9. РЕЛИГИОЗНЫЙ АЛЬТРУИЗМ АББАТА ИСААКА
ДВЕ НОЧИ ДО ПЯТОЙ СТУПЕНИ.
Над небом возвысилась полная луна. Время от времени она пряталась за проплывающими мимо густыми облаками, скрывая своё яркое свечение. Вокруг не просматривалось ни единой звезды. По одной из улиц проезжала повозка. Она двигалась мимо амбара, что стоял вблизи королевской башни. Стража на входе в амбар провела взглядом погонщика, на месте которого сидел монах, чьё лицо всецело пряталось под капюшоном. Повозка съехала на соседнюю улицу. Минуя небольшой участок, погонщик свернул с дороги, аккуратно продвигая повозку между хижинами. Вскоре повозка подъехала к задней стене амбара. После того как погонщик дёрнул за поводья и лошади затормозили, из повозки вышли отец Исаак, отец Авраам, брат Омар и брат Ромул, который сидел на месте погонщика. Брат Ромул передал светильную лампу аббату, который тут же подошёл к стене и, освещая почву под ногами, начал пристально всматриваться в неё и выискивать неровные рыхлые очертания на её поверхности.
– Это здесь – шёпотом молвил аббат. – Да простит нас Господь, ибо делаем мы это во спасение тысяч.
Отец Исаак опустил фонарь около стены. Отец Авраам вместе с двумя другими монахами подошли к задней части повозки. Отец Авраам отодвинул штору. Брат Омар с братом Ромулом взяли лопаты, после чего подошли к месту, на которое указал аббат и начали копать. Отец Исаак стоял рядом, наблюдая за тем, как брат Омар и брат Ромул откапывают перезахороненные останки. Отец Авраам тем временем стоял на стороже.
Создав небольшую глубину, брат Омар и брат Ромул принялись раздвигать рыхлую землю по сторонам. Когда брат Омар, наконец, задел ткань, в которую были завёрнуты останки, монахи начали осторожно расчищать землю руками до тех пор, пока не нащупали очертания рёбер. Схватившись за нижнюю часть останков, священники стали медленно тянуть за материю. Брат Омар с братом Ромулом вытащили труп. Аббат подозвал отца Авраама. Все вместе вчетвером монахи приподняли ткань с останками и осторожно отнесли к повозке, погрузив внутрь. Братья Омар и Ромул принялись засыпать место захоронения, после чего брат Омар взял лопаты и сел в повозку, а брат Ромул вернулся на место погонщика, развернул лошадей и тихо погнал повозку в сторону аббатства.
Спустя полчаса брат Ромул подгонял лошадей к двери, которая вела в винный погреб во дворе аббатства. Монах встал и отправился к задней части повозки, откуда уже вышли остальные. Вчетвером они взялись за разные концы серой материи, перепачканной следами сырой почвы, в которую был завёрнут труп и аккуратно потащили её к порогу. Брат Омар оттолкнул дверь локтем, после чего монахи начали спускаться по каменным ступенькам, погружаясь в подвал, на дне которого хранились десятки бочек с вином.
Они сошли со ступенек. Труп поднесли к дальней стене и аккуратно уложили его на пол между рядами с винными бочками. Стоя над останками убийцы женщины и двух девочек, монахи сняли капюшоны. Аббат произнёс:
– Братья мои, в следующие две ночи в этот погреб никто не должен попасть кроме нас.
На лицах монахов вырисовывалось беспокойство, а в глазах поселилась пустота.
– То, что здесь происходит и то, что будет происходить, должно остаться в этих стенах. Я буду молить Господа, чтобы за этот тяжкий грех ответственность понёс только я, и я благодарю вас за то, что вы помогли мне.
Затем аббат взглянул на отца Авраама:
– Авраам, ты приготовил замок?
– Да. Замок и единственный ключ – произнёс отец Авраам, протягивая ключ, который он тут же опустил на ладонь аббата.
Покинув погреб, все монахи разошлись каждый в свои покои. Аббат просунул дужку замка через кольца на двери и косяке, после чего вставил ключ и повернул.
