Затмение

Она усмехнулась и, развернувшись на каблуках, зашагала в сторону своего кабинета. Я сжала руки в кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони. И развернувшись на негнущихся ногах поплелась в свою комнату.

****

Библиотека занимала почти весь второй этаж и представляла собой огромное помещение – самое большое во всем здании – с высокими потолками, массивными дверями и большими окнами с решетками. Решетки на окнах хоть и выглядели жутковато, но я старалась себя убедить, что это просто средство безопасности. Ну и гарантия того, что кто-то типа меня не решит сбежать через них. Или просто выпрыгнуть.

С правой стороны комнаты располагались несколько рядов столов со стульями, на которых обычно кто-то либо дополнительно занимался, либо просто прохлаждался, спрятавшись от всех. А напротив них шли ряды высоченных железных стеллажей с тоннами запылившихся книг, по которым нам обычно преподавали на уроках. Всего основных стеллажей, которые регулярно использовались, было двадцать, а вот негласный двадцать первый был своего рода архивом, который мне сегодня предстояло начать разгребать. Мысленно порадовавшись тому, что библиотека в это время дня пустует и я хотя бы могу побыть одна, я направилась в самый дальний и темный ряд.

Кажется, прошла целая вечность – точно не меньше – когда я вернула на самую верхнюю полку очередную книгу, которая была тяжелее меня самой. Вся моя одежда покрылась пылью, падающей на меня сверху, в волосах запуталась паутина, а в очередной спуск по передвижной лестнице затряслись ноги. Оказавшись на спасительном полу, я оглянулась на часы, висевшие позади меня на стене.

– В смысле прошло всего сорок минут? Да быть не может! – вскрикнула я, в ярости пнув лестницу, отчего та угрожающе затряслась и загрохотала.

– Лестница-то в чем виновата? Это же не она вывела Ванессу из себя, – вдруг со стороны темного прохода раздался голос, обладателя которого я сразу распознала, хоть и не могла видеть.

– Надо же на ком-то злость вымещать, – процедила я. – Рада, что ты уже вернулся и все такое. Но если ты ищешь Ванессу, она в своем кабинете.

– Я знаю, – усмехнулся Ник, наконец выйдя из тени. – Только что был у нее и прослушал двадцатиминутную лекцию о твоем плохом поведении и последующим за ним наказании. И вот решил проверить, как ты тут.

– Как в сказке, – я провела рукой по волосам, уцепив с них длинную серую нить паутины. Отбросив ее подальше, я передернулась и заметила, что даже Ник слегка скривился, глядя на все это. – Тебе-то что, помочь хочешь? – не дожидаясь его ответа, я подвинула лестницу, собравшись вновь забираться наверх.

– Да.

– Что? – я замерла и обернулась на него с удивленным взглядом. – Зачем? Тебе заняться больше нечем?

– Ну, как минимум, я не хочу, чтобы ты разбиралась с этим старым хламом в одиночестве, – он оглянулся вокруг и уставился на меня, – или свалилась с лестницы и сломала себе что-нибудь.

– Это странно, но допустим.

Поставив лестницу в нужное положение, я вновь забралась наверх и, с трудом спустив книги с верхней полки, передала их Нику. Возможно, я лезла не в свое дело, но меня никогда это не останавливало, поэтому спустя пару минут напряженной тишины я спросила:

– Так что случилось в Нью-Йорке и как все прошло?

– Да ничего страшного, – удивился он, явно не ожидавший моего вопроса. Он принял у меня кучу книг, которые выглядели так, будто развалятся от неудачного прикосновения и аккуратно положил их на стол неподалеку. – Просто открылись еще кое-какие подробности из жизни моего отца. Ничего важного.

– И все? Никаких внебрачных детей или незаконно приобретенных активов?

– Нет, ничего такого.

– Скука.

– А как тебя угораздило нарваться на Ванессу, вернувшись с утра? – усмехнулся он, принимая у меня очередную партию, на этот раз каких-то старых папок. – Ты столько лет делала это весьма успешно, поэтому я немного удивлен.

– Она рассказала тебе?

– Да, спросила, знаю ли я что об этом и часто ли такое происходит.

– И что ты ответил?

