– Валя! Он умрет? – спрашивала мать у подруги.
Та, пряча глаза, поспешила отделаться никчемными фразами: «Ну почему же сразу умрет? Только лечиться надо!» И, сославшись на срочные дела, фактически убежала из их дома.
Через некоторое время Василия госпитализировали в туберкулезную больницу, где он через две недели умер.
На похоронах была его мать, ее подруга – врач и наркоман Леха, которому он посылал в армию анашу.
НЕНУЖНАЯ ЖЕРТВА
Сколько Инна себя помнила, она всегда жила с ощущением вины. Это чувство постоянно было с ней, она к нему привыкла, насколько это возможно. Наверное, из-за ощущения вины, Инна плохо помнила детство, она помнила только, что рядом с ней всегда был ее брат-близнец Андрей – маленький жалкий уродец. Инна всегда лишь была придатком к нему. Непонятно, как судьба бросает свой жребий – к кому-то благосклонна, к кому-то наоборот. В их паре, на первый взгляд, фортуна отвернулась именно от брата, который родился с тяжелой формой детского паралича. Первое время после рождения было вообще непонятно, выживет ли мальчик или нет. Когда стало ясно, что он выкарабкался, родители, по всей видимости, люди не шибко умные, всю ответственность за случившееся несчастье переложили на Инну. И с самого раннего детства она слышала примерно следующие обвинения: «Это ты мешала брату в утробе развиваться, поэтому он родился таким!» По всей видимости, у них не хватило силенок нести свой крест достойно, и они взвалили его на плечи дочери. Несмотря на явную абсурдность родительских утверждений, Инна прочно укоренилась в мысли, что именно она отняла у брата здоровье и теперь обязана всю жизнь верой и правдой «искупать вину». Целыми днями она была рядом с братом – играла, развлекала, опекала.
Несмотря на тяжелую болезнь, Андрей отличался исключительными способностями, особенно в точных науках. Инна тоже училась неплохо, но в ее семье это мало кого интересовало, до тех пор, пока они не окончили школу. Семья жила в маленьком городке, где продолжить образование не было никакой возможности. На семейном совете было решено, что Андрей должен получить высшее образование. Тогда-то родители и вспомнили, что Инна тоже хорошо училась. И как само собой разумеющееся, их отправили в большой город в университет, Андрея – как основную надежду, Инну – как няньку. В университет они поступили оба на один факультет. Поскольку Андрей с трудом передвигался самостоятельно, Инна уже в 18 лет получила водительские права. Она ухаживала за ним как опытная сиделка – готовила ему специальную еду, потому что у него были ко всему прочему еще и проблемы с пищеварением, возила на занятия и обратно, стирала, убирала, лечила, заменяла собой весь белый свет.
Еще будучи подростком, Инна поняла, что никакой личной жизни, и тем более семьи у нее никогда не будет. Ее одноклассники, особенно повзрослев, испытывали к ней некоторое уважение видя ее самоотверженность, но быть третьим в компании с ее братом никто не хотел. А Андрей внешне был действительно ужасен – его непропорциональные и асимметричные части тела, казалось, были постоянно в движении, каждая сама по себе; говорил он медленно и с трудом, так, что окружающие его едва понимали. Маленькая Инна никогда не участвовала в играх с другими детьми, не ходила никуда кроме школы, с годами уже, совершенно добровольно и осознанно взвалив все заботы о брате на себя.
В университете к этой парочке, в конце концов, привыкли, многие даже жалели Инну. Андрей учился очень хорошо, но друзей у него не было. Не было их и у Инны, так же, как и в школе, никто не хотел постоянно общаться с ее братом, она же не расставалась с ним практически ни на минуту. Мальчики, девочки на курсе влюблялись, женились, иногда успевали даже развестись. Инна же была в стороне, она даже помыслить не могла, что найдется кто-то, кто возьмет ее замуж с таким приданым как брат, а оставить его когда-нибудь ей даже в голову е приходило. Инну можно было бы назвать миловидной, если бы не многолетнее бремя заботы, которое отпечаталось на лице и сделало его унылым, в ней напрочь отсутствовало кокетство и желание нравиться мужчинам. Андрей воспринимал эту ситуацию, как должное, он считал происходящее в порядке вещей и был привязан к сестре больше, чем к родителям. Если бы не Инна, он чувствовал себя одиноким и несчастным.
