Перед глазами снова был образ брата, который верно подметил, что у меня никого толком-то и нет. Ни друзей, ни близких, кроме него. Так уж вышло, что всю свою любовь я поместила в одного единственного человека. И самое страшное ждало меня дальше. Вот он вырастет, у него появится девушка, он точно не захочет постоянной опеки от меня. Он будет идти дальше, в свою собственную жизнь, в большой мир, где его ждут новые люди, друзья, события. А я? А что буду делать я в это время? Неужели я буду просто мужской подстилкой, которая существует на деньги тех, кто её использует? И ведь это точно вскроется. И что брат подумает обо мне? Как я посмотрю ему в глаза?
На меня снова накатили слёзы, а напитка из валерианы и пустырника с собой не было. Да и я стала замечать, что слишком часто стала его использовать, потому что и стресса стало в разы больше. Определённо надо было что-то менять. Найти выход из этого порочного круга, потому что иначе гонка по нему на полной скорости вынесет меня за пределы трассы. Да, мысли странные, но я могу однажды не выдержать окончательно. Нет, этого случиться не должно, я должна сделать над собой усилие и справиться с этим.
– Девушка, работа не интересует? – голос со стороны вернул меня в реальность. И я уже собиралась было резко отказать, выразив возмущение, но промоутер быстро всучил мне небольшую листовку, в которой была реклама. – Я точно вижу, что Вы просто созданы для работы с книгами!
– С…книгами? – не поняла я. В самом деле, тут, рядом с портовым районом я ожидала встретить самые разные предложения о работе, но только не в книжном магазине. Тем не менее, я рассмотрела рекламку, где говорилось, что круглосуточный книжный магазин набирает молодых работников на частичную занятость. Детали работы и оплаты были, также, прописаны. И, надо сказать, это выглядело буквально даром с неба, который вот так просто упал мне под ноги. Но вот вопрос денег заставлял сомневаться. Я работала в клубе ради больших чаевых, которые оставляли клиенты за личный сервис. И этими деньгами я могла оплачивать обучение Сатоши в престижной частной школе. Но тут-то я точно не заработаю столько денег. А значит, это точно не выход. Я собиралась уходить, но ушлый рекламщик снова обратил на себя внимание.
– Ну Вы хоть зайдите к нам, девушка! Вам точно понравится! Это же лучший книжный в городе!
– Я о нём даже не слышала!
– Это – жемчужина среди книжных! Но как жемчуг находится на глубине, на самом дне, его сложно найти без подготовки! – надо было отметить, что язык у парня был хорошо подвешен. Он широко и дружелюбно улыбался, а мне не оставалось ничего, как последовать его совету и пройти внутрь.
Эрнст Клечек
– Рад, что ты пришёл, Клечек-кун, прости уж, что сорвали в нерабочее время. Просто один из продавцов заболел и…
– Да не стоит, – я отмахнулся, показывая, что всё понимаю и форс-мажоры бывают в любой работе. В конце концов, это был мой коллектив, и его интересы были для меня лишь чуть менее важными, чем мои собственные. Так что подменить сотрудника не составляло для меня проблем.
– Ты постоишь на кассе или будешь в зале? – менеджер, кажется, чувствовал себя всё ещё обязанным мне, поэтому дал выбор.
– В зале, сейчас переоденусь и выйду.
– Ты нас очень выручишь…
После облачения в рабочую форму, я снова оказался в зале. Тут не было особых перемен. Время подходило к полудню. После ночной смены я немного поспал, но кофе сейчас был бы очень кстати. Хорошо, что работникам предоставлялись 4 бесплатные большие порции кофе на выбор за смену. Так что первым делом я налил себе американо и принялся деловито ожидать посетителей.
– Я смотрю, магазин набирает новых сотрудников, – заметил я своему коллеге по смене.
– Да, одна сотрудница ушла в декрет, а другой человек уволился. Так что нужны люди на дневную работу…
– Яс-сно, – я сделал пробный глоток кофе и обжёг язык. Вроде бы мелкое недоразумение, но я был в бешенстве. Ненавижу обжигать язык. Моё раздражение было настолько велико, что я не заметил, как в зал вместе с нашим промоутером зашёл посетитель.
