После недолгих блужданий, им удалось приблизиться к насыпи магистрали «Волга»: большинство отставшей бронетехники двинулось в обход звездолета к Сокурово, и среди анархично разбросанного гражданского транспорта образовался небольшой коридор – кто сам отъехал, кого, бережно сминая, сдвинули броней.

Через коридор по краю леса они и пробрались.

Климентьев разумно оставил «Лэнд Крузер» в стороне от удобного пяточка, куда наверняка поспешат парковаться, подъехавшие позже машины. Больше всего аспирант опасался, что его джип запрут автомобилями со всех сторон, и выбрал место неровное, близко к кустам, зато с почти гарантированным путем отступления – через молодой вересняк к льняному полю. Здесь и площадка для палатки на ночь отличная, и найдется из чего развести костер.

Когда он включил свою эксклюзивную противоугонку и захлопнул дверь, Лугин вскинул ружье на плечо и шутливо скомандовал:

– Шагом марш!

Прошли немного пролеском и сразу выбрались на шоссе. Оттуда и открылся обстоятельный вид на космическую улитку. Такой, что Денис сказанул пару междометий и зашарил по карманам в поисках сигарет. Звездолет, скромно выражаясь, был огромен. В то время как один его край накрывал шоссе и выступал метров на триста в лес, другой граничил с деревенькой Перово, а северо-восточная часть инопланетника определенно мылась в Клязьме. Высотой синевато-черная махина выходила метров в четыреста, может и более того – как разберешь, если над ней и птицы не летали.

– Вот такие дела… – по началу опешивши, произнес Лугин. – Корабль на наши космодромы не рассчитан. Ты, смотри, Климыч! Смотри туда! – он обвел рукой с растопыренными пальцами лес, поваленный брюхом улиточки, махнул в сторону далекой деревни. – Вот это дура! Такой хреновине и космосе тесно! – он цокнул языком и посмотрел на аспиранта, который его восхищения не разделял.

– На дорогу, сволочи, сели, – Климентьев нахмурился и выпустил из ноздрей дым. – Допускаю, не обошлось без жертв. А что грохотало, то, может, наши военные – колонна пройти не успела. Один вопрос: чего они пожаловали сюда? Если настроены вывезти людей, то садились бы ближе к Москве или Питеру. Или к тому же Новгороду. Так нет – выбрали сорокатысячные Вязники, вдобавок перегородили шоссе.

– Не знаю, – Лугин протиснулся между плотно брошенных легковушек. – Подойдем ближе – выясним.

Справа от них возле микроавтобуса собралась группа человек пятнадцати: дети, взрослые, старики – наверное, несколько семей, пока не решавшихся направиться ни к звездолету, ни к образовавшегося под ним обширному лагерю.

– А у меня есть версия, – аспирант остановился у края насыпи и с полминуты смотрел на освещенный закатным солнцем пейзаж и цинично прерывающий его темный бок чужого корабля.

По полю с дороги на Перово и со стороны Вязников долгими вереницами шли люди с сумками и рюкзаками, с маленькими детьми. Добраться до звездолета возможно было только пешком. Машины, пробравшиеся сюда раньше, перегородили все подъезды и казались издали стадами разноцветных овечек. Между ними кое-где торчали палатки, наспех возведенные навесы. Недалеко от шоссейной насыпи из зарослей высовывалась желтоватая с пятнами башня зенитной установки «Шилка». Там же осталось несколько БМП, брошенных военными, «Урал», даже серьезный ЗРК «Бук», четырьмя ракетами нацеленный в корабль чужаков. А в звездолете, насколько мог судить с дороги Климентьев, были распахнуты люки. Несколько. Пять или шесть на обозримом пространстве. И в них тихонько вливались струйки переселенцев. Смотреть на эту процессию Денису стало так скорбно, что он предпочел отвести глаза. К западу, где между березок заходило солнце. Рыжее и ласковое последние дни для этой планеты и наверняка для людей, исчезавших в темном чреве корабля.

