Я исполняла эту песню уже не в первый раз, но никогда она не трогала за душу так, как в этот раз. Я пела и понимала, что для меня это не просто песня – это крик души, шепот признания, страсть, в которой я сгорала без остатка. Я пела для него. И не существовало в этот миг никого, кроме нас.

Утром темным, днем холодным тихо пойду,

Отведу лучом покорным от тебя беду,

Друг мой сердечный.

Ты поверь мне, я не стану солнцем для других,

На твоем плече оставлю свет своей руки -

Свет всей вселенной…

На миг мне стало страшно от той глубины чувств, которая мне открылась. Это словно бездонный омут, который не оставлял даже шанса выплыть на сушу! Словно снежная лавина, под которой я могла задохнуться, не выдержав ее тяжести. Но потом я поняла, что я не одна, что мне не дадут ни утонуть, ни задохнуться! Он смотрел на меня и улыбался! И так тепло на душе становилось от этой улыбки!

– Вот смотрю на вас, и завидно становится! – тихо проворчал Гера, когда я умолкла. – Эх, меня бы кто вот так…

– Какие ваши годы, молодой человек! – пробасил мой отец. – У вас еще все впереди! А вот наше время уже ушло. Теперь осталось внуков вырастить и можно на покой!

Ох! Еще одна больная тема! И как это я ее из вида-то упустила? Я взглянула на маму и заметила в ее глазах маниакальный блеск. М-да, времени меньше, чем я думала!

– Ах, скорей бы! – мечтательно проворковала мама, в упор глядя на меня. Как будто это только от меня зависело! – Игорь, вы же не будете с этим тянуть, правда?

– Мама, еще только поженились, а ты уже внуков хочешь! – возмутилась я. – И вообще, у нас проект!

– Вот только не говори мне, что вы до свадьбы только целовались! – фыркнула мать. – Яна, уже давно не те времена и ты не в том возрасте, чтобы ждать свадьбы!

– Не волнуйтесь, Мария Константиновна, мы в уже занялись этим вопросом! – усмехнулся Игорь и так на меня посмотрел, что стало жарко, несмотря на мороз. – Четвертый месяц!

– Вот, и замечательно! – обрадовалась мама. – Ты, Игорь, человек надежный, серьезный, так что я надеюсь, на тебя. Вот видишь, Володя, – это уже отцу. – Скоро будем внуков нянчить! Или внучек! Или и тех и других… хм, а вы уже думали над тем, сколько детей …

– Мама! – возмутилась я, в упор глядя на размечтавшуюся мать.

– Эх, и помечтать уже нельзя! – вздохнула та, но тему деторождения свернула и переключилась на вопрос жилплощади. – Ну, а жить вы, где планируете?

– Да и так уже, фактически живем! – усмехнулась я. – Здесь, конечно же. Я даже тапочки свои привезла! А квартиру Светке сдала. Ей там удобнее.

– А… – начала, было, мама, но папа ее опередил, подхватив бутылку с вином.

– Тост за молодых! Кто еще не говорил?

Короче, гуляли мы всю ночь. Под утро оказалось, что мы с Игорем заснули прямо во дворе, устроившись на широких качелях-лавочке. Игорь чтобы не замерзнуть, притащил подушки и пару одеял. Причем заснула я прямо в свадебном платье и шубке!

– Е-мое! Вот это погуляли! – простонала я, собирая одеяла и забегая в дом.

– О, киса проснулась! – прокомментировал мое появление в холле Игорь.

– За стол! – проворчала тётя Маша, отбирая у меня одеяла. – Замерзла?

– Да, не особо, – вяло отмахнулась я и шмыгнула мимо кухни на второй этаж. – Мне переодеться надо! На второй день в белом не ходят!

– Чур, я помогать! – Игорь перемахнул через кресло, в прыжке зацепился за второй этаж, перемахнул через перила и оказался в спальне на мгновение раньше меня.

– Вас к ужину ждать или как? – ржет вслед Гера.

Впрочем, отчасти он был прав. Переодевание затянулось надолго, пару раз перейдя в горизонтальное положение. Наверное, получился бы и третий раз, но в комнату робко поскреблась Светка с тем же вопросом. Во что переодеться. Игорь, оглядев мою подругу, с печальным вздохом ретировался, оставив нас вдвоем.