Брат и сестра окончили университет уже в те времена, когда о распределении многие и не помнили. Работу первым нашел Андрей. Его пригласили в один из самых престижных банков большого город. Руководство нисколько не смущала его внешность, непосредственный начальник оценил его ум и способности. Его работа была связана с компьютером. На службе, куда его возила Инна, Андрей появлялся редко, чаще работал дома. Он сделал очень неплохую карьеру и был высокооплачиваемым сотрудником. Инна не сразу, но тоже нашла работу, но по-прежнему, была сосредоточена на брате, его здоровье, пищеварении, диетах, лечении и пр. и пр.
Наверное, они бы так и дожили до смерти, уже смирившиеся с одиночеством вдвоем, но судьба совершила очередной поворот. Однажды на работе Инна случайно познакомилась с братом коллеги, вполне приличным молодым человеком. И он, неожиданно, заинтересовался Инной. Трудно сказать, какие у него были мотивы, но факт остается фактом, после непродолжительного периода ухаживания, он сделал ей предложение, будучи еще не очень осведомленным о ее положении. Инна, не колеблясь ни минуты, ответила, что она может выйти за него замуж, если только Андрей будет жить вместе с ними. Ее ухажер оказался человеком обстоятельным и ответственным, он попросил время все обдумать. Недолго поразмыслив, он принял это условие, и они поженились.
Инна с братом переехали жить к мужу. Она была счастлива, у нее появилась своя семья и брат жил с ней. Через год после свадьбы родился сын. Инне стало труднее ухаживать за всей семьей, но она справлялась. Надо отдать должное ее мужу, он не любил Андрея, возможно, ревновал, но никогда не давал это понять жене. Андрей, как человек, привыкший быть центром вселенной в своей семье, в общении тоже оказался не подарок. Он капризничал, требовал к себе повышенного внимания, иногда устраивал истерики. Но терпение и любовь Инны всех примиряли. Еще через несколько лет в семье родилась дочь и Инне стало совсем трудно. Посовещавшись с братом, супруги решили нанять сиделку. Инна долго сопротивлялась, но в конце концов уступила напору мужа, тем более, что Андрей совершенно не возражал. Так в их жизнь вошла Света. Это была молодая женщина, простая, довольно заурядной внешности, но при этом исполнительная, аккуратная, трудолюбивая. Она с ранних лет зарабатывала на жизнь, в основном, работая няней, так как образования никакого не получила. В их семью она попала через знакомых, которые дали ей отличную характеристику.
