Одиночка. Честь и кровь: Жизнь сильнее смерти. Честь и кровь. Кровавая вира

– Ловко, – одобрительно проворчал офицер, медленно вынимая руку из-под полы. – Так вы едете, сударь, или так и будем попусту воду толочь?

«Похоже, проверку я прошел», – усмехнулся про себя Елисей и, кивнув, добавил:

– А, по-вашему, я тут променад перед завтраком проделываю? Куда едем?

– Через сорок минут наши люди проведут первое задержание, – быстро ответил подпоручик, бросив взгляд на часы-луковицу. – Ну а после и мы в игру вступим.

– Тогда не будем терять времени, – хищно усмехнулся Елисей, усаживаясь в пролетку. «Да когда же ты уже заживешь, зараза», – проворчал он про себя, потирая разнывшийся после ночных развлечений бок.

– Что, все еще болит? – участливо поинтересовался подпоручик.

– Ноет иногда, – вздохнул парень. – Особенно если где-то сил много приложу.

Пролетка тронулась с места и не торопясь покатилась куда-то в сторону чистых кварталов. Зябко передернув плечами, Елисей широко, от души зевнул.

– Не выспались? – тут же поддел его подпоручик. – И немудрено, Анюта та еще затейница.

– Есть такой анекдот. Встречаются две подруги, и одна говорит: «Ой не выспалась, около двух легла». Вторая ей: «Около двух выспаться сложно, особенно ежели шустрые попадутся», – не повелся на подколку парень.

От хохота подпоручик чуть из пролетки не вывалился. Даже сидевший на козлах солдат хихикал в кулак, управляя лошадью одной рукой.

– Изрядно, – одобрительно закивал подпоручик. – Не доводилось слышать. А есть еще что новенькое?

Похоже, молодой офицер был любителем анекдотов и душой компании. Так, травя анекдоты, они и добрались до первого адреса. Елисею пришлось крепко напрячься, чтобы адаптировать все известные ему хохмы под нынешние реалии. Кучер остановил пролетку на какой-то улице и, обернувшись, вопросительно посмотрел на подпоручика. Тот, быстро оглядевшись, коротко кивнул и, моментально подобравшись, негромко посоветовал:

– А теперь, Елисей, давайте помолчим. Немного времени у нас еще есть.

– Который дом? – уточнил Елисей, осматриваясь.

– Вон тот, красного кирпича.

– Сзади есть кто из наших?

– Солдаты под командой жандармского ротмистра.

– А из службы?

– Те сразу в дом пойдут. Та команда на подхвате. А чего это вы так всполошились, молодой человек? – насторожился подпоручик.

– Если эти ваши господа фигуранты не полные дураки, а думать так они мне повода не давали, то в каждом нужном нам доме должны быть предусмотрены по нескольку путей отхода. А самое главное, варианты для задержки ваших людей.

– А зачем их задерживать? – еще больше насторожился подпоручик.

– Затем, что им нужно время, чтобы уничтожить все улики против себя, – спокойно пояснил парень.

– Ты думаешь, они сделают это?

– Такое впечатление, Степан Иванович, что вы никогда на задержаниях не были, – фыркнул Елисей. – Конечно, сделают. Они сделают все, чтобы избежать суда, если не ареста.

– И что делать?

– Вариантов у нас не много. Придется действовать быстро и жестко. Ваши люди должны входить в дома и блокировать перемещения всех обитателей. Только так вы сможете избежать уничтожения улик.

– Это не крестьяне, – задумчиво протянул офицер. – Это почтенные дворянские семьи, обращаться с которыми мы должны уважительно.

– А я и не предлагаю с ходу стучать по физиономиям и задирать подолы всем бабам подряд, – пожал Елисей плечами. – Слуг сразу согнать в одну комнату и приставить охрану. Остальных удерживать в их комнатах под присмотром. А главного фигуранта усадить в кресло и не давать передвигаться до окончания обыска.

– Жалоб не оберемся, – вздохнул подпоручик.

– Можно подумать, их и без того мало будет, – усмехнулся парень. – Уж поверьте, жаловаться они будут постоянно и с удовольствием.

