Что это было? Ему показалось, что чужак является самкой. Что-то промелькнуло мимо правого глаза, который ещё был зрячим на сорок процентов. Профондозавр опустился чуть глубже и заглянул под брюхо самки. Ему не показалось. Она только что выпустила на свет двух детёнышей. Он не мог позволить чужакам здесь размножаться. Это была его территория и он должен защищать её во что бы то ни стало. И это притягательное излучение. Быть может оно стало возникать с началом родов и теперь может прерваться? Следует полагать, что где-то сейчас бродит самец в поисках самки. Если это действительно так, то он может появиться в любой момент. Нужно быть готовым. А пока необходимо избавиться от детёнышей.
На приборной панели в батискафе имелся дисплей, который отображал изображение с камеры ночного видения, установленной в хвосте. На экране высветилась мелькающая пасть профондозавра.
Ничего не выкрикивая, не поднимая лишней паники, Генри и Морган последовали указаниям капитана. Сперва они отцепили балласты в виде свинцовых пластин, что ощутимо сократило общую массу аппарата, и, как результат, вода начала выталкивать на поверхность объект, чья масса оказалась значительно меньше её собственной. Батискафы резко устремились вверх. Кайла почувствовала, как что-то под дном скрипнуло, а меньше чем через секунду батискаф, как сумасшедший, начал взлетать подобно Шаттлу, заставляя её пускать истерические вопли. Каждой клеткой своего тела она ощущала, как её буквально засасывает в кресло и бёдра прижимаются к обивке сидения всё плотнее по мере того, как аппарат набирал вертикальный ход. Скорость подъёма достигла двенадцати метров в секунду.
Профондозавр активно работал всем скелетом, заметно сокращая дистанцию. На подходе к первой цели он раскрыл свою семиметровую пасть с заточенными зубами. Морган обратил внимание, как изображение в камере ночного видения начало тонуть в пасти профондозавра, пока не превратилось в чёрное пятно, а через секунду он заметил, как уже по бортам начинают показываться концы разинутой пасти. Старпом резко дёрнул за штурвал и увёл батискаф в сторону. Челюсти профондозавра захлопнулись, раскусывая воду. Морган с Гектором услышали, как зубы монстра по касательной со скрипом прошлись по корпусу аппарата, создавая эффект сумасшедшего по силе скрежета, который вызывал желание прикрыть уши обеими руками, из-за чего Морган едва не выпустил штурвал. Выскользнув из пасти монстра в последний момент, батискаф слегка качнуло. Едва коснувшись цели, профондозавр с ещё большей скоростью рванул вперёд.
Лёгкие работали на пределе, качая кислород в полную силу. Их работоспособность уже пошла на спад под воздействием гамма-излучения, хотя пока этого и не было заметно в явной форме. Всё ещё было впереди. Капитан Де Бонт увеличил дифферент на нос до сорока градусов и задал полный ход, погружаясь обратно в глубины Атлантики.
В абсолютном мраке атлантических вод смерть следовала за ними по пятам.
Топ! Топ! Топ!
В мгновения, когда ожидаешь увидеть свой конец, каждая секунда проплывает подобно бездонной вечности, максимально растягивая во времени мучительное ожидание своей гибели.
ТОП!!! ТОП!!! ТОП!!!
И с каждым шагом этот звук приближающейся угрозы становится всё сильнее.
Старпом уже четырежды ушёл от раскрытой пасти чудовища лёгким движением штурвала. Морган с Гектором начали верить, что сегодня в раю их никто не ждёт. Они успевали удирать от опасности, но опаздывали на рейс, который следовал до небес. Придётся сдавать билеты и отложить своё отбытие в безмятежность на неопределённый срок. Трижды они были на грани, позволяя хищнику облизать клыкастыми зубами корпус батискафа.
И ему это порядком надоело!
Профондозавр совершил резкий разворот, изогнувшись до предела, насколько позволял собственный скелет, после чего он разжался как пружина и гигантский хвост рассёк воду, хлопнув по батискафу. Удар пришёлся в правый борт.