– У нас самый большой ассортимент литературы в городе…
– Да, а работники, судя по всему даже манерам не обучены… – это был знакомый голос, полный возмущения. – Хотя что можно ожидать от эмигранта… – я поперхнулся кофе от этих слов. Если и могла быть персона более нежеланная мною тут, так это сейчас была она. Я привёл себя в порядок, без возражений поднялся из-за столика и сделал низкий поклон перед Харугиварой.
– Добро пожаловать в “Ни дня без книги”, уважаемый посетитель-десу, – я старался контролировать тон, но манеру речи выбрал намеренно подчёркнуто официальную.
– М, – к моему удивлению вид у Мисаки стал совершенно сконфуженный и потерянный. Словно её первые слова на мой счёт были досадной для неё ошибкой, и теперь она хочет как-то поправить положение. Это не было в её стиле, насколько я знал. Но решил оставаться в роли консультанта, не переходя черту. Мисаки пыталась спрятать взгляд от меня, но всё же ответила. – Я…осмотрюсь…просто посмотрю…
Только тут я заметил, что её лицо несёт на себе красные следы слёз. Это напомнило мне, что совсем недавно я её видел плачущей, и вот снова это. Что-то было не так. Конечно, поводов для этого у девушки может быть много, но именно она никогда не проявляла такую эмоциональность на моей памяти. Наоборот, она всегда была воплощением сдержанности и стойкости. Впрочем, мешать ей я не стал и уже собирался вернуться к своему кофе, но тут меня позвали.
– Извините, можете помочь мне сориентироваться в магазине? – Мисаки обращалась именно ко мне, в этом не было сомнений. Но это было скорее похоже на прелюдию к беседе, чем на потребность в помощи. Мне не хотелось идти в этот раз. Эта девушка достаточно попортила мне жизнь, будучи в дискоме, она хамила мне даже в минуты, когда я пытался её поддержать в горе. И вот сейчас ей что-то опять было нужно. И никакого желания получать пощёчину или оскорбление в очередной раз у меня не было. Но сейчас положение меня обязывало. И всё сошлось так, что на глазах у коллеги я не мог отказать ей.
– Да, конечно, – я натянул на лицо самую официальную улыбку, на какую был способен, и повёл Мисаки вдоль полок. – Здесь у нас раздел японской литературы. Книги стоят по эпохам и в алфавитном порядке…
– Клечек-сан…
– А это раздел западной литературы. Справа в переводе, слева в оригинале…
– Клечек-сан, послушай…
– А это раздел детской литературы…
– Эрнст Клечек-сан! – она резко повысила голос, и тут уже я точно должен был прерваться, чтобы не вызвать подозрений и вопросов.
– Что тебе, Харугивара Мисаки-сама?! – на этот раз я выделил голосом это, изначально крайне уважительное, обращение так, чтобы оно звучало с издёвкой.
– Блин… – я впервые за эту экскурсию посмотрел на неё. И снова увидел слёзы. – Ну почему…почему ты не можешь именно сейчас меня послушать нормально? – она всхлипнула. Мне оставалось только вздохнуть и признать для самого себя, что я, должно быть, перегнул палку.
– Слушай, давай ты успокоишься, – попросил я её. – Мне не нужны проблемы из-за тебя тут…
– Ты можешь просто послушать? Тебе сложно?
– Нет, – я развёл руками, я был не в том положении, чтобы давить или показывать силу. Не дай бог она ещё обвинит меня в чём-то. – Но я тебя и пальцем не трогал…
– Да я не об этом, – она стала вытирать слёзы, беря себя в руки. – Послушай. Я хотела извиниться, – это было неожиданно, но надо было дослушать. – За то, что было в парке. Ты…ты застал меня врасплох, понимаешь? У меня была тяжёлая ночь, я не хотела, чтобы меня кто-то увидел, тем более из школы. И тут появился ты. Я испугалась, что ты начнёшь меня шантажировать и…Я не хотела обвинять тебя или подозревать в чём-то…
Первое, что мне хотелось – выяснить, за чем таким я её застал, что она не может об этом говорить открыто. Но вторая мысль была намного благоразумнее. “Если она боится, что это может всплыть на поверхность, то лишние вопросы тут точно не к месту. Мне не должно быть дело, почему она плакала, и, что было той ночью”. Так что мне оставалось лишь кивнуть.
