12. КАНЦЛЕР АВГУСТ
К главной стене Цертоса подъезжала лошадь маршала Октавиана, а за ним всадники, сопровождавшие многотысячную колонну жителей, которые направлялись в свои хижины в обход горного хребта. Королева Матильда с детьми находилась в повозке, которую боевая колонна пригнала вместе с собой. Канцлер Август, связанный по рукам и ногам с кляпом во рту, лежал на лошади вниз брюхом, которую пешая вёл всадник, держась за поводья. Супруга канцлера с двумя сыновьями шли следом. Держа связанные руки за спиной, канцлер смотрел назад на жену с детьми и думал лишь о досадном провале своего тщательно продуманного плана по свержению короля Георга III. Лишь мимолётом его посещали мысли о том, что станет с его женой и детьми. Его не беспокоила перспектива казни в ближайшее время и то, что перед этим на нём испробуют все пытки, которые известны Мяснику, что орудует в подвале тюрьмы. Его супруга по имени Роза, напротив – прижимая к себе отпрысков и пуская слёзы, только и думала о том, что будет с детьми и о том, как будут жестоко истязать её мужа перед публичной казнью, которая, скорее всего, неминуема.
Разводной мост опустился, герса приподнялась, ворота распахнулись и жители стали возвращаться в стены родного замка.
Первыми миновали ворота маршал, командор Фарес и ещё несколько всадников вместе с изменником. Они отправились в королевскую башню, а вслед за ними ехала повозка с семьёй монарха.
Добравшись до башни, королева Матильда с пятью детьми поспешили к лестнице, ведущей в родные покои, где их ожидал глава семьи. Маршал отправился вслед за ними. Командор Фарес присматривал за тем, как стражники развязывали ноги канцлера, после чего спустили его на землю. Сопровождая предводителя бунта, они последовали за командором в башню.
Георг крепко обнял свою супругу, воспринимая её слёзы за слёзы радости. Затем он опустился на колени и обнял всех своих отпрысков, среди которых лишь Вильгельм слегка похныкивал. После того как Её Величество с детьми удалились в опочивальню, король подошёл к маршалу и спросил:
– Как вы добрались? Надеюсь, никаких трудностей не было по пути?
Маршал крепко сжимал шлем у правого бока. Его глаза беспорядочно бегали по сторонам. Он старался подобрать слова, что в те мгновения было сделать крайне тяжело.
– Милорд… у меня дурные вести.
Лицо короля сделалось пустым от эмоций подобно тому, как выглядит свиток до того, как на него опускается перо.
– Канцлер Август вас предал.
– О чём вы говорите? – промолвил Георг, сдвинув брови в недоумении.
Маршал продолжал говорить с паузами:
– Он задумал восстание… у горы.
– Не может быть. Его отец был моим другом до того, как трагическая кончина настигла его. Я знал его с ранних лет. Возможно, это ошибка. С чего вы взяли, что он пошёл на это?
– Его сдали.
– Кто же?
– Мальчишка, лет десяти.
– Вы поверили мальчишке? – недовольным тоном произнёс Георг.
– Милорд, отец этого мальчишки должен был потерять голову от руки всадника. Он был перепуган и поэтому не стал бы лгать. После этого мы допросили трёх купцов, которые состояли с ним в сговоре. Они подтвердили слова мальчишки.
– Каких купцов?
– Они решили сознаться в содеянном в обмен на свои шкуры. Эти купцы подстрекнули на смуту смерда, что решился повести за собой весь людской сброд.
– Какого смерда?
– Того, на которого указал Вильгельм.
Недопонимание на лице Георга лишь усиливалось. Виной всему было то, что маршал недоговаривал о жутких событиях.
– А он здесь причём?
Октавиан не мог определиться с тем, как сказать королю, что его жену хотели сжечь на костре подобно какой-нибудь ведьме. Он говорил, постоянно отводя взор от лика короля:
– Милорд, когда мы прибыли к горе, Её Величество находилось в шаге от смерти. А точнее от казни. – Георг ужаснулся. Глаза его, казалось, вот-вот вылезут из орбит. – Несколько бунтовщиков удерживали Её Величество за руки и ноги. Они хотели… бросить её в костёр, а Вильгельма заставляли смотреть на это.
Подбородок короля задрожал. Веки стали моргать всё чаще. Его глаза опустились, а сознание рождало мысли, которые никак не могли укладываться в голове монарха.