Генри и Кайла всплывали практически вровень со вторым аппаратом. На глубине было темно. Но что-то им всё же удалось разглядеть в слабых проблесках и бликах металлических предметов, которые попадали под края свечения, исходившего от прожекторов. Они разглядели промелькнувший хвост чудовищных размеров. Взрыв пузырей. Разбросанные обломки. А затем на самом краю прожекторного света выступили следы облака из крови и фрагменты человеческих тел, которые сначала попали под раздачу хвостового плавника профондозавра, а после разрушения батискафной гондолы были расплющены непомерным давлением воды.
– Д-АВА-А-А-АЙ!!! – кричал во всё горло капитан Де Бонт, уводя на глубину Амфибию. Он увеличивал дистанцию и надеялся, что монстр вот-вот вернётся к нему за радиацией, как возвращается газель на пастбище, где её поджидает гепард. А пока что гепард отчаянно рвётся ко дну.
Центр тяжести смещался, заставляя батискаф неторопливо вращаться во время подъёма. Прожектора крутили свет вокруг, не встречая никаких объектов. Камера ночного видения, расположенная в хвосте, также была слепа.
– Г… где он? – повторяла Кайла, вцепившись обеими руками в ремни безопасности.
Инженер сосредоточился на обзоре. Не замечая никаких движений вокруг, он предположил вслух:
– Возможно, что источник радиации начал сильно удаляться и он вернулся на глубину.
Кайла всегда знала, что когда звучат такие слова, как «возможно», «не исключено», «может быть» и всё в этом духе, то нельзя верить ни единому слову. В противном случае, стоит расслабиться, и вся предполагаемая вероятность рушится подобно карточному домику, а жизнь превращается в сплошной триллер: стоит вздохнуть с облегчением, как вдруг…
Сверху на гондолу батискафа рухнула семиметровая раскрытая пасть профондозавра, пытающегося прокусить слой сверхпрочного пластика и огибающего его по краям титанового каркаса. Вопли Кайлы теперь не были одиночными. Её поддержал Генри, выкрикнув короткое, но очень ёмкое слово на ёмкую букву «Б», передающее всю полноту внезапно свалившегося на него страха. Под давлением челюстей, из которых торчали двойные ряды острых зубов, пластиковая оболочка на батискафе получила трещину. Гондола оказалась немного великовата и пластиковая сфера выскользнула из сжимающихся челюстей профондозавра. Батискаф отшатнулся на пару метров в сторону, продолжая свой подъём. Трещина на гондоле начала увеличиваться.
Какая-то подозрительно твёрдая чешуя была у детёнышей этой самки. Второй продолжал скитаться по воде, не совершая никаких движений, но при этом развивал приличную скорость. Очень странные особи. Второй детёныш выскочил из пасти в последний момент. Профондозавр намеревался совершить очередной рывок, но вдруг заметил, что вокруг него начало холодать. Температура воды вновь понизилась. Если он не вернётся к источнику тепла, который прятался в теле самки, то рискует потерять чувствительность своего тела, что приведёт к обездвиженности, вследствие чего наступит полный отказ нервной системы и его камнем потянет ко дну. А дальше наступит мрак.
Детёныша пришлось отпустить. Нужно было успеть догнать самку, пока кровообращение не ухудшилось. Это был вопрос выживания.
Профондозавр ушёл на глубину.
Капитан Де Бонт чувствовал, как пот стекает по лицу. Дышать становится всё труднее. Конечности охватывает дрожь. И это всё не от напряжения. Сказывалось гамма-излучение, которое становилось сильнее с каждой минутой. Гидролокатор сигнализировал о приближении объекта. Лютер открыл все клапаны носовой и кормовой групп балластных цистерн. Сопротивление корпуса Амфибии с водой стало намного меньше и скорость погружения выросла ещё на несколько метров.
Если какому-нибудь из батискафов удалось избежать гибели, то спасение членов экипажа остаётся вопросом времени. Так что теперь можно уходить от поверхности настолько, насколько позволяют жизненные силы.