– Сказал, что ты сбегаешь через день и возвращаешься под утро пьяная, а я все знаю и покрываю тебя, – я окатила его сомневающимся взглядом, на что он только улыбнулся. – Брось, конечно, я ничего ей не сказал. Я смог убедить ее, что ты просто ощутила свободу из-за моего отъезда и что такое больше не повторится.

– Мне кажется, она меня ненавидит, – выдала я и вдруг чихнула от количества летящей прямо на меня пыли. – Я знаю, конечно, что у нее такой характер. Но почему-то именно на мне она отрывается больше всего.

– Тебе кажется. Поверь, у нее нет абсолютно никакого особенного отношения к тебе.

– Я единственная, у кого есть свой собственный надзиратель.

– Надзиратель? – усмехнулся он. – Так вот кем ты меня считаешь. Сделаю вид, что не обиделся.

– Ты понял, о чем я.

– Да, понял, – выдохнул он, свалив на стол очередную кипу каких-то старых книг, газет и журналов, затем отряхнув одежду от посыпавшейся с них пыли, – зачем вообще весь этот мусор здесь хранится? – он вновь подошел к лестнице, приготовившись принять очередную партию. – Слушай, я знаю, что жизнь у тебя не сахар и ты сама все время ее себе усложняешь. Ванесса не ангел, но зная тебя, я уверен, что ты действительно могла вытворить что-то подходящее для такого наказания. Даже за один только побег это еще довольно добродушно. А учитывая, что ты сбегаешь с завидной регулярностью и постоянством…

– Ты вообще на чьей стороне? – резко прервала его я.

– Разве не очевидно? – спросил он, абсолютно не скрывая иронии в своем вопросе. – Ванесса же всего лишь платит мне зарплату, да кому она вообще нужна.

– За те копейки, которые она платит, тебе явно стоит подумать над тем, чтобы сменить сторону, – я вновь стала взбираться вверх по лестнице, на этот раз мне предстояло залезть на самую верхнюю ступеньку, чтобы дотянуться до самой верхней полки. – Знаешь, я могу обойтись и без твоей помощи. Раз, как ты говоришь, я заслужила это наказание, я сама его исполню.

– Но я же не это имел…

Дальнейшие слова Ника потонули во внезапно раздавшемся треске. Лестница, которую я десятью минутами ранее жестоко пнула, обвиняя во всех своих проблемах, решила совсем не вовремя отомстить мне. Накренившись под тяжестью моего, пусть и небольшого, но все же веса, одна из ножек, слегка поврежденная от моей ярости, внезапно треснула и сломалась на две части. Лестница, оставшаяся с тремя целыми ножками из четырех, с диким грохотом полетела в одну сторону, а я в другую. Несколько долгих секунд длилось мое падение, за которые я успела переосмыслить всю свою жизнь и попрощаться с ней. Все-таки падение с высоты, превышающей мой рост втрое, учитывая мою везучесть, может плохо для меня закончится. И закончилось бы, если бы не молниеносная реакция Ника, который в последний момент успел поймать меня и спас от неминуемой встречи моей головы с бетонным полом. Я даже не успела закрыть глаза, испугаться или хотя бы осознать, что произошло. Секунду назад я стояла на верхушке лестницы почти под самым потолком, а теперь уже лежу на полу и смотрю на нависающего на меня сверху Ника.

– Эй, ты жива вообще?

– Не знаю, – я схватилась за голову, ощутив в ушах неприятный гул, – но это вполне похоже на ад.

– Шутишь – значит жить будешь, – фыркнул он, поднимаясь. – Могла бы просто сказать спасибо.

– Да ничего же страшного не случилось.

– Кроме того, что эта чертова лестница сломалась и ты полетела вниз? – возмутился он, но продолжил уже спокойнее и слегка отодвинувшись от меня: – Я успел поймать тебя. Уж прости за нарушение личных границ, но для тебя же лучше, что их нарушил я, а не бетонный пол.

– Ничего нового, обычная среда.

Я поднялась, попутно отряхиваясь от пыли и мусора, что оказался на мне после того, как я оказалась на полу. Сломанная лестница валялась в стороне, и я поспешила осмотреть масштаб трагедии и прикинуть насколько мне теперь влетит. Попытка поднять ее не удалась. Ник стоял рядом и молча наблюдал за мной, скрестив руки на груди.