– Интересно знать, откуда вы этому выучиться успели? – помолчав, протянул офицер.

– Самому бы знать, – привычно отговорился Елисей. – А вот ваше незнание подобных вещей меня, признаться, серьезно удивляет.

– Увы, друг мой, но в задержаниях и обысках мне еще участия принимать не доводилось. Слежка, добыча документов, проверка слухов, до сего дня это и было моей работой, – смущенно признался подпоручик.

– В поле работали, – понимающе кивнул Елисей.

– Можно и так сказать. Опыт был нужен. Вот и бегал, словно мальчишка на посылках. А потом господин полковник решил меня сюда забрать.

– Похоже, вы умудрились где-то подставиться, – улыбнулся Елисей.

– А вы опасный собеседник, – удивленно покачал головой офицер. – Признаться, я удивлен. Да, вы правы. Я сделал то, что очень сильно рассердило мое предыдущее начальство, и оказался перед выбором. Отставка или переезд сюда.

– Ну, история старая, как мир, – понимающе кивнул парень. – Если начальство чем-то недовольно, значит, у него в этом деле есть свой интерес.

– А вас, похоже, это совсем не удивило.

– Приходилось уже сталкиваться. Благо что начальство то ко мне отношение имело весьма далекое. По сути, надо мной есть только казачий круг да Господь Бог. Остальные могут катиться к черту. А вот, кажется, и ваши сослуживцы, – тут парень кивнул на быстро двигавшиеся к дому фигуры.

– Я должен рассказать им о ваших предположениях, – подскочил подпоручик и, уже выскочив из пролетки, добавил: – Вы только не вздумайте отсюда уйти, а то полковник мне за вас башку оторвет. Он это несколько раз особо подчеркнул.

С этими словами подпоручик рысью понесся к остановившемуся у ворот взводу солдат. О чем он там говорил со своими сослуживцами, Елисей не знал, но судя по жестикуляции, разговор был весьма оживленный. Вздохнув, Елисей на всякий случай проверил оружие и, не спеша выбравшись из пролетки, зашагал к спорщикам.

* * *

Следующие двое суток Елисею запомнились, как какой-то дикий конвейер. Войдя на адрес, он старательно обходил все комнаты дома, буквально обнюхивая их на предмет укрытий и тайников, после чего солдаты под присмотром жандарма вскрывали в указанном месте пол или стену. Добыча тут же отправлялась в кабинет полковника Тимофеева. В один из таких выходов парень обнаружил старый потайной ход, о котором не знали даже нынешние хозяева дома.

Как после выяснилось, его строили еще два поколения назад прежние обитатели. Зачем, теперь уже не узнать, но удивлены все собравшиеся были до полного изумления. Сам Елисей, после такой тренировки, ощущал себя специально обученной ищейкой, способной найти тайник где угодно. Малейшие потертости, едва заметные следы там, где их не должно было быть, заставляли его делать стойку.

И жандармы, и офицеры контрразведки уже после раскрытия второго тайника ходили за парнем по пятам, буквально заглядывая ему в рот. Елисей и сам не очень понимал, откуда вдруг у него взялось такое чутье на тайники и схроны, но этим своим новым качеством пользовался очень даже старательно. Его словно вело какое-то чувство. Какое именно, он не смог бы объяснить даже под дулом автомата. Но оно было, а значит, он просто делал дело, которого от него ждали.

Вечером второго дня, устав так, что даже голова разболелась, Елисей уселся в предоставленную пролетку и, тяжело вздохнув, тихо спросил у сопровождавшего его офицера:

– Куда теперь, Степан Иванович?

– Так все уже. Этот дом последним был, – развел руками подпоручик, давно уже утративший свою жизнерадостность от усталости. – Осталось только господину полковнику доложить.

– Ну, тогда, значит, едем к полковнику, – решительно заявил Елисей и, повернувшись к кучеру, скомандовал: – В городскую управу, голубчик.

– Сделаем, ваше благородие, – кивнул солдат и, тряхнув поводьями, направил пролетку по указанному адресу.