Капитан Де Бонт посмотрел на показания приборов. Глубина его не устраивала. Главное – сохранить силы для нажатия на одну единственную клавишу. Остальное было уже не важно. Ведомый жаждой тепла, профондозавр сближался.
Трещина разрасталась. Внутрь брызнул тонкий, но мощный поток воды. Из динамиков раздался голос бортового компьютера:
– Внимание! Обнаружена разгерметизация! Обнаружена разгерметизация!..
– Мисс Фокс! – кричал Генри, пытаясь дозваться до охваченной паникой Кайлы. – Мисс Фокс! Смотрите на меня! На меня! Вдохните глубже! – Генри положил правую руку на ближнее плечо Кайлы и продолжил инструктировать: – Старайтесь меньше двигаться! Нужно беречь запасы кислорода! Глубокий вдох! Выдох. Вдох. Выдох. Вот так.
Затем Генри спохватился доставать литровые баллоны с нитроксом2, которые были закреплены между сидениями. Едва инженер взял в руки баллоны, как почувствовал подозрительную лёгкость в правом. Он присмотрелся повнимательнее. На одном из баллонов была нарушена латексная прокладка. Он был пуст.
Дистанция сокращалась с каждой секундой. Капитан Де Бонт продолжал сидеть на своём кресле, не переставая наблюдать за показаниями глубины. Он должен был увести Амфибию как можно дальше от батискафов.
Странное ощущение наполнило кончик левого мизинца. Лютер прикоснулся к пальцу. Ноготь начал отслаиваться.
– Так! Мисс Фокс, слушайте внимательно! – говорил Генри, стараясь перекричать шум брызг воды, которая прорывалась сквозь трещину в гондоле батискафа. – Старайтесь двигаться меньше! Скоро нас накроет вода и здесь не останется воздуха! Нам придётся дышать через баллон! Второй пустой! Так что будем дышать по очереди! Старайтесь меньше двигаться! Договорились!
Кайла дёргано несколько раз кивнула в знак согласия.
– Хорошо.
Они остались одни в целом океане. И это не фигура речи. Сейчас самообладание и хладнокровие определяли шансы на выживание. Вода прибывала и скорость подъёма постепенно сокращалась под увеличением массы. Батискаф преодолевал отметку в девятьсот метров и продолжал подъём.
Биолог изо всех сил старалась выровнять своё дыхание, отдавая себе отчёт в том, что от этого зависит запас времени, которое будет отведено на путь к поверхности. Она широко разжимала грудь, непрерывно глядя на Генри, который делал тоже самое.
Вода прибывала и уже касалась подбородка.
Сдержанным тоном Генри проронил:
– Спокойно, мисс Фокс. Спокойно. Вот так. Хорошо. Дышим. Дышим.
За доли секунды до того, как вода подступила к губам, Генри успел бросить:
– А теперь глубже и задерживаем.
Глубоководный монстр уже крутился вокруг кормы, пожирая продукт деятельности разрушающегося атомного реактора. Капитан Де Бонт испытывал дикий жар. Во рту пересохло. В левом глазу помутнело. Но глубина пока ещё составляла всего лишь шесть с половиной тысяч метров. Так что на «красную кнопку» давить ещё рано. Организм Лютера всё ещё боролся с радиацией.
Генри поднёс баллон с нитроксом к губам Кайлы и слегка открутил вентиль. Насыщенный кислородом газ начал поступать в её лёгкие. Вскоре она дала сигнал, что уже достаточно и инженер закрутил вентиль до тех пор, пока кислород в его лёгких не исчерпает себя и ему тоже не понадобится свежий глоток.
На трещине появилась ещё одна искривлённая полоса. Глубина составляла восемьсот метров. Скорость подъёма сократилась до десяти метров в секунду.
Они смотрели строго вперёд, не совершая лишних движений и прикованные взглядами к датчику глубины.