Света стала ухаживать за Андреем, взяв все заботы о нем на себя. Инне все время казалась, что сиделка все делает не так, но она терпела – собственная семья нуждалась во внимании и заботе. Света работал у них уже пару лет, когда брат вдруг неожиданно сказал, что он хочет в отпуск поехать на море. У Инны не было никакой возможности его сопровождать, и с Андреем на курорт поехала сиделка. На море они пробыли почти месяц, а когда вернувшись, сообщили, что собираются пожениться. Инна была в шоке. Наверное, никогда в жизни ни до ни после, она не испытывала ничего подобного. Все чувства, которые она подавляла много лет – отчаяние, гнев, обида, жалость к себе, наконец-то обрели свободу. Инна как в лихорадке обзванивала и обходила знакомых и малознакомых людей и всем рассказывала, какая сиделка оказалась дрянь. Всегда сдержанная и немногословная, она буквально захлебывалась словами, говорила без умолку, и люди просто от нее шарахались. Она обвиняла теперь уже свою невестку, в том, что та алчная, корыстная мерзавка, захомутала ее брата, чтобы свести в могилу. Она практически перестала есть и спать. Инна была как бы не в себе. Она вдруг осознала, что жертва ценою в собственную жизнь, которую она была готова принести, могла оказаться ненужной – это усиливало ее безумие. Она забросила дом, детей. Брат с женой переехали на съемную квартиру. Инна постоянно приходила, звонила, устраивала скандалы. Она никак не могла смириться с мыслью, что Андрей может прожить и без нее. В конце концов, отношения с братом испортились, он категорически встал на сторону жены, а Света, хоть и уважала Инну, вовсе не желала, чтобы кто-то лез в ее семейные дела. Через какое-то время Инна изменилась – она как будто перегорела – стала ко всему равнодушной, не выходила из дома, перестала следить за собой. Муж пытался ее урезонить: «Инна! Твой брат получил шанс стать счастливым, у него теперь есть семья, которую он сам обеспечивает! Это завидная доля для любого мужчины, а если учесть, как он болен – это счастье вдвойне!». Инна, как будто оглохла, она продолжала твердить уже без прежнего накала, что сиделка сведет брата в могилу, она даже избегала называть ее по имени. Она была убеждена, что Света вышла замуж из корысти. Инна жила как в аквариуме – через толстый слой воды она ничего не слышала.
В какой-то момент муж не выдержал: «Я забираю детей и ухожу. Я не готов всю жизнь смотреть, как ты изнываешь от ревности и губишь свою жизнь и жизнь своих близких. Если бы ты любила брата, ты бы радовалась за него». И он действительно собрал вещи и ушел. Инна вроде сначала и не заметила, погруженная в свои бесконечные обиды, что в доме что-то изменилось. Но, когда на следующий день утром она встала одна и увидела опустевшую квартиру, в ее душе произошел очередной переворот. Сначала она опять впала в лихорадочное состояние, стала вести постоянно мысленные диалоги с мужем, братом, нападать, оправдываться. И в это время позвонил брат.
– Родная! У нас со Светой будет ребенок! Я так счастлив! Тебе первой сообщаю, как самому близкому человеку! – казалось, Андрей даже говорить стал лучше. И тут Инна, как будто очнулась. Она вспомнила, как страдала, когда раз и навсегда решила, что у нее не будет семьи и детей, и ей стало стыдно! Она привыкла к мысли, что она несчастна, жертвуя всем ради брата, но то, что Андрей может хотеть какого-то счастья для себя ей в голову не приходило, достаточно того, что она, Инна была рядом!
Инна позвонила мужу, сказала, что с ней все в порядке, и он с детьми может вернуться.
P.S. Брат купил отдельную квартиру, у него уже двое детей, он счастлив. У Инны уже взрослый сын, дочь – подросток, а недавно в их семье родилась еще одна дочь – утешение в старости, как говорят родители. Инна с братом часто по-семейному встречаются, отмечают праздники, их дети дружат.
Судьба оказалась благосклонной к Инне и ее брату, все-таки чудеса случаются, но случаются с теми, кто находит в себе силы и мужество отказаться от самого сладкого и упоительного чувства – чувства жалости к себе.
ПОДРУГИ ПО НЕСЧАСТЬЮ
Клавдия, Галина и Валентина познакомились в психиатрической больнице, куда в конце жизни занесла их судьба. Попали они туда разными путями, но в связи с одной и той же проблемой – начала сдавать память.
Самая разумная и памятливая из них была Валентина. Однажды она вышла из дома и не смогла найти дорогу обратно, на нее как будто затмение нашло. Она скиталась несколько дней, заходила в парадные домов, звонила в квартиры, спрашивала, где ее дом. В конце концов, жильцы одной из квартир, в которую она позвонила, вызвали скорую, и ее – грязную и голодную – привезли в психиатрическую больницу по месту обнаружения. В больнице она довольно быстро вспомнила свой адрес, назвала имена дочери и внука. Однако телефон пол указанному адресу не отвечал, записки, оставляемые социальным работником, до адресата не доходили. Куда подевались ее родственники, было неясно. Но документов и ключей у Валентины не было, поэтому выписывать ее было некуда. И пока шли эти бесконечные поиски, запросы в разные инстанции, Валентина находилась в больнице.