– Чего замолк? Вещай свою версию, – напомнил Сергей, хрустя кроссовками по насыпи.

– Такая версия… Думаю, кафравцам все это по барабану. Понял? По барабану им наши людские проблемы, помощь, эвакуация, – он жадно затянулся и отшвырнул бычок. – Поэтому они и садятся, где взбредет. Хлоп, сели возле случайного населенного пункта, взяли на борт чуть народа для отвода глаз – и хрен с ним. А что с этими людьми станет потом, ведь никто толком не знает. Вот кто-нибудь обсуждал всерьез гарантии для пассажиров? Может, это чудовище взлетит, где-нибудь на орбите раззявит люки, и добрые кафравцы помашут ручкой замерзшим трупам землян. Думал ты о таком?

– Однако мрачно рисуешь, – хмыкнул Лугин.

– Понимаешь, Серж, я в их гуманную миссию не верю. Межзвездный МЧС, бля! С какой радости, я должен доверять всяким козлам-мутантам, если они здесь такое творят? Они же на дорогу сели, людей натурально подавили, еще и наши территории документально требуют! Все это напоминает дружескую помощь америкосов какой-нибудь банановой республике: вы нам земли под базы и ресурсы, а мы вам свою демократию и сапогами по морде.

– Я тоже не проникся благими обещаниями с высоких трибун, но знаешь, аспирант, – Сергей все никак не мог отвести глаз от гигантской темной стены, поднимавшейся на полнеба, и даже споткнулся, едва не выронив дробовик. Чужой корабль, как минимум вызывал уважение, от которого хотелось присвистнуть и сказать: «Ух, бля!». А еще в какой-то особо кривой извилине мозга закралась мысль: если цивилизация создала такое титаническое чудо, то что ей стоит оказать незначительную помощь землянам – собрать всех и вывезти в приемлемый для жизни мирок. – Знаешь, брат, – продолжил он, – если твоя шлюпка конкретно тонет, и море уже до подбородка, много ли ты станешь торговаться, когда протягивают руку с проходящего мимо корабля? Или потребуешь гарантий на счастливую жизнь после спасения?

– А если твою шлюпку продырявили люди с того самого корабля? – процедил Климентьев.

– Даже если так. Гордо уйдешь на дно?

– Нет, как говно останусь плавать, – хмыкнул Денис. – Пример некорректный. У нас под боком спасительный остров – Сибирь. И мы не в шлюпке.

– Верно, мы в раздолбанной Тойоте с пробитым радиатором. Ну-ка, погляди, – они приблизились к небольшой кампании, расположившейся между автобусов, и Лугин указал стволом «Бекаса» прямо. – Тойота «Лэнд Крузер». А, умник? Можно и за радиатор поторговаться. На кой он будущим покорителям космоса?

– «Прадо 3,4V6», – с ходу определил Денис. – Сгодится.

– Эй, мужики, чей внедорожник? – мичман остановился в нескольких шагах перед пестрой шайкой, распивавшей пиво за опрокинутым ящиком.

– Хрен его знает. А чего? – белобрысый приподнял пальцем козырек фуражки.

Его сосед снял ладонь с голой женской коленки и подтянул ближе калаш. Лугин отметил: еще как минимум двое имели АК-74, в траве валялось несколько подсумков с магазинами и армейская каска. Мальчишка лет восьми игрался возле рюкзаков машинками, засовывая их в противогаз.

– Сделку хотели бы заключить, – Сергей дружелюбно улыбнулся. – Так неизвестно кто хозяин?

– Не, – белобрысый пожал плечами.

– Вроде Коржа это джип, – с осторожностью предположил лысоватый мужчина. – Утром сегодня приехали, крутились где-то здесь. Подожди, может за водой пошли или до корабля.

– А чего надо от джипа? Может нас сделка тоже устроит, – вступил в разговор сидевший рядом с лысоватым.

– Надо всего ничего. Радиатор надо, – подходя ближе, сказал Лугин.