– Янка, спасай! – простонала подруга, едва ща мужем закрылась дверь.

– В чем дело? – я оглядела непривычно взволнованную подругу и нахмурилась. – Боже, только не говори, что ты влюбилась! Нет-нет-нет!

– Да-а-а-а! – почти простонала она. – Он такой… такой… Янка-а-а, что мне делать?

– Надеюсь, это не Гришка? – на всякий случай уточнила я.

– Да, ну, какой Гришка! – возмущенно сопит Светка. – Ты бы еще про Графа вспомнила! Тоже холостой кобель! Я про Геннадия! Янка, это…

– Ясно! – мрачно отмахнулась я. – Свет, Гораций не тот человек, который тебе нужен, поверь. Он, конечно, умеет нравиться даже тем, кто его на дух не выносит, но… Света! Ау! О, Господи! Кому я говорю… ладно. Света, прием! Давай выбирать платье и очаровывать твоего будущего мужа! Не зря же я букет тебе всучила?

– Точно! Мне нужно платье! Чтобы… ах! Янка, ты умеешь это! чтобы все так подобрать… Ян, сделай меня принцессой! Хотя бы на один день! умоляю!

– Свет, только с одним условием! – я внимательно посмотрела на подругу. – Пожалуйста! Света!

– С каким?

– Ты не позволишь ему даже поцелуя до конца этого месяца!

На подругу стало жалко смотреть. В глазах слезы и вселенская скорбь. Губы дрожат.

– Ты издеваешься?

– Нет! – я вздохнула и пояснила. – Яна, если для него это на один раз, то он сам отвалит и смысл тогда вокруг него увиваться? А если все серьезно окажется, то уж две недели как-нибудь потерпит. Ну, договорились? Или ты остаешься при своем платье?

– Зараза ты! – вздохнула Светка. – Но справедливая. А если я не выдержу? Две недели…

– В твоих же интересах, Свет! – проворчала я. – А если не сдержишь слово, то… я на тебя обижусь всерьез! Вот что! И разговаривать перестану!

– Ладно, – Светка вздохнула так, будто я собиралась запереть ее в подвале до старости. – Я обещаю! Но только две недели!

Через полчаса мы спустились вниз в новых платьях, с прическами и гордым видом неприступных светских львиц. Правда, я снова больше смахивала на львенка, чем на львицу, но зато Светка на моем фоне смотрелась еще потряснее. И цели, кстати сказать, мы достигли. Гера умолк на полуслове, забыв, что собирался сказать и с кем вообще разговаривал. Нет, он не глотал слюни и не пожирал глазами. Казалось, даже вообще не смотрел в нашу сторону. Однако мимолетно брошенный взгляд мне сказал куда больше. Это был взгляд хищника, охраняющего свою территорию. Именно таким взглядом окидывал Игорь, когда мы с ним только-только познакомились. Теперь осталось выяснить, насколько далеко простирается его интерес. И предупредить. Так, на всякий случай.

Еще через час, оставив подругу на попечение мамы и тети Маши, я потихоньку улизнула во двор и устроилась на качелях, с бокалом вина и миской вчерашних шашлыков. Во-первых, я устала от шума и веселья, хотелось, наконец, тишины и покоя. А во-вторых…

– Так и будешь от меня шарахаться? – Гера появился так внезапно, что я вздрогнула, чуть не вскрикнув, хоть и ждала, что он подойдет.

– Иди ты! – я швырнула в него подушкой, оставшейся после нашей ночевки с Игорем. – Так пугать людей! Бедная та женщина, которой не повезет за тебя замуж выйти!

– Чего сразу не повезет-то, – хмыкнул Гера, рассматривая подушку, которую естественно поймал. Плюхнувшись рядом на качели, он пристроил ее под спину. – Может, я буду жену на руках носить и пылинки сдувать?

– Угу, спрячешь в шкафчик, под стекло и каждый день тряпочкой протирать будешь! – переиначила я смысл его фразы. – А еще мозги промывать!

Гера заржал, едва не опрокинув качели. Я укоризненно посмотрела на него и вздохнула.

– Если ты пришел, чтобы убедиться в моем душевном здоровье, то не тяни резину. Можешь начинать задавать твои идиотские вопросы. Я готова.