– Где эти смерды?
– Те, что удерживали Её Величество, были обезглавлены по моему приказу, милорд. Смерда, на которого указал Вильгельм, я бросил в костёр.
Король подошёл к окну, опираясь рукой о стену. Его дыхание участилось.
Еле дыша, Король спросил хриплым тоном:
– Где Август?
– Его ведут сюда.
– Пусть поторопятся.
– Да, милорд. Я их непременно потороплю.
Не успел маршал развернуться, как дверь открыл командор Фарес.
– Командор, ведите – спокойным голосом приказал Октавиан.
Два стражника, прихватив канцлера за руки, волокли его по каменному полу. Подойдя к королю, стража приподняла Августа на ноги, после чего маршал приказал:
– Снять кляп.
Август, выпуская изо рта остатки слюны, медленно направил взгляд на короля, который смотрел на него с нечеловеческим презрением. Георг протянул ладонь маршалу, после чего Октавиан достал свой кинжал и положил его на ладонь монарха.
– За что? – с трудом сдерживая гнев, спросил король.
– Милорд, я говорил им, что это ошибка. Они мне не верят. Быть может, поверят вам. – Последние слова канцлер издал с сильной дрожью в голосе. Его голова заметно дёргалась.
– ДОВОЛЬНО!!! – воскликнул Георг, обрывая речь изменника. – Я просто хочу знать – за что.
Выдвинув острие кинжала перед горлом Августа и схватив его за кудри, король закричал:
– Либо ты скажешь, и я сохраню жизни твоим отпрыскам, либо они отправятся на виселицу вслед за тобой и твоей женой!
В ответ канцлер Август молча смотрел на лицо короля, рассчитывая на то, что монарх говорит подобное лишь под влиянием эмоций и что он не способен казнить сына своего друга. Затем он стал слегка кивать по сторонам, отрицая правдивость слов маршала, после чего проронил:
– Ваше Величество, – на глазах канцлера начали скапливаться сгустки слёз, которые он старался выдавить всеми силами, – откуда я могу знать причину столь гнусного поступка, который совершил кто-то другой?
Продолжая смотреть в глаза Августа, король твёрдо произнёс:
– Маршал, отведите эту мразь в подземелье.
На лице Августа моментально всплыл неописуемый ужас. Он стал активно качать головой по сторонам, в то время как король продолжал:
– Пусть ему вырежут язык, чтобы не пришлось более слышать подобную ложь. Затем пусть эту падаль посадят на кол и держат, но не до последнего вздоха. После этого пусть Мясник лишит его того, что делает его мужчиной. – Мысленно Август уже пережил всё то, что ещё только предстояло. – Ну а после приведут его на площадь, вместе с женой и отпрысками.
Король немного промедлил, жадно наслаждаясь диким страхом на лице изменника, после чего сказал:
– Выполняйте.
– В тюрьму! – сказал маршал, обратившись к стражникам. – Командор, сопроводите и проконтролируйте!
– Да, маршал!
Стража стала буквально оттаскивать Августа к выходу, который выкрикивал совершенно невнятные, но очень громкие вопли, словно он уже подвергался пыткам.
Прошло три дня. Бывший канцлер не покидал подвала тюрьмы всё это время, пребывая в расположении Мясника, который прокатил Августа по всем «аттракционам», которые были упомянуты королём. Среди тех, кто побывал в руках Мясника, многие не дожили до публичной казни, умирая от пыток, в результате чего гильотина простаивала без надобности. Но на сей раз он старался сделать всё как можно аккуратнее, чтобы удовлетворить пожелания короля.
Супруга канцлера Августа, лишённого своего статуса, вместе с детьми была доставлена на площадь, где рабочие заканчивали подготавливать эшафот. Розу и двух сыновей со связанными руками за спиной и кляпами во ртах затащили на люки. На их шеи закинули петли.
Собравшаяся на площади толпа теперь не издавала ликующих возгласов, как это было чуть более четырёх лет назад. Теперь все граждане видели, что будет с каждым, кто решит затеять бунт.
Супруга Августа с детьми продолжали стоять на люках с петлями на шеях, ожидая, когда палач опустит рычаг и их сердце забьется сильнее, вскоре после чего остановится насовсем.