– Ладно, забудем об этом. Это твоё дело, которое не касается меня, – дипломатично подытожил я.
– Спасибо, – кажется, она выдохнула со спокойным сердцем. Я даже не ожидал такого поворота событий.
– Слушай, а ты сюда пришла…в поисках работы?
– А? Это…Нет, наверное, меня просто пригласил промоутер с улицы. Он говорил о работе что-то, но не знаю даже…
– Ладно, пойдём, тогда? – я решил, что её экскурсия по магазину на этом может быть закончена. Она вызвала меня на разговор, он случился, и все довольны. А мне пора переходить к своей работе.
– А ты давно работаешь тут? – поинтересовалась Мисаки, как будто не желая заканчивать на этом. Ох и проблемной она была.
– Устроился на время каникул.
– И тебе нравится?
– Это – честная и достойная работа, – я произнёс это спокойно, ничего не имея ввиду, но именно эти слова ударили по Харугиваре сильнее всего. Она надломилась, её передёрнуло, а лицо исказила мука.
– Да… – она снова плакала, а я начал подумывать о том, не вызвать ли ей скорую. Тут явно было что-то не то. – Да…Честная и достойная…Работа для хорошего человека…А я…я…
Ситуация выходила из-под контроля столь стремительно, что я опасался в самом деле оказаться под мрачными подозрениями со стороны коллег и босса. И я даже не понимал, что именно вызывает у неё такую реакцию. Судя по всему, последние дни она только и делает, что плачет. А это уже тянет на серьёзное психическое расстройство, которым должны заниматься специалисты. И сейчас было важным не впутаться в историю и передать её на руки оным. Если я что и знал о людях в истерике, так это то, что с ними надо быть осторожным. Ради их же блага. Она сейчас, как нитроглицерин – малейшая встряска и взорвётся.
– Послушай, давай я вызову тебе скорую или полицию, если у тебя проблемы. Наверняка есть люди, которые могут помочь тебе, – я тихо увещевал, говоря спокойно, но вкрадчиво. Я не рисковал приближаться к ней, но старался выманить в общий зал за собой. Там можно было купить ей чай, подключить коллег и умыть руки в случае чего, а заодно обезопасить себя от подозрений. Но она не шла, она не двигалась с места, а только плакала.
– Эрнст, что у тебя туууу… – мой коллега подоспел очень вовремя.
– Вызови полицию, – я решил, что для скорой повода как такового нет, а полиция, если что, сама разберётся.
– А что случилось-то?
– Хотел бы я знать, – очень слабое оправдание, но в магазине есть камеры, так что у меня должно быть алиби. – Пусть этим профессионалы занимаются.
– Ладно, но…
– Может проводишь её?
– Наверное, – на этого коллегу можно было переложить часть обязанностей по эскорту Мисаки. Мы вернулись в зал, где девушке налили чай, а администратор, после звонка в полицию, подошёл ко мне.
– Ты точно ничего не сделал?
– Нет, она хотела поговорить о чём-то, но я сам не понял, что про что она говорит. Она вообще выглядит странно. Мы учимся в одной школе и там она не такая. Совсем не такая…
– Что ты имеешь ввиду?
– Если бы мне в школе кто-то сказал, что она умеет плакать, я бы не поверил. Более холодного и жёсткого человека я не встречал. А тут такое…
– Ты должен поехать с ней.
– Это ещё зачем?! – желания вплетаться и увязать в этой истории ещё больше у меня не было никакого.
– Как минимум, чтобы дать показания.