Проснувшись утром, аббат задвинул засов на двери, после чего достал из-под кровати гримуар Анатаса. Присев на табуретку, монах аккуратно положил книгу на стол. Священник долго рассматривал изображение на обложке: круги, ромб, треугольник, разделённая пополам шестиконечная звезда с глазом и луной внутри. И, конечно же, три шестёрки. Отцу Исааку всё ещё не верилось, что он открывает эту книгу, чтобы применить знания, которые содержатся на её страницах. Развернув обложку, аббат взглянул на первую страницу, на которой было изображение сатаны, восседающего на троне, а вокруг сотни поклоняющихся душ. В одной руке у дьявола лежал трезубец, а другая свисала с подлокотника. На следующей странице отец Исаак прочитал заголовок на латыни: «solum vindictam affert pacem»14. Далее на каждой странице текст сопровождался рисунками, содержание которых имело однозначную связь с царством дьявола. На одном изображении люцифер, расправив крылья, указывал пальцем на печь, уготованную для грешника, который стоял на четвереньках перед его ногами. На другом рисунке была изображена лестница, ведущая в адское пламя, причём начало лестницы уходило так высоко, что очередь к сожжению в аду была нескончаемой. На большинстве рисунков души мёртвых в аду имели пустоту вместо глаз, а у тех, что изображались с открытыми ртами, просматривалось отсутствие языка.
Аббат ещё некоторое время перелистывал страницы, пока не нашёл то, что искал – глава, где в заголовке была надпись: «PORTAS AD INFERNUM APERIAM, ETIAM PRO ANIMA DEFUNCTI15». Через силу, превозмогая собственные клятвы перед Господом, отец Исаак начал изучать ритуал.
Аббат прочитал чуть больше половины главы, когда за его спиной начал доноситься тихий и неизвестный голос:
– Здравствуй Исаак.
Монах настороженно обернулся, но за спиной никого так и не увидел. Тем не менее священник продолжал слышать голос. После этого аббат понял, что голос ниоткуда не исходит. Его источник в голове. Голос звучал лишь в его разуме.
– Не могу передать, как я рад тебя видеть. Но ещё больше мне отрадно смотреть на то, как тщательно ты готовишься к величайшему из своих деяний.
Переполненный страхом, аббат начал пятиться и закричал:
– Кто ты! – В комнате никто так и не появился. – Что тебе от меня надо!
– Сейчас мне от тебя ничего не надо. Я просто хочу понаблюдать за тобой ближайшие время. О таком экземпляре я не мог даже мечтать. В моём пристанище ты будешь пользоваться уважением. Тебе предоставят самые высокие привилегии. Я горжусь тобой. Я буду всем приводить тебя в пример и тогда мне удастся убедить тысячи других…
С каждым услышанным словом страх аббата многократно усиливался:
– В ЧЁМ УБЕДИТЬ!!!
– Заключить самую выгодную сделку. Продать то, чего они никогда не видели…
Аббат заметил тень за дверью, после чего начал медленно подходить к ней. Его зрачки не расставались с щелью под дверью в ожидании будоражащего ужаса, который вот-вот взорвётся в его груди. Он осторожно положил свою ладонь на дверную ручку, после чего резко оттянул дверь на себя. Перед порогом в его покои стоял незнакомец в серой мантии. Капюшон прикрывал лик незнакомца, в правой руке у которого находился деревянный посох. От страха рот у отца Исаака оставался открытым, а брови приподнялись так высоко, насколько это было возможно. Он смог разглядеть как изнутри в капюшон упирается что-то острое с двух сторон. Незнакомец приподнял голову и капюшон сполз. Перед монахом предстал сатана. Продолговатые рога на лбу; словно обожжённая кожа на лице; яркие зрачки багрово-кровавого цвета. Ужас на лице престарелого священника не поддавался описанию. Подняв глаза, аббат понял, что в руке у незваного гостя был не посох, а трезубец, когда он рассмотрел три острые конечности на верхней части. Над левым плечом люцифера торчал заострённый красный конец его хвоста. Сатана опустил нижнюю челюсть, раздвинул уголки рта, демонстрируя свои заточенные зубы, после чего произнёс тихим, но до боли неприятным голосом:
– …продать мне свою душу.