Через несколько минут на площадь привели едва живого Августа. Его руки держали стражники, а ноги тёрлись о землю. Изо рта до сих пор стекала пропитанная кровью слюна после того, как Мясник вырезал ему язык. Снизу кафтан был перепачкан кровавыми следами больше, чем на груди. После потери своего социального достоинства, у Мясника Август утратил и мужское. В течение трёх дней Августа держали на коле, постепенно заменяя кол на более длинный. После этого бывший канцлер не мог пошевелить ногами. Его обессиленное тело затащили на эшафот, усадив на колени лицом перед женой и детьми, дабы он мог наблюдать за последними мгновениями их жизни. Стражники не покидали Августа, продолжая придерживать его, чтобы у него была возможность как следует рассмотреть предсмертные лики своей семьи и не упасть от бессилия.
Король запретил аббату приближаться к изменнику и его семье. Георг настоял на том, чтобы изменник продолжил испытывать мучения даже после смерти, отправляясь в царство сатаны.
Король вместе с королевой, а также маршал и казначей с жёнами сидели на балконе башни, за исключением маршала, который предпочитал стоять. Расслабленное пребывание в кресле для Октавиана всегда ассоциировалось с некой потерей бдительности. Стоя на ногах, он чувствовал готовность к любой неожиданности.
Лицо королевы Матильды по-прежнему сохраняло признаки пережитого кошмара, который должен был пройти вместе с казнью предателя. По крайней мере, так считал Георг.
Казначей Клавдий смотрел на виселицу и с облегчением думал о том, что попытка восстания была успешно подавлена. Эта мысль дарила покой на душе Клавдия.
Палач покинул эшафот, направляясь к первому рычагу, который открывал тот люк, что был под ногами младшего сына Августа. Палач подходил так медленно, как только мог, заставляя всё сильнее нервничать мальчишку и всю его семью, хотя у Августа уже не оставалось сил даже для того, чтобы оплакать смерть своих детей и жены перед собственной казнью. Палач обхватил рычаг обеими руками, после чего раздался громкий скрип. Механизм сработал и люк откинулся. Петля резко сжала хрупкую шею мальчишки, чье тело наполовину скрылось, погрузившись в квадратное отверстие. Толпа не издавала никакого шума. Никто не ликовал и не произносил ни слова. Казнь стала показательной для всех. Мёртвую тишину прерывали, разве что, звуки от срабатывающего механизма, предсмертные крики Розы и старшего сына, да скрип на виселице. Ноги младшего начали дёргаться, но этого никто не заметил кроме тех, что стояли в первых рядах.
Не успел старший сын стать свидетелем последних издыханий брата, как палач опустил рычаг и убрал опору и у него из-под ног. Роза как могла кричала от душевных терзаний. Она попыталась сойти с люка и приблизиться к детям, но стражники сдержали убивающуюся горем мать. Они заставили её продолжать стоять в ожидании, когда палач доберётся до неё. Из-за отсутствия языка и бессилия после пыток, все, что издавал Август, это едва слышимое мычание, походившее на усталый стон. Из-за красных пятен на склерах в глазах Августа едва ли можно было что-то разглядеть, а уж тем более жалость к своим детям, у которых отнимали жизни прямо на его глазах.
Затем палач подошёл к третьему рычагу. Но перед запуском механизма он жестом приказал двум ассистентам подойти к Розе. Слуги палача положили руки на бёдра супруги бывшего канцлера и приподняли её немного вверх так, чтобы стопы оторвались от люка. Палач опустил рычаг и не отдавал приказ помощникам ещё какое-то время. В эти секунды для Розы каждое мгновение казалось вечностью. Веки покраснели от пролитых слёз. Её влажные глаза смотрели куда-то в небо, которое предстало в тот день таким же мрачным, как и её душа, растерзанная горем. Она смотрела на небо и надеялась, что именно там у неё состоится следующая встреча с детьми, а встретившись, они будут дожидаться Августа и его прибытие не заставит себя долго ждать. И вот, палач, наконец, ударил рукой по бревну, после чего ассистенты стали медленно отпускать тело Розы, не позволяя шее сломаться от резкого падения, растягивая физические мучения, которые пришли на смену душевным. Убитая горем супруга, что несколько мгновений тому назад была ещё матерью двух детей, ощущала, как её шея сжимается, приближая тот момент, когда облитое кровью сердце издаст последний стук.
Глаза Августа и Розы пересеклись. Она в последний раз взглянула на мужа, который был вынужден просто наблюдать за тем, как казнят всю семью.