– Чего уставился? Ты же пришел помогать, так помогай.

– Не приди я, ты бы уже сломала шею как минимум.

– Да спасибо тебе! Спасибо, – медленно протянула я, проговаривая каждую букву, – не представляю что бы я вообще без тебя делала. А теперь, пожалуйста, давай отложим препирательства и наведем порядок, чтобы продолжить… наводить порядок.

Без лишних слов, он обошел лестницу и общими усилиями мы смогли поднять ее. Наладить ее оказалось невозможным, по крайней мере, в данный момент, но нам удалось найти еще одну. Благодаря этому мое наказание могло продолжиться. Да и идти на исповедь к Ванессе лучше с выполненной работой.

К счастью, дальнейшая работа пошла без приключений. Несколько часов я честно исполняла свое наказание, а Ник честно помогал мне в этом, лишь иногда вставляя язвительные комментарии, подражая моему обычному поведению. Я снимала сверху очередную стопку каких-то папок, когда мое внимание привлекла папка, лежащая на самом верху. Спустившись вниз, я аккуратно положила документы на стол и уставилась на верхний лист, ставший серым из-за пыли.

– В чем дело? – удивился Ник, подойдя ближе и оглядев кучу документов.

– Здесь моя фамилия.

Аккуратно стряхнув весь мусор и пыль, я открыла папку и вчиталась в ее содержимое. Скользнув глазами по нескольким страницам, я тут же закрыла ее и в ужасе откинула как можно дальше от себя. Папка упала на пол и едва держащиеся в ней листы разлетелись по разным сторонам. Я схватилась за стол, облокотившись о него, чтобы удержаться на ногах.

– Эй, ты чего? – взволновано спросил Ник, очевидно не понимая, что произошло и не в силах как-либо мне помочь.

– Я не хочу… Не хочу ничего знать об этом.

Краем глаза я увидела, как он кинулся собирать разлетевшиеся листы бумаги. Я все так же стояла, облокотившись о стол, но повернула голову и стала оглядывать валяющиеся куски бумаги в надежде, что смогу испепелить их своим взглядом и больше никогда их не видеть. К сожалению, не вышло. Быстро собрав все рассыпавшиеся листы, Ник стал пролистывать их. Взгляд его оставался невозмутимым и спустя несколько минут тишины, он, наконец, заговорил:

– Это полицейский отчет об аварии, которая произошла почти десять лет назад и в которой… – он запнулся, оторвал взгляд от папки и перевел его на меня.

– Погибли мои родители, я в курсе. Если ты думаешь, что, озвучив это, ты удивишь меня, то нет, – фыркнула я, выпрямляясь и стараясь дышать как можно глубже, чтобы окончательно прийти в себя. Душный затхлый воздух библиотеки, правда, не способствовал этому.

– Как-то здесь все странно, – продолжил он, уже более смело, – согласно рапорту полицейских, которые вели это дело, вашу машину сбил большой черный внедорожник, марку и модель которого установить не удалось. Но об этом говорят следы удара и черной краски, которая была отчетливо видна на сером кузове… пострадавшей машины. Камеры видеонаблюдения на том перекрестке есть, хотя подключить к делу записи с них не сочли нужным – что очень странно. Так же здесь нет никаких свидетельских показаний, хотя это был вечер буднего дня, и свидетели должны были быть, как водители соседних машин, так и пешеходы. Я не эксперт, но у меня такое ощущение, что расследование проводили лишь для вида.

– Ванесса всегда говорила мне, что это была случайность, но как в таком случае, они это поняли?

– Еще, – словно не услышав мой вопрос, он продолжал вчитываться в отчет, – полиция изучила следы колес обоих автомобилей и составила примерную картину произошедшего. На дороге замечены следы торможения лишь одного типа шин одной конкретной машины – серого седана, следов торможения второй машины нет, хотя ехал он с не такой уж и большой скоростью и, в теории, вполне должен был хотя бы начать тормозить или попытаться увернуться, но он будто специально ехал прямо и это снова наводит меня на мысль, что…

– Хватит! – вскрикнула я, будто очнувшись от транса. – Я же сказала, что не хочу ничего знать!