Снаружи, даже сквозь толщу воды и помятый отовсюду корпус субмарины доносились довольные стоны профондозавра, похожие на звериное рычание. Левая рука начала дрожать. Особенно сильно трясся мизинец, лишившийся ногтя. Жар становился всё сильнее. Лютер изо всех сил старался держаться в сознании. Его занимали показания глубины и клавиша «ОК», которую Генри Милс превратил в красную кнопку. И это не фигура речи.
Члены экипажа батискафа совершали по девятому глотку нитрокса. Генри посмотрел на стрелку, которая показывала уровень нитрокса в баллоне. Баллон был полон на шестьдесят восемь процентов. Затем он посмотрел на показания приборов. Они находились на глубине в семьсот десять метров. Запасы нитрокса расходовались очень быстро. Меньше чем за двести метров израсходовано больше тридцати процентов. Предстояло преодолеть ещё в три с половиной раза большее расстояние. Этих запасов им не хватит.
Кайла сделала очередной вдох и самостоятельно перекрыла вентиль, возвращая баллон. Генри не двигался. Его взгляд был прикован к приборной панели, на которой дисплеи с показаниями постепенно выходили из строя по мере того, как вода просачивалась в начинку. Давление внутри гондолы увеличивалось.
Генри поднёс закрытое отверстие к губам, а спустя несколько секунд передал баллон Кайле. Она открутила вентиль, вдыхая новую порцию нитрокса и вдруг заметила, как Генри судорожно задёргался. Солёная океаническая вода хлынула в его дыхательные пути, заполняя собою лёгкие. Он отдал свой запас нитрокса Кайле, увеличив её шансы на спасение.
Паника вернулась. Пульс возрастал. Дыхание Кайлы участилось и запасы кислорода в лёгких стали расходоваться быстрее.
Капитан Де Бонт пребывал в лёгком бреду. Его тело наполнилось тяжестью. Во рту скопилась кровь. Лютер распахнул высохшие губы и кровь потекла на пол. Она была жидкая как вода и бледно-алого цвета. Капитан продолжал следить за показаниями глубины, проговаривая вслух:
– Раз, два, три, четыре, пять. Мы поедем в лес копать. До рассвета нам не спать. Жмуров надо сосчитать…
На глубине в двести десять метров батискаф прекратил всплытие. Давление в гондоле нарастало, и Кайла уже начинала испытывать это на себе. Покидать батискаф она не решалась. Давление за пределами аппарата было куда серьёзнее. Её могло просто расплющить.
Она смотрела на обездвиженное тело Генри и представляла себя такой же через несколько минут. Не понимая зачем и каким образом это может ей помочь, но она старалась выровнять дыхание и замедлить расход нитрокса, которого осталось меньше десяти процентов. Она не знала почему вдруг, но ей захотелось так сделать после того, как она посмотрела на Генри. Он просил её об этом. Дышать ровно, двигаться меньше и экономить кислород.
– …Первого застрелили. Второго задушили. Третьего утопили. Четвёртым стану я. Ну а пятым будешь… ты.
Злорадная улыбка нарисовалась на лице капитана Лютера де Бонта. Он поднёс руку к клавише. Указательный палец завис над «красной кнопкой». «Амфибия XXI» выполнила свою последнюю миссию, достигнув глубины в семь тысяч восемьсот девяносто метров. Последние слова, которые капитан Де Бонт сказал на прощание, он произнёс, глядя на профондозавра на большом экране:
– С возвращением домой.
За всю службу капитана Лютера де Бонта это был самый мощный залп. Этот залп вывел из строя все системы, и главная из них – пульс профондозавра.
Чудовищной силы всплеск энергии сжёг каждую его частичку, вплоть до костей. Взрыв атомного реактора сотрясал гигантские объёмы воды у дна Атлантического океана, и его следы стремительно разрастались по всем направлениям.
Оставаться внутри означало скорую смерть, а выход наружу – слишком скорую смерть. Это именно тот случай, когда выбора не было. Результат в обоих случаях обещал стать неутешительным. Пульс Кайлы снова участился. Она вдыхала и выдыхала всё быстрее.