Стражники приподняли Августа и поднесли к четвёртому люку, что находился рядом с тем, где висела Роза, чьё тело к тому моменту уже покинула жизнь. После пережитых пыток петля на шее не наводила на Августа никакого страха. Очередное орудие в лапах матёрого убийцы, состоявшего на службе у короля.
Палач подошёл к Августу. Стоя за спиной изменника, он достал щипцы и стал поочерёдно отрывать ногти на больших пальцах Августа. От этого крики Августа громче не стали, а точнее они так и не появились. Продолжалось сплошное мычание. Палач приказал ассистентам обхватить ноги изменника и не дать телу резко опуститься после открытия люка, как и в случае с Розой. Палач опустил последний рычаг. Два ассистента стали медленно опускать тело Августа, дабы петля не сломала позвоночник и мучения предателя продолжались как можно дольше. Тем не менее спустя минуту бывший канцлер Август – предводитель провалившегося бунта, направленного против короля Георга III и прослуживший монарху менее трёх лет, – издал свой последний вздох.
Король Георг терялся в догадках касательно того, помогло ли это его супруге предать забвению пережитый кошмар. Сам же монарх убедился в том, что самые приближённые люди могут нанести удар в спину, ибо они находились в одном шаге от него. Если раньше относительно безопасности единственной задачей было противостояние вражеским армиям за стенами замка, то теперь угроза проявила себя изнутри. Георг был твёрдо убеждён, что лишь с помощью жестокости и насилия можно заставить людей очистить свой разум от гнусных мыслей о восстании и предательстве.
ГЛАВА VI: ПОКОЙНИКИ НЕ ДРЕМЛЮТ
1. ПЯТЫЙ МАНУСКРИПТ
– Мне сообщили рабочие – сказал маршал идущему рядом аббату, направляясь в подвал королевской башни. – Сказали, что когда вернулись с инструментами, то обнаружили, что пятый фрагмент был очищен.
– Что же, давайте взглянем – ответил отец Исаак.
Маршал с аббатом спустились по ступенькам, после чего прошли по коридору и перешагнули через порог в комнату, где были обнаружены надписи на стене, а также статуи драконов и странного монстра. Октавиан снял со стены два факела, один из которых передал аббату. Он сделал пару шагов, после чего пропустил монаха вперёд:
– Вот, аббат. Видите?
– Да, кажется. – Отец Исаак поднёс факел к стене. – Действительно, глина рассыпалась.
– А что это за надпись? – спросил маршал. – Вам знакома эта письменность?
– Да. Кажется, это латынь.
– Предыдущие четыре отрывка на аморейском, а пятый на латинском?
– Нам ли с вами удивляться, маршал, после того, что мы увидели и пережили? Глупо искать здравый смысл или логику во всём этом.
– Тоже верно. И что же это за слово?
– Здесь третья и четвёртая буквы немного стёрты, но рассмотреть можно. – Аббат аккуратно водил пальцами по стёртым контурам, пытаясь понять, какие буквы оказались стёртыми. – Кажется, я разобрал.
Через секунду монах прочитал вслух:
– TORNARE
Нижняя челюсть аббата задрожала. Священник прикрыл губы ладонью, а глаза его отказывались лицезреть то, что предстанет его взору через секунды.
– Что это значит? – маршал продолжал активно расспрашивать.
Брови аббата сдвинулись, выражая жуткий страх на лице. Маршал подошёл поближе и переспросил чуть более громким голосом:
– Аббат, как это слово переводится?
Монах опустил ладонь, открывая дрожащие губы, которые так робко и едва слышимо проронили:
– ОБЕРНИСЬ
Маршал сделал полшага назад и оглянулся. Его глаза смотрели на статую странного зверя с надписью внизу «BESTIAM». Аббат медленно и неохотно развернулся, после чего обратился к маршалу:
– Знакомьтесь, маршал. Видимо, это ваш следующий враг.
Октавиан всматривался в бычью голову с острыми клыками вместо зубов, в эти локти с громадными торчащими когтями, хвост в виде огромной змеи и лапы, как у гигантской рептилии.
– Что же это за тварь? И сколько их будет?
– Я знаю лишь одно, маршал. Эта надпись была скрыта только потому, что план Анатаса предусматривал уничтожение всех жителей за первые четыре года. А вы, вырезав всех кровососов и оборотней, внесли существенные коррективы в этот план, и теперь есть, кому прочитать эту надпись. Поэтому глина и рассыпалась сама по себе. А раз он хотел истребить всех людей за четыре года, то на пятый всё, что должно было от них остаться, это крепость. Думаю, это и есть его следующая цель – разрушить Цертос до основания и превратить его стены в руины.