Слушать все это больше не было никакого желания. Все еще стараясь дышать как можно глубже, я присела на старый покосившийся стул, стоявший в темном углу. В висках пульсировало от напряжения, руки неожиданно затряслись. И если я ощущала такое, даже не помня тот день, что будет со мной, если вдруг я его все-таки когда-нибудь вспомню?

Ник, поглощенный новой информацией, будто не замечал, насколько тяжело мне это давалось. Только после моего вскрика он взглянул на меня, будто только что вспомнил, что я тоже была здесь:

– Ты понимаешь, что это значит? Повторюсь, я не эксперт и могу ошибаться, но все это выглядит очень подозрительно.

– Перестань! Я не хочу говорить об этом, не хочу думать об этом, я даже просто знать об этом ничего не хочу.

– Эбби, послушай…

– Не хочу я слушать! Давай просто забудем и продолжим уборку. Я хочу уже уйти отсюда, – я вскочила и принялась вновь двигать лестницу.

Постояв еще пару минут, он все же принялся мне помогать, отложив папку подальше на стол.

****

Я обессиленно опустилась на покосившийся стул. За большими окнами уже светила яркая луна, а в помещении, освещаемом только редкими лампочками под потолком, царил полумрак. Разумеется, мы не успели перебрать сразу все полки, но задачу «не выходить отсюда до ужина» я успешно выполнила. Пол дня лазания по лестнице не прошли даром, поэтому сил осталось только для того, чтобы доползти до ванной, а затем до постели.

– Ты ведь помнишь, что завтра мы идем на ужин? – выдал Ник, вклиниваясь в поток моих мыслей.

– А ты ведь помнишь, что я наказана?

– Я все решу, – выдохнул он. – Не думаю, что она станет возражать. Всё-таки это была ее идея.

– Как это – ее идея? – от услышанного я вскочила на ноги. Ник выглядел так, будто взболтнул что-то лишнее. – Ты не сказал мне. Почему?

– Какая разница, кто это придумал? – отмахнулся он. – Главное – результат. А он будет, если завтрашний ужин пройдет хорошо. И он, в отличие от первой встречи, согласован с Ванессой.

– Тебе не кажется это подозрительным? Она с трудом терпит меня здесь, считая дни до моего восемнадцатилетия. А тут договаривается с влиятельными людьми и выбивает для меня деньги на образование.

Разумеется, я помнила разговор с Ванессой, состоявшийся на днях, где она четко дала понять, что есть более достойные кандидаты. А тот факт, что это изначально было ее идеей с этим никак не вязался. Да и папка, которую мы сегодня нашли никак не вписывалась в общую картину. Почему папка с отчетом об аварии все это время была у нее? И если она действительно лежала здесь все десять лет, значит Ванесса не могла не видеть ее и не понять, что что-то в ней не так, тем более учитывая, с какой уверенностью она уверяла меня в случайности произошедшего на протяжении всех десяти лет? И если так, выходит, она соврала мне о подробностях аварии? Неужели она на самом деле знала куда больше, чем говорила, а та авария, в которой погибли мои родители и чуть не погибла я, действительно могла быть неслучайной? Вопросов становилось чертовски много, но где взять ответы я не знала. Все это напоминало одну большую картину, состоящую из маленьких фрагментов, которых у меня еще явно было недостаточно. Так или иначе, теперь я сомневаюсь во всем, что Ванесса когда-либо говорила мне за все десять лет. Есть ли хоть что-то в чем я могу быть уверена до конца?

– Нет, не кажется. Она хоть и не святая, но я не вижу ни одной причины делать это для того, чтобы как-то испортить тебе жизнь, – он отряхнул свою одежду от скопившейся на ней пыли. – Я не сказал об этом сразу просто потому, что не думал, что это так важно.

– Но, если все уже решено, для чего ты везешь меня к ним уже второй раз? Вы, как обычно, все решили сами, так зачем тебе мое мнение о них?

– Я бы не стал делать такое за твоей спиной. Это отличная возможность, но, если после завтрашнего ужина ты будешь против, я все отменю, – он одарил меня серьезным взглядом, затем схватил со стола папку, которая лежала там вот уже несколько часов. – Пошли отсюда.

