Не знаю, сколько времени провела в душе, но вся моя кожа заметно покраснела, и вышла из душа, обернувшись в махровое полотенце чёрного цвета. Пройдя к кровати, где балдахин уже был опущен со всех сторон, и лишь слегка пробивался лунный свет, я завалилась на кровать, раскинувшись в своё удовольствие, размахнув руки в стороны, я заметила, что на моей кровати кто-то лежит. Моментально тело окутало страхом, ведь гостей я больше не ждала, повернув голову в сторону гостя, увидела того самого парня с белоснежными волосами. И страх сменился на новое чувство, что мне не было знакомым. От парня веяло крепким алкоголем, и выпил он явно немало, на нём были одеты лишь шорты, кажется тёмно-серого цвета, точно сказать было невозможно из-за нехватки света в комнате, но его черты лица и тела можно было легко разглядеть под светом луны. Его лицо выглядело очень спокойным, даже безмятежным, его губы были манящими в этот момент, невольно взгляд опустился на его плечи, грудь, пресс, всё его тело было весьма спортивным, хоть и жилистым, но это его лишь делало ещё более привлекательным. Даже с его бледной, словно как у фарфоровой куклы, кожей он казался не настоящим. Всё, что хотелось, так это коснуться его губ своими и почувствовать лёгкую колкость его щетины, что была немного гуще, чем обычно, возможно, все эти желания и были вызваны алкоголем, к которому мой организм н привык, но сопротивляться этому желанию совсем не хотелось. Набравшись немного смелости, я перевернулась на бок, и наши лица оказались лишь в нескольких сантиметрах друг от друга. Слегка коснувшись его груди рядом с ключицами кончиками пальцев, проводя вдоль слегка выпирающих косточек, словно рисуя своеобразный рисунок, от плеча к солнечному сплетению, стараясь его не разбудить, а может мне сейчас очень хотелось, чтобы он проснулся. Опуская прикосновения чуть ниже, следуя своему алкогольному дурманному желанию к центру его крепкого тела с косыми мышцам бёдер, немного смущаясь, и явно полыхали мои щёки, ведь впервые в жизни имею возможность изучить его сейчас, человека, который так часто мелькал у меня перед глазами, но был так далеко. Кожа его была гладкая, что даже поражало, на его груди практически не было волос и даже возле резинки его шорт. Перенеся руки с его бёдер к шее и едва коснувшись её, под пальцами ощущалась пульсация сонной артерии, что заметно начала учащаться в ритме, который и сейчас такой, словно он бежал марафон. Резким движением он схватил мою руку, крепким захватом перевернув тело н спину, и прижимая к кровати, его глаза голубого цвета смотрели прямо на меня, но совсем не пугали. Его дыхание было горячим, словно пыталось сжечь мои губы, он расплылся в самодовольной улыбке, когда его взгляд опустился чуть ниже на узелок полотенца, что уже с трудом прикрывало тело. Его бёдра коснулись моих в тот момент, когда он коленом встал промеж ног, словно раздвигая место для себя, прижавшись своими бедрами к моим с поразительной наглостью его губы прикоснулись к моим и затянули в страстный поцелуй, словно пробуждая то, что внутри. С каждым движением его губ сознание словно утопало в эйфории, в бедро упирался его эрегированный орган, что просился на волю из тканевых пут, и жадно просящий внимания тела. Запустив одну руку в его волосы, вторая скользнула под его шорты, немного обнажив его член, взяв его и аккуратными движениями подстёгивая к продолжению, в этот момент всё кажется таким естественным, всё происходит само. Его рука, что ещё несколько секунд назад, вжимала мою в кровать, теперь скользит по бёдрам, задирая полотенце, и сжимает ягодицы, едва ли не оставляя синяков. Поцелуи плавно перешли с губ на шею, опускаясь ниже по ключицам к груди, слегка щекоча их своей щетиной. Откинув голову назад в наслаждении процессом, позволяя ему действовать и не ставя баррикад.
В следующее мгновение на пол упало полотенце, он слегка раскинул мои ноги в стороны, разглядывая тело, он явно в этот момент был доволен собой, судя по его улыбке.