После произнесенных сатаной слов, аббат в панике оторвал лицо от стола. Монах резко встал со стула и помчался к двери. Оттянув засов, отец Исаак открыл дверь. На пороге никого не было. Выйдя за порог, аббат принялся вертеть головой по сторонам и увидел лишь двух священников, что шли справа от его покоев в обратную сторону. Осознав, что это был самый страшный из всех кошмаров, что когда-либо снились ему, монах отправился в часовню, чтобы в очередной раз помолиться и попросить прощения за тяжкий грех, который предстоит совершить.
Впервые увиденный кошмар показался аббату не пустой иллюзией, а самой настоящей явью. Ведь всё это придётся пережить.
10. ПРОБУЖДЕНИЕ
Дневной свет померк. Улицы Цертоса опустели. Небо окрасилось ярким лазурным свечением, которое было настолько сильным, что всё вокруг можно было разглядеть не хуже, чем под дневным светом. Король, маршал, командор Касар, командор Рамон и сотни рыцарей гарнизона заняли места на главной стене, пребывая в полной готовности в ожидании, когда на равнину выбежит последнее вражеское полчище, которое припас для Цертоса Анатас.
Среди всех высших чинов лишь у маршала Октавиана сохранялось беззаботное выражение лица. Он единственный, кто не испытывал опасений по поводу возможного столкновения с врагами во плоти чуждой людской. Напротив – он жаждал этой встречи. В эту ночь маршал мог одержать величайшую победу и вписать своё имя в историю. Оглядываясь в прошлое, Октавиан уже не испытывал ни малейшей дрожи внутри. Пройти такую закалку и не сломаться – испытание не для человека. Со всеми присущими им слабостями – физическими и духовными – люди по определению не могут пережить подобное. Для этого они слишком уязвимы. Но бывает и так, что порой рождается тот, кто ломает законы природы. Он твёрдо стоял на ногах, держась обеими руками за выступ стены, а его глаза смотрели прямо, пытаясь уловить малейшее движение на равнине.
Король Георг осматривал просторы за стеной Цертоса и безмолвно молился лишь о том, чтобы пережить эту ночь, дабы вымолить у Господа прощения за тот и то бремя, которое возложил на него его предок.
За пределами Цертоса недалеко от рва располагались все метательные машины, которые не смогли уместиться на главной стене. Где-то посередине между замком и лесом находилось сорок лучников кавалерии под командованием командора Фареса, которые готовились поджечь смолу, которой покрыли почву впереди.
В это время в подвале аббатства отец Исаак, отец Авраам, брат Омар и брат Ромул приступили к проведению обряда. Останки убийцы они разложили в центре подвала, развернув запачканную почвой ткань так, чтобы все останки были на виду. Отец Авраам стоял у того конца, где лежала голова усопшего, а точнее то, что от неё осталось. Братья Омар и Ромул стояли по правую и левую стороны от останков. Аббат подошёл к останкам ног умершего, держа в руках гримуар с описанием обряда. Каждый монах, за исключением отца Исаака, стоял над трупом, прикрывая лицо капюшоном, держа в руках огромное зеркало, которое в высоту доходило почти до плеч.
Аббат начал читать текст из гримуара:
Человек, чья плоть усопшая предо мной,
Грех тяжкий свершил от искушения своего.
Заслуживший кары в царстве огненном,
Предстаёт он здесь, дабы стать на тропу, ведущую в ад.
Всадники, что находились ближе всего к лесу, расслышали громкий треск где-то в лесу, будто дерево падает на землю, обламывая ветки на стволах соседних сосен. После сильного треска раздался громкий звук, вслед за которым по земле пробежала вибрация. Лошади начали ёрзать. Некоторые из них едва не свалились на траву. Затем последовал ещё один грохот, создавший ещё большую вибрацию почвы.