– В твоем здоровье я убедился еще четыре месяца назад, – отмахивается Гера. – Сейчас у тебя депресняк обыкновенный в связи с беременностью и переменой уклада жизни. Это нормально и лечится любимой работой, увлечением и хорошей физической нагрузкой. Чтобы до кровати доползала и падала до утра. Все это я уже объяснил твоему мужу. Просто он до жутиков переживает за беременность, вот и отмахивается. Впрочем, работа с Тенями компенсирует физические нагрузки, так что и депресняк вскоре рассосется сам собой. Но я сейчас к тебе по другому вопросу. Эта твоя подруга, Света, у нее есть мужчина?

– Хы! Ты с ней уже полтора дня общаешься, а до сих пор не выяснил? – усмехнулась я и прищурилась. – Гера, только честно. Тебе с какой целью Светка понадобилась? Ежели поморочить голову, то я тебе ее самую и оторву. Светка с мужчинами не ладит. В том смысле, что не умеет отказывать. Она по жизни абсолютно ведомый человек, не способный на подлость и предательство в принципе. Чем не раз пользовались разные нервотреплющие и деньгососущие. А она каждый раз всерьез все принимает. И потом вытащить ее из депрессии ох как непросто!

– Не поверишь, но я уже все это понял! – веселится Гера. Но тут же серьезно вздыхает. – Это бриллиант! Понимаешь? Таких, как она я встречал только на Архре. Да, и там не везде. Но архрианку мне никто и не позволит взять в жены. А тут своя, и такая чистая… короче, Яна, я со всей серьезностью! Чтобы насовсем. Ну, а там как повезет. Может, я ей не понравлюсь?

– Насовсем… – поморщилась я, представив лицо подруги, когда она узнает о тенях. Потом покосилась на Геру. – Не, тем более не выйдет. Светка это же ходячая фобия всего, на что хватит ее воображения. А оно у нее тренированное. Творческое. И как вишенка на торте ее самый застарелый страх, тянущийся еще из детства…

– О чем треплемся? – Игорь появился рядом, как чертик из табакерки. Обнял, фыркнул в ухо.

– А, вон, Гера к Светке клинья подбивает! – сдала я старейшину. – Только ему там не светит. От слова совсем! Так-то!

– Да, почему? – возмущенно сопит тот. – Да, чтоб я каких-то там фобий испугался?

– Говорю же… – попыталась объяснить я, но осеклась и умолкла. Потому что из дома выскочила Светка и с воплем подлетела к качелям.

– Янка-а-а! – ухватив за руку, она стащила меня с качелей, но тут увидела Геру, ойкнула и нырнула за мою спину. – Там… это… з-зовут. Всех. Ага…

И густо покраснев, она умчалась обратно.

– Не так уж все и безнадежно, а? – ухмыльнулся Гера.

– Гораций, лучше не стоит, – неожиданно поддержал меня Игорь. – У этой девицы как минимум три блока на памяти. Напомнить, как и зачем их ставят такие, как ты? Причем, два из трех ставили после меня. Ну, а в третий киса постаралась. Там столько тараканов, что замахаешься лечить.

– Ну, е-мое! – расстроенно бухтит тот, отводя взгляд от двери, за которой скрылась Светка. – Раз в жизни встретил нормальную женщину без прошивки равноправия и командирских замашек, которая мне нравится и которой небезразличен я… и надо, вот, все испортить?

– Я всего лишь предупредила, – поморщилась я. – За Светку отгрызу голову. Потом куда-нибудь приставлю и скажу, что так и было!

– Ладно, – Гера поднял вверх руки и неожиданно улыбнулся. – И все же я попробую. Разберусь со всеми ее тараканами. В конце концов, это вызов мне, как мастеру психологии! Блоки, как я понимаю, ставил Гроссмейстер?

– Первые два да, он, – кивнул Игорь. – Последний не знаю. Кис? Это же при тебе было?

– А я что? Я в отрубе была, – жму плечами. – Это, вон, к дедам вопросы. Они меня тогда забирали. Оба. Первое, что я услышала, когда в себя пришла, это их перепалку на тему кто из них виноват и что теперь со мной делать.

– Там был Ворон? – икнул Гера. – Ясно. Тогда я знаю, кто ставил третий блок. Не удивительно, что у нее столько фобий. Ладно, разберемся. Пошли в дом? А то матери ваши сейчас выйдут с мётлами и ими погонят за стол!