Глава 8
Утро. Птицы щебечут за окном. Ещё немного повалявшись в кровати, наслаждаясь видом своей комнаты из самой мягкой кровати, которую я только помню, ветер играл с балдахином, развевая его и даруя немного свежести и прохлады. Я всё же встала, немного кружилась голова из-за небольшого ощущения тяжести. Казалось, мы выпили куда больше, чем думали, стоя под лучами тёплого солнца, вытягивая руки к небу, потягиваясь, обратила внимание, что тело ничто не ограничивает, и, как оказалось, я так и уснула видимо в полотенце после душа, и оно свалилось, пока я спала. В костюме Евы я отправилась в душ, на полках появились новые гели для душа и крема, новая зубная щётка и разные масла, и это всё явно уже было от Людмилы. Она заботилась обо мне многие месяцы и даже сейчас она продолжает это делать. В этой комнате было зеркало, и как же можно было можно устоять и не подойти к нему, но буквально в шаге от него я остановилась. Может не стоит этого делать, ведь всё это время жила, не зная, как выгляжу, и может, неспроста. Но сейчас зеркала есть, и мне хотелось узнать, что я. Закрыв глаза, сделала шаг вперёд и повернулась налево, знаю, что вот-вот, открыв глаза, увижу себя, узнаю, какой меня видят Людмила, Лиам и доктор Кацман. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, успокоила сердце, но волнение ещё сохранялось, вот не спеша открываю глаза. Молочного цвета волосы, достаточно длинные и прямые, большие серые глаза, и только взглянув в свои глаза, я поняла, что тот портрет под старину это был мой портрет, вот почему та девушка с картины была такой знакомой. Раньше даже глядя в окно, я не обращала внимания на лёгкий силуэт меня же самой. Проведя перед зеркалом расчёской по волосам, что лежала на раковине, мой взгляд приковывало к каждому моему действию, словно мозг пытался осознать всю суть происходящего. Краем глаза я заметила розовое пятнышко на шее чуть ниже мочки уха, отложив расчёску обратно, отодвинула все волосы на другую сторону, чтобы рассмотреть, это был лёгкий засос. Расплывчатое воспоминание проскользнуло наружу о беловолосом парне, что каким-то образом оказался в моей кровати, страстные поцелуи и момент, когда он задержался на шее чуть дольше. Сейчас это, кажется, был словно сон, но это маленькое пятнышко говорит об обратном, повернувшись спиной к зеркалу, увидела синяк в виде достаточно крупной ладони, тут же вспыхнули щёки, но как же такое могло произойти? Помнит ли он сам? И только сейчас я понимаю, что он в ту ночь был пьян, но что же мне теперь делать?
– Элейн, милая, просыпайся! Пора идти завтракать, с этими словами в комнату вошла Людмила, сегодня на её щеках был румянец ярче, чем обычно, походка парящая, она явно чем-то довольна, и скоро она расскажет, ведь долго она не умеет новости держать при себе. За то время, что я здесь нахожусь, эта рыжеволосая женщина с янтарно-зелёными глазами, доброй улыбкой и нежными руками была для меня ангелом, который боролся за мою жизнь. Когда я встретила её впервые, она выглядела такой уставшей от жизни, что тело вот-вот рассыплется, но сейчас она стройная и красивая, она немного набрала вес, но благодаря этому у неё немного округлились щёчки и мешки под глазами ушли, стало видно, как она ухаживает за собой. Наконец-то она и себя полюбила, и если я правильно поняла, её изменения и недавний праздник, то доктор Кацман наконец-то сделал первый шаг. Я стояла в ванной, улыбалась, радуясь её прекрасному настроению, быстренько ополоснувшись в душе и укутавшись в полотенце, вышла к Людмиле.
