Глава 8
Ритуал изгнания нечисти и его последствия
– Но мне приятно было бы узнать все из первых уст, от тебя, – молвил Фрай, когда они возвращались на утерянную ими лесную тропку. Он постарался вернуть своему внешнему облику приличный вид, вот только сюртук немного разорвался сбоку, когда его волокли эти шустрые умельцы.
Его знакомая молча шагала, не вступая в разговор, что-то печалило ее, но она не хотела об этом рассказывать. Зеленные глаза предательски заблестели от наворачивающихся слез, но тайну своей души Фрейлин не откроет ему сейчас:
– Ты обо всем узнаешь в свое время, – отстранено произнесла девица, не подымая головы, чтобы он не прочел все по ее глазам.
Уэнсли не был рад такому разговору, молодой человек доверял новой знакомой, выкладывая ей свою жизнь, как на ладони, она же предпочитала умалчивать. А если между друзьями нет взаимопонимания и доверия, такова дружба обречена. Он тяжело вздохнул и поплелся вслед за ней.
Фрай нашел свой вещи там, где оставил их. После утомительного блуждание лесом, молодой джентльмен предложил немного перекусить, чтобы приготовленные яства не пропадали зря. Фрейлин постепенно остыла после недавнего происшествия, уступила на уговоры своего знакомого и они принялись трапезничать, избрав раскидистый дуб на лугу, который отыскали на берегу небольшой местной речушки:
– Ее воды наполняют замковый ров, хотя сейчас он больше напоминает небольшое искусственное озеро, но раньше… – неожиданно молвила Фрейлин, когда никто даже не вспоминал о встрече с брауни. Фрай молча жевал, не решаясь тут же вступить в разговор, он отчетливо вспоминал тот страшный сон, в котором путешествовал чащами Дарквудских лесов, и это было не самое приятное из воспоминаний. Каковы же были воспоминания его новой знакомой, потому что молодой человек до сих пребывал в сомнениях – он видел миледи, ее лицо казалось ему знакомым. Силился уловить сходство с Фрейлин и доказать свою правоту, но она тоже молчала.
Миссис Бонна постаралась на славу, наложив столько холодных мясных закусок, разнообразной выпечки и даже открытую бутылку легкой наливки, что гуляющая парочка совершенно не собиралась возвращаться к обеду. Фрай поудобней умостился у дубового ствола и открыл свой блокнот, сверяя записи. В него он внес встречу с брауни и упоминание о Кровавом алтаре, кажется, где-то подобное однажды слышал. Девица сидела с другой стороны дерева, отдыхая. Они предпочли не мешать друг другу, у каждого было о чем подумать. Больше всего преподобного Уэнсли заинтересовал белый колдун, что скоро прибудет в эти края. Интересно бы о нем узнать, хотя слухи в округе всегда славились скоростью, о чем-то странном верные прихожане тут же сообщат. И все-таки, встретить человека, обладающего даром, увидеть происки магии. Теперь преподобный отец напоминал мальчишку, который томился в ожидании прибытия фокусника, он знал, что тот достанет кролика из шляпы или голубя из рукава, но хотел побыстрее очутиться там и самому вкусить минуту волшебства.
– Мисс Фрейлин, – обратился он к своей знакомой.
– Что, мистер Уэнсли? – так же нарочито вежливо ответила ему девица.
– А вы знаете что-то про белого колдуна?
Девушка вышла из своего удобного местечка и посмотрела на Уэнсли:
– Смею вас уверить, вы тоже кое-что о нем знаете.
Ее знакомец удивленно уставился на барышню, которая расплылась в довольной улыбке.
– Я вас не понимаю, – немного обиженно ответил он. – Между нами было бы больше доверия, если б не было стольких недомолвок.
– Но вы знаете его, я вас уверяю. Если бы я не была так уверенна в сказанном, я бы не говорила недомолвками.
– Кто он? – Фрай закрыл свой блокнот и выжидающе посмотрел на свою знакомую Фрейлин предпочла не отвечать на простенький вопрос, снова вернулась на прежнее место. Пастор начинал понемногу злиться, почему в очередной раз его предательски игнорируют. Неужели нужно, чтобы все свалилось на него обухом. Вот приедет – тогда узнаешь, вот придет время – тогда узнаешь. Как после этого безоговорочно доверять словам человека, хотя, теперь Фрай убедился, что его знакомая тоже не человек, она перекидыш. Больше они разговаривать не стали, молча последовали домой. Выйдя на утоптанную дорогу, подходящую к городу, молодой человек перекинул корзину так, чтобы не были заметны следы его маленького сегодняшнего приключения, а еще натянул рукавицу, чтобы сова могла путешествовать у него на руке.