И Климентьев дополнил:

– Наш по несчастью прострелили, а ехать далеко. Мы вот подумали, если хозяин собрался на звездолете, то машина ему больше ни к чему. Может, уступит, на чем договоримся.

– А-а… эт по любому к Коржу. Ждите его, – лысоватый набулькал в пластиковый стаканчик «Арсенального», пока пена не хлюпнула через край. Глянул искоса на Лугина и предложил: – Пиво будете? Подходи, чего в сторонке стоять.

– Можно по глотку, – согласился Сергей, присел на корточки возле ящика и без церемоний взял свободный стакан. – Автоматами где разжились? – рискнул спросить он, понимая, что вопрос опасный.

– У солдатиков, – хихикнула девица в оранжевом топике. – Взяли пострелять. Паф-паф, – она неумело подняла калаш, наведя на Климентьева.

– Не дури, Марго! – белобрысый ударил ей по рукам и, как бы извиняясь перед гостями, объяснил. – Военные здесь побросали много. Там в лесу застряло несколько грузовиков. Народ растащил, что смог. А солдатня, кстати, от колонны намеренно отбилась. Чего им за Урал бежать, когда можно на другую планету. Ходили здесь, меняли оружие на жратву и сигареты. Если ребята с «Газона» не врут, – он махнул рукой куда-то к дальним палаткам, – то снайперку и две «Мухи» сторговали за пять бутылок водки.

– Врут, – мрачно сказал лысоватый. – Убили они старлея в кустах. А срочники сразу дали деру. И обошлось без всякой водки.

– Молчи, Палыч. Убили – не убили, никто не видел, – до сих пор молчавших мужчина лет сорока пяти скинул полотенце с загорелых плеч и обтер пот. – Без оружия сейчас никак нельзя. Вокруг зеки гуляют. Пришли скопом, всей Владимирской зоной. Страху много навели. В Октябрьском, говорят, вообще беспредел. Ходили по домам, забирали, что понравится. Резали, кто сопротивлялся. И нормальных девок всех передрали. Ладно, об этом, – он из-под бровей посмотрел на Лугина. – Не пойму, радиатор зачем? Лететь не собираетесь?

– Мы хотим до Красноярска, – за Сергея пояснил Денис.

– Хм, – он отпил из алюминиевой кружки. – Неразумно это, молодые люди. Вот мы бы погрузились уже, но Ольгу Степановну ждем – где ее дуреху носит. Вы, я смотрю, ребята рассудительные, не слишком задиристые, хотел даже предложить вам, держаться вместе.

– Мы давно решили в Красноярск, – Климентьев не счел нужным светить свои реакционные взгляды на эвакуацию по-кафравски.

А Лугин, отмахиваясь от разгулявшихся под вечер комаров, спросил:

– Как же ограничения по возрасту? Не берут же старше тридцати двух.

– Всех они берут, – мужчина снова накрыл плечи полотенцем. – Либо нам сказки по телевизору рассказывали, либо это в Европе, Америке не берут. Утром на моих глазах знакомые в люк вошли. Так одному полтинник весной стукнул, другой постарше. В общем, здесь никаких ограничений. Еще два дня назад я был о кафравцах худшего мнения.

– Интересные дела, – мичман позволил себе еще пива под кусочек вяленого леща. – И оружие с собой можно проносить?

– Объявили, нельзя. С этим лучше не рисковать. Пищу, одежду, воду – пожалуйста, – лысоватый сдул пену со стакана и отпил. – И сильно большие сумки не разрешают. Но это так говорят.

– Да брехня все это, – парень в фуражке положил автомат на колени. – У входа никто ничего не проверяет. Мы с Яном целый час наблюдали. Лично я свой калаш пронесу. В куртку замотаю и вперед. Слышал, Миш, что с южной стороны танк заехал в люк? – он с ухмылкой посмотрел на мужчину с алюминиевой кружкой. – Вот так. Заехал, а за ним еще груженый «ЗИЛок» и взвод или рота солдат по полной выкладке. Хрен их кто остановил. А калаш уж как-нибудь можно.