– Ой, так ты уже проснулась, сегодня раньше, чем обычно. Неужели сегодня на пробежку собирались с Лиамом? – подмигивая, спросила она. Сегодня она была не в своём медицинском халате, а в летнем сарафане нежно-розового цвета до колен, с открытыми плечами, на её руках были короткие сетчатые перчатки и шляпка с пёрышком. Сегодня на ней был лёгкий макияж, и пахло клубникой, и видимо это были не сильно дорогие духи, но ей очень подходили. Я обняла Людмилу и пошла к шкафу. На сегодня у меня планов не было, и потому решила прогуляться по саду. Погода была прекрасная, небо чистое и воздух влажный благодаря фонтану. Выбрав короткое чёрное платье с чёрными босоножками начала собираться. В шкафу также была полочка с нижним бельём и сегодня предпочла надеть кружевное полупрозрачное. Померив его, я была в восторге, как оно сидит на мне, и надела чёрное платье с паутинками и паучками. Оно отлично сочеталось с чёрными чулками и босоножками закрытого плана. Волосы почти досохли, и я уже вышла к Людмиле, что сидела на моей кровати.
– Элейн, тебе очень идёт, прям готическая принцесса! – восторженно произнесла Людмила, как только меня увидела, она жестом пригласила меня сесть рядом и, взяв собой табличку, что лежала на рабочем столе возле печатной машинки, села рядом с ней в ожидании новостей, которыми она словно горела поделиться со мной.
– Ты ведь явно уже заметила, что что-то произошло? – с улыбкой произнесла она, и на её вопрос я кивнула.
– Это всё Кацман, оказывается, он уже очень давно пытается за мной ухаживать, но я так была поглощена работой и проблемами, что совсем не обращала на него внимания, да и из-за некоторых проблем я и себя запустила. Так вот, доктор Кацман предложил встречаться… и… ну… я согласилась! Сегодня у нас первое официальное свидание! – Людмила не могла скрыть своего волнения и смущения, её щеки её выдавали. На табличке я написала «поздравляю» и смайлик с широкой улыбкой. Я действительно была рада за неё, и Кацман всё же добрый и заботливый человек. «У вас есть свободное время? Можно погулять по аллее» – написала на табличке и показала ей.
– Конечно, есть, я с радостью! – мы обе встали с кровати, и пошли в холл.
В холле за столом регистрации сидела та самая ужасная женщина, с короткими и кудрявыми волосами, сегодня её украшения были другими, они каждый день сменяли друг друга. Удивительно, как она за столько лет своей жизни так и не научилась сочетать украшения. А как отвратительно смотрелись её жемчужные бусы на морщинистой и старой коже с тремя подбородками и невероятно большим горбом. Сегодня она была облачена в небесно-голубое платье с цветными стрекозами, с коротким рукавом. На её запястьях висели, словно наручники, браслеты, чуть ли не переваливая их. Она кричала на какого-то молодого человека, и бросалась в него ручками, тот же пытался всячески уклониться от атак, но некоторые всё же в него попали. Голос её звучал очень страшно и распространялся по всему холлу. А молодой парень, судя по его форме один из сотрудников, как и Людмила. Мы с Людмилой замерли в проходе, не зная, как бы обойти этот обстрел. С главных дверей вошёл беловолосый парень с Лиамом.
– Джек… – тихо произнесла Людмила. Видимо это тот самый Джек Шеппард, что написал множество картин, и его комната рядом с моей. Увидев его, я покраснела, ведь этой ночью он был у меня.
– Хватит! – громком голосом произнёс беловолосый парень, его голос был как гром среди ясного неба, и удивительно было то, что эта старая женщина вздрогнула от ужаса и замерла на месте. Парень подошёл к ней за стойку и ехидно улыбнулся, эту улыбку я уже видела, и отчётливо запомнила. Он смотрел на неё с таким презрением, что даже мне сейчас было не по себе.
«Кто это?» – написав на табличке, показала Людмиле.
– Ну… Как тебе сказать… Это Джек Шеппард, он единственный, кто может угомонить Софью Олеговну. Она его боится, впрочем, многие его побаиваются, и на то есть веская причина, – Людмила взяла меня под руку и мы прошли мимо Джека и Лиама к двери в сад. За нами следом побежал Лиам.
– Привет! – положив нам руки на плечи, произнёс Лиам.
– Софья совсем разошлась и мне пришлось звать Джека, мы её пытались образумить, но она впала в очередной припадок, – убрав руки и опустив голову, с печалью произнёс Лиам. На его футболке медбрата были как-то красные и коричневые разводы, словно его чем-то облили. Я посмотрела на его штанины, его действительно кто-то облил.