Как всегда, местность была немноголюдна, даже безлюдна, что свидетельствовало о том, что путешественников в этих краях почти не было. Но впереди преподобный отец заметил небольшую тележку, крытую сверху. Видимо, редкие горожане возвращались из соседнего городка. Но тележка остановилась, не ехала дальше, может колесо отвалилось.
Фрай решил помочь людям, чем сумеет и ускорил шаг. Но подбираясь ближе, почувствовал внутри себя тревогу. Где же хозяева тележки, да и сама лошадь где? Бедное животное он заметил неподалеку, привязанное к дереву и очень встревоженное. Оно нервно било копытами не подпуская к себе никого. Пастор встревожился, освободил руки, его сова решила усесться на ближайший сук и предупредить о надвигающейся опасности, героического недавнего исчезновения в чаще, хватило с головой, чтобы не повторять ошибку дважды. Только тогда опасность представляли мелкие брауни, теперь же внутри все похолодело, приспешники страшного монстра неподалеку.
Преподобный отец с опаской оглядел повозку, чтобы удостоверится, что враг не притаился внутри, но здесь было пусто. Кто-то поспешно покинул средство передвижения, но распряг лошадь и привязал ее к дереву. Все показалось преподобному отцу Уэнсли странным и нелогичным. Значится, поначалу опасности не было, но глупо бросать животное на подступах к Дарквудсу. Молодой человек еще раз изучил повозку, потом попытался подойти к лошади, но та упорно не желала приближения Фрая, недовольно фыркала, что-то ее очень испугало. Но сейчас ведь день, солнце постепенно клонится к закату, но ныне миновало три часа, рановато для козней нечистого. Если бы местность не была столь пустынна, преподобный отец чувствовал бы себя гораздо уверенней.
А вдруг это происки брауни? – мелькнула шальная мысль, но зачем им тащить еще кого-то в чащу и распрягать лошадь? Нет, это определенно что-то побольше. Вдруг сова подала голос, она не просто угукала, он чуть ли не кричала. Фрай нервно огляделся, держась на расстоянии от метавшегося животного, которое нервно било копытом, беда близко, вот только с какой стороны ее ожидать?
Не было слышно завывания волков или чьи-то подозрительных рычаний, но стало подозрительно тихо – птицы не пели, ветер не шелестел, умолкла даже знакомая сова.
Фрай дышал, отчетливо ощущая свое дыхание, как будто его заключили в колбу и пространство сужалось, только судорожное ржание лошади напоминало об опасности, бедное животное оказалось в такой же западне. Молодой человек достал револьвер и святую воду, начал вслух произносить молитвы, которые помнил и которые тогда так разозлили нечистого. Он нервно оглядывался по сторонам, ожидал любого подвоха. Вдруг где-то мелькнула тень, у ближайшего дерева. Нет, это были определенно не брауни, нечто было ростом с человека. И нечто решило показаться. Это был человек, видимо владелец повозки, но взгляд у него был звериный и он рычал, подобно собаке:
– Изойди нечистый из раба Божьего, верую во Всевышнего… – но рыкающее человекообразное животное не давало закончить фразу, и подступилось ближе. Нервно заржала лошадь, чуть ли не обрывая веревку, но Фрай не пытался отскочить от нее, иначе его спина будет неприкрыта, а ведь неизвестно был ли этот тип один или еще с кем-то. И жаль, что он не знал имени этого человека, не мог произвести ритуал изгнания правильно.
Самым правильным решением было бежать, но ведь эти твари обладают непомерной выносливостью в забегах на дистанции, Уэнсли решил, что его спасет святая вода, он вылил ее на одержимого человека и то существо заревело нечеловеческим воплем.
– Изойди! – кричал Фрай, но нечисть противилась ему, святая вода обожгла, из глаз пошел пар, оно просто взбесилось. Молодой человек бросился прочь, нечисть подскочила на то место, где металась лошадь, животное отбросило своего хозяина на несколько футов в сторону, продолжая неистово метаться. Фрай решил, что лучше обороняться у фургона, раз уж оттуда не выползает еще одно одержимое существо.