– Что ты собрался с ней делать? – я кивнула на папку, лежащую в его руках.

– Хочу внимательнее просмотреть отчеты, может получится найти что-нибудь еще. Если ты, конечно, не против.

– Мне все равно, можешь делать, что хочешь.

Я вздохнула, громче чем нужно и надеясь, что получилось убедительно. Все же часть меня хотела разобраться в том, что здесь происходит и то, что Ник заинтересовался этим было мне только на пользу. В последний раз оглянувшись на ряды полок с книгами, я поплелась в сторону выхода из библиотеки.

16 октября

– Спасибо за приглашение, – Ник шагнул вперед и пожал каждому из них руку. Я же в свою очередь осталась стоять позади и мило улыбалась, словно статуя. От выдавливания из себя улыбки уже начинали болеть мышцы лица, а ведь это только начало вечера.

– Вам спасибо, что пришли. Проходите за стол, прошу, – взмахнув рукой, Аманда повела нас в сторону столовой.

Заняв место за столом, я принялась рассматривать интерьер дома, потому как в прошлый раз мне это почти не удалось. Кроме мягкой мебели, в столовой, совмещенной с гостиной, был большой стеклянный стол, за которым вполне спокойно могла разместиться целая футбольная команда. По периметру всего пространства располагались окна в пол, из которых с северной стороны дома открывался потрясающий вид на лес. А посередине, словно просто для красоты, стоял рояль. Мне никогда не приходилось бывать в таких местах, но примерно так я себе и представляла дома богатейших людей. В целом же, это место, как и сами хозяева, создавало приятное впечатление, но я мысленно пыталась убедить себя в обратном.

– Мы очень хотели получше познакомиться с тобой, Эбигейл, – сказал вдруг Ричард.

– Боюсь, я не так интересна, как вы.

Заметив метнувшийся в меня взгляд Ника, который не предвещал ничего хорошего, я предпочла не обращать на него внимания.

– Вот как, – удивленно воскликнул Ричард с ноткой веселья в голосе, – и что же вы хотите о нас узнать? Я думал, наша жизнь подробно расписана в каждой уважающей себя желтой газетенке.

– Я думаю вы достаточно умны, чтобы сделать так, чтобы о вас печатали только то, что нужно вам. И раз уж от вас будет зависеть мое будущее, мне интересно не выйдет ли мне это боком, – я продолжала мило улыбаться, будто рассуждала о погоде за окном. Аманда слегка стушевалась, Ричард же весело рассмеялся.

– А вы явно не глупее нас, Эбигейл, – продолжал смеяться он. На секунду мне показалось, будто это просто прикрытие для того, чтобы скрыть свои настоящие эмоции. – Раз вам это так важно, давайте начистоту. Что вы хотите узнать?

В этот раз Ник, убийственные взгляды которого я игнорировала последние пару минут, уже не стал молчать.

– Прошу нас извинить, мы ненадолго отойдем.

Он встал со стула и протянул мне руку. Но, опомнившись, отдернул ее спустя пару секунд и направился прямо по коридору, видимо надеясь, что я пойду за ним. Ничего другого мне не оставалось. Я мило улыбнулась и вышла из-за стола. Плетясь по коридору, я мысленно готовилась ко взбучке, которую мне сейчас устроит Ник. К счастью, долго искать его не пришлось. Он стоял, облокотившись о стену возле двери, ведущей, по всей видимости, в ванную комнату. Увидев меня, он зашел туда и, дождавшись пока я тоже зайду, закрыл дверь.

– Ты с ума сошла? – спросил он, как только дверь оказалась закрыта. – Что за допрос ты там устроила?

– Чем ты говорил они занимаются? Ресторанами? Да брось, посмотри вокруг. Невозможно так выехать на одних ресторанах.

– Да какое тебе вообще дело чем они занимаются? – воскликнул он. – Пусть хоть людьми торгуют, главное, что они согласились помочь тебе!

– Сам-то понял, что сказал?

Он резко замолчал и отвернулся. Несколько долгих секунд он стоял спиной ко мне, а я уже начала продумывать пути к отступлению. Неожиданно, тяжело вздохнув, он повернулся. От прошлой ярости не осталось и следа, было скорее только сожаление.