Нарастающий рёв исходил где-то из глубин леса. Лучники выжидали появления вражеского стада. По мере того, как нарастал грохот, где-то между деревьями промелькнул расплывчатый силуэт. Дикий шум и тряска на время прекратились. Лучники на лошадях едва дышали от страха. Учащённое дыхание заставляло так работать лёгкие, что грудь вздымалась, упираясь о внутреннюю сторону доспехов. Через несколько мгновений рыцари разглядели, как одно из деревьев буквально вылетело из земли вместе с корнем, раскидывая по сторонам почву. Ствол сосны на какое-то мгновение возвысился над всем лесом, когда нечто подкинуло его вверх.
– ЧТО ТАМ ЗА ТВАРЬ!!! – в панике прокричал один из всадников.
– Что же там происходит? – полушёпотом с тревогой промолвил командор Касар, когда увидел промелькнувшее над лесом дерево, стоя на стене.
– Ничего необычного – ответил маршал, не разворачивая головы. – Просто на поле битвы выходит очередной враг.
Вскоре грохот был настолько сильным, что земля задрожала рядом со стенами Цертоса. Вода во рве покрылась круговыми следами, что оставляли за собой осыпающиеся фрагменты с обрыва. Лишь маршал продолжал сохранять стойкость на лице, в то время как остальные, включая короля и командоров, отдали свои лики во власть страху. Все они думали о том, какая сущность может вызывать подобные толчки на такое большое расстояние.
Аббат продолжал обряд, вычитывая отрывки из книги, стоя над останками Генриха:
Грех его – отнятые жизни.
Жертвы его – женщина, дитя и ещё одно дитя.
Жаждущий возмездия ему – муж и отец усопших.
Я стою здесь как мститель, что покинул свою плоть.
Треск падающих деревьев усиливался. С увеличением грохота из леса вылетела ещё пара сосен. Вскоре на опушку леса начали осыпаться щепки от вырванных деревьев. Между соснами вырисовывалась размытая, но невероятно огромная масса. Размеры были во истину невообразимые. Неизвестному врагу оставалось совсем немного до того, чтобы покинуть лес и вырваться на равнину, как командор Фарес не выдержал. Он немедля отдал приказ:
– ПРИГОТОВИТЬСЯ!!!
Лучники подожгли стрелы на факелах. Прозвучала следующая команда Фареса:
– ЦЕЛЬСЯ!!! – Направляя руку в сторону участка, политого смолой: – ОГОНЬ!!!
Четыре десятка пылающих стрел влетели в лужу горючей смеси, мгновенно возвысив над землёй языки пламени, которое маршал предпочитает называть печью палача.
После того как горючее заполыхало, кавалерия устремилась обратно к замку. Конница преодолела половину пути, как из огня с сумасшедшей скоростью выкатилось полыхающее полным ходом бревно. Затем ещё одно. И… наконец, из-за огня показались его очертания…
(P.S.)
11. ДОЛГОЖДАННАЯ ВСТРЕЧА
…И, наконец, из-за огня показались его очертания. Гигантский и кошмарный лик, от которого кровь стыла в жилах. Рыцари за стенами у метательных машин стояли словно парализованные. Как они не расширяли веки, как не выкатывали глаза из орбит, картина оставалась прежней. Зверь исполинских размеров шёл прямиком на Цертос. Прямоходящее существо, статуя которого находится в подвале королевской башни – голова быка с наточенными зубами, туловище человека с огромными когтями на пальцах, ноги рептилии, гигантский хвост в виде змеи и громадные штыреобразные кости, торчащие из локтей. Из пасти рвались наружу огромные облака пара. Оно издавало громкий рёв, порождающий вибрацию в воздухе, от которой вода внутри рва стала колебаться ещё сильнее, создавая небольшие колыхающиеся волны.
Возвращавшиеся назад всадники почувствовали, как рёв исполина врезается в их спины. Группа кавалерии из сорока рыцарей уже была на подходе к катапультам, что стояли у рва. Земля под копытами лошадей дребезжала и несколько всадников все же не смогли удержаться в седле. Командор Фарес заметил, как группа конницы сократилась и притормозил. Его ошарашенный разум колебался. Всё же он принёс жертву, которую счёл неизбежной. Выкрикивая изо всех сил, он приказал всадникам продолжать скакать к разводному мосту.