Тем временем, чудовище тяжело дышало, постепенно к нему возвращалось зрение, оно метнуло свой воспаленный взгляд по сторонам, разыскивая жертву. Фрай не решился убегать, он занял осадочную позицию в фургоне, но его человеческий запах, на который полагались эти существа, выдал месторасположение. Зверь снова взвыл, поднялся на две ноги и начал наступление, он метнулся в фургон, прорвав толстое полотно из парусины, которым тот был обтянут с трех сторон, но Фрай быстро отскочил в другую сторону и вылез со стороны козел, спрыгнул с фургона и начал его расшатывать, чтобы перевернуть вместе с одержимым человеком. То существо видимо запуталось в содержимом телеги, издало протяжный рев, и покатилось, когда телега перевернулась на бок. Это немного задержало монстра, а Фрай уверенно начал произносить слова изгнания, посыпая вокруг телеги слой соли, чтобы нечистый не выбрался за пределы круга. Он спешил, опасаясь, как бы нечисть не выбралась из своей ловушки ранее положенного срока. Теперь в голосе и движениях преподобного Уэнсли не было того страха, как в первый раз – занятия с Фрейлин благодатно шли ему на пользу, постепенно он потерял толику неуверенности, что придало его голосу мужественности. Наконец, круг был завершен и нечисть уже не могла покинуть его пределов, основной сложностью оставалось узнать имя одержимого, без этой маленькой детали экзорцист не мог проделать правильно свой ритуал. Нужно назвать имя, чтобы душа и ее ангел-хранитель проснулись внутри человека, чтобы третий темный, оказался лишним и покинул обитель.
– Назови имя! – приказным тоном, окликнул преподобный Уэнсли.
– А ты заставь меня, – угрожающе прошипело ему существо, нечисть умела говорить, но предпочитала нападать и убивать.
– Я же все равно тебя изгоню, назови имя этого бедолаги, – ни капельки сомнений, как учила его Фрейлин, с ними нельзя сомневаться, нужно говорить повелительно до последнего, тогда они подчиняться. Она не понаслышке знала, как общаться с одержимыми, еще одна загадочная черточка в характере этой девушки. Но не было времени на пространные размышления, ему нужно было как можно быстрее изгнать нечистого, иначе, душа может и не вернуться в тело.
Тварь шипела, плевалась пенистой слюной, ходила на четвереньках, словно примат, металась в очерченном круге, не имея возможности выйти. Экзорцист некоторое время ожидал, но решил поторопить нечисть, вскрыв еще одну бутылочку со священной водой, брызнул в одержимого, когда тот был неподалеку. Тварь разошлась смертельным воем, да так, что уже харкалась кровью. Вода причиняла ожоги, которые проступали красными пятнами, как только нечистый покинет тело, ожоги уйдут, но пока он в человеке – вода будет жечь, подобно кислоте. Нечисть рычала, пыталась стереть следы воды, ворочаясь в земле. Но одежда одержимого промокла и невыносимо жгла. Тогда нечисть начала срывать одежды, рычать, кашлять.
– Назови имя, нечистый! Или будет больнее! – Фрай выставил вперед руку с крестным знаменем и молитвенник, и начал произносить особо сильные молитвы, которые зубрил вечерами, но его ритуалу не хватало человеческого имени, поэтому нечистый не отступал. Он бился о невидимую стену из соли, ревел от произносимых речей, но сопротивлялся. Тварь тяжело дышала, обессилив, она не вкусила крови, значит, была голодна. А жертва попалась клыкастая, сразу обезоружила.
– Тебе нас не победить, – зашипело разгневанное чудище. – Нас много и наш хозяин просыпается.
– Нас больше и на нашей стороне праведное знамя! – уверенно констатировал факты Фрай, уверенный, что если сюда приедет еще с десяток истинных христиан, они дадут отпор той нечисти, что засела в подвалах замка. Ведь сон гласил, что алтарь где-то там.
Нечистый снова заревел, потому что Фрай начинал читать отрывки из Библии о восхождении Иисуса Христа на Голгофу, о его противостоянии дьяволу. Нечисть обессилила вконец, уже не могла метаться как прежде.
– Имя! – почти зарычал Фрай.
– Майкл Марот, – сипло проронил одержимый, но выпучил глаза и зарычал из последних сил.
– Изойди, нечистый, из глубин души раба божьего Майкла Марота, дай покой страждущему, освободи дух человеческий, ибо на то воля Божья.
