. – О какой жене идет речь?

– Внучка моя имела глупость шесть лет назад увлечься Романом Бессоновым, – ответил ему дед. – Парень вскружил дурехе голову, родители поднажали, и дело дошло до загса. К счастью, только до него. Потом она, конечно, одумалась и развелась. А не далее как сегодня утром пришлось поздравлять эту девицу второй раз. На этот раз с браком окончательным, с полным слиянием. Надеюсь, хотя бы в этот раз она думала своей собственной головой.

– Хм, в таком случае, поздравляю и я, – прищурился Громобой. – Тогда мне понятен смысл обвинения на почве ревности. Особенно, если на месте событий охотник Краб позволил себе подобные же высказывания. И, поскольку он еще жив, я от своего имени снимаю обвинение в жестокости и невменяемости Бешеного. Его выдержке, на мой взгляд, позавидовать можно. Я б убил на месте.

– Охотник Хвостатый Краб, – рыкнул Глава Совета. – Ты по-прежнему настаиваешь на обвинении?

– Да, настаиваю! – с вызовом ответил Роман. – Пусть пес ответит за свои слова!

– Да, что ж такое! – рычит дед. – Я прошу прощения, но поведение истца не допустимо!

– Согласен! – кивнул Глава, и гневно глянул на сына. – Но уводить не стоит. Еще могут возникнуть вопросы. Охотник Хвостатый Краб, властью, данной мне Властителем, я налагаю бремя молчания. В пределах этого храма ты сможешь говорить, только когда обратятся непосредственно к тебе! Произнесешь хоть одно оскорбительное слово и будешь ходить немым неделю! Ты меня услышал?

– Да, – с явным трудом уже произнес Роман и гневно сверкнул глазами.

– Гончий Бешеный Кот, продолжай! – властно рыкнул Глава Совета, и буквально рухнул на свое место.

– Так вот, когда мою жену вызвали на место событий, она заподозрила неладное и попросила меня подстраховать. Так что на место мы прибыли вместе. Мне показалось странной внезапная смерть сильной группы зачистки, и я попросил разрешения осмотреть тела. Про вампира говорить нечего, кроме того, что он умер от кровоизлияния в мозг с одновременным, обширным инфарктом, а труп пролежал там несколько часов. Странно, что его не могли так долго обнаружить, но бывает всякое. Пожиратель был тоже самый обычный, с четырьмя метками. То есть, он сожрал четырех человек и сдох. Сам. Тоже от внезапного инсульта, если можно назвать этим термином уничтожение управляющей структуры твари. А рядом четыре человеческих трупа со следами этого самого пожирателя.

– Ты так хорошо разбираешься в тварях, гончий? – хмуро вопросил Глава совета. – Мой сын, к примеру, считал, что это был высший пожиратель. И я считаю, что мнение охотника в данном случае более компетентно.

– В таком случае, я предлагаю пояснить каждого из участников спора на каком основании были сделаны их выводы? – предлагает Гера. – Начнем с охотника? Хвостатый Краб, на каком основании ты сделал вывод о том, что пожиратель высший?

– Почему высший? – Роман хмуро шагнул вперед. – Это трудно объяснить тому, кто незнаком со спецификой моей работы. Высший чуть больше размерами, немного другой оттенок сумрака. Ему не нужна жертва, чтобы проявиться. Он нападает сразу. Впрочем, их легко перепутать, если не знать, на что обращать внимание. Но главное отличие это его сила. Обычный пожиратель против высшего, что болонка против медведя. Ребятам не повезло нарваться на медведя.

– Это исчерпывающий ответ, – заметил ледяной Тур.

– И все же выслушаем вторую сторону, – усмехнулся Гера. – Бешеный кот, на чем основаны твои выводы?

– Коллега забыл добавить, что высшие имеют кроме прочего, вполне узнаваемые уплотнения в ауре. Своего рода нервные узлы, которые являются подобием мозга, – ответил Игорь. – Высшие способны прятаться, имитировать поведение выпитой жертвы и даже испытывать эмоции. Страх, злость, удовольствие. Так вот, мертвый пожиратель ничего подобного не имел. Только обычные щупальца и тело. На основании чего я и сделал свой вывод. Это был обычный пожиратель.

– Вынужден отметить, – подал голос Громобой. – Что выводы Бешеного более точны и обоснованы.

– Согласен, – кивнул дед. – Ну, и объясни, в таком случае, за каким лядом ты набросился в итоге на охотника? Надеюсь, это будет не менее обоснованный ответ.