Исполин продолжал двигаться вперёд. С каждым его длинным шагом силуэт становился всё более отчётливым.
Тем временем один из трёх рыцарей, что упали с лошадей, продолжал лежать. Его правая нога какое-то время оставалась зажатой между землёй и лошадиным брюхом, дожидаясь, когда лошадь поднимется.
По сигналу маршала катапульты были приведены в действие. Громадные шарообразные пылающие снаряды улетали со стены, направляясь в сторону чудовищного гиганта. После первого залпа со стены заработали катапульты за стеной, снаряды с которых были нацелены на ноги. Десятки огненных шаров окрасили сияющее лазурным свечением небо в цвет пламени. Врезающиеся в монстра снаряды лишь сбивали темп хода, и не более. Те снаряды, которые попадали в монстра, через считанные мгновения камнем опускались на землю. После того, как гигант встретил сопротивление, его рёв стал ещё громче и облака пара заметно увеличились. Рыцари старались прикрывать уши от сумасшедшего шума, но сделать это мешали шлемы. Тот, кто решил избавиться от него, чтобы прервать жуткую «сирену» в своей голове, не успел приложить ладони к ушам. Без шлема звук казался значительно громче. Барабанные перепонки не выдерживали и у некоторых из ушей моментально начинала сочиться кровь.
Разъярённый гигант немного приглушил рёв и ускорил шаг. Пасть оставалась открытой. Его громадные зубы, размером вдвое больше человеческого роста, скорее напоминали клыки хищного зверя.
Несмотря на то, что лошадь уже ускакала, всадник продолжал лежать на земле с повреждённой ногой прямо на пути чудовища. Бесчисленные попытки сдвинуться с места лишь усиливали и без того нестерпимую боль. Он ещё успел издать несколько панических криков, которые без труда заглушал топот гигантского зверя, чья лапа стала последним, что увидел в своей жизни всадник перед тем, как предаться забвению.
В подвале аббатства отец Исаак по-прежнему стремился довести до конца то, что не смог сделать Анатас:
Жаждущий возмездия и справедливости – Леон.
Представший в ответе за грех свершённый – Генрих.
Место убийства женщины и отпрысков – сей замок.
Мера пресечения – обитель сатаны.
Катапульты были нацелены на ноги монстра, дабы свалить его на землю. И всё же гигантские лапы твари, скрытые под толстой и жёсткой чешуёй, даже не дрогнули. Чудовище уже добралось до метательных машин, расположенных за стеной замка. Гигант всего лишь растоптал одну катапульту, снёс другой лапой вторую и остановился на краю рва.
Происходило то, во что ни король, ни кто бы то ещё никогда не поверил бы. Великан с кошмарным ликом просто взял и перешагнул через ров, будто перед ним находился какой-то ручеёк. Воины гарнизона на главной стене уже ощущали дыхание исполина, голова которого предстала прямо перед ними.
Всё, что было под руками, летело во врага – стрелы, копья, секиры, снаряды с метательных машин. Но всё по-прежнему оказалось бессмысленным. Рыцарей охватывала паника. Большинство уже не загружали снаряды в катапульты, а просто коченели от страха перед кошмарной тварью, что стояла уже в нескольких метрах от стены. Глаза были настолько огромными… казалось, они смотрят в лицо каждому из рыцарей. И всё также лишь маршал Октавиан даже глазом не моргнул, сохраняя хладнокровный взгляд, пытаясь найти уязвимое место у твари. Он пристально осматривал облик монстра, выискивая точки, незащищённые бронебойной чешуёй. Вскоре Октавиану пришла в голову идея:
– ЛУЧНИКИ!!! КО МНЕ!!!
К маршалу поспешили четыре стрелка, что находились поблизости.
– ЦЕЛИТЬСЯ В ГЛАЗА!!!