Нечисть зарычала, неестественно запрокинув голову, что рот его поднялся к нему. И вылезла оттуда полутемная тень, размером с брауни. Это нематериальное существо начало метаться, как в клетке. Ему нужно было новое тело, и тогда экзорцист сможет убить его окончательно. Но видимо солнечные лучи являлись опасными для духа, он начал сам развеиваться, будто высыхая. Но не мог кричать как животное, ибо был бесплотной субстанцией. Фрай наблюдал, как теряются очертания тени, потому что солнце убивает мрак. Будто лопнул мыльный шарик, так же испарился нечистый. А человек остался лежать, с широко открытым ртом. Фрай изучил обстановку, опасаясь входить в круг, но к нему подлетела сова, которую он не мог слышать, и обернулась человеком.
– Все в порядке, я больше не чувствую его присутствия, – заключила девушка, бросая на Фрая растерянный взгляд.
– Почему я не мог слышать звуки природы, когда напало чудовище?
– Они применяют воздействие на природу, изолируя жертву. Ему нужна помощь, пусть нечистый и покинул тело, но это человек получил опасные увечья, когда его копытами стукнула собственная лошадь.
– Значит, нужно поехать в Дарквудс, – ответил Фрай и начал переворачивать фургон обратно. Тяжеленная махина с трудом поддавалась, перекидывать ее было проще. Когда передвижное устройство стало на четыре колеса, оставалось ведь запрячь лошадь. Та еще металась, но Фрай обошел со стороны, схватил за вожжи бойкое животное и потянул к фургону. Он старался не медлить, так как человек действительно был в опасности, он не приходил в себя, так и лежал, распластавшись. Фрейлин щупала его пульс и сообщала Фраю, жив ли он еще. Теперь нужно было уложить тело на повозку. Тут уж девица помогла своему другу, и парочка тронулась в путешествие. Фрай выглядел очень растрепанным, без шляпы и сюртука. Но сейчас надобно было поспешить к аптекарю, который исполнял в некотором смысле роль местного врача.
Когда Фрай заехал в Дарквудс, все, кто видел его, спешили за фургоном, чтобы узнать о случившемся. Возле лавки аптекаря преподобный пастор остановился и побежал за помощью. Вокруг уже начинала собираться толпа зевак. Но мистер Греддон был человеком понимающим, он ловко приказал праздношатающимся господам помочь ему перетащить Майкла Мартона в его аптеку. К сожалению, вывод его был не утешителен: больной получил сильные увечья, лошадь слишком порывисто оттолкнула и теперь человек умирает.
– Как это с ним произошло? – поинтересовался лекарь у преподобного отца.
– Он был одержим, – честно ответил Фрай, – он бросился на меня, но угодил под копыта собственной лошади.
– Хотите сказать, нападение нечистого произошло в дневное время?
– Да.
– Вы изгнали его?
– Да, я изгнал нечистого, но человек оказался без сознания и тогда я поспешил к вам.
– Может он хотел вселиться в вас, вы же были поблизости?
– Нет, он вселился раньше, вы думаете, это случилось от того, что я решил прогуляться в дневное время проселочной дорогой?
– Но ведь давно у нас не было одержимых, до вашего приезда… – аптекарь смолк, но Уэнсли негодовал, как можно обвинять его в случившемся, будто это он принес в Дарквудс несчастья. Не иди он той дорогой, нечистый вселился бы в Майкла Марота, а тот бы напал на невинных жертв. Ведь этот человек был фермером, у него наверняка есть семья. И Фрай не виновен, что одержимым он угодил под копыта лошади, это ведь случайность. Но в глазах этого человека он прочел приговор. Преподобный отец вышел на улицу, где все еще стояла толпа зевак, в лицах этих людей он видел страх. Но ведь не он виноват в этом.
Разве пропажа Свилфордского всадника произошла по его вине? По всем правилам, он должен был причастить умирающего, но человек умирал тихо, без сознания.
Уэнсли ушел в церковь, ему нужно было переосмыслить сегодняшнее происшествие: он провел удачный ритуал экзорцизма, спас человека от нечистого, вернее его душу, но само тело скоро упокоится, а бессмертный дух отправится в чистилище. И это его первая победа в тяжкой борьбе, но ее восприняли превратно. По пути к нему хотел подойти мистер Стоксон, но Фрай холодно ответил ему, что пока не может говорить о случившемся, он хочет побыть один, он хочет помолиться. Мировой судья отстал, Грэг Хэнкинс тоже не решился подходить, видя, как перекошено лицо преподобного отца.