– Ах, это. Это она меня облила своим кофе, а потом ещё и свой джем в меня запустила. Ей нужно было принимать лекарства, а она на нас наехала, что мы её отравить пытаемся. Боже, да нас бы за такое Кацман бы сам убил, как никак она его быв… – резко оборвал фразу Лиам, словно чуть не рассказал лишнее. Я лишь удивлённо посмотрела на него, но спрашивать ничего не стала, хоть и стало интересно, почему эту жуткую женщину не запрут в палате, да и до фразы, что ей нужно принимать лекарства, мне казалось, что она тут работает. «Она тут работает?» на доске написала я, как только мы вошли в сад.
– Нуууу… Не совсем, она и пациент, и сотрудник. У неё психическое расстройство, когда-то она была совсем другой. Очень дружелюбной и любезной, никогда не отличалась агрессией, но в какой-то момент в ней словно что-то изменилось, Кацман не рассказывал, что именно произошло, это его и её секреты, – увидев вопрос, ответила Людмила, она явно знала Кацмана намного дольше, чем кажется.
– Она-то? Добрая. В жизни бы не поверил, – удивлённо произнёс Лиам, его лицо показывало, что он действительно это слышал впервые. Она всегда меня пугала, хоть и не так давно, я переехала в новую комнату, но когда ещё в старой была, и иной раз хотела выйти прогуляться вечерком, то заметив меня, она громко так, словно на весь холл, говорила она: «Маер, если тебе нечем заняться, сиди в своей комнате, иначе будешь мыть полы во всём холле!» – голос у неё был очень суровый, и, разумеется, я сразу пряталась в холле. Но вот что меня удивило, так это книга, что всегда была открыта на одной и той же странице, а видела я её уже далеко не в первый раз. Может для неё это что-то значит? Может мне удастся узнать, что же так переменило эту женщину, или лучше же не лезть в их проблемы. «Почему она так боится этого парня?» – следующее, что я написала на доске и показала Лиаму и Людмиле, реакция была практически моментальная, а именно – удивление.
– Ну как тебе сказать, вообще Джека даже доктор Кацман избегает, разве он своим взглядом холодным не внушает ощущения опасности? – с таким же удивлением спросил Лиам.
– Лиам, ну не настолько же он страшен, просто он отталкивает своим холодом, а Софья Олеговна, сколько не пыталась его пугать, ему было всё равно, но это его безразличие пугает Софью Олеговну. Вот и всё! – с уверенностью пояснила Людмила, но, кажется, что она его даже немного покрывает.
– Вот почему у него глаза не как у вас? Был бы на вид милым и дружелюбным, как его мама, – с улыбкой поинтересовался Лиам, и почему-то мне показалось, что они что-то скрывают, а сейчас он мне словно подсказывает, кто такой Джек Шеппард и почему Лиам просил меня держаться от этого парня подальше. Хотя как-то Лиам говорил, что Джек холоден даже со своей матерью, и кажется он… Но в это сложно поверить.
– Да, ты правильно подумала, Элейн, Джек – мой сын. Мы живём здесь в пансионате, тут на острове, уже больше 20 лет. Когда Джек родился, у него были большие проблемы со здоровьем, и нас нашёл Доктор Кацман, у него был проект. На тот момент он был лишь теорией, но мы согласились. После операции и лечения Джек изменился, мой сын хоть и был жив, но стал весьма холоден, он изменился. Но я надеюсь, что однажды увижу его улыбку вновь, – Людмила не могла не увидеть моё удивление, но кто бы мог подумать, что у такой доброй и любящей женщины может быть такой сын, но если он изменился после операции. Я тут ж вспомнила про «эксперименты доктора Кацмана, Биомеханизм», про голубоватую жидкость в капельнице. Похоже, так и я попала сюда. Но у Софьи Олеговны не было кофра, значит её изменения стали по другой причине. Но я-то видела, как Джек улыбается, и, кажется, я даже видела его даже более открытым, чем можно было бы представить, и теперь я не могу ни с кем поделиться событиями прошлой ночи. Но когда заходили Джек и Лиам, Джек даже и близко не взглянул в мою сторону и даже тогда, когда мы уходили из холла. Что же за человек он? Как жаль, что я помню о той ночи не так много, и теперь я не знаю, как мне себя вести рядом с ним.