Лучники достали стрелы, растянули тетиву и спустя секунды разжали пальцы, отправляя стрелы в сторону правого глаза, что был ближе к ним. Две стрелы угодили в цель. Тварь мотнула головой в сторону ещё дальше от лучников, после чего развернулась и вломила левой лапой по стене. Вся главная стена затряслась. Верхние блоки начали осыпаться огромными кусками. От раздавшегося грохота улицы Цертоса моментально оживились. Король Георг оглядывался назад и видел картину из своего кошмарного сна, где граждане замка точно так же убегали в обратный конец крепости, стараясь оказаться как можно дальше от источника угрозы. Пленённые страхом, издавая истерические вопли, крестьяне покидали свои хижины с детьми на руках и убегали в другой конец Цертоса. Король наблюдал эту картину и испытывал отчаяние, теряя последние силы, чтобы уверовать во что-то светлое. Монарх противился просьбе маршала и продолжал намертво стоять плечом к плечу с рядовыми воинами.
Чудовище размахнуло левую верхнюю лапу через правый бок и ударило по стене тыльной стороной предплечья. Стена затряслась в сопровождении неимоверного грохота. Трещины раскалывали трёхвековую стену. Существенная доля блоков над левой половиной ворот рассыпалась от удара. Десятки рыцарей вместе с катапультами начали сваливаться в пропасть – кто внутрь замка, а кто-то отправлялся на дно рва.
Тем временем голову маршала посетила очередная мысль, когда он продолжал смотреть на незакрывающуюся пасть монстра, который всё ещё издавал рёв:
– ЦЕЛИТЬСЯ В ПАСТЬ!!!
Те катапульты, что ещё оставались на стене и были в строю, бросились заряжать. С дюжину огненных шаров полетели в голову монстра и два из них скрылись где-то глубоко в глотке гиганта. На лице маршала Октавиана нарисовалась довольная улыбка. Он с таким восхищением слушал, как рёв гиганта заглушается от угодивших внутрь снарядов, которые прижигали язык исполинского зверя. Пусть и не на долго, но он всё же заставил эту тварь замолчать.
Спустя несколько мгновений мощный рык сменился на громкий стон. От внезапной боли, монстр начал дрыгаться и его правая нога дёрнулась назад, раздавливая землю у края рва. Зверь стал падать в воду, испуская мучительные стоны, задирая голову с открытой пастью. Но для этой твари ров был всё равно, что для простого смертного обычная лужа. Все вокруг понимали, что падение монстра – это лишь недолгая пауза в том, что никто не осмеливался называть сражением.
Король всё также стоял меж воинов, лишь наблюдая за происходящим с открытым ртом и сморщенными бровями. Он продолжал стоять как вкопанный, пока не повернул голову, когда к нему обратился маршал.
– Милорд! – прокричал Октавиан, стремительно подбежав к монарху. – Пока зверь лежит, спускайтесь со стены с командором! Выводите из замка жителей и все войска! Гарнизон останется! Вы должны возвратиться к семье! Вы нужны народу! Эта тварь пришла за Цертосом! Вы ещё можете спасти жителей!
Король слегка опустил глаза, которые уже начали скрываться под толщей слёз. Замок вскоре падёт, его народ останется без дома, а король – без владений. Эпоха правления величественной династии встречала свой закат. Иные мысли разум короля не рождал. Какое-то время он нетрезво размышлял, из-за чего оказался не в состоянии оценить истинное положение дел, поэтому просто принял в качестве решения просьбу маршала. Вспоминая предыдущие ошибки, которые он совершил по своему упрямству, всё-таки слова Октавиана он воспринял как непоколебимое единственно верное решение. Монарх слепо поспешил покинуть стену. Вслед за ним отправился командор Касар.
Отец Авраам продолжал удерживать зеркало, читая молитвы про себя каждый раз, когда раздавался громкий шум где-то на поверхности. Примерно то же самое делали брат Омар и брат Ромул. Но сумасшедшие грохоты в обратной части Цертоса не останавливали аббата:
Да встретит наказуемый три пути для участи своей,
И предстанет каждый путь как один сквозь эти зеркала,
И уведёт каждая тропа из трёх в одну обитель,
Где к страданиям его принудит сатана.