Уэнсли остался один, где только причетник иногда суетился, наводя порядки.
Молодой пастор закрылся в исповедальне, чтобы никто его не беспокоил, он тяжко положил голову на досчатую стену – неужели он оплошал? Наверное, пастор думал более о своей безопасности, когда подставлял человека, специально находясь подле разъяренной лошади. И снова душу начинали одолевать сомнения, ведь сегодня он поступил правильно, почему на него посмотрели, как на преступника? Быть экзоцистом очень опасно, можно стать жертвой, а не спасителем. Что пошло не так, почему его не отпускает чувство вины, будто сам вогнал кол в сердце бедного Майкла Марота? Молодой человек вспомнил слова нечистого – их много, значит, теперь случаи вселения участятся, и все равно, в какое время суток это будет происходить. Фрая с головой окинули сомнения, от которых сам пастор не мог отделаться и оправдаться. Вдруг кто-то подсел в кабинку, будто хотел исповедаться, преподобный не мог отказать страждущему. Когда он открыл засов, заметил женскую фигурку:
– Я хочу исповедаться, – заговорил очень знакомый ему голосок, он принадлежал Фрейлин, неужели девушка перекинулась человеком, а как же предосторожность, но Фрай не имел права отчитывать свою знакомую.
– Я слушаю вас, мисс.
– У меня накопилось много грехов, отче, – ответила девица, он не мог видеть ее глаз, но не сомневался, какие чувства одолевают девушку. Она продолжала. – Самый первый мой грех заключался в том, что я предала мужа и бежала с любовником в его родовое имение. Я не помню, что толкнуло меня на такое роковое решение – я выходила замуж не по любви, и мой супруг не был мне близок духовно. Но я повстречала человека, которого казалось полюбила, это был виконт Беррингтон. Мы танцевали с ним на нескольких балах, разговорились и поняли, как много общего у нас. Потом он предложил бежать и устроить судебный развод, так я смогу сочетаться с ним законным браком. Но мой супруг был человеком решительным, он пошел войной на виконта. Это бессмысленное кровопролитие шло с месяц, пока граф не отважился на поистине чудовищный поступок – вызвать чудовище из недр, что возьмет замок приступом. И все ради того, чтобы забрать меня обратно. И пусть я не вызывала этого монстра сама, я являюсь первопричиной всех несчастий Дарквудса. Отец Вейт был одинок, не сразу его борьбу восприняли за благо, многие не верили ему, обвиняли. Поэтому, тогда никто не пришел на помощь, когда чудовище расправилось с бедолагой. Я не видела того, но помню, какой учинился переполох из-за этого убийства. И вы, преподобный Уэнсли, будете первопричиной их несчастий, потому что они не видят ваши подвиги. А это и нужно нечисти – выбить из людей веру в вас, заставить сомневаться, тогда вы проиграете, потому что будете одиноки.
– Я подозревал, что ты была той леди, хотел поговорить, но ты молчала.
Фрейлин помолчала несколько минут, потом заговорила:
– Это была я, а знаешь, что случилось со мной потом – меня превратили в сову-разведчицу, чтобы я сообщала им, где лучше выбирать жертв для ритуалов. И я служила этим мерзостям многие годы, пока белый колдун не освободил меня, тогда я начала жить на чердаке церкви, вместе со своей бонной, она пожертвовала своей жизнью, во имя госпожи и ее тоже перевоплотили – пить кровь грызунов и прислуживать мне дальше. Это было отвратительно, но мы были зависимы.
– Кто этот белый колдун?
– Ты его знаешь, Фрай. Но я не могу назвать имени. Придет час, ты сам все поймешь.
Он поможет тебе, вы с ним связаны уже давно, я подозреваю, что не зря ты стал таким.
Отпускаете ли вы грехи мои, отче?
– Твои грехи непомерны, я отпускаю лишь те грехи, что ты совершила по не знанию.
Но не твое самоубийство, такое простить может только Бог.
– Я знаю, – тихо молвила Фрейлин и покинула исповедальню.
Поистине, это принесло облегчение не только ей, Фрай вдруг осознал, что всегда будет первопричиной бед, но он продолжит свою борьбу с нечистью, пусть, хоть плюют ему в спину.