Эпилог

Дождь плавно переходит в ливень и Игорь вынужден сбросить скорость, потому что иначе рискует угробить на скользкой дороге машину и меня с торопящимся на свет малышом. Он злится, потому что вновь бессилен что-либо изменить. И я его прекрасно понимаю, потому стараюсь вести себя как можно тише и всем видом показывать, что все у меня хорошо.

После того, как на свет, несмотря на все волнения и тревоги, благополучно родился Никита, мой муж всерьез озадачился рождением еще одного ребенка. Дважды я беременела, но каждый раз с нулевым результатом. В первый раз, выкидыш случился на третьем месяце, во второй на пятом. Эта беременность третья и я дотянула до восьмого месяца, значит, есть шанс, что малыш, пусть недоношенный, но все же родится живой. Живот тянет все сильнее и боль такая, что дышать трудно. Я шиплю сквозь зубы, когда машина подскакивает на ямках.

– Потерпи, киса, – уговаривает меня Игорь. – Ещё полчаса и мы на месте!

– Полчаса? – я усмехнулась, отдышавшись, но тут же снова скривилась и прошипела, стискивая зубы. – Боюсь, у нас нет этого времени. Ребенок вот-вот родится! Еще минут пять-десять все. Ты лучше ищи, где можно остановиться. Будешь роды принимать!

– Кис, скажи, что ты пошутила? – стонет Игорь.

– Какие шутки, солнце! – рычу я. – У меня схватки уже не прекращаются. А от тряски все это дело только ускоряется.

– Бездна! – неожиданно ругнулся Игорь и резко срулил вправо.

Машину занесло, развернуло, закрутило на скользкой из-за дождя дороге. Я успела только нырнуть вниз и сжаться в комочек, обернувшись вокруг живота. Страшный скрежет искореженного металла вонзился в уши. А потом я провалилась в черноту.

В себя пришла с трудом. Болело все тело. Особенно голова. Но самое страшное, у меня больше не было огромного живота. Что с ребенком?

– Кис, ты в порядке? – тихо спрашивает Игорь.

– Ребенок… что с ним? – спрашиваю я, но муж молчит. И это молчание красноречивее всяких слов. – Игорь, пожалуйста, скажи как есть! Что произошло?

– Он родился мертвым, киса, – тихо вздохнул Игорь и обнял меня.

Уткнувшись в его живот, я тихонько заскулила, глотая слезы. Ну, почему так-то? Почему? Кому он помешал, этот маленький комочек? Если это проклятие, то кем и за что оно наложено? Почему ребенок, зачатый другим, выжил? А этот…

– Кис, тише, – насторожился Игорь. – Всплеск сумрачной энергии и сильный. Совсем недалеко разрыв пространства. Похоже на портал. Нам тут только гостей не хватало! Да, еще и незваных! Лежи тут, ладно? Я схожу, посмотрю, что за гости пожаловали.

– нет, я с тобой! – тут же встрепенулась я, утирая слезы. – Вместе пошли! Я уже в порядке.

– Точно? – с подозрением прищурился Игорь.

– Точно! – заверила я, выползая из машины, которая оказалась на удивление почти целой. – На мне ж как на скоксе, сам знаешь.

– Ну, хорошо, идем, – кивнул Игорь, убедившись, что, по меньшей мере, визуально я действительно в порядке и кровь нигде не течет.

Он никогда меня не останавливал, несмотря на то, что сильно переживал. Посмеивался, что моя родословная мне мешает жить спокойно. В общем-то, он прав. Если копнуть поглубже, то были в моем роду гончие и немало. Это на папе природа отдохнула, а вот на дедах и прадедах отрывалась по полной. Кого там только не было! И я могла бы гончей стать, если б судьба повернулась иначе. А потому меня несло на опасности, как ночного мотылька к костру. И тяга эта была непреодолимой. Игорь меня понимал. Подтрунивал, поддразнивал, боялся за меня, но никогда не пытался останавливать. Он просто был рядом. Чтобы выдернуть в последний момент из-под дохлого кракена, который придавил ко дну своей тушей. Или поймать на лету, когда снесло с крыши небоскреба ударной волной схлопнувшегося портала. Вытащить из-под завала рухнувшей на голову пещеры, устроенного мной же. Сражаться спина к спине, сдерживая очередной прорыв. Он мог практически все, мой самый лучший в мире мужчина! И только ребенка у нас пока никак не получалось родить.