Пока монарх и командор Касар преодолевали последние ступеньки, гигант вновь возвысился над стеной, выбравшись из воды. Он отошёл назад на полшага и наклонил голову, выставляя вперёд рога, которые в тот момент скорее напоминали огромные и мощные штыки, направленные прямо на стену. Монстр зарычал изо всех сил так, что облака пара, исходившие из пасти и ноздрей, врезались в стену, а после следы пара стали возвышаться. Пар оказался столь горячим, что доспехи многих рыцарей моментально нагрелись, обжигая кожу по всему телу. Болезненные крики звучали повсюду вокруг маршала и тех, кого не задело ядовитое дыхание гигантского зверя. После этого исполин в порыве ярости вонзил рога в стену с небывалой лёгкостью. Они протаранили стену насквозь. От отверстий в разные стороны разрослись огромные трещины, из-за которых стена начала дребезжать, а её массивные фрагменты сползать, устремляясь вниз. Его рога застряли между огромными каменными блоками в стене. Шея гиганта задёргалась, тем самым расшатывая громадные скопления слепленных блоков. Стены уже не было. Остались лишь её фрагменты, и те дребезжали с чудовищной силой и с каждой секундой всё больше сдвигались с места.
После возникших толчков на стене маршал приказал всему гарнизону:
– РАЗОЙТИСЬ ПО ФЛАНГАМ!!! ОЧИСТИТЬ ЦЕНТР!!!
Рыцари в спешке разбегались в противоположные стороны, зачастую падая на холодные и сырые серые камни. Толчки, словно от землетрясения, не позволяли пробежать разом даже десяти метров.
Тряска заметно увеличилась и вместе с громогласным рёвом гиганта массивные участки стены зашевелились. Препятствие распадалось на части, когда монстр возвышал свою голову. Он протянул пасть к верху, растягивая огромную шею и в свете ночной луны издал мощный рык, от которого кожа на шее задрожала.
Крестьяне, которые до сих пор покидали свои хижины, увидели произошедшее. Стена, остававшаяся нетронутой несколько веков, обрушилась. Большей её половины в радиусе ста метров уже просто не было. От центральной части, где был парадный вход, остались сплошные руины. Бедствующие жители лицезрели гигантского монстра, который продолжал рычать, направляя пасть куда-то в ночное небо, в котором продолжал светить лазурный свет, что пробивался меж плывущих облаков. Граждане отчётливо видели сверкающие огненные зрачки кошмарного великана. Он опустил морду и взор его обратился вглубь Цертоса. И это было худшее. Он смотрел на жителей, которые были для него всё равно, что букашками, а их оцепеневшие взоры не расставались с огнями, что были у монстра вместо глаз. Такой взгляд не забывается. Когда его рёв притих, можно было расслышать истерические крики толпы, что продолжала в спешке двигаться в обратный конец замка.
Лишь несколько метров высоты из каменных блоков осталось перед монстром, которые он без труда перешагнул. Вот он, момент, которого никто не ждал и все боялись. Его лапа ступила на территорию Цертоса. Враг внутри. Крики граждан усилились и их стало ещё больше, но они не были слышны из-за вновь нарастающего рёва чудовища. Он рычал уже не так сильно, как до этого, когда из ушей воинов лилась кровь, но оттого легче никому не становилось. На фоне сумасшедшего рыка лишь детский плачь и убегающие в спешке граждане выдавали нечеловеческую панику.
По виску отца Исаака пробежала капля холодного пота от нарастающего грохота в замке. Монах начал меньше противиться этому обряду, когда потолок погреба сотрясался от того кошмара, что творился снаружи. Это даже в какой-то степени заставляло его поскорее отправить душу Генриха к дьяволу, лишь бы остановить весь этот ужас:
Открой врата, разгони дым и укажи тропу.
Приготовь печи раскалённые в царстве своём.