Это была бойкая старушка, очень подвижная и активная. Она сразу же попыталась устанавливать свои порядки, объясняя соседкам, кто и что, с ее точки зрения должен делать, и у нее были постоянные стычки с окружающими. Однако Валентина никогда не теряла бодрости и присутствия духа. В конце концов, как уже было сказано, она нашла себе подружек и стала их активно опекать. Валентина водила их в столовую, показывала им, где их кровати, когда они забывали, напоминала, кого какой врач лечит, хотя, впрочем, имен врачей, она и сама не помнила.
История Галины и Клавдии были, в общих чертах, похожи, обеих отправили в больницу дочери. Галина, когда-то, в прошлой жизни была преподавателем довольно престижного ВУЗа, доцентом. Она всегда была жизнерадостной, активной, что называется, оптимисткой по жизни. Даже выйдя на пенсию, долго работала. Но и уйдя на покой, продолжала много общаться, ходила в театры, на концерты, даже занималась физкультурой в клубе для пенсионеров. Много лет Галина жила отдельно от дочери, у которой была своя семья, тем не менее, поддерживая с ней тесные и теплые отношения. Она сидела с внуками, водила их на дополнительные занятия и в театры. Но с ней случилась беда, которая, увы, случается с пожилыми людьми довольно часто – она стала терять память. Когда стало очевидно, что жить она уже одна не может и нуждается в уходе, дочь, посоветовавшись кое с кем, вызвала психиатра из диспансера домой, поставив бабушку на учет. Потом она еще несколько раз вызывала врача, сетуя, что мать плохо спит, возбуждена, иногда видит посторонних в квартире. В конце концов, дочери предложили положить ее в больницу, на что она немедленно согласилась. А через какое-то время, стыдливо пряча глаза, попросила лечащего врача оформить мать в интернат. Она редко навещала ее в больнице, постоянно ссылаясь на занятость, всегда быстро пробегала мимо врача, стараясь не вступать ни в какие разговоры. Галина же всегда бурно радовалась приходу дочери, брала ее за руку и тащила ее со всеми знакомиться, рассказывая, какая она у нее умница и красавица. Галине было известно об интернате, но она то ли забывала, что ее ждет, то ли смирилась, но она это никогда ни с кем не обсуждала, в том числе и со своими новыми подружками.
Третья из подружек Клавдия, до недавнего времени, жила во Пскове. Последний год одна. Клавдия часто не могла понять, что случилось, и где она находится. В мутном тумане, который с недавних пор окутывал ее мозг, иногда появлялись короткие просветы. Тогда, она вспоминала, что некоторое время назад умер муж Толя, с которым она прожила всю жизнь, что в Питере живет дочка Светочка. Вспоминала, как гордилась дочкой, которая из провинции, пригорода Пскова, поехала в Ленинград и стала студенткой медицинского института, как потом удачно вышла замуж – за мужчину старше себя, солидного, представительного, который со временем превратился в большого начальника. Вспоминала, как ходила к соседкам рассказывать о доченьке … Потом проклятый туман опять наплывал, и Клавдия погружалась в пелену беспамятства – не помнила, что умер муж, выходила из дома и забывала дорогу обратно. Внешне она стала похожа на нищенку – грязная, оборванная, питалась, где придется – иногда соседи давали, иногда ела прямо на помойке. У них с мужем была дворняжка Тяпа, только благодаря ей часто и находила дорогу домой.