– Ты лабуду не плети! – лысоватый вскочил и кивнул в сторону звездолета. – Посмотри – у каждого люка горы барахла. А потому, что не со всем пускают. Хочешь, чтоб тебя вышвырнули? Хочешь остаться здесь, чтобы Голова Горгоны грохнулась на твою башку – неси калаши! Только пойдешь отдельно от нас.

– Вот не надо мне указывать! – белобрысый тоже вскочил, краснея и выпячивая грудь. – Я эти автоматы добыл! А ты в автобусе отсиживался! Тебе не надо – не бери, а по мне оружие на Фаргерте пригодится.

– Успокоились! – рявкнул Михаил, стукнув кружкой.

– Что за Фаргерт? – поинтересовался Лугин.

– Совсем что ли не знаете? – парень, споривший о праве на автомат, снисходительно посмотрел на мичмана. – Планета, куда нас обязались вывезти. Отличная планета с вполне земными условиями. Почти незаселенная, так что ни мы там помехой не будем, ни кафравцы нам. Образуем в удобном месте новые Вязники, или Москву, если есть желание. Лично я рад, что астероид по Земле шарахнет. Задолбала уже эта планета и ее порядки.

– И кто сказал, об отличной планете? – со скрытой насмешкой спросил Климентьев. – Кафравцы?

– Ребята, что уже были в звездолете, – белобрысый, кого-то увидев возле палаток, повернулся и крикнул: – Серега! Серый!

– Вон и Корж вернулся, – Михаил указал взглядом на парня в красно-белой футболке с надписью «Спартак».

Лугин хотел подробнее расспросить об обещаниях инопланетян, планете и звездолете, но Денис поспешил к владельцу «Лэнд Крузера».

Отведя названого Коржом к джипу, Климентьев кратко изложил суть проблемы.

– В принципе радиатор уступлю, – согласился тот, сунув спичку между редковатых зубов. – Что взамен предложите?

– А нужно что? – вступился мичман. – Мы-то не особо богаты, а тебе, братишка, машина ни к чему. Не увезешь же ее на звезды.

– Это не разговор, – Корж мотнул головой. – Пока я здесь, машина пригодится. Мало ли чего взбредет. Может смотаться в деревню, перевезти чего-нибудь.

– Денег у нас тысяч… – начал Денис.

– С деньгами проехали, – оборвал «спартаковец». – Деньги сейчас – мусор. Реальнее есть что? Золото, батарейки, патроны под ПМ?

– Нет этого. Самое реальное, если думаешь о долгом перелете, это запастись побольше жратвой, – заметил Лугин. – Кто знает, чем братья по разуму кормят и кормят ли вообще. Еще будет полезна водочка. Давай так: пять бутылок водки, пять коньяка, пол ящика тушенки и радиатор наш.

– И все? – хмыкнул Корж, как бы теряя интерес к сделке.

– А что еще? – мичман нахмурился. Возникло желание схватить сукина сына за верх майки, прижать задницей к джипяре и честно глядя в глаза сказать: «Совесть имей! Мы тебе последнее отдаем то, без чего нам не выжить!»

– Добавим сырокопченой колбасы палок десять, – Климентьев нервно прикурил – цена уже получалась грабительской, если учесть, что парень отдавал им вещь практически ненужную, а они то, что скоро будет в огромном дефиците. Он даже подумал, не пойти ли поискать другой «Лэнд Крузер». Машин вокруг скопилось не одна тысяча, и подходящую технику можно отыскать.

– А давай так: несете продукты с водкой сюда. Побольше. Если я ваши запасы оценю, то с меня сверху две канистры бензина. Окажетесь достаточно щедры, целого джипа отдам, но завтра к вечеру. Идет? – «спартаковец» нахально скривил губы.