– Ну… – мне пришлось признать, что администратор прав. Показания с меня точно возьмут. – Извините, что от меня так мало толка сегодня, да ещё и это…
– Я верю, что ты ничего не делал. Ты не похож на человека с криминальными замашками. Так что просто содействуй полиции и всё будет хорошо, если понадобятся дополнительные доказательства – есть видеозаписи с камер. Всё будет хорошо…
– Я надеюсь…
Полиция приехала довольно быстро. Это был обычный наряд, который пообщался с боссом, задал несколько вопросов Харугиваре и мне, а потом предложил проехать в участок для более подробного опроса. Мне оставалось лишь согласиться.
В участке я был не в первый раз, но сейчас это место выглядело тревожным. Сидя в очереди к дежурному, я видел, как тут и там снуют полицейские, несколько раз мимо меня проводили людей в наручниках. На душе было тревожно, но я терпел, напоминая себе, что причин быть арестованным у меня нет, а Харугиваре сейчас может быть труднее, чем мне.
Девушка сидела с покинутым и опустошённым видом рядом со мной и смотрела под ноги. Кажется, она дошла до той стадии стресса, когда сил волноваться больше нет. И наступает стадия отрешённости. Такое наблюдается у людей в ситуациях тяжёлого психического истощения, к примеру, в зонах боевых действий.
– Мисаки! – голос который её окликнул, звучал очень неожиданно для этого места и времени. Я увидел человека в гражданском, видимо, это был следователь, он обращался к Харугиваре так, словно давно знал её. Но вот его вид не внушал доверия. Он буквально лоснился от холёности и осознания своего высокого положения. – Что ты тут делаешь, девочка моя?
– Не знаю…Я просто устала… – это были слова человека, который явно не совсем в себе.
– Позвольте, офицер, – я поднялся и сделал поклон. – Клечек Эрнст, я вызвал полицию, когда с ней случилась истерика на моих глазах.
– Мммм? – он лениво осмотрел меня. – И что же в том особенного, молодой человек? Мало ли причин у девушки может быть поплакать?
– Но…
– А Вы отвлекаете полицию от её насущных дел. Ладно, Мисаки, пойдём со мной, а ему, – он указал одному из рядовых на меня. – Вызовите детектива Рюноске. Он любит этих гадзинов, вот пусть с ними и возится…
Следователь с силой поднял Мисаки с кресла и повёл за собой, как-то слишком вульгарно приобнимая её за плечи. Никакого положительного впечатления он не производил. А за обращение со мной, как с ”гайдзином” я пообещал ему отплатить отдельно. Но была в этой ситуации положительная сторона. Если я всё правильно понимал, мною будет заниматься Рюноске Нори, тот самый детектив, который посадил группу хулиганов, что сломали мне руку месяц назад. Если я что-то и знал о нём, так это то, что он – человек серьёзный и бравировать положением не будет. И скоро он появился в коридоре.
– Эрнст Клечек-сан, – он задумчиво рассмотрел меня, посадив напротив в своём кабинете. – Перелом руки на автостоянке…
– Спасибо, что помогли, детектив.
– Это мой долг. Но сейчас ты попал ко мне в прескверных обстоятельствах. Ситуация какая-то спонтанная, так что давай ты расскажешь всё сначала сам, а потом я задам вопросы…
И я в точности и деталях описал ему события прошедших двух часов, дополнив их рассказом о встрече в парке и историей моего знакомства с Мисаки. Финалом моего рассказа была сцена с тем самым офицером полиции. И если до этого мои слова не вызывали особого интереса у детектива, то эта сцена заставила его нахмуриться, а потом глубоко задуматься.