К чести пожилого солдата, вез он их, словно хрустальные вазы, стараясь лишний раз не тряхнуть и не качнуть. Примерно через сорок минут они вошли в знакомый кабинет и, встав перед столом, дождались, когда полковник оторвется от очередной партии бумаг. Вскинув голову, Тимофеев оглядел их усталым взглядом покрасневших глаз и, закурив очередную папиросу, хриплым от табака голосом спросил:

– Закончили?

– Так точно, ваше высокоблагородие, – бодро отрапортовал подпоручик.

– Степан, хватит из себя тупого служаку изображать, – отмахнулся полковник. – Где найденное?

– Должны были секретарю вашему передать. Отправили сразу, как только нашли, – подобравшись, ответил подпоручик.

– Ясно. Значит, не разобрал еще, – кивнул Тимофеев, выпуская густую струю дыма. – Садитесь, друзья мои. Значит так, дело мы сделали большое. Надо признать, что даже половины вами найденного было бы достаточно, чтобы всю эту шваль к ногтю прижать. Тебе, Елисей, моя особая благодарность. Ты и вправду для меня талисманом удачи стал, – улыбнулся контрразведчик. – Мы с вами, господа, не просто заговор раскрыли, а предотвратили очень серьезное выступление некоторых неблагонадежных господ. И это в самый разгар войны. Теперь можете отдыхать.

– Так, может, я через денек домой отправлюсь? – подумав, осторожно спросил Елисей. – Чего мне тут сидеть попусту.

– Через три дня поедешь, – отрубил полковник.

– А что через три дня изменится? – удивился Елисей подобному тону.

– Кое-что изменится, – ехидно усмехнулся полковник, гася окурок в уже полной пепельнице. – А пока можешь развлекаться, как твоей душе угодно. Степан Иванович, посодействуй, голубчик, чтобы ему тут скучно не стало. А то он ведь от скуки много чего учудить способен, – попросил подпоручика Тимофеев. – Деньги у секретаря получите и развлекайтесь. Все, друзья мои, свободны, – в голосе контрразведчика лязгнул металл, и Елисей понял, что спорить с ним в данный момент бесполезно.

Поднявшись, он попрощался и следом за Шаховским покинул кабинет. Подпоручик прямым ходом направился к секретарю, и тот, едва глянув на него, молча выложил на стол пачку ассигнаций. Кивнув, Степан Иванович так же молча убрал деньги в карман и, развернувшись к парню, спросил:

– Ну-с, молодой человек, чем теперь займемся?

– Для начала нужно помыться и выспаться, – тут же заявил Елисей. – Вы, Степан Иванович, как хотите, а я домой. Спать.

– Домой или в гости? – тут же поддел его подпоручик.

– Нет. Сначала спать. А потом уж все остальное, – криво усмехнулся Елисей, решив не обращать внимания на его подколки.

Они спустились вниз, и, уже усаживаясь в пролетку, парень вдруг понял, что подпоручик весьма недоволен своей ролью. Он то и дело оглядывался на здание и что-то обдумывал, но нарушить прямой приказ не решался.

– Степан Иванович, ну что вы маетесь, словно девица перед свиданием? – иронично хмыкнул Елисей. – Отвезите меня домой и ступайте, куда пожелаете. Дальше я уж и сам разберусь. На крайний случай на подворье десяток казаков дурью мается. Есть с кем в город выйти. Да и не собираюсь я особо разгуливать. Отмоюсь, отосплюсь, а там, глядишь, и в обратный путь время придет.

– Что, и к Анюте не пойдешь? – не сумел удержаться от подначки подпоручик.

– Это само собой, – усмехнулся в ответ парень.

– А полковник что скажет? – подумав, осторожно уточнил Шаховской.

– А что он скажет? – не понял Елисей. – Он же сам приказал. Развлекаться. Вот я и стану развлекаться. Только по-своему.

– Тогда вот. Держите, – выдернув из кармана полученные деньги и протягивая их парню, решительно выдохнул подпоручик. – Вздумаете что-то купить или заведение какое посетить, тратьте не глядя. Для того и получены. А мне и вправду нужно еще несколько дел сделать. Надеюсь, вы меня простите.

– Господь с вами, сударь, – тихо рассмеялся Елисей. – Говорю же, только домой меня отвезите и бегите, куда вам нужно. Я же понимаю, что это для вас возможность слегка карьеру подправить.