Давление внутри батискафа увеличилось ещё немного и аппарат начал опускаться. Глубина стала расти. Метр за метром Кайла удалялась от спасения, всё сильнее предаваясь объятиям смерти. Чувство страха съедало её изнутри, заставляя дышать чаще и глубже, и как можно больше двигаться. Движение – жизнь. Так твердят все. Но бывают случаи, когда даже лишнее движение мизинцем приближает к гибели, в буквальном смысле отнимая жизненные ресурсы.
В панике Кайла закричала, выпуская наружу поток пузырей, а после вобрала в себя очередную дозу нитрокса, который улетучивался впустую, пока она издавала приглушённый толщей воды крик отчаяния. Как не было слышно крика, точно так же в воде растворялись её слёзы. Кайла сама толком не понимала, плачет она или нет. Её сознание спуталось. Запасы нитрокса подходили к концу. Понемногу в её лёгкие стал проникать углекислый газ. Умертвляющая лёгкость. В голове проплывали невнятные образы. Что-то похожее на зачатый плод, который, по мере приближения родов, превращается в чудовище, утратившее всякие признаки человеческого тела. Перед глазами промелькнула подводная лодка. Она плыла куда-то далеко за пределы вселенной, где живёт источник гибели всего людского рода. И во всём этом Кайле была отведена какая-то особенная роль, определяющая исход.
Один прожектор погас. Датчики давления и температуры вышли из строя. Батискаф продолжал опускаться на глубину.
Во время плавания Кайла размышляла над тем, что произойдёт, если их экспедиция обернётся летальным исходом для всего экипажа. Она рассуждала как биолог и пришла к выводу, что, по сути, ничего страшного не случится. Каждый человек перед рождением на этот свет обитает в амниотической жидкости. Все мы появляемся из воды, и какая-то доля логики всё же будет, если мы в неё же и вернёмся. Но когда дело доходит до личного опыта, вся теория и рационализм рушатся в одно мгновение, заставляя вернуться к суждению, которое исходит из природных инстинктов и рефлексов.
Оборвалось свечение второго прожектора. Снаружи наступил полный мрак. Глубина почти достигла трёх сотен метров. Внутренние лампы начинали моргать. Система обогрева дала сбой. Холодная вода окутала всё тело. Дрожь пробирала до костей. Любое движение отнимало кислород. Отсутствие движения гарантировало скорое обморожение конечностей.
Теперь Кайла не сомневалась. Она плакала. Гигантский и бескрайний океан поглощал её слёзы, которые незаметно растворялись в нём.
Одной теорией сыт не будешь – когда-то сказала Кайла, давая ответ на предложение Стивена Фроста.
Дёрнув пальцем, Кайла обнаружила, что вентиль на баллоне был слегка прикрыт. Она открутила его и дышать стало немного проще. Запасы нитрокса были ничтожны.
Вдруг что-то ударилось о дно батискафа. Кайла была уверена, что на борту Амфибии что-то пошло не так и профондозавр вернулся за ней. Но ощущение было странное. Будто землетрясение. Батискаф куда-то несло. Кайла избежала паники, заметив, что показания глубины стали стремительно сокращаться. Это была взрывная волна, которая угасала, приближаясь к поверхности. Она подхватила клочок металла с пластиком, унося с собой. Батискаф вращался с сумасшедшей силой. Кайла успела перекрыть вентиль на баллоне перед тем, как он выпал из рук.
В момент очередного разворота батискафа, когда мощь взрывной волны иссякла, Кайла заметила какие-то блики снаружи, а затем посмотрела на приборную панель. За доли секунды до того, как прибор вышел из строя, глубина составляла три метра.