– Твой рассказ не вызывает у меня подозрений во лжи, – сказал он после раздумия. – Но это не значит, что он мне нравится. Но, возможно, именно так и должно быть… – он говорил какими-то полу-загадками, явно собирая мысли для себя самого. Его взгляд метался по столу, словно он хотел собрать перед глазами кусочки большого пазла. Я решил помалкивать в этот момент. Наконец, он вздохнул и приготовился вынести мне свой вердикт. – Послушай, Клечек-кун, в том, что ты вызвал полицию из-за девичьей истерики, необходимости не было. Мало ли по какому поводу девушки плачут. И это ложный вызов. И ты должен будешь выплатить штраф. Минимальный и чисто формальный. Но в том, что ты сказал в самом конце, намного больше ценности, чем в этом штрафе. Сейчас я хочу, чтобы ты выслушал внимательно. Твои показания, а также показания этой девушки, могут стать очень ценными для моего личного расследования. Я не буду говорить, кто является его целью, я думаю, ты и сам понимаешь. И, в случае суда, ваши показания могут сыграть очень большую роль. На эту девушку будет оказано давление, оно уже оказано. На тебя тоже будут давить. И поэтому я прошу тебя помочь мне в этом деле. Быть свидетелем на процессе. Ты имеешь полное право отказаться, ты и не обязан играть в эти игры и тем более становиться пешкой в них. Но я прошу тебя помочь мне. Учитывая положение того, против кого ведётся дело, я не могу гарантировать тебе безопасность, а в программу по защите свидетелей ставить тебя поздно. Но лично я готов предоставить тебе жильё и возможную охрану. Но это может быть решающим аргументом в этом деле…
– Но Вам ведь нужны показания Мисаки, – я понимал, что сам по себе я не очень ценен. Для детектива я был связным с Харугиварой.
– Ты понимаешь, – он признал точность моей догадки. И горько улыбнулся. – Ты всё правильно понял. Цепкий, внимательный. Да, мне нужны её показания. Но, судя по тому, что ты сейчас рассказал, я ничего от неё не добьюсь один. Этот клещ впился в неё и не отпустит, а у самой неё сейчас мало сил к сопротивлению. Но ты ей важен. Она не просто так разрыдалась при тебе. Она чувствует в тебе опору, которой ты был в тот момент в парке. И она всё ещё верит в тебя и даже чувствует себя тебе должной. И ты должен это использовать…
Я понимал, что он говорит и имеет ввиду. Понимал и от этого понимания мне становилось противно и тошно. Он просил играть с чувствами разбитой Харугивары, манипулировать ею, чтобы вытащить из неё показания. Создать для неё иллюзию безопасности и доверия, подарить надежду, что та сволочь, под которую копает детектив, оставит её, даст дышать воздухом. Но на деле это всё будут слова в лучших традициях визуальных новелл, но не более. Потому что тот клещ может в любой момент прислать наряд или объявить в розыск и говорить с нами будут резиновые дубинки и кулаки. А если Рюноске-сан провалится, то все мы очень сильно пожалеем, что ввязались в эту игру.
И в этот момент мне стало страшно. По-настоящему страшно. Я-то думал, что я большой и сильный, могу спасать принцесс из башен и защищать слабых. Какой я дурак! И трус. И мне на самом деле есть что терять. По моей спине пробежала отвратительная капля пота, а живот предательски заболел. Отец этого не одобрит. И я рискую сейчас всем, возможно, даже свободой. Но, если сейчас отступить, если сдаться и убежать в нору, как трусливый заяц, где гарантия, что потом этот клещ не присосётся к Макото или Марии? Эта гнида будет доить и потрошить людей, возможно, просто потому что я сейчас спасую и сдамся.
– Я понимаю, что тебе страшно… – Рюноске-сан нарушил тяжёлое молчание. Я вздохнул.
– “Мы, немцы, не боимся никого, кроме Бога”, – проговорил я. – Отто фон Бисмарк, Железный Канцлер.
– Сильные слова…
– Я помогу Вам, детектив. Сделаю всё, что в моих силах. Но я буду сражаться только с одной целью – победить, чего бы это ни стоило.
Он промолчал, должно быть, списал мои слова на юношеский максимализм или на попытку храбриться. Наверное, таковыми они и были. В конце он выписал мне штраф за ложный вызов, и мы обменялись телефонами, чтобы быть на связи. Задерживаться в полицейском управлении мне больше не хотелось. Штраф я оплатил, пусть и с большой неохотой, ждать Харугивару не стал, а сразу направился в магазин, чтобы доработать смену.