– Благодарствую, Елисей, – с чувством произнес подпоручик, впихивая парню в ладонь деньги и громко командуя кучеру: – К дому, голубчик. И побыстрее.

Спустя десять минут Елисей вошел во двор арендованного дома, слушая, как пролетка уносится в неизвестном направлении. Встретившие его казаки, моментально сообразив, что от усталости парень еле ноги переставляет, тут же проводили его до комнаты. Елисей только и успел, что выделить десятнику некоторую сумму для закупки продуктов для вечернего праздника и для приобретения полдюжины жбанов пива.

Тимофеев, не доверяя никому кроме узкого круга лиц, все полученные документы просматривал в выделенном ему кабинете, после чего перевозил их в арендованный дом и прятал в своей комнате, запирая в небольшой сундук, ключ от которого был только у него. Именно этот сундук и охраняли казаки, дурея от безделья и непонимания сути текущего момента. Единственной отдушиной для них были нечастые посиделки за пивом, которые устраивал Елисей.

Полковник на такое нарушение дисциплины смотрел сквозь пальцы, понимая, что лишнего казаки себе не позволят, а службу несут исправно, Тимофеев, по сути, попросту передал весь десяток под управление Елисея. По его собственному выражению, зверь зверя быстрее поймет. Так оно и вышло. Десятник, видя, что парень даже не пытается влезать в командование подчиненными ему людьми, принял это назначение как должное.

За время поездки все казаки уже поняли, что юный казачок на короткой ноге с могущественным полковником не просто так. Да и тайна, которую десятник и Елисей поведали друг другу, сыграла свою роль. Во всяком случае, теперь команды парня воспринимались как должное. Вот и теперь, услышав, что вечером Елисей желает отметить окончание операции накрытым столом, казаки развили бурную деятельность.

Троица бойцов была отправлена на базар, еще двое ушли за разносолами и напитками, а остальные, не в ущерб службе, принялись готовить столы во дворе. Пока Елисей спал, казаки успели закупить всяческих заедок, разносолов и пустить купленного барашка на шашлык. Уж что-что, а готовить эти бойцы умели не хуже любого повара.

Проснулся парень часов в пять, от одуряющего запаха жарящегося мяса. Быстро одевшись, он спустился во двор и, умывшись у колодца, с интересом оглядел уже накрытый стол. Казаки, увидев, что он встал, тут же раздвинулись, освобождая ему место. Поблагодарив бойцов, Елисей уселся и, принюхавшись, хлопнул себя ладонью по пузу:

– Ну, казаки, порадовали. Запахи такие, что быка съесть готов, – усмехнулся он, с вожделением поглядывая в сторону мангала.

– На здоровьичко, казак, – усмехнулся десятник. – Не побрезгуй. Твоими заботами гуляем.

– Господь с вами, братцы. Одним миром живем, – отмахнулся парень, с удовольствием впиваясь зубами в пирог с мясом.

Вечер удался на славу. Ничего крепче пива казаки не пили, но это не помешало им завершить застолье песней. Вошедший во двор Тимофеев, удивленно оглядев пиршество, растерянно качнул головой и, не удержавшись, проворчал:

– Вам что, лень было в трактир сходить?

– Трактир, это одно дело, а свои руки совсем другое, – усмехнулся в ответ Елисей. – Присоединяйтесь, Александр Савич. Уж поверьте, такого шашлыка вы более нигде не попробуете.

– А, пожалуй, присяду, – подумав, решительно махнул рукой полковник. – И вправду есть хочется, аж в глазах темно.

Быстро пройдя к себе в комнату, контрразведчик спрятал принесенные бумаги, сменил мундир на легкий френч и, быстро умывшись, спустился обратно. К тому времени казаки уже успели вынести из дома столовые приборы и организовать ему место, соответствующее статусу. Не чинясь, полковник присел к столу и, глотнув пива, принялся с удовольствием уничтожать горячий шашлык.