– Отвечу, – кивнул Игорь. – Я задался вопросом, как сильная и слаженная группа из двух боевиков, артефактора и врача не смогла отбиться от обычного пожирателя? Ребята сильные, они и высшего в пыль раскатают…

– Вопрос! – встрял, оборвав его один из Старейшин. – Как ты можешь судить о силе подростков и их специальности? Ведь, как я понял, это были обычные подростки, еще не прошедшие выбор?

– Вопрос не по существу, Старейшина Каракал, но я отвечу, – спокойно отозвался Роман. – Это простая наблюдательность. Специфика моей работы такова, что я обязан составить представление о человеке, его привычках, склонностях и желаниях по следам, вещам и обрывкам сведений. По его переписке, одежде. Так вот, мне не составит труда спрогнозировать выбор того или иного человека просто понаблюдав за ним некоторое время. А ребят я хорошо знал.

– И ты ни разу не ошибался? – хрипло усмехнулся тот же Старейшина. – Не бывает непогрешимых людей!

– Не бывает, – признал Игорь. – Но день, когда я ошибусь, станет днем мой казни. Вы все единогласно в этом же зале и вынесете мне приговор. Такова участь всех гончих. Тебе ли не знать этого, Старейшина Каракал? Я не исключение. А я очень хочу жить! – Старейшина засопел и уселся на свое место, а Игорь продолжил. – Так вот, осмотрев тела ребят, я пришел к парадоксальному выводу. Они не сопротивлялись пожирателю! Края ран четкие, аккуратные. Обычно бывает наоборот и тело после пожирателя представляет собой бесформенную кучу мяса. Жертва ведь остается живой во время всего процесса поглощения и испытывает при этом дикую боль. Естественно, она должна сопротивляться. На руках, если они сохранились, как правило, видны багровые полосы, следы щупалец, которые жертва пытается от себя отодрать. Однако никаких следов борьбы нет. Словно ребята покорно стояли и терпеливо позволяли себя заживо жрать! Узнаваемые тела, чистые руки и не использовано оружие. Даже если бы они были в глубоком обмороке во время нападения, все равно боль, разрывающая сознание, привела бы их в чувство, и они все равно сопротивлялись бы. Вывод в результате один, единственно возможный. Они были все это время под контролем сильного ментата или псионика! Причем, не только сильного, но и достаточно приближенного к Совету Старейшин, чтобы быть в курсе возможностей гончей. Тот, кто это сделал, не коснулся ни одного тела, не оставил никаких следов своего присутствия. Одно единственное касание и я бы взял след убийцы! Однако ментат должен был быть в пределах видимости, и я послал тень, чтобы искать место лежки. И в кустах, неподалеку от поляны, наткнулся на Хвостатого Краба, который, насколько мне известно, тоже является сильным псиоником, несмотря на выбранную специализацию охотника. Никаких других следов присутствия я не обнаружил. На основании чего и выдвинул обвинение охотнику! – Игорь шагнул вперед, обводя взглядом весь Совет. – И я до сих пор убежден, что именно он сначала убил для приманки вампира, потом с помощью пожирателя четверых ребят! Прошу Совет вызвать Чтеца и проверить нас обоих!

Ох, как у них всех вытянулись лица-то! Ну, кроме, пожалуй, Геры. С ним этот ход мы вчера обсуждали.

– Исчерпывающе! – подвел итог он, встав со своего места. – Бешеный Кот просто выполнил свою работу. Выполнил качественно, на совесть. Более того, уверен, что имей я неосторожность явиться на место событий, то гончий и меня бы заподозрил. Это его обязанность и его право. И обвинять его в выполнении своей работы, по меньшей мере, глупо и бессмысленно. Как и отмахиваться от предоставленной информации. А потому я поддерживаю требование Бешеного Кота и прошу провести проверку обоих участников конфликта. Пусть Чтец разбирается, кто из них двоих врет. Тем более что гончий, сам на нее согласен!

– Поддерживаю! – рыкнул дед. – Пусть читают обоих! Хотя, по мне и одного бы хватило.

– Все согласны с этим решением? – глухо спросил Глава.

– Я согласен! – поддержал Громобой. – Пусть оба ответят за свои слова!

Один за другим, старейшины поднимались, высказывая свое мнение. Не поддержал решение, упрямо настаивая на Чтении только гончего, лишь один из старейшин. Роман, осознав сказанное, задергался, замычал, резко бледнея.

– Что, страшно? – не удержался Игорь.