Вот и теперь он и слова не сказал, когда я, едва оправившись после аварии и потери ребенка, вознамерилась куда-то идти. Просто убедился, что раны зажили, и я не свалюсь с кровотечением, кивнул и направился через дорогу, в сторону противоположной обочины. Метрах в пятидесяти, в кювете валялась побитая фура, заваленная набок. Кабина была разбита вдребезги, а половина деревьев повалена. Видно, ее тоже занесло на дороге. Живых там не было совершенно точно. На запах смерти уже слетались теневые паразиты-трупоеды. Отмахнувшись от парочки пиявок, я поспешила за мужем вглубь леса, возвышавшегося по обеим сторонам дороги. Пройти пришлось довольно долго, прежде чем Игорь замер, в шаге впереди меня. Я тоже остановилась и принюхалась. Пахло озоном, еще недавно бушевавшей грозы, кровью и женщиной.

– Путница! – выдохнул Игорь, и уверенно шагнул вперед. – Идём. Она одна и сильно ранена. Нужно помочь. И все равно будь осторожна. Возможно те, кто ее преследует, тоже пройдут за ней.

– поняла, – кивнула я, настороженно оглядываясь.

Между деревьев виднелась небольшая прогалина, которая не тянула даже на полянку. Нужно было обладать невероятной интуицией, чтобы умудриться выйти тут и не оказаться при этом в каком-нибудь дереве! Ну, или не менее невероятное везение. Женщина лежала на самом краю прогалины, возле зарослей ежевики и боярышника. Она была вся изранена, судорожно и рвано дышала, держась руками за огромный живот и словно в бреду повторяла какие-то слова. Снова и снова. Заклинание? Мантра? Увы, я иномирных языков не знала. Игорь тоже. Правда, он все равно как-то умудрился понять ее, когда она открыла глаза и что-то сказала на странном, шипящем языке.

– Ты ее понимаешь? – удивилась я, когда он кивнул женщине.

– Не совсем, – ответил он. – Я не знаю ее языка, но я вижу, что она хочет сказать. Она смертельно ранена и просит позаботиться о ее ребенке.

– Ранена? – нахмурилась я. – Но я не вижу никаких повреждений.

– Я вижу, – вздохнул Игорь. – У нее внутри разорвано почти все. Легкие, горло, печень, почки, все в труху. Был, кажется, задет и ребенок, но она слила ему остатки своей энергии, чтобы он выжил и родился. Кис, готовься. Будем принимать роды. Делаем так. Пока я вожусь с ребенком, ты охраняешь. На кровь сейчас много кто налетит. Но если начнет открываться портал, меняемся местами, и дальше с ребенком возишься ты.

– Согласна! – хищно оскалилась я, сливаясь с рысью и призывая скокса.

Сумрак в руках свился в жгут, вытянулся и сверкнул серебром лезвий. В моих руках появилась глефа. Широкий лепесток плавно изогнутого лезвия с одной стороны и зазубренное жало в ладонь длиной с другой. Взмах и подкравшаяся в сумраке тварь, отлетела прочь, рассыпавшись туманом. Я выбрала тропу охотника не просто так. Не потому, что мне так захотелось. Просто вся моя суть, знания, навыки, обретенные тени, все было заточено под эффективное уничтожение именно тварей. Игорь тоже умеет убивать сумеречных монстров и иномирных тварей, но при всех равных условиях у меня это выйдет чище и проще. Тогда, как с людьми все обстоит ровно наоборот. В том смысле, что я, при встрече с ренегатом тоже не стану сидеть, сложа лапки и, возможно даже смогу прикончить. Но Игорь сделает то же самое в разы быстрее и надежнее.

Погони так и не было. То ли оттого, что путница сбила их со следа, то ли просто не посчитали нужным. Около двух часов израненная путница мучилась, пытаясь родить ребенка. Но вот предрассветный лес огласил первый младенческий вопль и она устало улыбнулась.

– Лиссеа! Ми амо Лиссеа! Ш…шис… се… ахх…

– Это что, ее имя? – пробормотал Игорь. – Лиссе… лиса. Алиса! Пусть будет Алиса! Вяземская! – он повернулся ко мне с ребенком в руках, завернутым в тряпку из окровавленной одежды путницы. – Кис, ты же не против?