Будто открылось второе дыхание, Кайла взбодрилась, отстегнула ремни безопасности и потянулась ко входному люку. Все остатки сил, которые сохранились, она направила на то, чтобы сдвинуть ручку люка. Ручка крышки люка вращалась как по маслу. Но сама крышка сидела как мёртвая. Лампа внутреннего освещения вновь заморгала и только теперь Кайла рассмотрела небольшую деформацию на краю входного отверстия; вмятину, которую оставили челюсти профондозавра.
Батискаф погружался. Глубина выросла до восьми метров. Запасы кислорода в лёгких исчерпали себя и Кайла начала грести вниз в поисках баллона. Последний глоток. С новыми силами, которые трудно назвать свежими, она вновь рванула к крышке люка. Очередная попытка провернуть ручку дальше провалилась. От злости Кайла схватилась обеими руками за круглую ручку и стала трясти. Раздался небольшой скрип. Что-то было не так с люком. Крышку что-то сдерживало с обратной стороны. Ручка была откручена до конца. Нужно было просто толкать.
Глубина составляла двенадцать метров. Этот скрип не могла заглушить даже вода. Рефлекторно Кайла хотела оскалить зубы от напряжения, но вовремя сдвинула губы. Её сил явно недоставало. Будь на её месте Генри, он бы давно оттолкнул эту крышку. Но он итак отдал слишком многое. Со скрипом крышка оттеснялась и щель постепенно расширялась. Кайла нащупала опору для ноги и теперь навалилась всем весом. Из прерывистого скрип превратился в неумолкающий.
Пятнадцать метров. Именно столько отделяло Кайлу Фокс от поверхности. Как только щель стала достаточной, чтобы её тело могло протиснуться в неё, Кайла рванула прочь.
Как же не хватало кислорода. Она гребла на последнем издыхании, превозмогая онемение в конечностях. Кислород в лёгких был исчерпан. Дрожь проносилась от головы до икр. Чувствительность на ступнях и ладонях пошла на спад. Ей стало казаться, что холод подбирался к мозгу костей. Пальцы были настолько охлаждёнными, что Кайла даже не почувствовала, как её рука начала выходить из воды на воздух.
Её голова в буквальном смысле выпрыгнула из воды, а губы широко разжались, чтобы она совершила самый глубокий и самый долгожданный вдох в своей жизни. Этот глоток кислорода оказался для неё столь же бесценным, как сама жизнь. Но онемевшие конечности не позволяли ей стабильно стоять на воде. Тело ушло под воду. Спустя пару секунд Кайла вновь всплыла, и на этот раз успела открыть глаза, обратив свой панический взор в чистое ночное звёздное небо. Она дышала без остановки, жадно глотая воздух. В горле стало першить. Кайла откашливала остатки солёной воды, угодившие внутрь. Она оглядывалась по сторонам, удостаивая взглядом сплошной мрак и отражение полумесяца.
Кайла вспомнила. Но пальцы она едва ли чувствовала, и это сильно осложняло задачу. Она постаралась схватить пальцами четвёртый зуб с левой стороны в верхней челюсти. Осязательные функции языка сохранились, и поэтому Кайла решила отсчитать зубы языком, а после того, как дошла до четвёртого, стала водить пальцами по ротовой полости, пока язык не почувствовал касание с указательным и большим пальцами. Она зажала бионический протез, насколько это позволяла сделать охлаждённая кожа, и начала крутить по часовой. Открутив насадку с резьбы, Кайла активировала маячок, который вживили всем членам экипажа за неделю до отбытия.
Сигнал отправлен.
Но где она находилась? Она не поинтересовалась координатами Амфибии в тот момент, когда они пересели на батискафы. Сколько ещё выдержит её организм в этом холоде? С каждой секундой чувствительность падает и держаться на плаву становится всё труднее. Плечи и голова дрожали. Вот уже в который раз она ударила рукой по воде из-за того, что тело перестаёт слушаться и её тянет на дно.
Вдруг Кайле послышались какие-то голоса. Откуда-то возник яркий слепящий свет прожектора. Низкий мужской голос всё время повторял одно и то же:
– Ei! Você ouve!? Nadar aqui! Nadar aqui!
Но Кайла не понимала по-португальски.