– Ладно, извини. Торговля людьми это уже слишком, – он грустно улыбнулся. – Ты от всего этого не в восторге, я понимаю.

– Ни черта ты не понимаешь. Такое ощущение, что я экспонат в музее. Смотреть можно, трогать нельзя.

– Ничего подобного, – он вздохнул и отошел в другую сторону комнаты, словно задумался. К счастью, эта ванная комната была настолько большой, что можно марафоны бегать. – Подумай о возможностях, которые тебе откроются в будущем благодаря сегодняшнему ужину.

– Будущее далеко, а уйти отсюда я хочу прямо сейчас.

– Эбби, послушай, – он снова подошел и уставился на меня каким-то подавленным взглядом. – Я знаю, что не смогу переубедить тебя и уж тем более заставить сделать что-то. Но, пожалуйста…

– А теперь послушай ты, – неожиданно даже для себя, прервала его я. – Мне это не нужно. Ты делаешь это ради себя, чтобы доказать себе, что можешь о ком-то позаботиться. В таком случае лучше заведи себе хомячка и заботься о нем. Я не хочу, чтобы парочка богатеньких эгоистов – которые вообще возможно занимаются чем-то незаконным – дали мне деньги на обучение, а потом всю оставшуюся жизнь вещали на каждом благотворительном мероприятии о том, как много они сделали для будущего нашей страны.

– Может уже снимешь свои «розовые очки»? Мир жесток, но думаю ты это и так уже поняла. Через год тебе придется съехать из дома и все что у тебя будет – это надежда на светлое будущее. Тебе придется начинать с самых низов. Это не так весело, как кажется, я знаю, о чем говорю. За такую возможность, которая сейчас выпадает тебе, я мог бы убить в свое время, а ты вот так разбрасываешься этим. Я просто прошу, – он сбился и снова замолчал, бросив хмурый взгляд куда-то в сторону, – потерпи, не ради меня – ради себя.

Его слова заставили меня задуматься. Возможно, где-то в глубине души я и понимала, что он прав, но я бы не была собой, если бы признала поражение просто так.

– Две пачки сигарет и завтра ты одолжишь мне свою машину, – я скрестила руки на груди и окатила его уверенным жестким взглядом.

– Первый пункт – согласен, второй – ни за что в жизни.

– Попытаться стоило, – фыркнула я и слегка улыбнулась. – Ладно, договорились.

– И никакого сарказма и плоских шуточек. Ты оскорбляешь меня, других учителей и детей, но, умоляю, не делай этого с ними.

– Ничего не обещаю, но буду очень стараться.

– Господи, дай мне терпения, – с этими словами он закатил глаза и вышел из ванной.

Я поспешила за ним, едва сдерживая смех. Выйдя в коридор, я увидела, как по лестнице, ведущей на второй этаж, спускается девушка. Без труда я узнала в ней дочь Оуэнов, которую мы видели, когда в прошлый раз были здесь. Она тоже заметила меня и в этот раз она выглядела куда лучше, чем в первый.

– Привет, я – Мэдисон, – улыбнулась она, спустившись с последней ступеньки, – а ты новая игрушка моих родителей, не так ли?

– Не поняла?

– Каждый год они выбирают нового трудного подростка-сироту и помогают ему деньгами, чтобы доказать себе и всему миру, что их волнует кто-то еще кроме собственных персон.

Я не сдержалась и закатила глаза. Выходит, я не ошиблась на их счет.

– А ты не очень любишь своих родителей.

– Ты очень наблюдательна, – усмехнулась Мэдисон, она остановилась напротив меня и облокотилась спиной о стену. – У нас с ними особенные отношения. Мы все друг друга любим, но по-своему. Я не мешаю им вести бизнес и зарабатывать огромные деньги, а они взамен пытаются не мешать мне жить так, как я хочу. Правда без скандалов не обходится, ведь им проще сделать вид, что меня не существует, чем принять то, что я не хочу жить как они.

– Но почему ты не съедешь от них?

– А смысл? Они дают мне денег столько, сколько я в жизни не заработаю сама. Мне не нужно учиться, работать, а возможность иногда побесить папочку идет как бонус.