– По твоему, я способна бросить ребенка посреди леса? – я выгнула бровь. Но тут малышка изогнулась, повела носиком в мою сторону и жадно раскрыла ротик. Встряхнувшись, я приняла человеческий вид, развоплотила глефу и взяла ребенка в руки. – Ой, маленькая! Голодная… ой! А у меня, кажется, есть чем тебя накормить!

– Молоко? – Игорь принюхался и кивнул. – Кис, а ведь это судьба. Нам этого ребенка по ходу Управитель подсунул! А то и еще кто повыше рангом. Уж больно все один к одному сходится.

– Ну, и бездна с ним! – вздохнула я, глядя, как малышка жадно сосет грудь. – Я только не понимаю, зачем он нашего отнял? Неужели у меня не хватило бы молока на двоих?

– Боится, что мой род слишком сильно расплодится, – мрачно усмехнулся Игорь. – Я тут копнул старые хроники. Оказывается, дети умирали не только у меня. У всех по отцовской линии были проблемы, как с зачатием, так и с рождением. А началось все с давней истории, в которой один мой предок влюбился в демонессу и едва не отдал во власть тьмы весь наш домен. Вовремя одумался мужик, собственными руками прибил любимую. И, естественно впитал часть ее сути. Домен он же и спас. Но получил за это пожизненное изгнание и довольно долго шатался по междумирью, пока не встретил свою истинную. И тут оп-па! дети не выходят. А если и выходят, то криво. За всю свою долгую жизнь этот чел только двоих и смог сострогать, да вырастить. И все они были с печатью демонической сущности. Моя тень, если не заметила, тоже такая.

– Заметила, – вздохнула я. – У тебя и глаза чернеют полностью, когда ты злишься.

Мы похоронили женщину неподалеку от места трагедии, отыскав чуть дальше небольшую, живописную полянку. Сделать в земле две ямки для меня труда не составило. Вторая была для моего мертвого малыша, который так и не увидел света. Игорь смотался к фуре и притащил несколько железок, из которых я, с помощью простейшего преобразования, соорудила два незатейливых, но крепких и долговечных креста. На душе было и горько и радостно. Горько оттого, что моя дочка погибла. Радостно потому, что взамен судьба подарила мне другую. Хоть за это спасибо. Могли ведь отобрать и ничего не дать взамен. Я еще немного поревела над могилкой, пока Игорь приводил в относительный порядок нашу машину. По счастью, она оказалась крепкой и пережила столкновение с фурой. Во всяком случае, она завелась и кое-как доползла до ближайшего населенного пункта, где Игорь, приметив приличный внедорожник с надписью «продается срочно», тут же созвонился с хозяином машины и до больницы мы ехали уже на ней. Кстати, пока Игорь выкупал машину, я договорилась с женой продавца и приобрела у нее платье для себя и несколько пеленок для малышки, избавившись от окровавленных, грязных тряпок. Так что в роддом мы приехали уже в более-менее приличном виде.

– Да, ну и потрепало вас! – усмехнулся дежурный врач, выслушав объяснения Игоря. Он даже врать не стал, рассказав все как было. Разве что за исключением аварии и иномирной роженицы. По его версии, мы просто заблудились в грозу и всю ночь плутали, пытаясь выехать на трассу. – Что ж, дорожные роды вещь конечно нечастая, но ничего страшного в этом нет. Ребеночек у вас крепкий, здоровый. Молоко у мамочки есть. Сейчас мы их примем, пусть полежат, отдохнут от приключений, пройдут обследования. Несколько дней, думаю, будет достаточно. А после, если не будет никаких патологий и заболеваний, можно будет и домой. Папаша, не забудьте вещи привезти на эти несколько дней.

– Вот, видишь, киса, а ты волновалась! – улыбнулся Игорь, провожая меня в палату.

– А что еще Александр скажет? – усомнилась я.

– То же самое! – обнадежил меня муж. – Ну, разве что пальцем у виска покрутит. Но скажет в итоге то же самое.

Я смотрела на спящую дочурку и тихо напевала старую колыбельную, которую когда-то давно пела мне моя мама. Немного боялась, что про детей Игорь теперь и слышать не захочет. И все же надеялась однажды переупрямить его и попробовать еще.