– Элейн! Элейн! Ты о чём так задумалась? – Лиам позвал меня, прерывая мои мысли. И я сразу повернула на него голову, а после осмотрелась. Мы ушли достаточно глубоко в сад, где начинался уже своеобразный лес. И его вид меня просто очаровал своим великолепием. Огромное количество деревьев, которыми являлись персиковые и вишнёвые деревья, и отсюда можно было увидеть непередаваемо большого размера клён с алыми листьями, эти листья я узнаю где угодно. Высота его была около шестидесяти метров в высоту, и мне из окна всегда казалось, что это несколько деревьев, но это был один единственный клён с очень большой кроной. Были кирпичные тропинки между кустов с крыжовником, рядом местами росла клубника, и большие кусты с Мальвой. Всё выглядело почти как в сказке. Мы прошли дальше и буквально в метре от ствола клёна были скамейки, и мы сели на них.
– Лиам, ты же сможешь проводить обратно Элейн? Я останусь тут, ещё остались кое-какие дела, – прощебетала Людмила, и, судя по всему, этими делами был Доктор Кацман, как мне показалось, ведь я уже слышала, что они встречаются. И наряд Людмилы говорил сам за себя, что встреча романтического характера.
– Без проблем, как раз мне скоро нужно возвращаться, – сразу отозвался он, я сидела между Лиамом и Людмилой, мы всегда сидели в таком порядке, потому что только я не могу вымолвить и слова, и обоим приходится читать, если я хочу к кому-нибудь обратиться. Пока Людмила и Лиам разговаривали, я смотрела вверх, изучая клён: на некоторых ветках были видны белки, что перетаскивали орехи, разные птицы, что сидели почти на всех деревьях, и такой же воробей, что не так давно залетел ко мне в комнату когда-то. В основном, такие воробьи сидели на персиковых деревьях, все они были белые маленькие, с красными головами. И один из этих воробьёв сел мне на плечо, и это была та самая птичка, которую мы выхаживали. Её отличительной чертой было колечко на лапке. Она прыгнула мне в ладонь, когда я сложила руки и улеглась, повторяя за Лиамом, я аккуратно погладила её по голове, как делала всё то время, что она жила у меня. Людмила заинтересованно посмотрела на меня, а после заметила, что в руках у меня воробей.
– Ой, да это же тот самый воробей! Она помнит твою заботу! – с улыбкой произнесла она, и тоже погладила его. Лиам сказал, что это девочка, и мы назвали её Мара, в честь одной из богинь. Хоть и богиня Мара была богом смерти, ночи и зимы, но она у нас больше ассоциировалась именно с комочком снега. В любом случае мы не сильно придавали этому значение, но у нас только всё началось. У Людмилы начались отношения, у Лиама тренировки, а в последние время он начал частенько пропадать, и, судя по всему, он тоже уже кем-то заинтересовался. А я начала узнавать правду о том, что происходит и наконец-то лично увидела Джека. Но как он сумел меня нарисовать, если ранее мы не виделись?
У Людмилы завибрировал телефон и, прочитав сообщение, она покраснела, после, словно быстро вернувшись из мыслей на землю, сказала:
– Думаю, вам пора молодые люди, – с широкой улыбкой произнесла она. Мы с Лиамом не стали ничего говорить, лишь попрощались с ней и пошли. В этот раз весь путь говорил только Лиам, он рассказывал о новых книгах, которые успел приобрести и прочесть, и то, что начал понемногу изучать медицину, уже как углубленную. Решил, что хочет стать кардиохирургом, а параллельно психологом.
– Ты же тоже заметила, как нарядилась Людмила? У неё точно свидание. Вот только с кем? – удивлённо спросил он, я даже была удивлена, что он не заметил связь на моём новоселье. «Кацман», написала на доске и показала ему.