Между тем казаки, уже объевшиеся до одури, снова принялись негромко напевать, то и дело поглядывая в темнеющее небо. Глядя на этих суровых, сильных людей, Елисей вдруг понял, почему за столько лет никто так и не сумел выбить казачество из этих предгорий. Протяжные, берущие за душу песни выжимали слезу и заставляли почувствовать всю ширь и силу их душ.

Даже контрразведчик, замерев с куском мяса, насаженным на вилку, перестал жевать и вслушивался в этот напев, думая о чем-то своем. Заметив его состояние, Елисей чуть улыбнулся и, дождавшись окончания песни, незаметно выскользнул из-за стола. Пора было навестить свою случайную подругу. Выбравшись со двора, он бесшумной тенью заскользил в нужную сторону, стараясь держаться так, чтобы оставаться незамеченным.

Анюта встретила радостно полыхнувшими глазами. Едва дав ему переступить порог и закрыть за собой дверь, женщина обвила шею парня сильными руками, жарко прошептав:

– Пришел все-таки. Я уж и не чаяла. Думала, уехал и не попрощался.

– Через три дня обещали обратно отправить, – улыбнулся Елисей, отвечая на ее поцелуй. – Я хоть и служивый, а попрощаться все одно бы забежал. Вздуй самовар. Я тут гостинцев тебе принес к чаю.

– Нашел, о чем думать, – отмахнулась женщина, зардевшись.

Выскользнув из его объятий, она быстро разожгла самовар и принялась хлопотать, накрывая стол. С первого взгляда было понятно, что даже такое внимание ей было приятно. Сделав себе зарубку перед отъездом обязательно сделать Анюте подарок, Елисей скинул ремень с кобурой и, не спеша усевшись за стол, спросил:

– Анют, а как тебя в эти края занесло? Ты же не казачка.

– Тамбовские мы, – грустно вздохнула женщина. – Недород у нас случился. Я еще малая была. Барин помогать не стал. Сказал, как хотите, а оброк платить должны. Вот родители и снялись. Батька сказал: все одно подыхать. А так, может, бог милует. Пока шли, двоих детишек схоронили. Сюда добрались, батька батрачить нанялся. Вроде зажили. А потом мамка болеть начала. В общем, в один год схоронила обоих. И мамку, и батьку. Брат в солдаты подался, а мне куда? Вот и пришлось в гостиницу идти, – чуть слышно всхлипнув, закончила она.

– Ты прости, что в душу полез, – повинился Елисей, не ожидавший такой истории. – Не знал ведь, что оно все так.

– Господь с тобой, Елисей. Я не в обиде, – улыбнулась женщина, быстро утирая слезы. – Не попрекаешь, лаской даришь, вон, даже гостинцы принес. А мне более и не надо. Хоть один денек, а все одно мой.

– Тебе завтра в гостиницу надо? – подумав, поинтересовался парень.

– Надо, – вздохнула Анюта. – Я же и горничная, и девка банная. Жить-то как-то надо.

– И до скольки ты там будешь? – не унимался Елисей.

– А как темнеть начнет, так и свободна.

– Это хорошо, – чуть подумав, усмехнулся парень, уже успев продумать план действий.

* * *

Свой поход по базару Елисей начал с мануфактурных рядов. Выбрав пару отрезов шелка, он для вида поторговался и, расплатившись, направился к прилавкам со всякими диковинами. Захотелось подарить Анюте что-то такое, что не у каждого встретишь. Елисей и сам не понимал, чем вдруг зацепила его эта женщина, но отношение к ней у него было несколько странным. Нет, это не была любовь, и даже не влюбленность, но и закончить их роман простым прощанием он тоже не мог.

Не спеша прогуливаясь вдоль рядов, парень скользил взглядом по самым разным товарам, при этом не забывая следить за собственными карманами. Тут не Пятигорск, и щипачей в толпе сновало немало. Парень то и дело натыкался взглядом на внимательные, оценивающие взгляды самых разных представителей городского дна. То, что парни и подростки эти были одной шайкой, становилось понятно с первого взгляда.