Прими душу, что не совладала с искушением
Когда обитала во плоти смертной в мире земном.
Гигант вновь распахнул свою пасть. Очередной рёв. Рык исполина не утихал с того момента, как его взгляд ухватил главную башню Цертоса – донжон. Тварь ослабила рычание и стала набирать ход. Оно двигалось прямо на башню, что находилась в нескольких сотнях метров.
Паника среди толпы нарастала. Крики граждан почти заглушал сумасшедший грохот, который раздавался каждый раз, когда монстр опускал свою гигантскую лапу. Вибрация, проходившая под ногами, постепенно перерастала в земную дрожь. Слегка разогнавшись, чудовище начало перетаптывать жителей в толпе. Дорогу, по которой прошёл монстр, можно было проследить по огромным следам, состоящим из обезображенных трупов, которые скорее напоминали кровавую жижу, с раздавленными костями. Размазанные по земле трупы были вдавлены в почву, куда уходили и камни, из которых была выложена дорога.
– САМАНТА!!! САМАНТА!!! – безнадёжно кричал Константин своей шестилетней дочери, которая стояла на центральной улице, куда двигался исполин с отвратительным ликом. Девочка ничего не слышала. Она пускала струи слёз, даже не издавая крик, выдающий страх перед великаном. Всё её тело кроме лица словно остолбенело. Поймав её взглядом, Константин устремился к дочери, с трудом пробираясь через толпу, что рвалась по улице против него. Отец отчаянно отталкивал от себя каждого встречного, лишь бы продвинуться вперёд. Несколько мгновений оставалось до того, как тварь опустит свою лапу где-то в том самом месте, где, как вкопанная, стояла Саманта. Девочка покинула место, к которому будто приросла, когда мимо неё пробегал старик. Он взял её на руки и продолжил идти дальше настолько быстро, насколько позволяли больные суставы. Исполин опустил лапу. Громадный коготь чудовища зацепил шею старика и опустился к земле, рассекая спину вдоль позвоночника. Старик упал на колени, ощущая, как из его спины хлещет кровавый напор. Саманта плюхнулась на дорогу. Она продолжала обнимать холодные камни до тех пор, пока отец не добежал до неё. Константин схватил дочку и устремился в сторону, пробегая между хижинами в попытке как можно скорее уйти с пути чудовища.
Пятнадцатилетняя девушка свалилась на землю около дороги, когда гигант опустил лапу и почва ушла у неё из-под ног, сотрясаясь от топота твари и вздымая целые облака пыли. Едва она успела встать на ноги, как вторая лапа начала передвигаться, совершая следующий шаг и кончик одного из когтей чудовища пронзил девушку насквозь, войдя в спину и едва показавшись по другую сторону груди. Молодая дева продолжала висеть на остром когте ещё какие-то доли секунды, выпуская изо рта слюну, пропитанную кровью.
Монстру оставались последние два шага до башни, которые он стал проделывать с большей скоростью, сопровождая их ещё большим рёвом. Его острые клыкастые зубы выглядели так, словно он гонится за живой добычей, а не нападает на бездушную гору камней. Первый шаг. Он опустил левую лапу и, опираясь на неё, изо всех сил оттолкнулся, отрывая от земли правую. Кошмарная тварь исполинских размеров ударила правым плечом в самую середину главной башни Цертоса. Несмотря на то, что основной удар пришёлся со стороны плеча, гигант ещё сдавил башню в кольцо обеими руками, тем самым разрушив большую часть стен в центре донжона. Верхняя половина башни медленно накренилась в сторону центральной площади. Громкий прерывистый треск падающего фрагмента был слышен на всю округу, стремительно превращаясь в чудовищной силы грохот, который доходил до самых отдалённых окрестностей Цертоса. Словно цельная масса, вся верхушка устремилась к земле. Граждане, которые в тот момент пересекали площадь, издавали свой последний крик. Эти крики не призывали на помощь. Они скорее звали смерть, что была уже в нескольких шагах.
Топ-топ… я на пороге. Топ-топ… я за спиной. Топ—топ-топ-топ…