– Да нееее, шутишь! – Лиам явно не верил, и он это даже не пытался скрыть. «Я говорю правду, если не веришь, давай подсмотрим?» дочитав послание, глаза его словно загорелись азартно, и мы тут же пошли обратно. Но как только мы приблизились, начали потихоньку красться, чтобы нас не увидели, и нам очень повезло, что кусты крыжовника были больше полуметра и мы подкрались очень близко, насколько это было возможно. На скамейке сидел доктор Кацман, а у него на коленях сидела Людмила. Они о чём-то говорили, нам было не слышно. Но между разговорами они целовали друг друга, даже несмотря на возраст, они смотрелись очень гармоничными, и было очень непривычно видеть Доктора Кацмана в смокинге и новых туфлях, хоть они были тоже ортопедическими. А что ещё больше удивило, так это то, что Кацман привёл себя в порядок, придал форму бороде и подстригся, сделав укладку назад. Они улыбались, смеялись и перешёптывались, их пальцы были перекрещены. Если бы не знали их приблизительного возраста и их самих, то со стороны решили, что это весьма молодая пара, ну если Кацмана ещё и перекрасить в какого-нибудь шатена, то выглядели бы они лет на 30-35.
– Глазам не верю, они действительно встречаются! – Лиам чуть не споткнулся от удивления, но ветками зашелестел, пытаясь остановить своё падение. Я же сидела на корточках, прикрывая вид на своё нижнее белье. Людмила явно услышала шум и посмотрела в нашу сторону, нам очень подфартило, когда из соседнего куста вышла кошка. Хотя это было странно, что делала здесь эта белоснежная кошка, которую я видела обычно в саду у Джека на ногах.
– Боже. Это просто кошка! – произнесла Людмила и засмеялась.
Мы тихонько выползли обратно к выходу по направлению к пансионату, весь путь Лиам бубнил о том, как он мог не замечать столь очевидной вещи. Я лишь шла и удивлялась, не быть ему психологом, а вот кардиохирургом возможно. Через какое-то время мы вышли к фонтану и сели на скамейку, Лиам так был поражён новостью, что даже и не заметил, что от него справа на соседней скамейке сидел Джек, на которого я сейчас смотрела.
– Ты на что так отвлеклась? Я же спросил, как давно они встречаются? Элейн? – слегка толкнув в моё плечо, устроил допрос он. Я лишь показала ему пальцем на спящего сидя Джека Шеппарда, рядом у его ног стояла миска с едой, но кошки ещё не было. Лиам повернулся и замер, он явно не ожидал его увидеть в такое время, на часах было около шести вечера.
– Он же обычно у себя сидит до заката, а до него ещё около часа! – Лиам посмотрел на часы, а потом на меня и кивнул в сторону входных дверей.
– Лиам, от тебя как всегда много шума! – продолжая сидеть с закрытыми глазами, прорычал Джек Шеппард. Лиам вздрогнул, он явно испугался.
– А твоя подружка чего молчит? – открыв глаза, спросил Джек. Немного наклонился он и посмотрел на миску с едой. Лиам ещё пару минут молча смотрел то на меня, то на него.
– Она не умеет говорить… – еле слышно произнёс Лиам, смотря куда-то сквозь Джека, он явно не хотел пересекаться с ним взглядом.
– Понятно, ты же в курсе, что скоро возвращается мелкий? И будет празднование? – облокотившись на спинку скамейки, спросил он с ехидной улыбкой. Такой, словно хотел пригвоздить Лиама на месте. Лиам ничего не ответил и лишь только кивнул головой.
– Извини, но нам уже пора! – Лиам взял меня за руку и повёл к входу. Мы зашли в холл и прошли до моей комнаты. Мы зашли, и Лиам быстро занял место за рабочим столом. Его глаза были словно стеклянные, я до сих пор не могу понять, к чему такая реакция, но видимо на то была причина. «Кто такой малой?», сев на свою кровать, написала на доске и показала Лиаму. Он посмотрел на меня очень отстранённо, глубоко вдохнул, что-то посмотрел на телефоне, и снова посмотрел на меня.