– Нет. Три кровососа улетели. Но мы не знаем, где они сейчас и вернутся ли.
– Что же, может хозяин просто был недоволен результатами охоты и решил их наказать вместо вас? Не думаю, что он ожидал потерпеть крах в сражении против смертных.
Маршал задумался, приложив пальцы к губам. После этого он раскрыл ладонь в сторону аббата и произнёс:
– Хорошо. Допустим, остальные три твари мертвы. И раскрытию пятого фрагмента есть объяснение. Тем не менее, я до сих пор ничего не понимаю. Если убийца женщины и детей мёртв, то почему Анатас не успокаивается? – в голосе маршала прозвучала лёгкая злость.
– Я полагаю, это из-за того, что Анатас сам должен был убить его.
– А что, если бы он до конца жизни не нашёл убийцу?
– А вы задумайтесь, маршал, сколько может прожить тот, кто служит сатане. Сколько лет может получить в подарок тот, кто расстался со своей душой? Во всяком случае, нас с вами он бы точно пережил.
– Хорошо. Опустим этот вопрос. Если я правильно понял, то это будет последняя атака на замок. В таком случае, если мы её переживём, то одержим победу над Анатасом?
Неуверенным голосом аббат ответил:
– Скорее всего. Вопрос лишь в том, возможно ли убить это существо. Стрелами и мечами вряд ли его испугаешь. Что вы будете делать?
– Будем ждать. Для начала, я познакомлюсь с этими тварями, а уж после определю меру наказания.
– Уверены ли Вы, что знакомство не окажется столь же кровавым, как в последний раз? Быть может, для них и вовсе одной встречи окажется достаточным.
– Мы знаем, что охота начинается после заката. Так будем встречать их, не покидая стены замка задолго до захода последних лучей. В день пятой годовщины я не позволю никому покидать Цертос. Кто ослушается, того я оставлю на растерзание.
Вдруг маршал Октавиан словно прозрел. Он спросил:
– Аббат, вы сказали, что следующая цель – разрушение замка. С чего вы пришли к такому выводу? Вы представляете себе, каких размеров должны быть те отродья, которым будет под силу превратить в руины целую крепость?
Отец Исаак опустил глаза в пол. Теперь ему нужно было объяснить причину, по которой он пришёл к такому выводу и с чего вдруг он решил, что следующей целью будут не люди, как это происходило раньше. Нужно было дать разумное объяснение, но при этом не выдать детали разговора с кардиналом.
– А вы посмотрите на статую – начал монах. – Посмотрите хотя бы на эти лапы. Такая мощь едва ли понадобится для схватки с человеком. А если предположить, что пятый текст был скрыт именно по той причине, что в замке не должно было остаться живых, как я говорил, то моё предположение имеет под собой веские основания. Вам нужно представить не только размеры существ, которым требуется уничтожить массивную крепость, но и их наружность. Для того, чтобы снести столь крепкие стены, понадобится сила настоящего гиганта. Это должны быть звери исполинских размеров. Я не удивлюсь, если эти создания окажутся в десять раз больше, чем оборотни.
Аббат посмотрел на маршала, сильно сомневаясь в шансах на победу в последней схватке. Вид существа вселял страх, пробирающий до костей. При одном только взгляде отец Исаак ощущал, как всё его тело покрывается мурашками. Трудно было представить, на что способен этот гибрид с туловищем человека и звериными конечностями. Глядя на монстра, маршал напротив – видел последнюю задачу, решив которую, он одержит величайшую победу в своей жизни и вообще в истории. При удачном стечении обстоятельств, Октавиан одержит верх над слугой сатаны и про такого военачальника будут слагать сплошные легенды. Ощущение того, что конец битвы уже близок, подогревало душу маршала и придавало ещё больше уверенности в победе, так как на этот раз он намерен проявить весь свой талант в полную силу и всё то коварство, которое способно породить его воображение. Сколько бы монстров не явилось на этот раз, Октавиан был решительно настроен завершить эту схватку с дьяволом. Стоит только мобилизовать все военные ресурсы и собрать остаток моральных сил. Ещё немного. Осталось совсем чуть-чуть. Конец войны уже близок.