14

Назад пошли быстрым шагом, чтобы успеть до темноты. Климентьев в пути все озирался, не найдется ли в серой в сумерках массе машин еще один «Лэнд Крузер». Тащить сюда немалую часть запасов, при этом без гарантии на успешный обмен, не слишком хотелось. Имелся другой вариант: дождаться отлета инопланетника, затем взять даром все, что потребуется. Вот только на какой срок расположились под Вязниками кафравцы? Вдруг до самого девятого августа? При фантастическом объеме их посудины, и недели маловато, чтобы набрать в достатке переселенцев, даже если о посадке узнает пол-России и все дружно рванут сюда.

Приметив между машин на шоссе молодую женщину и старика за руку с ребенком, Денис свернул к ним. Еще издали поздоровавшись, спросил:

– Случайно не знаете, надолго здесь звездолет?

– А мы почти самые первые приехали, – невпопад сообщила незнакомка, шагнув навстречу и трепля в руках дамский журнал. – Представляете? Когда военные стреляли, мы уже были здесь. Все так перепугались. Сначала, что звездолет на нас свалится, а потом из-за психов с дивизии. Думали, инопланетяне по ним стрелять начнут и по нам. А потом стало тихо-тихо, будто все оглохли. И многие к звездолету пошли, но не сильно близко – страшно же. Очень страшно: он такой огромный и черный. Мы с Василием Григорьевичем сначала не хотели идти, но все туда. Мы стояли, стояли и тоже пошли, – продолжала тараторить она.

Лугин переглянулся с Климентьевым и облокотился о крышу «Фольксвагена».

– Ходили по полю с другими и смотрели все, как у них люки открываются, – продолжила женщина. – Мы очень близко подходили. Заглядывали туда в темноту – там лампочки светятся. Но кафравцев не видели. Они не высовывались. Люки открылись и все, А их… будто нету их. А потом из корабля нам: «Людиии…», таким голосом, такой интонацией, что я дрожать начала, похолодело внутри. Они опять: «Людиии…»

– Мама, не говори так! Мамка! – девочка, вырвав руку у старика, притопнула ногой и насупилась, вот-вот готовая удариться в слезы.

– Элла, прекрати! Мы же тебя просили, – старик покачал головой и привлек девчонку к себе, затем обратился к Денису: – Вы простите ее. Это все нервы.

– Василий Григорьевич, не смейте меня перебивать! – вскрикнула женщина, сминая журнал. – И нервы! Не надо этого говорить! Это у вас нервы!

– Элла! Элла… – он внимательно посмотрел на нее, она выдохнула, словно не воздух, а скопившуюся горечь в груди, и вдруг сникла.

– Извините, молодые люди, у вас не найдется сигаретки? – скромно спросил Василий Григорьевич.

– Да, конечно, – Климентьев достал пачку «Kent» и протянул старику.

Тот вытащил одну, неторопливо размял, и прикурил от вспыхнувшей зажигалки Дениса.

– Берите всю пачку, – предложил Климентьев. – В машине у меня с этим достаток. А по-серьезному, с куревом надо завязывать. Брошу после девятого.

– Извините, я возьму парочку. Я вообще не курю – это для Эллы, – раскурив сигарету, он протянул ее женщине.

Та сразу схватила, затянулась и успокоилась вроде совсем.

– Так не знаете, надолго здесь кафравцы? – повторил вопрос Лугин.

– Вроде как на три дня. Считая сегодня, остается два или полтора, – Василий Григорьевич погладил девочку по голове.

– Так люди говорят? – Денис бросил взгляд на лагерь слева от дороги, кое-где в сумерках загорались костры. Над звездолетом-улиткой робко заблестели первые звездочки.

– Нет, я сам слышал. Объявляли прямо с корабля. Странные у них динамики или что-то такое: звук вроде не громкий, а слышно очень далеко, – пояснил старичок. – Как я понял, они еще под Смоленском садились, но всего на сутки. Немного переселенцев там взяли, и что-то кафравцам там не понравилось, перелетели сюда. На беду нам или на радость, пока трудно сказать.