– Ты знаешь, чем именно они зарабатывают? Потому что мне как-то не верится во все это, – я махнула рукой в сторону.

– О, не волнуйся, – рассмеялась Мэдисон, взглядом прослеживая за моей рукой. – Мои родители слишком помешаны на порядках и законах, чтобы вести незаконный бизнес.

– Может тогда дашь пару уроков, как раскрутить их на сумму побольше?

– Они жить не могут без благотворительности, – хмыкнула она, лишь ненадолго задумавшись. – Просто сделай жалобные глазки, они не смогут устоять.

– Буду иметь в виду, – рассмеялась я. – Обычно мое оружие это сарказм и обидные шуточки.

– По тебе так не скажешь, – она окатила меня заинтересованным взглядом, будто пыталась оценить.

– Я – маленькая и хрупкая девушка, сарказм моя единственная защита.

– А ты мне нравишься, эм…

– Эбигейл.

– Рада познакомиться, Эбигейл, – улыбнулась Мэдисон. – Не хочешь повеселиться со мной и моими друзьями сегодня вечером?

– Не уверена, я ведь живу в тюрьме строгого режима без права на досрочное освобождение и возможности выходить на свежий воздух, которая есть даже у заключенных.

– Неужели ты ни разу не сбегала оттуда? – удивилась она, отлепившись от стены.

– Постоянно.

– Тогда тем более соглашайся, будет весело. Я познакомлю тебя со своими друзьями, – она достала свой телефон и стала что-то усердно искать там. – Когда еще тебе выпадет возможность завести друзей?

– Я почти семнадцать лет жила без друзей и дальше как-нибудь проживу, – я вздохнула, в голове пронеслась безумная мысль, что в общем-то терять мне было нечего. – Но у меня все равно нет никаких важных дел сегодня вечером.

– Дай мне свой номер, я скину тебе адрес.

Мы обменялись номерами и спустя пару секунд телефон оповестил о новом сообщении.

– Буду ждать тебя к двенадцати, – довольно улыбнулась Мэдисон и пошла вверх по лестнице.

Я только молча кивнула и поспешила вернуться за стол, пока меня не стали искать.

– Эбигейл, все нормально? – спросила Аманда, как только я зашла в гостиную. – Тебя долго не было.

– Отлично, я познакомилась с Мэдисон.

– Дайте угадаю, – вмешался Ричард, – наверняка рассказывала какие мы ужасные и как мешаем ей кутить день и ночь.

– Нет, наоборот, – я вновь натянула на лицо раздражающую улыбку и села обратно на свое место, – сказала какие вы замечательные.

– Надо же, еще не все потеряно.

– Эбигейл, пока тебя не было, мы успели все обсудить. Аманда и Ричард готовы помочь тебе, не так ли? – спросил Ник, посмотрев на Ричарда.

– Безусловно, мы готовы оплатить твое образование, Эбигейл. А до тех пор, пока ты не окончишь школу, помогать решать мелкие проблемы.

Конечно, в глубине души я понимала, что это хорошо. Но меня не покидало чувство, что меня продали. Казалось, будто теперь эти люди смогут использовать меня, как игрушку. Слова Мэдисон, которая явно знала о них куда больше, чем я, только укрепляли мои подозрения.

– Если мы все решили, можем поехать домой? Я устала.

– Да, конечно, – Ник ободряюще улыбнулся мне. – Спасибо за ужин, – он снова пожал руки Ричарду и Аманде.

– Надеюсь, мы еще встретимся, Эбигейл, – улыбнулась Аманда, но меня почему-то передернуло.

– Всего хорошего, – сказал Ник, после чего поспешил увести меня, чтобы избежать очередных неприятностей.

Я вдохнула воздух полной грудью, наконец оказавшись на свободе. Видимо, как-то так чувствуют себя музейные экспонаты после окончания рабочего дня.

– Ну, как они тебе? – спросил Ник, как только мы покинули эту обитель званых ужинов с кучей ненужной посуды и белоснежными скатертями на столе.

– Я не хочу об этом говорить.

– Да ладно, я же вижу, что тебе понравилось.