– Ладно, думаю, ты так и так скоро узнаешь, но лучше будешь готова столкнуться с этим адом, пока он просто не обрушился на тебя, – глаза Лиама стали полностью безразличными, его мимика словно замерла в каком-то странном моменте, и он, словно подбирая слова, посмотрел в потолок и начал:
– В нашем пансионе живёт ещё один человек, с виду безобидный мальчик, 9 лет. Его зовут Даниель Ксандес. Он родился здесь. Кацман пошёл дальше со своим проектом, и искусственно получил истинного. Правда, характер у него просто кошмарный, его шутки и приколы просто катастрофичны. И единственный, кто может хоть как-то его сдерживать – это Джек, Дэн воспринимает Джека как старшего брата. Сама понимаешь, чему он у него учится. Но ребёнок этот всё ещё является экспериментом, и на данный момент… – Лиам не договорил, его рассказ прервал стук в дверь. Мы промолчали и дверь просто открылась. В неё ввалился Джек, бесцеремонно прошёл до центра комнаты, держа руки в карманах своей толстовки. Посмотрел на нас.
– А с каких пор нам можно захаживать в комнаты к девочкам? А? – его улыбка была пугающей, но Лиам встал перед ним, загораживая ему доступ ко мне.
– Джек, не забывай, я тут работаю! Это пациентам нельзя ходить без присмотра друг к другу! – Лиам никогда прежде не выглядел таким мужественным, но сейчас он защищал меня. И Лиам всё ещё не знает, что он уже был в моей комнате и был в моей кровати, о чём я сейчас жалела. Где-то отдалённо я услышала голос: «Очнись, молю тебя, очнись», словно кто-то за окном еле слышно шептал. Я подошла к окну, но там никого не было. Я посмотрела на Джека и Лиама, и, кажется, что это слышала только я, потому что парни смотрели на меня с удивлением. «Мне нужно побыть одной» написав на дощечке, показала им, парни переглянулись между собой:
– На трезвую голову твоя комната выглядит куда интереснее! – целенаправленно Джек этой фразой хотел задеть Лиама, и, похоже, что у него это получилось. Лиам сразу понял, что Джек уже заходил сюда, но то, что произошло, он ещё не знает и, скорее всего, скоро попытается узнать.
– Элейн, не забудь закрыть дверь на ключ! – Лиам, пропихивая его к выходу, произнёс с настороженным видом. Ему явно это не понравилось. Когда я осталась одна, то закрыла дверь на ключ, мне совсем не хотелось, чтобы кто-то вновь без разрешения ко мне вошёл. К этому времени часы уже показывали полседьмого вечера, а усталость ощущалась, словно пробежала марафон. Мне хотелось поскорее расслабиться под струями воды, прихватив собой лишь полотенце, отправилась в душ. У меня уже вошло в привычку при любой непонятной ситуации сбегать в душ. Сегодня Людмила принесла новый гель для душа с кофейным запахом, такой же шампунь и бальзам для волос. Но мне так хотелось поговорить наедине с Джеком, и важным тем было всего две, как мне казалось. Первое, кто попросил нарисовать меня в таком стиле, а второе – что же произошло недавней ночью, мысли разрывали голову словно изнутри, и я почувствовала странное движение за спиной, словно из рюкзака кто-то или что-то пыталось выйти. Я даже испугалась, когда увидела движение в сумке, поскользнулась и упала. Разбила колено, кровь пошла обильно, встать было больно, а на помощь никого не позовёшь, дверь заперта на ключ. Закрывая рану руками и прижимая как можно плотнее, старалась не думать о боли, но взглянув на зеркало, вспомнила, что за ним есть аптечка. Мне стоило немало сил приложить, чтобы встать и достать её, открыв назеркаленную дверцу. Мне повезло, в аптечке было всё необходимое, присев на сетчатое бамбуковое кресло, я обработала рану и закрыла специальным лейкопластырем прозрачного цвета словно плёнка, хоть больше напоминало накладную кожу. Боль достаточно быстро начала отходить, видимо, обезболивающее в нём очень хорошее. В рюкзаке снова начало что-то двигаться, сейчас прислушиваясь к своим ощущениям, поняла, что то, что бы ни было в сумке, управляется мной, но каким образом пока не понятно. Со всеми этими событиями у меня совсем выпало из памяти, что у меня за спиной биомеханизм, недолго думая, я начала осматривать своеобразный кофр, что больше напоминал переносной гроб, нашла надрыв, и из него выглядывало перо насыщенно-чёрного цвета. Чуть ниже смогла дотянуться до застёжки, и когда расстегнула, была поражена, сколько перьев я ношу в этой сумке, но полностью открыть у меня не получилось, молнию заело. Теперь, имея хоть какое-то представление о том, что у меня что-то собрано из перьев, и оно двигается, стало интересно, что же за прибор такой, и ответ на этот вопрос лучше искать в старой комнате, которая с самого начала принадлежала Кацману. Как-то Людмила и Лиам упоминали, что в комнате никто не живет, и весь этот корпус будут переделывать для новых жильцов. Но это будет примерно через полгода, а пока комнаты используются как склад. Закрыв обратно, я застегнула кофр, и вернулась под душ. Стараясь ни о чём не думать, помылась, завернулась в полотенца и вышла из душа, выпуская из ванной комнаты глыбу пара. Не знаю почему, но с самого начала всегда принимала такой горячий душ, что даже Лиам удивлялся, как я не подпаливаю свою кожу, принимая душ. А я же её называю тёплой, а то, что он называет тёплой, для меня являлась прохладной, вот такая особенность моего тела. Закрыв шторы в комнате, оставив, приоткрыла кверху сами окна, легла на кровать и быстро уснула.