Одетые с явным пренебрежением к общепризнанным нормам, настороженные, криво усмехающиеся физиономии, и цепкие, жесткие взгляды, моментально оценивающие платежеспособность любого посетителя базара. Вот такие взгляды и ловил на себе регулярно Елисей, продолжая свою прогулку. Миновав прилавки постоянных торговцев, парень вошел в ряды, где торговали те, кому вдруг срочно потребовались деньги. То есть люди продавали что-то из личного имущества. Именно в таком ряду он когда-то нашел нужную ему оптику и познакомился с Митенькой.

В этом ряду Елисей удвоил внимательность, не спеша осматривая весь выставленный товар. Неожиданно, к его удивлению, взгляд зацепился за корпус массивных каминных часов. Мореный орех, инкрустированный карельской березой, вычурный циферблат, изящные, ажурные стрелки. Присев над ящиком, на котором стояло это чудо, Елисей рассмотрел на циферблате небольшую табличку, «Карл Бреге».

– Часы работают? – спросил он, в упор посмотрев на пожилую женщину, явно из разночинцев.

Некогда роскошное, но теперь изрядно поношенное платье, выцветшие кружева и аккуратно заштопанные прорехи, которые она пыталась скрыть широкой шалью, несмотря на жару. Когда-то голубые, а теперь выцветшие глаза окинули парня долгим, настороженным взглядом, а высохшие морщинистые губы сжались в одну тонкую линию.

– Сударыня, вы меня слышите? – на всякий случай уточнил Елисей. – Я спросил, часы рабочие?

– Конечно рабочие, юноша, – прозвучал в ответ удивительно чистый, звонкий голос женщины. Такой сделал бы честь любой признанной великосветской красавице. – Я не стала бы продавать испорченную вещь.

– И сколько вы за них хотите? – поинтересовался парень, выпрямляясь.

– Боюсь, вам они не по карману, – фыркнула женщина, зацепившись взглядом за кобуру с револьвером. Похоже, оружие вызывало у нее резко отрицательную реакцию.

– Ну, мои деньги не вам считать, – не остался Елисей в долгу. – Так вы продаете их или просто время тут проводите?

– Продаю, – едва заметно вздрогнув и ссутулившись, выдохнула женщина.

– И сколько вы за них хотите?

– Десять рублей, – отрубила дама, очевидно решив напугать неприятного покупателя огромной суммой.

– Ну, за часы фирмы господина Бреге это не самые большие деньги, – медленно, словно раздумывая, протянул парень.

– Вы слышали об этой фирме? – удивлению женщины не было предела.

– Вы не поверите, сударыня, но я даже читать умею, – фыркнул в ответ Елисей.

– Кажется, вы обижены, – удивленно протянула дама.

– Нет. Обидеть меня сложно. Но я никогда не понимал людей, отрицающих необходимость оружия и важность существования людей, умеющих этим оружием пользоваться, – не удержался парень. – Не будь того и другого, жить бы вам в турецком гареме. И это в лучшем случае.

– Однако, – удивленно протянула дама, непроизвольным жестом поправляя шаль на груди. – А вы, молодой человек, не так просты, как кажется на первый взгляд. К чему этот маскарад? Вы же человек с образованием. Или вы тоже решили делать в этих гиблых местах карьеру?

– Я в этих, как вы изволили выразиться, гиблых местах родился. С вашего позволения, я родовой казак и останусь им до своего последнего часа. А что до образования, можете мне поверить, большая часть местного казачества с грамотой дружит. Ну да бог с ним. Я беру ваши часы, – закруглил парень разговор и, переложив сверток с тканями в левую руку, достал из кармана деньги.

Отсчитав ей названную сумму мелкими купюрами, Елисей хозяйственно обернул часы поданной дамой холстиной и, оглядевшись, приметил в стороне мужичка, торговавшего плетенными из ивняка корзинами. Носить такое количество покупок в руках было неудобно. Попрощавшись, он сместился к торговцу корзинами, краем глаза отслеживая дальнейшие действия дамы. Та, быстро спрятав деньги, замерла над оставшимся товаром, словно погрузившись в медитативный транс.

Отдав корзинщику пятачок, Елисей выбрал крепкую, вместительную корзину и, осторожно уложив в нее все купленное, задумчиво оглядел остальные ряды. Торопиться было некуда, а значит, можно было продолжить прогулку. Но едва только он шагнул дальше, как женщина, вскочив, в два шага оказалась рядом и, ухватив его за рукав, тихо прошептала:

– Простите меня, юноша. Я не хотела вас обидеть. И храни вас господь.