– Мне понравилась только их дочь, – процедила я, пнув камушек валяющийся на идеально ровной дорожке, ведущей от дома на парковку.

– Не уверен, что она подходящая компания для тебя.

– Да кто ты такой чтобы это решать? – вскрикнула я, останавливаясь и разворачиваясь в его сторону. – Прекращай лезть в мою жизнь и бесить меня, поехали уже.

Я запрыгнула в машину и сделала вид, что мне абсолютно все равно на все и на всех. Даже если Ник и удивился такой реакции, виду не подал. Постояв еще пару секунд, он молча сел на водительское сиденье и завел машину.

На какое-то время я «зависла», глядя на проносящиеся пейзажи за окном и вслушиваясь в приятную музыку. И «отвиснуть» смогла только увидев очертания знакомого забора. Припарковавшись возле входа – на специально отведенном для сотрудников школы месте – Ник собрался выходить, ни слова не сказав мне, впрочем, как и за всю поездку.

– Что, так и будем играть в молчанку? – процедила я явно грубее чем хотелось бы, на что он замер, успев только открыть свою дверь.

– Просто молчу, чтобы не лезть в твою жизнь и не бесить тебя. Ты же этого хотела?

– Черт, – выругавшись, я отвернулась к окну, чтобы собраться с мыслями.

Судя по звукам, Ник прикрыл дверь и остался сидеть. Вздохнув, я повернулась к нему:

– Извини, ладно? Я ляпнула не подумав, и вообще я часто говорю обидные вещи, ты давно должен был привыкнуть.

– Да, именно, обычно это обдуманные шутки и подколы, чтобы побесить меня. А это ты сказала не думая, на эмоциях. Значит вот как ты относишься ко мне на самом деле?

– Нет, все как раз наоборот.

Я не знала, что еще сказать. Любой мой аргумент сейчас прозвучал бы как тупое оправдание. Поэтому я решила поступить по-другому:

– Мэдисон пригласила меня на вечеринку сегодня вечером, и я хочу пойти. Я не спрашиваю разрешения, просто ставлю тебя перед фактом. Но я скину тебе адрес, просто чтобы… – я запнулась, кажется, растеряв все появившиеся слова. По его взгляду я видела, что он все еще обижен, хотя и явно был удивлен тому, что я решила рассказать ему, – …просто чтобы ты знал.

– Ты ни разу не ставила меня в известность о своих побегах. Так почему сейчас рассказала?

– Считай, это мой способ показать, как я на самом деле к тебе отношусь, – я моментально бросилась из машины, чтобы избежать его дальнейших комментариев.

– Эбби, – быстро убежать не получилось, потому что в самый последний момент Ник окликнул меня, – я знаю, что у меня не получится остановить тебя, но будь осторожна, ладно? В городе бывает опасно ночью, и ты помнишь правила…

– Ни при каких обстоятельствах не соваться на север, не связываться с подозрительными типами и в случае чего звонить тебе.

Я уверенно закивала, перечисляя придуманные им правила в день моего первого побега. Это была наша маленькая тайна – он периодически отпускал меня на свободу, взяв с меня обещание хорошо себя вести и не уходить далеко из центра, поскольку в других районах нашего города ночью было, мягко говоря, опасно.

– И вернись к шести утра.

****

Уже несколько часов я лежала, глядя в потолок и пытаясь не уснуть. На часах было половина двенадцатого вечера, значит, наконец, можно было выдвигаться. Оглянувшись, я убедилась, что соседки уже спят. Быстро соскочив с кровати, я схватила телефон, надела свою любимую толстовку, и, накинув куртку, поспешила выскользнуть в коридор. Убедившись, что никого нет, я рванула в сторону туалета. Сбежать отсюда можно было только одним способом – окно в туалете. Маленькое, находившееся почти под самым потолком, оно было моим единственным путем к свободе. Недолго думая, я аккуратно запрыгнула на край раковины и подтянулась. Протиснувшись в окно, я спрыгнула. Благо, что оно находилось не так высоко от земли и прыгать было недалеко. Проскользнув в дыру в заборе и оказавшись на улице, я побежала со всех ног, желая убраться отсюда как можно дальше. Хотя бы ненадолго, как, впрочем, и всегда.