– Эрнст-сан? – я стоял за кассой и сверял наличность, когда меня позвали. И я даже не сразу понял, кто узнал меня тут. Но, если бы я был чуть внимательнее к своим знакомым и социальному кругу, то я бы ожидал увидеть в книжном магазине её.
– Роза Берлебург? – я мысленно пожурил себя за беспечность и то, что не могу держать в голове некоторых своих знакомых.
– Хорошего Вам дня, Эрнст-сан, – глава литературного клуба Розария сейчас была не в школьной форме, а во вполне повседневной одежде. Которая, тем не менее, была очень в её духе, насколько я мог судить об этом. Больше всего она напоминала мне суфражистку, но с современными деталями, и расцветками в одежде. И ей это было к лицу.
– Добрый день, – я сделал поклон. – Мне Вам помочь или не мешать?
– А-ха! – она оценила фразу, видимо, сочтя её подходящей ситуации. – Я пока посмотрю книги, я тут надолго.
– Желаете кофе?
– Да, американо без молока и сахара…
Я в самом деле удивился такому выбору. До сих пор большинство японцев, которых я встречал, пили кофе с молоком, капучино или латте. И с хотя бы одной порцией сахара. Почему-то тут не очень хорошо переносили чёрный кофе или кофе по-турецки, словно японцев пугала сама мысль об этом. Поэтому заказ девушки так меня удивил. Но встретить товарища по вкусам мне было приятно.
– И это… – она обернулась ко мне, прежде чем с головой нырнуть в мир литературы. – Там снаружи будет шумно, не обращайте внимания…
Сказала она так, словно на улице начинается перестрелка или военный парад, и мне стало слегка не по себе . Но потом я и в самом деле услышал размеренную барабанную дробь и выглянул за дверь.
По пешеходной части улицы шёл небольшой оркестр из ударных и духовых, а также, судя по всему, певцов. Все они были в парадной форме с узорами на тему роз. Вела колонну девушка с удивительным пшеничным оттенком волос в жёлтой форме, на её голове был роскошный кивер и всё в ней выдавало лидера данного шествия. Инструментами руководила другая, высокая, что даже могла считаться ровней мне, крепкая брюнетка с каре в форме нежно розового оттенка, который переливался на солнце в лёгкий пурпур. А секцией певцов руководила совсем низкая девчушка в форме чайного цвета. И все они дружно вышагивали по улице и пели под маршевый мотив, который отбивала ритм-секция. На прохожих они не обращали никакого внимания, а тем оставалось лишь посторониться на пути строя.
She's the sweetest little rosebud that Texas ever knew
Her eyes are bright as diamonds they sparkle like the dew
You may talk about your Clementine and sing of Rosa Lee
But the yellow rose of Texas is the only girl for me!
Зрелище было настолько захватывающим и необычным, что я засмотрелся. И только когда оркестр скрылся за поворотом, направляясь в сторону доков, я вспомнил о своих обязанностях на работе. Кофе к этому времени уже был готов и остывал на кассовой стойке.
– Что это было? – спросил я сразу, как только Роза Берлебург вернулась с несколькими книгами.
– Вы про оркестр? Просто Оркестр Трёх Роз решил продефилировать по городу. Это очень в их духе.
– Вас такое утомляет? – я заметил, что девушка отзывается об Оркестре с каким-то неодобрением.
– Ничего плохого в этом нет…наверное…Но разве это не отвлекает людей от работы, не создаёт суету?!
– Они выглядели очень спокойными и счастливыми. Словно делают именно своё дело и хотят сделать его лучше всех.
– Хотите сказать, что вопрос в точке зрения? Возможно-возможно…Я посижу тут.
– Я всегда к Вашим услугам, – выдав чек на покупку, я предоставил эту девушку самой себе, а она устроилась в кресле за одним из столиков и стала изучать приобретённое. Пока клиентов не было, я позволил себе достать термос с кофе и сделать пару глотков.