Дочка звонила несколько раз за этот год, но бабушка отвечала, что «все хорошо». Наверное, старушка так бы и сгинула, если бы не сердобольные соседи, которые позвонили дочери и сообщили, что матери совсем плохо. Надо отдать должное, доченька Света приехала почти сразу и забрала Клавдию к себе. Пришлось забрать и Тяпу, потому что мать вцепилась в нее мертвой хваткой и не хотела отпускать. Клавдия узнала дочь, очень обрадовалась, что та приехала, все пыталась ее обнять, да та как-то все сторонилась.
Клавдия не поняла, что ее куда-то перевезли. Только все удивлялась, иногда выбираясь из своего тумана, в каких хоромах она находится. Дочка жила богато, даже держала домработницу. Дома бабушку помыли, привели в порядок, но она успела за год после смерти мужа так одичать, что ела вместе с собакой, разложив еду прямо на постели, спала не раздеваясь. Дочь с мужем терпела это ровно три дня. На третий день большой начальник вызвал скорую психиатрическую помощь, сообщила, что теща возбуждена, плохо спит, все время куда-то рвется. Так Клавдия оказалась в психиатрической больнице. Ее родственники тут же написали заявление о том, что они не могут за ней ухаживать и просят оформить ее в интернат.
Клавдия, тем временем, в больнице прижилась, стала более или менее ориентироваться, завела себе подружек. Даже проклятый туман стал потихоньку отступать. Правда, иногда она забывала, что находится в больнице, говорила, что сейчас дома, искала свою Тяпу, звала мужа. Дочка к ней приходила очень редко, Клавдия всегда очень радовалась ее приходу и просилась домой. В какой-то момент дочка дрогнула и захотела забрать мать домой, тем более, что та была уже вполне ухоженной, цивилизованной старушкой, разве, что память подводила. Но тут муж занял категорическую позицию – «Нет» – и она сразу же смирилась. Когда дочка приходила в отделение, мать бросалась к ней, и окружающие замечали, насколько они похожи между собой – фактически одно лицо. В больнице довольно часто родственники просят оформить своих престарелых родителей в интернаты. Медперсонал к этому относится философски. Но в этом случае, может быть потому что, мать и дочь были так похожи, может потому, что дочь была хорошо материально обеспечена, большинство медсестер и санитарок втайне осуждали ее. Внешне это практически никак не проявлялось, за исключением того, что, когда однажды дочь принесла медсестрам конфеты, они вежливо отказались.
Так, три подружки прожили в больнице несколько месяцев. Они трогательно заботились друг о друге, делились передачками, которые приносили родственники. В те редкие дни, когда к Галине или Клавдии приходили дочери или внуки, они демонстрировали их друг другу, потом долго рассказывая, какие они у них необыкновенные. К Валентине никто не ходил, но она тоже любила рассказывать о своей дочери и внуке, придумывая массу красивых историй, почему они к ней не приходят.
– Наверное, за границу уехали работать, – говорила Валентина, затем развивала эту мысль, каждый раз по новому – куда именно уехали, кем работать, и сколько теперь зарабатывают, и что скоро вернутся и заберут ее из больницы.
Днем они обычно гуляли под руку по коридору отделения, рассказывая друг другу истории из своей прошлой жизни. Иногда Галина, кроме своих подружек собирала еще человек пять бабушек, и они затягивали русские народные. Когда Клавдии сообщили об интернате и попросили подписать согласие ехать туда, она сначала не очень поняла, о чем идет речь, а когда поняла, решила, что «доченьке видней» и поделилась этой новостью со своими подружками. Валентина никак на это не отреагировала, она уже подписала такое согласие, и, как уже было сказано, никогда не возвращалась к этой теме. Зато Галина стала возмущаться и говорить Клавдии, что та не должна соглашаться. Целый день в коридоре был слышен ее сердитый голос: «А ты им ничего не подписывай, они прав таких не имеют» – внушала она Клавдии. Но та, конечно, все подписала, вскоре это забылось, и жизнь пошла обычным чередом.