– Благодарствую, сударыня, – вежливо склонил голову парень. – А насчет обиды, не извольте беспокоиться. Я не девка вздорная, чтобы обиды таить. Нет у меня на вас сердца. Будьте здоровы.

Их разговор оборвал пронзительный, на грани ультразвука вопль:

– Ограбили-и-и!!!

– Вот ироды, опять у когось кошель срезали, – выругался корзинщик.

Выпрямившись во весь рост, Елисей вытянул шею, старательно выискивая место, откуда прозвучал крик. Краем глаза заметив метнувшуюся к границе базара тень, парень хищно усмехнулся и, быстро попрощавшись с женщиной еще раз, отправился в ту же сторону. В том, что воришка торопится скинуть добычу подельнику, он даже не сомневался.

Повесив корзину на сгиб левой руки, он ловко скользил в толпе, не выпуская вора из поля зрения. Вот воришка на мгновение столкнулся с парнем постарше и тут же шагнул в сторону, принявшись лениво лузгать семечки. Парень же, моментально сменив направление движения, неспешным шагом направился к старым торговым лабазам. Все было ясно. Там у местных щипачей был схрон ворованного и там же топтались те, кто обеспечивал силовое прикрытие.

Встав в сторонке и делая вид, что рассматривает выставленный товар, Елисей дождался, когда парень выйдет обратно и, медленно смещаясь по дуге, начал подбираться к лабазам. Идея пришла ему в голову спонтанно, и теперь он старательно проигрывал в голове варианты ее реализации. То, что любые деньги имеют тенденцию заканчиваться, он знал прекрасно. А на руках у него был целый взвод юных растущих организмов, которые требовалось кормить.

Осторожно заглянув за угол, Елисей злорадно усмехнулся. Трое крупных, жилистых мужиков угрюмо топтались рядом с молодым, гибким мужчиной, одетым с претензией на стиль. Именно он потрошил полученный от парня бумажник, не спеша перекладывая изъятые из него ассигнации в кожаный саквояж, наподобие тех, что носят врачи.

Положить тут всех четверых для Елисея проблемой бы не стало. Даже в нынешнем его состоянии. Но это будет только полдела. Запомнив франта, парень осторожно вернулся на базар и все так же не спеша двинулся в обратную сторону. Судя по одежде, лазить по кустам этот человек не станет. Уж очень много внимания он уделяет своей внешности. Значит, есть смысл дождаться его вечером у ворот. А дальше план война покажет.

Щадить местный криминал Елисею и в голову не приходило. Возникни такая необходимость, он бы всю эту братию пустил под нож, не раздумывая. С этими мыслями добравшись до дома, парень отнес корзину в свою комнату и, перекусив в ближайшем трактире, отправился обратно к базару. Дело шло к вечеру, и теперь ему предстояло перехватить и отследить франта, когда он понесет добычу на «малину».

Все вышло так, как он и планировал. Франт, никого не стесняясь, вышел с базара в сопровождении трех своих быков и, небрежно помахивая саквояжем, двинулся по улице в сторону доходных кварталов.

– Ничего не боятся, сволочи, – зло прошипел Елисей, глядя им вслед.

Вся четверка шагала по улицам с видом хозяев жизни, заставляя всех встречных сходить с тротуара на мостовую. Связываться с ними ни у кого желания не возникало. Люди покорно уступали дорогу, не преминув плюнуть вслед. Но бандитов это не волновало. Двигаясь следом, Елисей старался держаться так, чтобы в любой момент иметь возможность скрыться за деревом или свернуть в переулок.

Но ни один из бандитов так и не подумал оглянуться. Пройдя доходный квартал насквозь, мужики вышли на окраину города и, подойдя к калитке с покосившимся забором, постучали условным стуком. Им отворили, и те, ни слова не говоря, вошли во двор. Быстро свернув в переулок, Елисей ухватился руками за доски и, осторожно подтянувшись, заглянул за забор. Четверка вошла в широкий, приземистый саманный дом, а впустивший их громадный, косматый мужик уселся на крыльце, принявшись скручивать цигарку.