– С ума сошли?! – заорал Роман, с которого слетел запрет молчанки. Ведь Игорь обратился у нему с вопросом. – Когда такое было, что охотников Чтецом проверяли!

– Охотников – нет, – усмехнулся жестко Игорь. – Преступников и подозреваемых в преступлении, еще как проверяют! Я знаю, Бес, это страшно. Посмотреть в глаза того, кто может сжечь твой мозг за доли мгновений! Пережить заново, минута за минутой то, что уже произошло. Вывернуть наизнанку перед всеми свои эмоции, чувства, боль и ненависть… и потом продолжать жить, с осознанием, что это будет повторяться снова и снова…

Бессонов не выдержал и глухо завыл, дернувшись, в попытке убежать. Попытался что-то сказать, но уже не смог. Ведь в этот раз Игорь не задавал вопроса. А просто размышлял вслух. И в этот момент в храме появился хорошо знакомый мне Мурат. И по коже пробежал холодок. Не, я знала, что он Чтец. Но как-то с судом это связалось только теперь. Обведя взглядом собравшихся, он наткнулся на Игоря, скривился.

– Опять? Да, за что ж мне такое наказание?! О, и ты здесь! – он прищурился, неожиданно светло улыбнулся. – Ну, хоть одна хорошая новость! – он обернулся к старейшинам. – Так, а кого читать-то?

– Бешеный Кот и Хвостатый Краб! – решительно и мрачно выдал Глава совета. – События вчерашнего дня. Подробно интересует вызов его и вон той рыжей на уборку в парке.

– Обоих? – вздохнул Мурат. – Игорь, давай, тогда с тебя. Быстрее отмучаешься.

Он только коротко кивнул, подошел к Чтецу и встал на колени, сложив руки крест-накрест перед собой, словно обнимая себя за плечи. Привычно, словно повторял это уже бесчисленное количество раз. Ладонь Чтеца легла на его лоб, и Мурат закрыл глаза. Игорь судорожно, рвано вздохнул, словно нырнул в омут. А потом прямо над их головами развернулась яркая, объемная иллюзия. Его офис, букет цветов, в который он прятал коробочку с кольцом. Потом услышал меня и замер в ожидании. Я буквально ощутила его радость и нетерпение, ожидание встречи и легкую неуверенность. Увидела себя его глазами. Вот, уж точно, это как душу вывернуть! Потому что в зеркале я себя вижу совершенно не так. Оказывается, он воспринимал меня всю сразу, не только вид, но и вкус, запах, взгляд… тогда я не замечала, как он ловит взглядом мои движения, отмечая что-то для себя. Вот мы болтаем за бутылкой вина. Потом звонок и я спорю с дежурным. Оказывается, ему в этот момент я напоминаю колючего ежика, которого так и хочется погладить. Вот мы переодеваемся. Я стремительно краснею, когда в иллюзии мелькает моя обнаженная тушка. Впрочем, это длится недолго. Наконец, иллюзия доходит до смещения. Сейчас это выглядит просто как смена кадра.

Ребята. Изъеденные тела Игорь буквально сканирует взглядом, выхватывая и фиксируя множество мелких деталей, на которые я тогда не обратила внимания. Положение тел, места ран, то, как стекала кровь и куда. И все это дополняется четкими образами реконструкции событий. Каждая подмеченная деталь складывается в четкую картину произошедшего. Нет только одного – образа убийцы. Вместо него только смутный призрак, витающий где-то в отдалении. Игорь ищет тщательно, буквально обнюхивает и ощупывает все, до чего может дотянуться руками и тенью, но того, что ему нужно, нет. Он с досадой рычит, исследует пожирателя, потом вампира. Там тоже пусто. То есть, для меня и остальных он увидел безумно много. Он практически восстановил события трагедии, только осмотрев тела. Но самого главного по-прежнему нет. Игорь недоволен, нервничает. Он не успокоится, пока не найдет след убийцы. Вот он посылает на поиски тень и изображение раздваивается. Одна часть показывает поляну, вторая исследует кусты метр за метром. И вдруг след! Четкий, старый. Запах. Образ! Знакомый и четко узнаваемый образ Романа Бессонова. Следов много и разных. Он пробыл в этом месте несколько часов! Лежал, глядя на… ту самую поляну! Он мог это сделать? Да, мог. Ярость, холодная, сдержанная. Убийца должен быть наказан! Как? Пусть решит Совет! Игорь мчится сквозь кусты, уже четко зная, где его жертва. Роман пытается уйти через сумрак, но гончий настигает его, сминает нити тропы, отрезая путь к бегству. Он рычит, угрожающе скалится, имитируя нападение. И добился того, что Роман побежал в обратную сторону. К Стражам. Но там его ждет все тот же Игорь. Теперь он с двух сторон. Он чувствует страх жертвы, ее метания. Он бы прикончил гаденыша с удовольствием, но полной уверенности нет, а значит, он не вправе выносить приговор. И он сдерживается, дав возможность уйти.