Первая уехала Галина. Прописана она была в районе, который обслуживала другая психиатрическая больница, и ее перевели туда по месту прописки. Подружки не сразу заметили ее отсутствие, потом заметили, но практически сразу же и забыли, и ее образ очень быстро исчез из их памяти, как будто его там никогда и не было. Они и друг с другом практически перестали общаться, теперь целые дни проводили в коридоре, сидя на диване и ничем не занимаясь. Затем в интернат отправилась Валентина, а за ней и Клавдия. Так закончилась их мимолетная дружба, возможно, последняя.
ХОРОШЕЕ ДЕЖУРСТВО
Было воскресенье. Врач Ольга Борисовна заступила на суточное дежурство в психиатрической больнице, где она работала уже больше 20 лет.
В воскресенье обычно привозили мало больных, это был самый спокойный день на неделе. Чтобы не было скучно дежурить, Ольга Борисовна взяла с собой детектив, который не могла дочитать уже месяц. В ее обязанности, помимо приема пациентов, входило два обхода – дневной и ночной, когда она должна была осмотреть пациентов, которые поступили накануне, а также осмотр больных, у которых были какие-нибудь жалобы. До 11 часов она читала, наслаждаясь покоем и тишиной, затем пошла в обход по отделениям. Через два часа она вернулась в кабинет, взяла детектив и удобно устроилась на диване. Она никак не могла сосредоточиться на тексте, в голову лезли всякие посторонние мысли. Ее сын пошел этой осенью в пятый класс, и Ольга Борисовна думала о предстоящем родительском собрании, о том, как он адаптируется после начальной школы, где и за какие деньги купить ему зимнюю одежду и обувь. Детектив не читался, было уже около двух, и Ольга Борисовна решила пообедать. Она долго и с удовольствием готовила себе салат, когда дело дошло до супа, раздался звонок: «У нас, кажется, больной умирает», – кричала медсестра одного из мужских отделений. Врач, бросив все, помчалась в отделение, которое находилось этажом выше. Несмотря на избыточный вес, она неслась по лестнице вверх, перепрыгивая через три ступеньки. Влетев в отделение, она сразу увидела пациента. Это был старик, он лежал на диване в коридоре, вокруг него толпились медсестры и больные, одна из медсестер с ритмично с силой нажимала ему на грудную клетку. Бросив взгляд на его лицо, врач сразу поняла, что он умер, возможно, несколько секунд назад, но все-таки умер. Ей доводилось неоднократно видеть мертвых, в том числе и в тот момент, когда жизнь только что оставила их. Есть в лице умершего человека что-то неуловимое, что отличает его от того, кто еще не перешел эту грань. Лицо старика было пепельным, и одновременно желтоватым, то, что называют восковым.
– Помер, болезный, отмучился – переговаривались пациенты.
– Уходите все отсюда, не мешайте! – крикнула доктор, – и продолжила делать больному непрямой массаж сердца, не особо надеясь на успех. Однако, через какое-то время, больной судорожно вдохнул, сначала один раз, затем еще и еще. Дыхание оставалось нерегулярным и прерывистым, врач никак не могла нащупать пульс, давление, но пациент дышал! – Капельницу с преднизолоном 90 мг, – распорядилась врач, – и принесите мне телефон. Медсестра принесла капельницу.
– Не поставить мне будет, совсем вен нет, вчера целый день пытались ему капельницу поставить, ничего не получилось!
– Ну, вы постарайтесь, очень постарайтесь, – попросила врач. К удивлению и врача и медсестры, той удалось поставить капельницу со второй попытки. По мере того, как капал раствор, лицо пациента теряло свой пугающий цвет и становилось живым. Даже трудно было понять точно, в чем состоит изменение – лицо было все еще серым, черты застывшими, но он больше не выглядел, как труп. Ольга Борисовна позвонила 03. – У нас кома неясной этиологии. – она назвала адрес больницы и данные пациента. Вызвав реанимационную бригаду, она опять попыталась измерить больному давление – оно по-прежнему не определялось. Скорая приехала через 10 минут.