– Извините, нам надо идти, – спохватился Климентьев. – Удачи вам.

– Людиии… заходите в Кахор Нэ Роош… Люди… – протрубила им вслед Элла, из губ, сложенных трубочкой, пуская дым и пугая девчонку, прижавшуюся к старику.

Лугин молча чертыхнулся – у бабенки действительно был жутковатый голос, курила, наверное, много – и вернулся мыслями к Фаргерту. Раньше, когда по телевизору или приемнику говорили об эвакуации, каких-то якобы «безопасных планетах», мичман не слишком пускал в голову мысли на этот счет. Да и звездолеты кафравцев тогда казались явлением невероятно далеким, абстрактным, как их, покрытые мраком недоброй тайны, планеты. Теперь корабль чужаков имел вполне конкретные очертания ровно за его спиной, и Сергей подумал: насколько правильно бежать в Сибирь, если более реальный шанс на спасение в такой удивительной близости.

– Слышь, Климыч, – сказал он, поправляя за плечом дробовик. – Я вот думаю, может нам тоже стать переселенцами. Нахрен радиатор – сядем и улетим на Фаргерт.

Климентьев остановился, словно напоровшись на коряжину. Обвел взглядом серые, почти черные деревья подлеска и повернулся к другу:

– Так-так, – глухо сказал он. – На сказки об инопланетном счастье купился?

– Вот этого, Денис, не надо: я не продаюсь. Давай лучше, как ты любишь приговаривать, подумаем логически. Ехать в Красноярск далековато, и не факт, что нам повезет туда дорулить, даже если разживемся радиатором. Даже если новой машиной и неограниченным количеством бензина.

– Мы туда доедем, – упрямо отчеканил Климентьев.

– Рассуждаем дальше. Катастрофа Сибирь не минует по любому. Ну предположим, останутся спокойные области за Енисеем, или куда ты там метил. Что потом? Как там в ядреной «ядерной зиме», если в обычную за сороковник мороза заворачивает? Об этом логически подумал? Элементарный вопрос: жрать что? Ладно на год-два, кто с хитринкой устроился, хватит запасов, а потом кору с деревьев грызть? Кушать где брать, если вокруг на много лет зима и не растет нихрена?

– Знаешь, Серж, спорить о том, как будет после катастрофы, я не собираюсь. Потому что никто знать об этом не может. А кто говорит: «знаю, станет так-то и так-то» – тот нагло брешет. Истина приходит опытом, а не умозаключениями. Одно тебе скажу, у меня в Красноярске мать с отцом и Лиза. Вот этот аргумент весит всех твоих. Хочешь, ступай к звездолету. Я же тебя не держу. Можешь забрать в дорогу половину всего нашего.

– Ладно, иди давай, – иного ответа мичман не ожидал. Климыч зациклился на Красноярске. С одной стороны, у него там родители, не думать о них было бы по-сволочному. И может быть Лиза смогла туда добраться. А он ее любит. Фото таскает в паспорте как мальчишка. За два года ни разу не изменял своей сердцеедке. С другой, кому будет легче, если девятое августа накроет их всех разом: и Дениса с родителями, и Лизу, его, Лугина? Ударит, как тысячи атомных бомб, оставив очень незначительные шансы на выживание. И вот еще что: вряд ли Ирина Владимировна – мать Дениса, и Климентьев старший, останутся сидеть в красноярской квартирке до приезда сына (ведь Денис не смог с ними созвониться, и не имелось никакой договоренности, что сын пожалует). Скорее всего, они покинули город в поисках более безопасных мест. Найти их и Лизу остается все меньше шансов – ехать в Красноярск как бы теряет смысл. Но попробуй, докажи это аспиранту. Любитель логических мышлений!