Пока всё было спокойно, я раздумывал на тему того, как бы провести эти каникулы в мире и спокойствии, подальше от внутренних расследований полиции и неприятностей. Пока моей жизни ничто не угрожало, но это не значило, что можно было расслабиться. И, для начала, я хотел спросить совета Русаковой. Она точно знала о подпольном мире лучше меня, пусть и не записывалась в гангстеры. Но хотя бы место, где можно переночевать без опасений, что кто-то явится по твою душу, она могла подсказать. Так что я написал ей короткое сообщение, в котором пригласил её посидеть где-нибудь и поговорить. На что она ответила согласием, но, по-своему высмеяв моё предложение, как свиданку. Мария и Макото писали с Кюсю, что у них всё хорошо, и они замечательно проводят время, подтвердив это парой милых фото. Я порадовался за них, не сказав ничего про свои неприятности. Всё это должно было закончиться раньше, чем они вернутся, так что пусть даже не знают об этом. Понедельник протекал лениво и скучно, а ночной смены сегодня не было.
– Privet, Ernst! – Люба встретила меня со своим залихватским хлопком по спине. – Ну, что, в какую историю ты попал, что потребовалась помощь великой меня?
– По мне так видно? – я не ожидал такой проницательности.
– Нет, но догадаться всё равно не сложно, – прокомментировала она, заказывая безалкогольное пиво и сашими. Мы сидели в небольшой закусочной, где сейчас было много офисных сотрудников, коротающих время в небольших компаниях.
– Короче…
И я рассказал ей обо всех приключениях, что успели наслучаться с момента начала каникул. Люба всё время слушала спокойно и даже не притронулась ни к пиву, ни к рыбе. А под конец она сделала глубокий вдох и выругалась на русском.
– Даааа, – протянула она, собрав руки в замок перед собой. – Как знала, что ничем хорошим это для девочки не закончится…
– Давай, теперь твоя очередь делиться откровениями, – мне уже было ясно, что одной историей дело не ограничится.
– Короче, не с теми дядями водится наша девочка…
И теперь пришёл мой черёд слушать. И, надо сказать, услышанное было намного тяжелее, чем казалось с самого начала. Работа проституткой, младший брат, её истерики и срывы – это было только видимой верхушкой айсберга.
– Вот что её тогда так ранило… – пробормотал я, рассматривая пену в своём бокале.
– Ты о чём?
– Я тогда сказал ей, что моя работа – честная и достойная. Как, должно быть, больно слышать такое, когда ты сама зарабатываешь таким…
– На самом деле таким, как она, должен быть памятник, – хмуро произнесла Люба.
– Памятник?
– А ты сам подумай. Она жертвует собой только ради брата, кроме которого у неё никого нет. Всё ради единственного дорогого человека. Каждую ночь на панель, ждать, что тебя купит какой-то урод ради минутного удовольствия, надеяться, что не убьёт, быть шантажируемой ради “надбавки”. И сколько таких девочек по всему миру? Безымянные проститутки…
– Давай абстрагируемся от статистики, – я сделал глоток. – Ни ты, ни я, ни мы вместе не сможем спасти всех. Сейчас в наших силах помочь одной. Это – в наших силах.
– Ты прав, – она задумалась, подхватывая палочками лосося. – На счёт того чела, под которого роет этот твой детектив – имя бы узнать. Может в порту про него что-то можно узнать.
– Если бы можно было, Рюноске-сан давно бы узнал…
– Дурак. Рюноске-сан, хотя и следак, но со значком. Ему информацию никто просто так сливать не будет. Не по-воровски это, – Русакова в моих глазах превращалась из просто бунташной девчонки в самую настоящую гопницу. – Левым людям тоже никто просто не скажет, если не за бабки. А кто надо у того клеща точно умаслен. Надо будет поспрашивать народ как-то. Но это рискованно. Можно получить за лишние вопросы, а может вообще сядешь или наденешь деревянный макинтош.