– Что случилось? – спросил врач скорой.
– Да вот, меня вызвали медсестры, я пришла, а он совсем умер, ни пульса, ни давления, ни дыхания, – сбивчиво рассказывала Ольга Борисовна. – Я ему стала делать непрямой массаж сердца, он задышал, вот преднизолон поставили. Пока врач говорила, фельдшер скорой ловко и быстро присоединял к груди пациента электроды, через 2 минуты ЭКГ была готова.
– Инфаркт, – сказал врач скорой.
Бригада скорой продолжала работать с больным, Ольга Борисовна стояла рядом и с огромным облегчением, наблюдала за их слаженными действиями. В это время у нее зазвонил мобильный, звонила сестра приемного покоя.
– А вас тут уже давно пациент дожидается, идите принимать. – сказала она.
Ольга Борисовна, как-то моментально потерявшая все силы, не чуя под собой ног, поплелась в приемный покой. Картина, которую она увидела, не радовала: по приемному покою в сильном возбуждении метался молодой мужчина, кричал и нецензурно бранился. В углу жались к стенке двое – мужчина и женщина, по-видимому его родители. – Вот, наш пациент, недавно выписался, пришел без направления, родители привели – стала объяснять медсестра. В это время больной своротил раковину, достал ручку из кармана и направился к Ольге Борисовне, которая уже успела сесть за стол.
– Ты кто такая? – спросил пациент.
– Я – дежурный врач, пришла с вами поговорить.
Ольга Борисовна испугалась, но виду старалась не подавать.
– Света, да позвони же ты в отделение, позови кого-нибудь – тихо сказала она медсестре.
– Врач, говоришь – вновь заговорил больной, надвигаясь на нее, – а я то тебе сейчас глазик этой ручкой выколю!
Врач беспомощно посмотрела на родителей, но те, похоже, боялись еще больше. Пациент подошел к столу, Ольга Борисовна встала и начала уговаривать пациента сесть на диван. В это время он схватился за край стола и опрокинул стол на доктора. Из стола выскочил ящик и очень больно ударил Ольгу Борисовну по левому бедру.
– Сейчас вообще убьет, – подумала врач – Господи! Ну почему никто не идет!
Больной, тем временем, неожиданно успокоился, сел на диван и сказал, показывая на родителей: «Эти смерти моей хотят, все время травят газом, буду лучше у вас, хоть не сдохну». Ольга Борисовна перевела дух, а тут как раз пришли медсестры из отделения и наконец-то увели пациента. – В следующий раз, вызывайте в такой ситуации скорую помощь – сказала она родителям – у них, по крайней мере, два здоровых фельдшера есть, а здесь мы с сестрой вдвоем. Родители стали оправдываться, что мол, боялись, что сын уйдет раньше, чем приедет скорая, но Ольга Борисовна их уже не слушала. Она оформила историю болезни и наконец-то пошла обедать. Но прежнего удовольствия она уже не испытывала. Очень болела нога. Быстро, скорее по инерции, она съела суп и второе и без сил притулилась на диванчике. Она думала немного почитать, но не смогла и просто заснула. Через 10 минут ей позвонили и попросили зайти в женское отделение, где у пациентки случился судорожный припадок. Сделав все, что положено в таких случаях, Ольга Борисовна опять вернулась в кабинет – читать уже не хотелось. Было странное состояние – осознание хорошо выполненного дела и при этом полное отсутствие сил на эмоции.
Потом Ольгу Борисовну вызывали несколько раз в другие отделения по разным поводам.
– Да, день не задался – думала врач, отправляясь на очередной вызов.
Потом она наспех поужинала и через какое-то время пошла в вечерний обход. В отделении, откуда увезли старика с инфарктом, медсестры все еще обсуждали этот случай.