Климентьев шел молча немного впереди, и Сергей предпочел не донимать его кощунственными разговорами. Откуда-то справа наползал запах дыма, наверное, на стоянке по льняному полю жгли костры. Быстро темнело. Бледно-оранжевая полоска на западе остыла. Тропу в сгустившихся сумерках стало трудно различать. Редкие звезды на юго-западе, сначала мелькавшие в прорехах между веток берез, пропали – там все выше громоздились тучи, почти такое же темные как небо.

Когда Денис дошел до приметной ели с обрубленными снизу ветками, спереди послышались вроде возня и голоса. Голоса как бы не возле джипа. Лугин тоже их услышал и подумал, что на неприятность здесь можно нарваться, как ногой в дерьмо вступить.

– Не суетись, – шепнул он Климентьеву. – Я со стволом первый.

Отодвинув Дениса с тропы, Сергей снял из-за плеча «Бекас», прислушиваясь и вспоминая нехорошие разговоры о зеках из-под Владимира. Прошел он всего шагов тридцать, когда разглядел Денисов внедорожник в свете фар и суетившихся возле него людей. Двоих или троих. Не требовалось слишком напрягать глаза, чтобы понять: с «Лэнд Крузера», распахнув двери и багажник, уносили добро. Грузили на свернувший с грунтовки «УАЗик», судя по мигалкам на крыше милицейский. Дальше по поляне и краю поля стояли машины еще. Много машин и несколько палаток. Но людям с них какое дело до грабежа?

– Сержик, – тихо сказал Денис, убирая ветку. – Их нельзя упустить. «УАЗ» уедет – амбец нам.

Лугин как-то и без него догадывался: на ментовскую машину успели перетащить больше половины. Спугни сейчас ворюг, и все – дадут сразу деру, а с чем оставят, так того, может, и на радиатор не хватит.

– Нож давай, – шепнул он аспиранту. – В общем, так: я крадусь ближе к машине, попробую, кого достану, сцапать в залог. Нож к горлу, и будем требовать свое назад. А ты с дробачем прикрываешь. Зря не стреляй.

Он вытащил из кармана патроны, вложил их во вспотевшую ладонь друга и добавил:

– Но и не гуманничай слишком.

Климентьев не во всем согласился с таким планом, но мичман поспешил вручить ему ружье и тихо пошел кустами.

Ближе к джипу вересняк рос низенький, такой что едва хватало по пояс. На четвереньках Лугин одолел еще метров пять-семь и замер. Рывшийся в багажнике мужик в джинсовке – его освещали фары «УАЗика» – повернулся к нему, но в темноте не разглядел, почесал репу, ужаленную комаром, и вернулся к грабежу.

– Владимирович, палатку со шмотьем брать? – поинтересовался он у кого-то невидимого, скинув в траву сумку с одеждой Климентьева.

– Че мы на барахолку собрались? – ответил ему голос с дороги.

– Нормальное есть еще что? – поинтересовался подошедший в милицейской форме.

– Да не пойму я. На ящик с консервой, – он подтолкнул картонную коробку.

Милиционер нехотя взял и понес к дороге.

«Пора, – решил Лугин». Медлить было нельзя – ворье основательно перетрусило «Лэнд Крузер» и вряд ли собиралось здесь устраивать пикник.

Шагов в пятнадцать, пригнувшись, Сергей добрался до передка джипа. Спереди заходить было не умно, но сзади еще глупее: его бы заметили с дороги в свете фар.

Рукоять отличного Денискиного ножа сидела в ладони как влитая. За лезвием темной стали Климентьев ухаживал с особой теплотой, и было оно заточено, хоть щеки брей, хоть проволоку стругай. Таким горло можно вскрыть одним махом до самых позвонков. Этого и побаивался мичман. В оставшиеся секунды все думал, как бы не переборщить с нажимом, когда придется для убедительности приставить нож к шее. А если тот в непонятках рванется? Ведь убивать человека за кучку жратвы и барахла, пусть очень нужного, не хотелось.