– Люба, расследование – это дело детектива. Нам надо Харугивару как-то спрятать и показания добыть…
– Ты не понимаешь, – поморщилась она. – Этот чел её так просто не отдаст. Стопудово он знает, где она живёт, с кем, куда ходит прокладки покупать. И даже циклы, учитывая, кем она работает. Так что в городе ты её не спрячешь. В порту у него точно есть свои люди, но в порту есть и НЕ его люди. Помочь они всегда рады, но не бесплатно. Самый простой и безопасный способ с ними договориться – деньгами. Но что-то я сомневаюсь, что тебе хватит на оплату блатхаты. Значит, придётся побегать для них. Либо – заинтересовать их в этом. Типа им это тоже может быть выгодно. Если будешь просто отрабатывать – никогда не отработаешь, а перспектива сесть будет с каждым днём всё реальнее. Следовательно, надо, чтобы они сами были заинтересованы. Так что придётся нам самим нарыть грязи…
Самое паршивое во всём этом объяснении было то, что Люба права. Не знаю, откуда у неё такие глубокие познания, но пока всё выглядело именно так, как было. Но пасовать и отступать было поздно. Слава богу, отец вернётся только через 3 недели и, если и узнает всё, то исключительно пост-фактум.
– Ладно, не унывай, Эрни, – она хлопнула меня по плечу. – Prorv’omsya! – и взяла новый кусочек рыбы палочками.
А я думал о том, что в целом мире нет такой беды, с которой эта русская бы не справилась. Конечно, не все русские были такими, наверное. Но Люба, мне казалось, могла “прорваться” через любые трудности и испытания. И протащить за собой всех, кто шёл следом. И это, в самом деле, придавало уверенности в завтрашнем дне. Я решил, что на сегодня уже хватит мыслей о проблемах, и присоединился к поеданию сашими. А впереди нас ждал новый день.
Люба Русакова
Мы попрощались с Эрнстом после нашего разговора в закусочной, но мой вечер только начинался. Не то что бы я подписывалась на это дело, но давать заднюю было уже поздно. Так или иначе дело Харугивары становилось нашим общим делом. Но даже не возможность посадить нечистого на руку полицейского, а возможность вытащить Мисаки из порочного круга была для меня важным делом. Ведь арест, пусть и обоснованный, этого клеща не спасёт её от панели и унижения. Но, опять же, кто я такая, чтобы читать ей морали о том, как стоит зарабатывать? Она ведь не дура, могла бы давно найти подходящую честную работу. Но там не заработать таких пачек денег за одну ночь. Так что вопрос тут в сумме. Но на что может понадобиться такая сумма денег? Я начала думать.
На жизнь и оплату квартиры им точно даёт государство. Не много, но оно точно что-то там скидывает. Наша школа государственная, так что обучение в ней бесплатное. Оставался очевидный ответ – брат. Как я успела понять, брат был для Харугивары всем миром. Надо было узнать больше о нём. Но это ждало до утра, а сегодня у меня концерт в портовом районе. Никому не чуждо искусство, даже криминалитету. А сейчас я должна была играть в баре, который держала русская мафия. Может быть это было очень кстати. Так что я собрала вещи и направилась по адресу.
– Privet, Lyuba! – меня встречал рослый мужик с толстой шеей и шрамом через щёку. – Ты рано…
– Добрый вечер, Михалыч, – в ответ я помахала рукой. – Да вот делать было нечего, а дома подохнуть от скуки можно…
– Ну, проходи, всегда тебе рады!
Охранник пропустил меня внутрь, и я оказалась в типичном для таких мест полумраке, который разбавлялся светом ламп-тесла. Модный в последнее время вид ламп, который создавал свой шарм. Посетители тут были очень разношёрстными – и японцы, желающие немного экзотики, и эмигранты разных сортов. Сев за стойку, я заказала Асахи и задумалась.
Глава русской мафии тут был сложным человеком, как и любой мафиози в чужой стране. Он был человеком с репутацией предпринимателя, а не бандита. Что не мешало ему быть кровожадным хищником в море криминалитета. Но сейчас я могла поговорить только с ним. Но после концерта, когда он будет скорее в хорошем настроении.