Поднявшись чуть выше, Елисей внимательно осмотрел двор и удивленно хмыкнул. У бандитов даже собаки не было. Вместо нее двор охранял этот самый косматый, чем-то напоминающий весеннего медведя мужик. Такой же громадный и всклокоченный, словно покрытый клочковатой шерстью. Обойдя двор по кругу, Елисей еще несколько раз заглядывал через забор, изучая подворье. Убедившись, что запомнил все нужное, парень поспешил обратно.

Теперь осталось только выбрать подходящий момент и провести короткую, но весьма суровую акцию. Оставлять живых свидетелей он не собирался. Вернувшись, домой, Елисей переоделся и, подхватив корзину с подарками, поспешил на свидание. Оставшиеся на охране казаки только понимающе посмеивались, одобрительно переглядываясь. Парень эти взгляды замечал, но делал вид, что его это не касается.

Анюта уже ждала его, накрыв стол к ужину и раскочегарив самовар. То, что Елисей почти не пил спиртного, ей очень нравилось, и женщина даже не пыталась предлагать ему выпивку. Одарив ее отрезами шелка, Елисей выставил на стол последний сверток и принялся осторожно разворачивать холстину. Увидев роскошные часы, Анюта восторженно ахнула, не поверив собственным глазам.

Откинув на задней стороне крышечку, Елисей достал массивный ключ и, осторожно заведя часы, поставил их на полку напротив кровати.

– Вот. Теперь всегда будешь время знать и меня вспоминать, на них глядя, – улыбнулся он, слушая размеренный ход механизма.

– Тебя и так не забуду, – всхлипнула Анюта, прижимаясь к нему всем телом.

– Не хнычь, – ласково буркнул Елисей, поглаживая ее по спине и ниже. – Сама знаешь, остаться здесь я не могу, а в крепости тебе жизни не будет.

– Знаю, милый, все знаю, – прохлюпала Анюта. – Да только все одно не хочу, чтобы уезжал.

– Я, Нюта, человек служивый и войной живу. Видела же, с кем мне приехать довелось.

– Угу, целый полковник. Я ажно речи лишилась, когда мундир разглядела. А в гостинице вся прислуга с хозяином на цыпочках ходила, лишний раз боясь голос подать, – хихикнула женщина, припомнив день их знакомства.

– С чего это? – удивился Елисей, не знавший таких подробностей.

– Да кто же его знает, что это за офицер такой, что за-ради него ажно из городской управы чиновник прибегал. Вот хозяин на всякий случай и велел нам тише воды себя держать.

– Догадливый у вас хозяин, – хмыкнул Елисей. – Это полковник контрразведки. Только ты языком особо не мети. Я тебе это на будущее сказал. Мало ли как оно повернется. Может, он еще раз к вам поселиться решит. Дядька он не злой, но дело свое туго знает. Так что, ежели возникнет случай, прислуживай да рта лишний раз не открывай. Делай, что велят, и уходи. Целее будешь. Запомнила?

– Ага. Все сделаю, как ты велел, – истово закивала Анюта, еще крепче прижимаясь к нему.

– Ох, и ладная ты, – жарко выдохнул парень, подхватывая ее на руки и направляясь к кровати.

– Самовар, – счастливо пискнула женщина, обнимая его за шею.

– К черту. После все, – зарычал Елисей, сдергивая с нее рубашку.

* * *

Темна южная ночь. С этой мыслью Елисей, хищно усмехнувшись, сделал еще один шаг вперед и одним резким движением вонзил бебут в шею сторожа, настороженно всматривавшегося в темноту ночи. Изогнутый клинок с едва слышным хрустом погрузился в плоть, разрезая аорту и дыхательное горло одновременно. Хрипя и булькая, мужик содрогнулся всем телом и начал медленно оседать на траву.

Чуть сместившись, Елисей одним резким движением выдернул кинжал и, воткнув его в землю, счистил кровь. Громадное тело сторожа бандитской «малины» еще вздрагивало в конвульсиях, но все уже было кончено. Выжить с такой раной было не реально даже в прошлом парня, а уж в нынешнем времени и подавно.