Он зашел сбоку почти не слышно. Левую руку вперед на уровне головы, как учили, в правой нож лезвием к запястью. И уже почти схватил мародера за волосы у затылка, когда тот дернулся и повернулся к нему.

– Коля! – успел крикнуть тот, вытаращив с перепуга глаза и отмахнувшись от незнакомца как от черта.

Лугин ударил коротко в челюсть. Кулак, сдобренный весом ножа, приятственно хрупнул при встрече с чужими зубами. Мужик в джинсовке, пошатнулся и рухнул, расшвырнув широко руки. Возле «УАЗа» раздались возгласы, скрипнула дверь. Оседлать ворюгу и приставить нож к горлу мичман не успел. Может и к лучшему, что не успел, иначе лег бы рядом с ним с пробитой головой. Выстрелили сначала с ТТшки. С истерическим визгом пуля вспорола железо «Лэнд Крузера». Вторая ушла куда-то в ночь. Лугин отскочил с освещенного пятна и нырнул за джип.

«Все, приплыли! – мелькнуло в голове. – Прощай наши шмотки! И застрелить нафиг могут, если Дениска протормозит с ответом».

Мародер в джинсовке успел куда-то улизнуть. За спиной солидным басом заговорил дробовик.

Поначалу Климентьев стрелял наугад. Скоротечных вспышек ТТшки он не видел, и происходящего у грунтовки тоже не мог разглядеть. Фары «УАЗа» слишком контрастно разделили поляну на свет и тьму: как не таращи глаза, в темноте не разберешь людских силуэтов. Пальнув дважды в сторону милицейской машины, – не на поражение вороватых козлов, а так, для острастки – он переместился под куст. Морща нос от пороховой вони, перехватил ружье удобнее, прицелился в «УАЗ». Туда, где должны быть передние колеса – не упускать же метовскую карету с собственным добром. В это время и ударили с автомата. Длинной очередью прямо по его Тойоте. Джип забился мелкой дрожью, а потом воздух колыхнуло гулом, и машина на поляне как стояла, так и пыхнула огненным шаром. Осколки стекла долетели даже до Климентьева. Что стало с Лугиным, Денис не успел понять: в голову темным клином вошла такая ярость, что он в первые секунды не мог совладать со спусковым крючком. Выпрыгнул из кустов и начал орать матом и палить без перерыва в сторону горящих фар. С автомата огрызнулись еще раз. Следующая очередь Дениса не пощадила. Странно как-то: боли поначалу не было, будто что-то ткнулось в грудь, и ни с того, ни сего вышибло дух. Климентьев еще пытался перезарядить дробач, тянул, тянул тугой затвор, а тот не слушался, и ноги сгибались в коленях. Только потом пришла свирепая боль, и Денис, захрипев зверем, почувствовал себя на земле. Слышал, как завелся «УАЗ» и кто-то крикнул:

– Ну, пи.дец, петухи! Из-под земли достанем!

Ментовская машина с разбитыми фарами двинула по грунтовке вдоль леса. Схватив «Бекас», Лугин стоял с полминуты между потрескивавшим как полено в огне джипом и Климентьевым, который лежал на траве. Безумно болело обожженное плечо и щека, а в глазах еще плясали искры, пламя, хватившего мичмана взрыва. Затем он опустился на колени и расстегнул на аспиранте рубашку.

– Климыч, – хрипло произнес Сергей. – Дурак, как же ты так высунулся. Ну, дурак! – на высохшем языке больше не было подходящих слов.

Денис, водя из стороны в сторону зрачками, пытался дышать. Не получалось. Воздух был не воздухом – горячим кровавым месивом.

– Серж, кранты «Крузеру», – все-таки выговорил он. – Делать-то что будем, Серж?!

– Лежать для начала, не дергаться, – зло отозвался Лугин и подумал: «Дать бы тебе по роже, дурак!».

Он так бы и сделал, вот только красная, плевавшая кровью, дырка в груди Дениса не позволяла вполне излить свои чувства. Ранение все же критичное – Лугин в этом хорошо смыслил.