Глава 9
В последующие пару дней я старалась избегать Лиама и Джека, в основном общалась только с Людмилой и Кацманом. Благо, подозрения это не вызвало, так как они были заняты возращением в ряды некого Дэниела, хоть и стала любопытна его история, то всё же было странным то, что он местное чудо и потому его характер видимо весьма разбалован. Пока я сидела и читала новую книгу, что мне недавно передал Лиам, в комнату постучали. В комнату зашла Людмила, сегодня она была в своей рабочей форме, её волосы были так же собраны в высокий тугой хвост, она всегда собирает волосы, когда работает. Её лёгкий макияж лишь подчёркивал её глаза и слегка делал более выразительными губы, она редко использовала косметику, но сегодня она выглядела более бодрой, даже более чем обычно, но проглядывалось одно «но». Её глаза были немного грустными, и она явно старалась это скрыть. Она прошла ко мне в комнату и села на кровать:
– Элейн, извини, что отвлекаю, но мне хотелось тебе кое-что показать. Ты здесь не так давно, как многие из нас, но думаю тебе пора всё увидеть самой, – её голос звучал не особо звонко, и это мне показалось странным. Замяв уголочек книги и закрыв её, подошла к ней; Людмила, не спеша, встала, взяла меня под руку и повела за собой в холл. Мы вышли из комнаты и если по обычному маршруту мы всегда поворачивали направо, то сегодня повернули налево, в другой отрезок коридора, что был значительно длиннее. Мы шли вдоль коридора, в той стороне были ещё комнаты с такими же именными табличками, мы ещё два раза по пути заворачивали налево, а после направо, по коридору были расставлены большие горшки с цветами, в основном, в них были посажены китайские розы. Они не требовали много внимания, скорее всего, потому их и выбрали. Мы дошли до двери рядом с чёрным выходом, на которой был номер вместо имени, и этим номером было «0», Людмила отпустила мою руку и замерла на какое-то время, словно готовила себя к тому, что было за этой дверью. Она тяжело вздохнула, не говоря ни слова, она открыла дверь. Она прошла первая и, отходя в сторону, жестом пригласила меня войти, неуверенно я прошла в комнату, и Людмила закрыла за мной дверь. На кровати лежал парень с белоснежными волосами и бледной кожей, в нём я признала Джека Шеппарда, но не понимала, почему он на кровати среди белого дня. К нему была подключена капельница, цвет жидкости я уже видела, именно тогда, когда очнулась как-то в один из первых моментов. Парень лежал неподвижно, дышал размеренно, словно спал в этот момент. Всё тот же чёрный рюкзак, как и у меня, и многих, кого мне доводилось видеть мельком. Людмила подошла к парню и села рядом с ним, держа его за руку, она тихо заплакала. От этой картины мне стало не по себе и захотелось уйти, мне было очень сложно понять ситуацию, происходящую у меня на глазах. Ещё пару дней назад этот парень был в моей комнате живой и здоровый, а сейчас он здесь лежит и его мать проливает слёзы. Я ждала ответы, но вопросов не задавала.