– Мы все большие молодцы, – сказала Ольга Борисовна, да и скорая приехала быстро, повезло деду. А вам, девочки, большое спасибо за работу, не успела раньше сказать. Денег дать не могу, у самой нет, поэтому объявляю вам устную благодарность!
Около 12 часов ночи, она, наконец-то приползла в кабинет, рухнула на диван и мгновенно заснула. Через некоторое время опять раздался звонок.
– Вас на первое отделение, больному плохо, – сонным голосом сообщила медсестра приемного покоя.
Ольга Борисовна посмотрела на часы – 2.30. Она надела халат и пошла в отделение, молясь, чтобы не было еще одного инфаркта. В отделении ее встретила молоденькая медсестра: «Вот тут больной жалуется, что ему страшно.» К врачу подошел больной, который очень часто лечился в больнице, и которого она знала уже лет пятнадцать
– Ольга Борисовна! – заговорил он плачущим голосом – у меня страхи, всякая мертвечина в голову лезет, назначьте укольчик.
– Страхи у него, пол третьего, а у него страхи, а мертвечиной скоро буду я, – с тоской думала врач, а вслух сказала. – Ну, ну, голубчик, сейчас сделают вам укол и все будет хорошо.
Она в очередной раз вернулась в кабинет и уже без особой надежды на лучшую долю прилегла на диван. В этот раз она даже не успела заснуть, через десять минут раздался звонок.
– Принимать – услышала она голос медсестры.
В приемном покое на диванчике сидел пожилой человек, явно выходец и южных республик бывшего Советского Союза.
– Что случилось? – спросила доктор.
– Да вот, с дочкой я поссорился – пациент говорил с характерным акцентом. – У меня в квартире сегодня ходили маленькие человечки. Пациент жестами показывал размер человечков, примерно тридцать сантиметров высотой. – И что удивительно, такие маленькие, а одеты хорошо. Я дочери говорю: «Смотри, какие барабашки, а я раньше в них не верил». А она мне: «Ну вот, допился до белой горячки.» – Так и поругались, а она скорую вызвала.
– Ну а вы что ж, не пьете? – поинтересовалась доктор.
– Нет, ну я, конечно, выпиваю, но не каждый же день. Правда, 2 недели назад был день строителя, мы его хорошо отмечали почти все это время. Но я не понимаю, какая белая горячка, зачем белая горячка, какой алкоголизм! Все дочка придумывает!
–А, человечки откуда? – спросила Ольга Борисовна.
– А, барабашки, не знаю откуда, но были, это точно, но алкоголь тут ни при чем! – уверенно сообщил пациент.
– Вы давно в Питере живете? – врач продолжала расспрашивать больного.
–Да уж 12 лет, работал до недавнего времени строителем, но сейчас уволили.
– За пьянку? – спросила доктор. Пациент нехотя согласился.
– Да, вот, что большой город с человеком делает, ведь мусульманин, а допился до белой горячки! – думала Ольга Борисовна, заполняя историю болезни.
– Ну что ж, дочь ваша права, действительно допились до белой горячки. – врач закончила писать. – Полечитесь и все ваши барабашки исчезнут.
Пациент продолжал бубнить, что он не понимает, при чем здесь алкоголь и белая горячка, но ему явно было плохо – пот тек с него градом, руки тряслись, и он уже был рад, что кто-то может облегчить его страдания.
Приняв больного, Ольга Борисовна, в очередной раз отправилась к себе в кабинет. Она легла и задремала. Ей снился кошмарный сон: она видела человечков, у которых были огромные головы, похожие на блины и малюсенькие, почти незаметные тельца. Сначала даже ей показалось, что тел вообще нет. Лица были нарочито уродливыми с застывшими выражениями. Доктор проснулась в холодном поту и подумала: «Нет, все-таки это заразно!». Больше до утра она заснуть не смогла.
Домой она пришла в полусне, болела нога, на бедре расползлась огромная гематома. Ей позвонила мать, которая собиралась забрать сына из школы и отвезти в бассейн.