– Достаточно! – останавливает Гера, и Чтец послушно развеивает иллюзию, отпуская лоб Игоря.

Я только теперь замечаю, насколько он бледный, мой бедный котик! Заполошно вспоминаю, все, что он говорил, подскакиваю к нему, подставляя плечо. Его руки тут же сжимают, на плечи наваливается тяжесть. Его буквально не держат ноги, но он все же как-то поднимается. С другой стороны берется Мурат.

– Туда, к стене! – командует он.

Мы оттаскиваем почти невменяемого Игоря подальше, усаживаем прямо на пол.

– Воды! – шепчет Мурат.

– Знаю! – кивнула я, доставая из рюкзачка салфетки, стаканчик и бутылку воды.

Убедившись, что я действительно знаю, что делать, Мурат возвращается обратно. Бессонова к нему подтаскивают Стражи. Он мычит, сопротивляется, но ладонь Чтеца буквально впечатывается в его лоб. На иллюзию я уже не смотрю. Некогда. Я осторожно, глоток за глотком даю Игорю воду, предварительно добавив туда каплю крови. Печать свою я уже ему отдала, так что больше мне это действо ничем не грозит. А, вот, ему заметно придает сил, возвращая, по крайней мере, ясное сознание. Его взгляд становится осмысленным. Он чуть заметно кривится.

– Зря сопротивляется… так… больнее…

– Давай, глотни еще, – я протягиваю ему бутылочку, подношу прямо к губам. Он еще говорит-то с трудом, какое там, пить самому! Он и не пытается, покорно глотает то, что попало в рот. Удивленно смотрит на меня.

– Кто подсказал? Мурат?

– Не, я сама, – шепчу я. – Видела как-то, как одного гончего кровью отпаивали… – и внезапно понимаю, это его я тогда видела! Он все мгновенно понял, поморщился.

– Это когда меня истринский ренегат порвал, – шепчет он. – Дед меня тогда мало что не по кускам собирал.

– Еще будешь? – спрашиваю я.

– Да!

И я снова подношу воду к его губам. Игорь жадно присасывается, опустошая бутылку до дна. Откидывается на спину. И неожиданно сильно рванулся вперед, буквально бросив меня на пол. И сам рухнул сверху, глухо взрыкнув. Все стражи почему-то рванулись прочь из храма. Старейшины что-то горячо обсуждали. До меня не было никому никакого дела. А я сильно испугалась, потому что сверху на меня капала кровь. Игоря! Я ее, родную, теперь отличу от любой другой! Рванувшись, я кое-как смогла приподняться и привалить к стене почти бездыханное тело. Стало страшно и больно, так, что реветь захотелось. Потому что грудь его была буквально изрешечена глубокими, колотыми ранами! Словно его на решетку с гвоздями опрокинули! В том числе была пробита сонная артерия, с которой и капала кровь. Капала! Странно, что не лила фонтаном!

Кис, не пугайся, я пока живой, – услышала я внутри себя его голос. – Так, посмотри на меня. Пластырь есть? У тебя в рюкзаке должен быть. Доставай и заклеивай все, что сможешь. В первую очередь шею.

Я неожиданно поверила этому внутреннему голосу и полезла за пластырем. Заклеила старательно шею, потом все самые глубокие ранки. А вдруг инфекция?

Кис, не переживай, меня ни одна зараза не возьмет! Будет чернеть, не обращай внимания. Этот яд мне знаком. Сейчас я засну. Когда буду просыпаться, постарайся быть рядом и… мне будет нужна кровь. Неважно чья. Но лучше свежая…

И он замер мертвой тушкой у меня на руках. А я сидела и не знала, что теперь делать. Хотелось плакать. Позвать кого-нибудь. Но оказалось, что храм уже все покинули. А я не могу двинуться. И неожиданно пол подо мной начал проваливаться. Я взвизгнула и рухнула… на кровать. Точнее, на кровать рухнул Игорь, а я сверху на него. Причем, кровать была, не абы какая, а та самая, в которой я проснулась сегодня утром. С ртутно-серебряными простынями. Я дома!